Четверка беседовала о прошедшем лете и слушала рассказ Рогозина о том, как похитили его мать.
— Ужас, — проговорила Гермиона, — это…
— Меня тоже похищали. Два раза. Приятного мало… — поморщился парень от воспоминаний. — Давайте о более приятном…
— Ой, — подпрыгнула на сидении Гермиона, — кто это?
— Это Лаки, теперь мой пес… Порода — китайская хохлатая…
— Какое чудо! — девочка с удовольствием подняла маленькую собачку к себе на колени. И гладила по хохолку. — Прелесть!
— Да уж… Прелесть, — Рогозин метнул не очень-то довольный взгляд в строну Полумны. — Итак, чем мы будем заниматься на этом курсе, господа?
— На этом курсе, — мигом затараторила Гермиона, — есть парочка новых предметов… Среди них — артефакторика…
— Да, я читал об этом… — Рогозин вытащил свиток, где были указаны учебники и предметы, — меня она тоже интересует…
— А я, вот, — Невилл с грустью глянул на пергамент, — и не знаю, что выбрать. Я, ведь, и в обычных — полный профан, а что уж говорить о новых!..
— Нев, ты узко направленный специалист, — Рогозин небрежно свернул свиток, — в этом нет ничего такого, я тебе сто раз говорил… Я тоже не во всем разбираюсь…
Поезд, издав гудок, отчалил от станции, на которую прибыл, высадив всех детей. Рогозин вместе с остальными понял, что им предстояло ехать в этот раз не на лодках, а в каретах… Девочка погладила запряженного фестрала по холке. Тот заржал, откликаясь на ласку.
— Давайте, сядем…
— Отойди, полоумная! — невесть откуда появившейся Малфой «со товарищи», с силой оттолкнул девочку, да так, что та влетела прямо в руки Славе. — Это наша карета!
Крэбб и Гойл, верные «телохранители» блондина, открыто показали свои мощные кулаки. Невилл переступил с ноги на ногу.
— Малфой, — проговорил Рогозин нарочито спокойно, — не нарывайся… Не стоит обзываться… Опасно. Для здоровья.
— А ты не вставай у меня на пути, Рогозин…
Палочка в мгновение ока оказалась в руке у парня; Гермиона с трудом перехватила рукав мантии уже готовящегося проговорить заклятие, Вячеслава:
— Не надо, Слав… Поищем другую, свободную карету…
— Я тебя запомнил, Малфой… — проговорил угрожающим тоном паренек, убирая волшебную палочку. — Пойдемте, все…
Карета отвезла четверку к самым входным дверям и они ступили на порог замка. Пройдя через холл, который был весь в громко гомонивших учениках, вернувшихся с летних каникул, они устремились к своему столу.
Рон, в этот раз не отчаянно ждущий еды, а активно требующий внимания, говорил во всеуслышание, что поступает его сестра Джинни, и мол, «…скрестите пальцы на счастье.» Все, конечно же, клятвенно пообещали так сделать.
Через минут пятнадцать-двадцать, когда удалось собрать всех, МакГонагалл, напоследок грозно окинув пронзительным взглядом все четыре факультетских стола, развернула большой пергаментный свиток с именами новых учеников.
Распределение поехало…
Рогозин, пока шла церемония, по-тихому читал бумаги, что дал ему Невилл. Пока только Полумна поняла, что Вячеслав уделяет новеньким учащимся гораздо меньше внимания, чем обычно.
С трудом продираясь сквозь пока непонятные ему термины, как магические, так и обычные, он терпеливо читал историю болезни.
-… Уизли, Джиневра!
Рогозин тут же поднял голову. Бледноватая, на чуть подрагивающих ногах девочка с ярко-рыжими волосами, сделала шаг к табуретке.
Шляпа опустилась к ней на голову, полностью скрывая лицо. И, вскоре, прокричала:
— Гриффиндор!
Вячеслав и все остальные громко захлопали в ладоши. Уизли, уже радостно улыбаясь, побежала садиться за их стол.
— Молодец, сестра! — похвалил ее Перси. — Отлично!
— Молодец, Джин! — ликовал Рон, — теперь мы все — на одном факультете! Класс!
