В прятки с любовью - "Ежик в колючках"

========== «Глава 1» ======

Салли

Бег. Это то, что сопровождает мою жизнь столько, сколько я себя помню. Моя мама говорит, что я не пошла, а сразу побежала. Я бегала везде — по переходам, вокруг пропасти, по столовой, даже тогда, когда детей уже покормили и ели только взрослые, по Яме, кто бы там ни тренировался. По улицам, в компании других бесстрашных или одна, когда опаздываю на занятия. Вот странно, да, притом что я постоянно бегаю, везде опаздываю? Это просто ужас какой-то, невозможно жить и постоянно опаздывать. Вот и сейчас бегу. Потому что не успеваю, ведь сегодня день прибытия неофитов.

Конечно, даже мне, дочери брата лидера фракции, не разрешат открыто стоять и смотреть, как неофиты прыгают в сетку. И, вообще, бесстрашные, как могут, скрывают это действо, чтобы урожденным тоже было боязно первый раз прыгать. Но я знаю, и довольно уже давно. У меня есть потайное местечко, откуда прекрасно видно и слышно, как неофиты прыгают, орут, матерятся...

Мне очень нравится наблюдать за неофитами. Я, вообще, люблю подсматривать за людьми. Интересно очень. Особенно когда они не знают, что за ними наблюдают. Я не подглядываю, нет, просто смотрю. У меня мало друзей. Моего возраста детей почти совсем нет во фракции. Официально тренироваться детям можно только с 12 лет, мне до этого еще год, но я тренируюсь лет с четырех. Может и раньше, но я уже не помню. Это плюсы приближенности к лидерам. Плюсов, вообще-то, совсем немного, если бы меня спросили, променяла бы я эту самую приближенность на простую жизнь, я ответила бы — «без колебаний».

Конечно, я опоздала. Когда заняла свое излюбленное место, двое уже прыгнули. Уууу, обидно. Смотреть, как прыгает самый первый интереснее всего. Ну и ладно, на остальных тоже любопытно взглянуть.

Те двое, что уже прыгнули — оба урожденные. Эх, никто из переходников не прыгнул, жаль. Крик, сетка спружинила и инструктор помогает выбираться девушке из Дружелюбия. О, надо же, Дружелюбные к нам переходят. Не хватает Стиффа для комплекта.

Тэээкс, что у нас на сегодня? Два поджарых эрудита, трое искренних, дружелюбная и семь урожденных. Мдаааа. Не густо. Неторопливо и внимательно рассматриваю группу, стараясь не упустить ни одной детали. Джордж, инструктор этого года, уводит урожденных с собой, Амар инструктирует шестерых переходников. Девушка сразу привлекает внимание и вызывает удивление. Маленькая, стройная, если не сказать худая, каштановые длинные волосы. Интересно, зачем она перешла в Бесстрашие? Какие у нее причины на это? Она выглядит как самая настоящая Дружелюбная, мягкие черты лица, совсем нетренированное тело, прыгнула не первая... Что ей тут ловить?

Многие, очень многие видят в бесстрашных только то, что на виду. Видят, как ловко они прыгают, лазают, карабкаются, бегают и даже понятия не имеют, как и через что все это дается. Что почти каждый день, кто-нибудь умирает. Да что там «почти», каждый день кто-нибудь гибнет. А потом бесстрашные идут пить пиво и рассуждать о том, что этот чувак, который сорвался с крыши/попал под поезд/пристрелили на патрулировании/упал в пропасть, исследует новые миры. Интересно, кто ввел эту чушь?

Амар уводит переходников, а я, бросив короткий взгляд на часы, чертыхаюсь сквозь зубы. Ну вот, опять опаздываю. Еще и Сэм просил зайти... Опять бегом по коридорам Бесстрашия к лидерским апартаментам. Кроссовки мерно выстукивают по каменному полу помещения. Я очень люблю тут все, это мой дом. Совсем не понимаю переходников, как можно уйти куда-то из своей фракции?

— Ты хотел видеть меня, Сэм? — врываюсь в кабинет, не подумав, что там может быть кто-нибудь еще. К счастью, никого больше не было, Сэм разбирает какие-то бумаги.

— О, Салли, проходи, девочка. Садись. Видела неофитов? Что скажешь?

Это у нас игра такая. Подсматривать нельзя, конечно. Но я подсматриваю, и Сэм об этом знает. Уж не знаю, как он потом использует эту информацию, но дядя всегда меня спрашивает о неофитах, а я ему рассказываю. Мне нравится делиться с ним своими наблюдениями, Сэм всегда внимательно меня слушает. С тех пор как умер папа, дядя практически заменил мне отца. Папа тоже умел хорошо слушать, и мне очень не хватает разговоров с ним. И хоть Сэм совсем не похож на моего папочку, они ведь братья только по матери, все равно, мне нравятся наши разговоры.

