Он последний раз оглянулся на то место, которое считал своим домом с тех самых пор, как помнил себя. Большая беловато-желтая гора, испещренная тропами, ступенями и многочисленными входами и выходами. Интересно, сколько же лун назад он появился на свет? Не меньше тридцати, это уж наверняка. Воин в полном, как говорится, расцвете сил! Волосы еще не тронуты серебром, но и уже ему никто не в указ. Даже Староста. Вон как он ловко его поставил на место прошлый раз... Странник невольно усмехнулся. А родителей, могущих призвать его к смирению, он никогда не видел. "Найденыш", так, кажется, дразнили его в детстве сверстники. Пока он раз не сделал Хромого Пряха, собственно, хромым. "Найденыш" - так называли его завистники на Совете, когда решали, достоин ли он уже называться мужчиной, и может ли теперь принять участие в плановых истреблениях нечести, походах во внешние миры, может ли войти к женщине или испить пенного дурмана. "Эх, ты бродяга, мой,найденыш"- сладко шептала на ухо Айна, и ласково теребила его за жесткие кудри, в то лучшее в его жизни лето, за два месяца до того, как неожиданно для всех вышла за муж за Базилиуса-кузнеца. Он вздохнул. Впрочем, зато здесь его точно ничто не держит. Это верно так же, как и то, что гибель его особенно никого не расстроит. Когда он сообщил старейшинам о своем решении идти к Оборотень-реке, то в глубине души ожидал решительного отказа. И не потому, что был как-то по-особенному им дорог. Просто он здоровый и сильный мужчина, а значит, реальный защитник городской цитадели. И просто так глупо погибать где-то на краю света было бы просто не по-товарищески по отношению к малым, старым, женщинам и немощным. Но, к его удивлению, старейшины особо не возражали. Хотя, может пара подарков Сысоя сделала их более сговорчивыми? В это хотелось верить значительно больше, чем в то, что от него просто избавились, как от смутьяна и баламута. Так, или иначе, но старейшины, торопливо спрятав под тяжелыми балахонами своих одежд великолепный лук и пару превосходных ножей, без особых проблем разрешили ему уйти. Они даже обещали оставить его угол в глубине красной пещеры, хотя он этому обещанию не очень-то верил. Сысой хорошо собрал его в эту опасную экспедицию. На утро, напоив крепким кофе из псевдожелудей, Сысой повел его в одну из своих бесчисленных комнат, пресек решительным жестом все его возражения и набил его рюкзак всевозможными и весьма полезными припасами. И, кроме того, подарил пять штук отличных ножей из настоящего железа и увесистый, но,тем не менее, очень удобный, маленький арбалет с набором стрел, а кроме того, полностью зарядил его резак (выходит, он знал, что все это время оружие было бесполезным, и гость находится в полной его власти!). А потом даже подарил еще одинрезак из своих, с удобной рукояткою из темного дерева и большой запасной батареей. Да, спору нет, теперь он был хорошо подготовлен, чтобы сопротивляться достаточно долго враждебному миру, грозящему неминуемой гибелью. Достаточно хорошо, чтобы не умереть сразу, то есть быстро и без особых мучений. Отпустили ли Старейшины его, как он хотел верить, без лишних вопросов и упреков, либо выбросили, как никчемную вещь? Впрочем, и из приятелей-гуляк никто не вызвался его сопровождать, даже хотя бы до начала болот. Более того, даже провожать его тем утром не вышла ни единая душа, с ним даже никто не попрощался. "Ну, что же" - он поддернул лямки рюкзака, подтянул объемистую кобуру, из которой торчала ручка резака, и сунул второй резак в большой карман куртки - "видимо, такие у меня в родном доме друзья!". Сказал, и зашагал прочь по лугу, заросшему ярко-изумрудной травой.