Пока они разглагольствовали по поводу попадания сестры на факультет, Дамблдор дал старт началу пира. Зазвенели сотни ложек, вилок и ножей, забренчали золотые тарелки и кубки. Зал вновь ожил — наполнился детскими и юношескими голосами…
Потом было объявлено о новом преподавателе по ЗОТи — им стал тот самый, Златопуст Локонс… Почти все женское население, после объявления, с восторгом уставилось на преподавательский стол.
Рогозин хмыкнул — против устояла лишь Полумна, которой было фиолетово на нового преподавателя: она читала очередную книгу по анатомии, довольно красочную, судя по всему (сидящему рядом с ней Дину Томасу было явно не по себе от картинок).
Очень сытый и сонный, уже ни на что не способный Рогозин-младший, распрощавшись с девочками, покорно шел вместе с Невиллом в свою спальню. Невилл рассказывал интересно о своем отдыхе, но Слава, в итоге, попросил его рассказать это все завтра, за завтраком. С утра думалось гораздо получше…
Он заметил, как Джинни что-то пишет пером в черной книжице, сидя в кресле у камина, но не придал этому сейчас большого значения…
Все не задалось с самого утра. Волшебный потолок в Большом зале был затянут скучными серыми облаками. Они с Полумной, с трудом содрав себя с кровати, заставили отзаниматься вместо двух-двух с половиной часов, всего час. Четыре обеденных стола, как полагается, уставлены мисками с овсяной кашей, тарелками с копченой селедкой, тостами, блюдами с яичницей и жареным беконом. Слава и Луна сели за свой стол рядом с Гермионой, уткнувшейся в любимую на этот момент книжку «Встречи с вампирами».
— Герм, как ты это читаешь? — проговорил Рогозин, подняв брови. — Я постарался одолеть эти… учебники — но так и не смог.
— Легко… Он такой герой! Я так рада, что он будет нас учить!
— Меня передергивает, когда я смотрю в его сторону, — Рогозин быстро отвел взгляд от красавчика-преподавателя, по которому уже сохло более восмидесяти процентов учениц женского пола. — Мне кажется, что он — пустышка, — обратился он к Луне по-русски.
— Ничего он не пустышка! — Гермиона, как и всегда, с яростью отреагировала на выпад Вячеслава в сторону преподавателя. А тот едва не застонал вслух: он совсем забыл, что теперь Гермиона знает русский язык! — Он — герой и большая умница…
— Увидим, сегодня… Он у нас стоит в расписании…
Девочка, разозленная донельзя, быстро сцапала свою книгу со стола и была такова. Впрочем, судя по направлению в котором она пошла, она направилась в свою любимую библиотеку.
Рогозин устало переглянулся с Полумной. Только что прибежавший, опаздывающий на завтрак Невилл, опустился на свободное место.
— Я ничего не пропустил? — спросил он, накладывая себе яичницу.
— Почти ничего, Нев, — улыбнулась девочка. — Почти ничего…
Трансфигурация с травологией прошли без лишних эксцессов. Следующим предметом шли ЗОТи…
Локонс, идеально одетый, подчеркнуто улыбающийся, встретил их с воодушевлением:
— О, как это прекрасно, вы купили все мои книги! Пожалуй, начнем урок с проверочной работы. Не пугайтесь! Я только хочу проверить, как внимательно вы их прочитали и что из них усвоили…
«Это будет первая в жизни контрольная, которую я завалю», — подумал Рогозин. — «Завалю без сожаления…»
Вручив каждому листки с вопросами, Златопуст вернулся к столу.
— Даю вам полчаса, — сказал он. — Начинайте. На первой странице Слава, к своему изумлению, прочитал:
«1. Какой любимый цвет Златопуста Локонса?
2. Какова тайная честолюбивая мечта Златопуста Локонса?
3. Каково, по вашему мнению, на сегодняшний день самое грандиозное достижение Златопуста Локонса?..»
И так далее и тому подобное. Последний, пятьдесят четвертый вопрос звучал так:
«(…)54. Когда день рождения Златопуста Локонса и каков, по вашему мнению, идеальный для него подарок?»
Гермиона, что сидела впереди него, строчила как ненормальная. Рогозин, округлив глаза, безумным взглядом смотрел на преподавателя.
