Когда глаза привыкли к полумраку, Анаис огляделась. Как и все строения городской периферии, бойня примыкала к крепостной стене, утратившей свое первоначальное значение – у Харанда уже давно перевелись внешние недруги. В каменное нутро защитной тверди хозяин вбил многочисленные крюки и развесил на них инструменты и приспособления для своего ремесла. У самого пола он продолбил наклонный сток. Должно быть, по ту сторону городской стены вся земля пропиталась кровью. На потолочных балках болтались цепи с крюками для подвешивания туш. Свет пучками пробивался через щели в стенах и крыше, но казалось – он только делает гуще мрак, лежащий в углах бойни бесформенными комками. Тяжелое, сиплое дыхание забойщика показалось девушке потусторонними звуками.
Детина взял в руки тяжелый молот с длинным заостренным конусом на одном конце, замахнулся и ударил шиволь по голове. Панцирь треснул, острие молота провалилось внутрь. Шиволь осела под ударом, не издав ни звука, затем закачалась вверх-вниз, то отрываясь ногами от земли, то припечатывая ими пол, будто в танце – Анаис не успела вовремя развеять заклинание, но тут же исправилась: туша упала.
Девушка вышла на воздух и глубокий вдохнула в попытке избавиться от дурноты. После пропитанного запахом смерти сарая солнечный день показался еще ярче. Пекарь сидел на лавочке и нервно грыз ногти. Следом вышел забойщик.
– Неплохо бы рассчитаться, – обратилась девушка к пекарю.
– Вот мясо в лавку доставишь…
– Погодите-ка, драгоценный, – возмутилась Анаис, – вы как себе это представляете?
Пекарь призадумался. Видимо, перед мысленным взором возникли плывущие над тротуаром кровавые куски, поэтому настаивать не решился.
Анаис подбросила на ладони монеты и улыбнулась: «Первый заработок». Забойщик повздыхал, но пекарь и не подумал заплатить ему за неразделанную тушу.
– Я спешу, – сказала Анаис, – так что предлагаю отметить удачную сделку прямо сейчас. Что вы об этом думаете, господа?
***
Несмотря на ранний час, питейное заведение со звучным названием «Нектар души» от недостатка посетителей не страдало. Столик на троих, тем не менее, нашелся. Анаис поразмыслив заказала яичницу и бодрящий травяной настой. Мужчины скромничать не стали: бутыль «Хреновухи» дополнилась блюдом жабьих ножек во фритюре и блинами с икрой, причем, чьей именно, в меню не упоминалось. Спросить о происхождении этого деликатеса Анаис не рискнула, равно как и заказать его.
Сотрапезники вознамерились было хорошо погулять за чужой счет, но девушка пресекла эту попытку, тряхнув у них перед носом дистрофичной мошной, где жалобно звякнули несколько монет. Это моментально развеяло заблуждения относительно ее платежеспособности.
Зажав в кулаке пилюлю с порошком корневища амнезиума, Анаис уплетала яичницу, дожидаясь удобного момента. Порошок за время путешествия не единожды отсыревал. Мешочек, в котором он хранился, успел обрасти мохнатой плесенью, прежде чем Анаис обнаружила, что ее «гербарий» погибает. Теперь оставалось только надеяться, что пилюли, наспех замешанные на недоброкачественном сырье, не подведут. Сколько раз говорил учитель, чтобы она не откладывала на завтра то, что должна была сделать вчера.
– Выпей с нами, деваха, – предложил забойщик, – а то как неродная.
– Не могу, – притворно огорчилась Анаис, – от спиртного меня раздувает, и прыщи высыпают по всему телу.
– Бе-до-ла-га, – ужаснулся забойщик, – а пойло-то славное.
– Дайте хоть понюхать, – Анаис взяла бутыль, поднесла к носу и, по всем правилам обращения с агрессивными пахучими жидкостями, помахала пальцами над горлышком, подгоняя пары к носу. При этом незаметно бросила внутрь пилюлю.
– Забористая, – подтвердила Анаис.
– А то! – пекарь отобрал у нее бутыль и разлил содержимое по чаркам.
– Ох, что-то у меня в носу засвербело, – подскочила Анаис, – как бы не раздулся.
Пекарь с забойщиком сочувственно на нее посмотрели и синхронно покачали головами.
– Пойду промою, – сказала Анаис и, вставая из-за стола, прихватила дорожную сумку.
– Иди, болезная, – махнул рукой забойщик.
– Нет, постой! – пекарь вцепился ей в локоть. – Смоешься, а нам за все расплачиваться. Так не пойдет.