BETWEENDIGITAL |
Минул третий час пути. Уже с полчаса болотная жижа нет-нет, да начинала жирно чавкать под сапогами, и проделал он совсем не малый путь. Но все же решил пока не останавливаться, стремясь пройти по светлому времени расстояние как можно большее, чтобы хотя бы одну ночь не ночевать среди топких луж гнилой воды и проросших камышом кочек. О том же, что бы идти по болоту ночью, не могло быть и речи. И все же, зачем он вообще пошел? Ведь не мальчишка вроде бы уже, и прекрасно понимает, как опасен этот путь и чем в конце может для него обернуться. Может, это Сысой его заразил своим сумасшествием? Он хорошо помнил первые секунды своего пробуждения в доме Сысоя после того странного, тяжелого и в тоже время невероятно реального сна. Голова гудит, в глазах туман, руки-ноги будто ватные. В горле пересохло, ни слова вымолвить нельзя. А тут чья-то коричневая рука к губам щербатую пиалу подносит. Сглотнул он машинально, питье прохладное, вкус приятный, и в голове стало проясняться. Сысой молча сунул скользкую пиалу в его руку, а сам беззвучно напротив сел. Он уже совсем пришел в себя, допил свое питье и на стол посуду поставил, а Сысой все безмолвствовал. Сидит себе в углу, косматый, темный и неподвижный, как деревянный истукан. Только глаза свои нечеловеческие таращит. Огромные, черные и белков не видно. "Да жив ли он?" - мелькнула шальная мысль. "Добрый хозяин!" - и не узнал он собственный голос, так тот хрипло зазвучал- "с тобой все в порядке? Ответь мне, пожалуйста!". И Сысой ответил. Он отвечал долго, казалось, больше часа прошло. Рассказывал длинную историю про какие-то удивительные, непостижимые и страшные вещи, описывал те места, где ему придется идти, поведал про опасности и ловушки, советовал, как их избежать. А главное - рассказал цель этой безумной экспедиции, и то, что случится, если он справится с возложенной на него миссией, а также то, что свершится, если он свою миссию провалит. Сысой выложил все до последнего слова, но что именно, странник не помнил. То есть, вообще не помнил абсолютно ни одного слова из всего, что ему поведал странный хозяин того странного дома. Кроме того, что он обязательно должен идти к оборотень-реке, и идти как можно скорее. Да, без колдовства здесь явно не обошлось. Но и не идти в свой поход он уже просто не мог. Странное беспокойство завладело им. Беспокойство и предвкушение какого-то неясного, туманного, необъяснимого, но очень хорошего события завладело им. Как будто там, за отравленными и зачумленными далями, населенными всевозможными жуткими чудовищами, около ужасной оборотень- реки, где, по легендам, люди сгорают заживо, его ждет самое счастливое событие в его нелегкой и несладкой жизни.
Он поправил лямки вечно спадающего рюкзака и прибавил шаг. Все же тяжело идти, только полагаясь на удачу, да на собственное чутье. Вот, если бы была хоть какая-нибудь карта этих мест....КАРТА. Как будто кто-то произнес это слово вслух. Но кто? Он оглянулся. Кругом, куда ни глянь, один только шуршащий под ветром серо-желтый камыш. И тут он неожиданно вспомнил. Странно, как об этом вообще можно было забыть? Серый конверт в его рюкзаке. Сысой положил ему его в верхний карман рюкзака. Почему он вспомнил об этом только сейчас? Но времени на размышления особенно не было. Он скинул рюкзак на сухую кочку, и резко рванул клапан верхнего кармана на себя. Да, вот и он. Серый маленький сверток, нет, не бумага, а какой-то тряпичный материал, подумал он, разворачивая загадочный подарок. Хм, да это действительно карта! И причем, очень подробная! Вся местность на ней, как на ладони. И даже его путь четким пунктиром через холмы обозначен, до самой Оборотень-реки! Ну, теперь дело пойдет веселее...