— На самом деле ничего особенного. Девушка интересная. Дружелюбная которая. Она первая вылетит, думаю, слишком нежная, вся такая изящная. Первой мыслью было — что она тут забыла? Мелкая, стройная, хотя если будет хорошо тренироваться, может и получится у нее. Парни из Эрудиции как на подбор, накаченные и высокие, будто их прямо селекционируют там. Ну и искренние, как обычно, наглые, безапелляционные, к нам только такие переходят.

— Думаешь, все останутся?

— Если девушку не выгонят, то все, да.

— А ты сама? Не думала фракцию сменить?

— Да ты что, Сэм! Ни за что! Это мой дом, тут мои братья, мама... Да и куда идти?

— Ну... В Эрудицию, например.

— Пф-ф-ф, что я там забыла, у «носов»? Заносчивые и напыщенные. Я — бесстрашная и всегда буду ею. Зачем мне еще какие-то фракции?

— Ну, ладно, девочка, иди. Поезд скоро, если ты хочешь успеть в школу, тебе надо поторопиться, — вот ведь черт! Теперь точно опоздаю.

И опять бегом, бегом. И, конечно же, выбежав из-за угла, врезаюсь в этого тупого недоноска Билли. Ну что за день сегодня за такой?На встречу неофитов опоздала, в школу опоздала, теперь еще и это...

— А, червяк ползет! Наш вечно везде опаздывающий червяк! Слушай, червяк, а если тебе голову отрезать, сколько ты еще проживешь?

— А сколько ты будешь верещать, Билли, когда я откушу тебе ухо? — прежде чем успеваю подумать, «что делаю, что творю», уже бросаюсь на придурка и валю его на пол. Сидя на нем сверху, бью его по морде и вцепляюсь в ухо. Откусить может и не откушу, но потреплю и напугаю знатно. Как он меня задолбал!

— Ааааа! — на ультразвуке орет этот дебил, — уберите от меня психованную! Она меня покалечит!

Кто-то хватает меня подмышки и снимает с Билли, закидывая себе на плечо. Ну, конечно, кому как не любимому братцу, обломать момент моего триумфа!

— Крис! Как ты мог! Я его почти победила! А ты все испортил!

— Мась, так нельзя! На нас все смотрят, мы особы, приближенные к императору, то бишь лидеру. Нам надо соответствовать.

— Куда ты меня прешь, мне на поезд надо!

— Отвезу тебя, мелкую задницу, на поезд ты безнадежно опоздала, пока трепала мерзостного ублюдка.

Да! Да! Да! Проехать на патрульном внедорожнике, это то, что надо! Я даже и мечтать о таком не могла! Что я там говорила о неудачном дне! Все это не считается, прокатиться на внедорожнике, это удачный день. Забираюсь на пассажирское сидение, пристегиваю ремень. Классно как! Подпрыгивая от нетерпения, верчусь во все стороны, наслаждаясь комфортом и чуть заметным запахом одеколона братца, которым пропитан весь салон. Что может быть лучше? Крис садится за руль, заводит машину.

— Как там твоя рыженькая? Еще тебя любит?

— Мась, ты куда свою кнопку суешь? Откуда ты, вообще, знаешь?

— Нуууу... Ее буйную шевелюру трудно не заметить, когда она выходит из твоей комнаты. А чего ты так стесняешься?

— Потому что с сестрами такие дела не обсуждаются, Мась, — укоризненно поглядывает на меня братец. — И, вообще, ты маленькая еще!

— А вдруг ты женишься на ней, мне придется с ней дружить. Мне надо настроиться!

Крис заржал так, что я чуть не оглохла. Чего такого смешного? То, что он женится, или то, что мне надо настраиваться?

— Мась! Ты неподражаема! А почему, если не секрет, тебе надо будет настраиваться? Тебе Кэнди не нравится?

— Нет.

— Почему?

— Ее слишком много. Слишком много волос, слишком много сисей, слишком много носа. Если ты женишься на ней, мне придется носить солнечные очки, уж очень у нее волосы яркие!

— Не переживай, я не собираюсь жениться.

Да я, собственно, и не переживаю особо. Мне-то какое дело, если так подумать, не мне же с ней жить и постоянно морщиться от ее визгливого голоса. И бесстыжей наглости. И натыкаться постоянно на ее жвачку, которую она везде сует... Надо бы как-нибудь ей эту липучку в волосы забросить и послушать, как она визжать будет на всю фракцию!

Какое-то время едем молча. Я посматриваю на Криса. Какой-то он последнее время слишком нахмуренный. Что-то случилось, только вот что? Давно нет вестей от Джоша, они выехали на патрулирование за стеной вот уже пару недель назад и до сих пор не вернулись.