Луна дернула его за рукав, показывая, что не стоит привлекать к себе лишнее внимание. Рогозин тут же опустил голову.
— Ох****, — шепотом выдавил он русским-матерным. — Луна, че делать будем?
У самой Луны перед ней лежал девственно чистый лист бумаги. Она даже не взяла в руки перо!
— Как, что? — проговорила она, улыбаясь, — разгадывать! Кто из нас более-менее владеет психологией?..
Легкая улыбка тронула губы Рогозина.
— Разгадать, говоришь? Да, легко…
Спустя полчаса Локонс собрал работы на стол и быстренько просмотрел их.
— Ай-яй-яй! — покачал он головой укоризненно. — Почти никто из вас не помнит, что мой любимый цвет сиреневый! Я об этом пишу в книге «Йоркширские йети»… А кое-кому не мешало бы повнимательнее читать «Встречи с вампирами». В главе двенадцатой я черным по белому пишу, что идеальный подарок для меня в день рождения — благорасположение между всеми людьми, магами и немагами. Но, разумеется, я не отказался бы и от бутылки доброго огненного виски Огдена!
— Попытка пошутить не засчитана, — тихо говорит Луна, а Рогозин, не выдерживая, начинает так же тихо хихикать.
— У него печально с чувством юмора…
— Хочу отметить две работы — мисс Грэйнджер и, если я правильно произношу, мистера Рогозина! Где вы, поднимите руки!
Сейчас уже глаза Гермионы были готовы вылезти на лоб. Она медленно обернулась к нему. Рогозин, едва скрывая свой торжествующий боевой клич и дурацкое выражение лица, сжал руки под партой.
Они оба подняли руки в воздух одновременно.
— Каждый из вас получает по десять баллов факультету!
— Рогозин, ты бомба! — проговорила Лавгуд, быстро склонившись над его ухом, — как?! Ты почти все угадал!
— Мама учила меня. Не зря… она же мастер психологического допроса, учила как сопротивляться гипнозу, отмечать детали и прочее-прочее… Я даже сам не знал, смогу ли я разгадать… закрытую книгу…
— А как про его любимый цвет узнал?
— Кольцо, обрати внимание, с аметистом, а оно сейчас с его одеждой плохо сочетается… Такие… пижоны как он уделяют внимание к одежде и аксессуарам. Но это кольцо выбивается из общего вида… Подарок? Нет, потому что оно слегка потускнело, к подарку так не относятся. По-видимому, оно нравится владельцу…
— Ничего себе… Кажется, судя по Гермионе, она собирается тебя пытать на перемене!
— Мне уже страшно…
— Рогозин! — раздался сзади вопль обычно спокойной Гермионы, — как ты умудрился написать эту контрольную, не зная ничерта!!! Я же тебя допрашивала по книгам!!!
— Моя мама, не забывай, хороший психолог. Она научила меня многому, в том числе, и «считывать» характер владельца по одежде, лицу и другим мелким деталям. Просчитать Локонса — это все равно, что… увидеть восход солнца.
— Круто… А есть книги по этому? Я тоже хочу этому научиться…
Рогозин взглянул прямо в глаза девочке — в их застыло лишь упорство и жажда знаний. Ох… Трудно же ей жить в мире!
— Это практика, Герм. Не все в мире можно прочитать в книгах. Есть общие слова и выражения, есть много разных методик… Но это только лишь практика, практика и практика… У меня мама с людьми работает, через ее руки сотни людей проходят… Ситуации и случаи бывают разные…
— Но книгу ты дашь?
— Книги я дам, но потом не взыщи.
— Отлично.
— Слав, — раздался позади них голос Невилла, — тебя к директору приглашают. Пароль: клубничные тянучки…
— О, спасибо, мне как раз документы надо ему передать… Бегу уже, — и Рогозин нос к носу столкнулся с Полумной.
— Будь очень осторожен с ним, Слав. Он не тот на вид, кем на самом деле является…
— Да, спасибо… Я в курсе…
====== Игры за спиной. ======
Рогозин, сжимая папку с документами, наконец достиг одинокой, уродливой горгульи.
— Эээ, клубничные тянучки!
Горгулья задвигалась, и отпрыгнула с пути, открывая взору мальчика лестницу, уходящую вверх. Едва Слава вступил на нее, та начала плавно ехать вверх, поднимая его кругами, как эскалатор в метро.