Он все же решился выйти на улицу. Сидеть в захламленной маленькой квартирке, среди старой мебели, кипы желтых газет, латанной-перелатанной одежды и еще тысячи всевозможных ветхих мелочей и решать бесконечные кроссворды просто не было больше сил. Он дождался, когда мать уйдет на почту, и тихо выскользнул из пропахшего котами подъезда. Шел последний месяц зимы, но она, будто опомнившись, решила, наконец, заявить свои права. Порывистый ветер зло кидал пригоршни колючего снега в лица спешащих куда-то редких прохожих. Ледяная корка на асфальте заставляла их потешно семенить, будто это были не люди, а пингвины. Неожиданный морозец щипал нос и щеки. Он вдруг подумал, что сейчас во всем большом городе вряд ли найдется еще хоть кто-то, кто вот так, без всякой цели бредет по обледеневшей улице замерзшего города без всякого дела, просто смотря по сторонам. Вот в снежной пелене проплыла мимо разрисованная грязными ругательствами автобусная остановка. Вот перевернутый кем-то мусорный контейнер, и куча сосен с опавшими иглами рядом, горожане уже вовсю избавляются от этого уже увядшего новогоднего символа. Вот остов старой "Волги", спаленной неизвестными гопниками в прошлом году. Занесенные снегом ларьки цветочников. В некоторых из них заметны огоньки свечей, которыми продавцы пытаются уберечь от мороза свой хрупкий товар. Соседний дом, на первом этаже освещенное красным неоном кафе, за толстым стеклом - ряд столиков, но посетители еще только собираются. Ночной клуб с казино, сейчас темный и тихий. Вот впереди замаячил маленький магазинчик, на треснувшей витрине которого был не очень умело намалеван Дед Мороз, с огромным красным носом и лицом запойного пьяницы. Выше Деда Мороза надпись большими, кривоватыми буквами: С НО*ЫМ Г*ДОМ! С *ОВЫМ *ЕКОМ! Часть букв и цифр заклеена остатками размокших и совершенно не читаемых объявлений. Зайти погреться? Но тогда придется общаться с продавцом, нужно будет купить кто-нибудь, а денег у него нет. Он вздохнул и прошел мимо. Вот и обледеневшие ступеньки, знакомые с детства. Зимой они практически сливались друг с другом, образуя прекрасную скользкую горку, с которой было так здорово кататься на санках. А вот спуститься по ним было уже невозможно. Он осторожно оттолкнулся от верхней ступеньки разбитым ботинком и, с трудом держа равновесие, неуклюже съехал вниз. Засыпанный снегом парк выглядел значительно наряднее, чем обычно. Выпавший снег скрыл многолетний слой жухлых опавших листьев, горы пустых бутылок и неприглядные кучи прочего мусора, даже останки изуродованных шпаной лавочек выглядели причудливыми пеньками из зимней сказки. Тот самый парк....... Он прошел вперед по аллее и остановился напротив большого пня давно упавшего тополя. Как тут тихо и безлюдно, в этот час даже собачники не гуляют. На этом самом месте восемь лет назад неизвестные преступники убили его отца. Он уже жалел, что парк тих и безлюден, жалел, что забрел сюда, жалел, что вообще вышел сегодня из дому. Замерз только, да и мать уже вернулась, наверное, волнуется, куда он пропал. Он вздохнул и пошел назад. Да, подняться по ступенькам была куда сложнее, чем спуститься. Пару раз он едва не упал, и запыхался прилично. Народу на улицах прибавилось, как всегда бывает в обеденное время. Вот впереди и знакомое кафе, а значит - совсем скоро он будет дома. Он ускорил шаг, уже не глядя по сторонам, за что тут же поплатился, врезавшись в старушку, опирающеюся на лыжную палку и катившую перед собой тележку с огромной, перемотанной изолентой сумкой. Старушка подняла такой крик, как будто ее грабили. Он извинился раз десять, и все еще продолжал извиняться, пятясь от брызжущей проклятиями бабки, норовящей огреть его своей палкой, которую она сжимала в морщинистом кулачке.
В кафе скрипнула дверь, и один из посетителей, мужчина средних лет, в дорогом светлом пальто и цветастом шарфе, с удивлением глянув на них, не спеша направился к припаркованному у тротуара блестящему черным лаком большому БМВ. Все, что произошло дальше, напоминало много раз видимую им сцену из криминального сериала, и поэтому эти события казались какими-то киношными и абсолютно не реальными. Он видел все как будто бы во сне. Резко взвизгнули тормоза неизвестно откуда взявшейся разбитой "копейки". Она остановилась как раз напротив него. Со стороны водителя распахнулась дверь, и одетый во все черное мужчина, держащий в руках автомат (почему автомат? а, точно, во вчерашнем сериале было такое же оружие, там его так и называли) выскочил на дорогу. Звуки выстрелов, отраженных от окрестных домов были оглушительны. Ствол оружия продолжал с грохотом выплевывать огненные вспышки, мужчина в пальто, схватившись за грудь, ничком упал около своего БМВ, брызнувшего лобовым стеклом, а он, парализованный ужасом, стаял и смотрел на стрелка, не в силах пошевелиться. И тут стрелок повернулся и сам посмотрел, казалось, прямо ему в глаза. Он понял, что сейчас произойдет и, с огромным трудом, как в ночном кошмаре, едва переставляя ноги, кинулся назад. Он бежал и чувствовал спиной, что убийца сейчас поднял ствол, вот он прицелился, вот нажимает курок...и тут его нога зацепилась за колесо злосчастной бабкиной тележки с громоздящейся на ней сумкой. Поразительно, но впереди него старуха под пулями трусила прочь, не выпуская ручки своей ноши! Он потерял равновесие и, перелетев через тут же упавшую бабку, с размаху рухнул навзничь на обледенелый тротуар. Выстрелов он не услышал. Просто бетонная крошка, фонтанчиком брызнув от щербатого бордюра, резанула щеку, да сзади страшно, как раненный зверь, взвыла несчастная бабка. Внезапно улица взорвалась людскими криками, и он понял, что слух вернулся к нему. "Копейка", взвыв лысыми шинами, резко сорвалась с места и, набирая ревущим двигателем сумасшедшую скорость, скрылась за углом. И тут сознание покинуло его.