— От Джоша есть новости?

Крис оглядывает меня недовольным взглядом, хмурится еще сильнее.

— Кто сказал? Откуда узнала?

— Мне мама сказала. Я, вообще-то, большая уже, это ты меня все в малявки записываешь. Их ведь ищут? Их же не бросят, правда?

Опять этот насупленный взгляд, сжатые челюсти, напряженное молчание. Тэээкс, ясно. Он мне ничего толком не скажет. Одна надежда на решетку между ванной и маминой комнатой. Когда Крис придет ее ругать, что я слишком много знаю, может удастся выяснить, что же с Джошем.

— Ты лучше об учебе думай! У тебя и так не все хорошие оценки.

— Да думаю я, думаю...

Нахрена мне эта учеба... Все равно, я буду инструктором или пойду в патруль. Чтобы хорошо стрелять или обучать неофитов не надо быть уж очень умной. Вот и школа. Я подхватываю свою сумку, обнимаю брата и убегаю в здание, неподалеку от штаб-квартиры Эрудиции, где нас заставляют терять время на ненужное нам обучение. Лучше лишний раз потренироваться в рукопашке или стрельбе... Но уроки уже начались, я опять опоздала.

* * *

Когда эта вся невозможно долгая, нудная тупня наконец-то закончилась, выбегаю из класса и шурую на выход. Подбегая к переходу на другую сторону улицы, понимаю, что я забыла подойти отметиться миссис Льюис. Эта вечно всеми недовольная тетка, поставила мне в наказание приходить каждый день и отмечаться, что я была в школе. Угадайте за что? Правильно. За опоздания.

Поднимаюсь по лестнице на четвертый этаж, отмечая, что даже дыхалка не сбилась. Оу, да я в отличной форме! В школе уже никого не должно быть, уроки закончились даже у второй смены, но там, возле классов, какая-то возня. И опять я слышу голос придурка Билли.

— Да­вай, нос, ска­жи: «Бил­ли, са­мый силь­ный во­ин, по­щади ме­ня, жир­трес­та и сла­бака»! Да­вай, и мы те­бя от­пустим, прав­да! — Билли, как всегда, ублажает свою манию величия. Кто же на этот раз пал его жертвой, какой-нибудь очередной дружелюбный?

— Ты прос­то ду­рак, ес­ли ду­ма­ешь, что я ска­жу хоть сло­во из тво­ей по­ганой ре­чи! — довольно уверенно и твердо отвечает ему мальчишеский голос, с ощутимой злобой. Ну, хоть кто-то, не испугался этого придурка.

— А ты зна­ешь, что за та­кие сло­ва де­ла­ют в Бесс­тра­шии?

— Мы сей­час не в Бесс­тра­шии, ес­ли ты за­метил.

— Бесс­тра­шие не в Яме, а вот тут, — скорее всего, сейчас либо ударит парня по голове, либо в грудь. Идиот. Да когда же кончатся ступеньки уже? — Только не у те­бя ко­неч­но. У те­бя тут толь­ко оч­ки. Боль­ше ни­чего.

Голоса стихли, сменившись на смачные удары, вскрики, подбадривания и улюлюкания. Вот у*бок, блин. Обещала маме не ругаться, но е-мое, как он бесит меня со своими прихвостнями, кто бы знал! Ну так и есть, окружили мальчишку, и этот засранец избивает его. То же мне бесстрашный, урод гребаный. Тьфу!

Налетаю на Росса, разбиваю ему нос кулаком, одновременно с этим, в повороте, бью ногой Брета и, быстренько присев, валю его на пол подсечкой, пока он не пришел в себя. Теперь Билли, ну ты сам на меня нарвался. Быстрый перекат, моя нога встречается с головой придурочного урожденного и, когда он отваливается от парня, добавляю по носу. Вот уродец мелкий! Во фракции ты что-то не такой смелый, на бесстрашных-то, как я погляжу, не нападаешь так запросто, даже со своими дружками.

— Ах, вы, уро­ды дол­банные! Вы за­были ма­нифест бесс­траш­ных? Это и есть ваш ежед­невный под­виг — из­де­вать­ся над чле­нами дру­гих фрак­ций вмес­то то­го, что­бы за­щищать их? Быс­тро рас­со­вали сто ху*ев по кар­ма­нам и про­вали­ли от­сю­да, по­ка це­лы!

Довольно полный мальчишка, которого избивал Билли, медленно встает, оглядывается вокруг. Он милый. Круглое лицо, небольшие, но яркие глаза. Даже отсюда я вижу, что они светло-серые. Русые кудрявые волосы, губы тонкие, но одна все же полнее другой.