Оказавшись перед дубовой, массивной дверью, он постучался в нее и получил приглашение войти.
Вячеслав невольно огляделся. Из всех кабинетов (а он так много повидал их не только здесь, но и в России) кабинет директора Дамблдора был самый интересный. Это была круглая, большая и очень просторная комната, полная еле слышных странных звуков. Множество таинственных и незнакомых ему серебряных приборов стояло на вращающихся столах — они жужжали, выпуская небольшие клубы дыма. Стены увешаны портретами прежних директоров и директрис, которые мирно дремали и посапывали в красивых рамах. В центре громадный письменный стол на когтистых лапах, а за ним на полке — потертая, латаная-перелатаная Волшебная шляпа. Так же у директора были собраны самые различные книги — все они стояли на своих полках в многочисленных шкафах. Сбоку от стола стояла высокая жердочка, а на ней сидела необычная крупная птица в алом с золотом оперении — на вид она была немолода.
— Здравствуйте, господин директор. — Очень спокойно проговорил Вячеслав.
Седовласый старик приглашающе махнул, и Рогозин без единого звука уселся за стол, напротив профессора.
— Что же… у нас, мистер Рогозин, не было времени пообщаться друг с другом…
Мальчик слушал его молча.
— Приглашаю тебя взять лимонную дольку…
— Нет, спасибо большое, я аппетит себе перед ужином не хочу сбить. — Вежливо отозвался паренек, зная, что ничего есть или пить из рук своего врага не стоит. Опасно.
— Но может…
— Нет, спасибо, я вообще не люблю сладкое… — все так же, в таком же вежливом ключе отозвался гриффиндорец. — Спасибо вам, — с нажимом проговорил последнее слово он.
Мысленно мальчик уже взмолился о том, чтобы директор перешел к самому главному. Время и терпение у него были не резиновыми.
— Ладно-ладно! — старый колдун поднял ладонь вверх, — я давно мечтал с тобою побеседовать…
«…Ага, сейчас. Я-то вообще первым искал встречи с тобой, но ты как-то рвения не проявил, и видеть меня не захотел…»
-… так как я знаю твое настоящее имя.
— Меня усыновила моя мама, и сейчас с моим печальным прошлым у меня связи больше нет… Я — Рогозин Вячеслав Вячеславович.
— Ты ведь герой, Гарри Джеймс Поттер… Пережить такие чары просто не под силу рядовому волшебнику… — старик чуть наклонил голову вперед, голубые, лживые глаза блеснули за стеклами его оправы. Рогозин моментально закрыл дверь в подсознании и на уровне рефлекса — мама учила его противостоять гипнозу и другим воздействиям на психику и, возможно, директор не гнушается самыми разнообразными методами подчинения.
— Я не знаю, что меня спасло. Может, вы знаете больше меня? — глупо захлопал ресницами быстро-быстро мальчик, приобретая самый невинный вид. — Расскажите, мне очень интересно!
Взгляд директора мгновение ока заледенел. Сейчас он не выглядел как добрый и внушающий доверие старичок, а наоборот — выражение лица стало гневным, едва ли не яростным, глаза стали мутными, такими, которые бывают иногда у его матери, у Галины Николаевны, когда он говорит неправду. Незримая магическая мощь директора ощутимо давила на плечи, пытаясь «подмять» ребенка под себя. Но Рогозин-младший не лыком был шит, и поэтому вместо того, чтобы покориться, гордо выпрямил спину. Ощущение давления моментально ослабло.
— Это очень тяжелая история, мой мальчик… Тебе еще рано об этом знать.
«Не хочет? Ну, ладно…»
— Хорошо, тогда я напишу моей матери. Она хочет понять, почему так произошло… — просто сказал ребенок.
— Я знаю, что твоя приемная мать работает в… правоохранительных органах России. — Директор очень холодно ему улыбался, но его улыбка Славу не обманула и на провокацию он не клюнул.
— Да, она следователь в Федеральной Экспертной Службе…
— И какова раскрываемость дел?
Мысленно Рогозин поаплодировал собственной выдержке. А так же и осведомленности директора о том, что происходит за стенами. Пусть даже не в Англии.