Очнулся он от гула многих голосов, попытался было подняться, но мужской голос попросил его не шевелиться до приезда скорой помощи. Он возразил невидимому собеседнику, что не ранен, но уже замерз, лежа на мерзлой земле, и тогда ему помогли встать на ноги. Людей было неожиданно много, но они, толпой обступив место преступления, просто стояли и смотрели, как будто здесь разыгрывался увлекательный спектакль. Коренастый мужчина, оказавшийся охранником кафе, помог ему отряхнуть грязь с одежды, и посоветовал пройти внутрь, чтобы не мерзнуть и все же там дождаться врачей. Он согласился, и тогда охранник ободряюще хлопнул его по плечу и отошел к телам, лежащим на асфальте. Телам? Да. Человек у БМВ неподвижно лежал на спине, раскинув полы своего дорогого пальто. На его светлом пиджаке расплылись багровые пятна крови. Кровавая лужа возле трупа уже начала подергиваться тонким льдом. А совсем рядом с ним, судорожно сжав белыми костяшками восковых пальцев ручку своей нелепой сумки, в луже крови так же неподвижно лежала несчастная старуха, сраженная шальной пулей из той очереди, которая предназначалась ему. Он почувствовал, что земля кружится и уходит из под ног. Охранник вынес из своего кафе две желтоватые скатерти, и осторожно прикрыл ими тела. Толпа пришла в движение и еще тесней сомкнулась над лежащими. И тогда, понимая, что на него никто больше не обращает внимания, он в пять шагов пересек это злосчастное место и смешался с окружающей трупы толпой, которая становилась все больше и больше. Вдали завыли сирены скорой, а может, и милиции. Он прибавил шаг и завернул за угол. Там, больше не сдерживаясь, во весь дух побежал к подъезду своего дома. На полпути он внезапно почувствовал приступ рвоты. Казалось, все пережитое рвалось наружу, сотрясая каждую клетку его тела. Как ни странно, ему стало легче. Он набрал чистого снега, прополоскал рот и протер лицо. Теперь он не напугает мать, можно идти домой. Тошнотворный страх отступил, и он смог хоть немного взять себя в руки.
Старенькая мать уже была дома, на ее встревоженные расспросы он что-то вяло промямлил, что ходил по объявлению об устройстве на работу и очень устал. Умылся и, как будто успокоившись, сел в кресло перед телевизором, спрятав в карманы все еще дрожащие руки. Шел выпуск новостей, но вместо лица диктора перед его воспаленными глазами стояло другое лицо. Острый подбородок, крючковатый нос, колючий, пронизывающий взгляд стальных глаз, коротко стриженные седые волосы. Он не хотел верить в это, но услужливая память вновь вытаскивала из своих недр то, что он всеми силами пытался сейчас забыть: "а ну без истерик мне тут, пацан, ты же мужчина, помни об этом! Давай, хорош нюни распускать, лучше мать успокой, воды ей принеси,что ли. А мы их найдем, не сомневайся, никуда они от нас не денутся! Через месяц эти гады будут в КПЗ! А потом получат по полной!". Суровый окрикседого капитана. Восемь лет назад. В тот день, когда убили его отца. Правда, тогда он был в милицейском бушлате и шапке, а не в джинсах и черной куртке, да и никакого автомата в руках у него не было. Но все равно, это был один и тот же человек, капитан милиции и убийца, и прошедшие годы почти не оставили на его лице своего безжалостного отпечатка.