— Как те­бя зо­вут? Ты эру­дит? — оглядываюсь в поисках его очков, они должны быть где-то тут, если не разбились, конечно. Мальчишка почему-то разозлился, наверное, он видит плохо, потому и неловко ему.

— А что, по мне не вид­но? Был бы я ис­крен­ним, на­пялил бы бе­лую ру­баш­ку и чер­ный пид­жак. А ты кто? На вид очень дру­желюб­ная.

Я и дружелюбная, вот это номер, а-ха-ха, такого я давно не слышала. Жаль, что Билли уже уполз, ему бы понравилась эта шутка.

— Да уж, я и спро­сила. По те­бе сра­зу вид­но, что ты эру­дит, — тут вдруг увидела оправу, в которой сиротливо застрял осколочек стекла, а так она была пуста. — Ой, твои оч­ки, уро­ды их раз­би­ли... Как же ты бу­дешь...

— Не вол­нуй­ся, я хо­рошо ви­жу и без них. А те­бя как зо­вут?

— Ме­ня зо­вут Сал­ли Фь­юри. Вот толь­ко ты так и не пред­ста­вил­ся.

— Эрик Эванс. Но все зо­вут ме­ня Рас­ти.

— При­вет, Рас­ти! А ку­да ты бе­жал, по­ка не встре­тил на­ших вы­род­ков?

— На са­мом де­ле в биб­ли­оте­ку. Я на­шел там кни­ги доф­ракци­он­ных вре­мен. Они про вой­ну, во­ен­ную тех­ни­ку, как она ис­поль­зо­валась и как ус­тро­ена...

— Все-все-все, я вас, эру­дитов, знаю, вы лю­бого че­лове­ка до смер­ти за­гово­рите. По­ка, Рас­ти, уви­дим­ся как-ни­будь! — черт возьми, к Льюис уже безнадежно опоздала. Теперь выговор и продление наказания еще на неделю.

— Я мо­гу по­мочь с уче­бой, ес­ли что! — кричит мне в спину Расти.

О, а вот это было бы совсем неплохо. С учебой во фракции мне помочь некому, так и пробираюсь через тернии науки, как могу. Я ос­та­навливаюсь и, обернувшись, улыбаюсь парню.

— За­мета­но, — оглядываю его еще раз, критически. Полноват, конечно, но все можно поправить. — А я мо­гу на­учить те­бя драть­ся, ес­ли что! Идет?

— Окей, да­вай пос­ле уро­ков в тре­нажер­ном за­ле?

— Да, я бу­ду. По­ка.

* * *

Я успеваю быстренько заскользнуть в квартиру и пробраться в ванну, пока меня не заметили. Крис и моя мама орут друг на друга так, что дрожит посуда в шкафу.

— ...ты все равно ее не оградишь от всего! Крис, как ты не поймешь, ей одиннадцать, она достаточно умна и смышлена чтобы понимать, что происходит вокруг! Она все равно узнала бы, только не от нас и в какой-нибудь идиотской версии...

— Ханна, мы совсем недавно похоронили Бена, а теперь еще и Джош... Ты уверена, что она выдержит?

— Я выдерживаю как-то... Она сильная, бесстрашная, ей придется это выдержать, такие вещи нельзя замалчивать. С каждым днем надежды все меньше. Когда с ними был последний сеанс связи?

— Неделю назад, — уже тише и спокойнее отвечает брат. — С тех пор как они накрыли ту подпольную лабораторию. Доложили, что возвращаются, потом связь с ними пропала и мы не можем их найти. Во всяком случае в Чикаго их нет. Возможно, что-то случилось за стеной, а подготовленных людей, чтобы послать на поиски, у нас нет. Да еще и неофиты... Черт, ну как так? Я знал, что добром это не кончится, он всю жизнь за стену рвался, вот и получил. Ладно. Ты тогда сама с ней поговори. Я к себе пойду. Завтра опять выступаем на патруль по городу.

— Крис, если только будут какие-нибудь известия...

— Ханна, ты же знаешь! Конечно, я первым делом тебе сообщу!

Дверь хлопает, а меня вдавливает в стену, я как сидела, так и осталась сидеть в ступоре на полу. Значит, все серьезнее, чем я думала. Джош не просто пропал, он попал в заваруху и не вернулся. Такое часто бывает, каждый день кто-то из нас теряет своих близких, и пора бы уже привыкнуть, но я не могу. Мне все еще больно. Слезы текут и текут, у меня уже совсем промокла футболка на груди, когда мама заходит и садится на пол, рядом со мной.

— Все слышала? — у меня остались силы только кивнуть.

— Эван, Ник, Матт знают?

— Крис обещал с ними поговорить... — мама откидывает голову и закрывает глаза. Я знаю, как ей хочется поплакать, ее душа рвется, но держится, как настоящая бесстрашная, и не будет плакать.