Анаис презрительно сощурилась и высыпала на стол монеты из тощей мошны.
Перейдя улицу, девушка прислонилась к стене и замерла в ожидании. В голове теснились мысли одна другой неприятнее: шиволь издохла, денег на переброску не осталось, ночевать негде… Некоторое время спустя из «Нектара души» вышли, подпирая друг друга, ее знакомые. Пекарь посмотрел на Анаис ничего не выражающим затуманенным взглядом и не вспыхнуло в нем ни малейшей искорки узнавания. Она улыбнулась уголками губ: пилюля подействовала.
Анаис подхватила дорожную сумку и быстро пошла по улице. Свернула за угол и, убедившись, что за ней никто не наблюдает, сотворила морок. Пекарь из нее получился излишне одутловатый, но вполне узнаваемый. Анаис постаралась изобразить и походку, но медленно вразвалочку идти по улице, когда торопишься провернуть грязное дельце, оказалось трудно. К тому же, следовало учесть, что между появлением в лавке псевдопекаря, а следом – настоящего должно пройти достаточно времени, чтобы за оное изрядно нализаться. Достоверность – прежде всего.
Анаис – вернее, пекаря – несколько раз приветствовали прохожие. Их не удивило, что толстяк не выказал особой почтительности, а лишь пробурчал в ответ нечто неразборчивое, из чего девушка заключила, что и дома он вряд ли ведет себя вежливее. Она ввалилась в лавку, распахнув дверь ногой, и застыла на пороге, как на острие пики, наткнувшись на недружелюбный взгляд полной дамы.
– Явился! – сказала та.
По тону Анаис поняла, что ее расчет оказался неверным. Повисло нехорошее молчание.
– Дорогая, – выдавила Анаис голосом пекаря.
– Я тут с ног сбилась, а ты шляешься неизвестно где! – грозно произнесла толстуха.
– Отчего же неизвестно где, – возразила Анаис, – я по бросовой цене прикупил мяса для пирожков. С поставщиком расплатился, а вот забойщику пару монет за разделку туши задолжал.
Жена пекаря мрачно постукивала по ладони скалкой, явно ожидая, когда ее можно будет пустить в дело.
– Дорогая, к чему портить день, который так хорошо начался? – сделал заход псевдопекарь, пытаясь разрядить обстановку. – Я расплачусь с забойщиком, вернусь… – Анаис постаралась, чтобы пауза показалась многозначительной.
Жена пекаря склонила голову набок, словно хотела взглянуть на мужа с иного ракурса, пытаясь понять, что не так с ее благоверным.
– Пьян ты что ли с утра пораньше? – задумчиво протянула она.
– Цветок моего сердца, я трезв как стеклышко, – бодро отрапортовал псевдопекарь.
– Это и пугает, – проворчала женщина. – Отдай долг и немедленно возвращайся.
– Всенепременно! – со вздохом облегчения сказала Анаис, послала вслед удаляющейся женщине воздушный поцелуй и в красках представила себе, какой крендель та свернет из пьяного мужа. «Что ж, поделом», – подумала девушка и опустошила кассу.
***
На покосившейся двери в конце коридора первого этажа городской ратуши на одиноком ржавом гвоздике болтался огрызок таблички с затертой до неузнаваемости надписью: «Меж… пер… Отве…».
Анаис беспомощно оглянулась по сторонам, вдруг появится какой-нибудь работник и подтвердит ее худшие опасения насчет того, что старая система переброски находится именно здесь. Никто не появился. Девушка тихонько постучала в дверь, подождала ответа, которого не последовало, и вошла. Маленькую, пыльную комнатушку без окон освещали гигантские светлячки, заключенные внутри стеклянных шаров.
«Бедненько и грязненько, – отметила про себя Анаис. – И это великий Харанд!»
За столом, заваленным бумагами, восседал худой, как колосок, старец. Он не обратил на посетительницу никакого внимания, потому что увлеченно читал колонку «Сплетни» в городском еженедельнике, попивая при этом травяной настой. Анаис выждала некоторое время и, собравшись с духом, спросила:
– Зеркала путешествий – это здесь?
Старичок оторвался от газеты, оглядел девушку с головы до ног и обратно с таким выражением лица, точно столкнулся с тяжелым случаем кретинизма.
– Естественно, – процедил он.
– По тому огрызку, что болтается у вас на двери, это не столь очевидно.
– То, что ты иноземка, не оправдывает твою серость, – надменно сказал смотритель. – Каждому понятно, что там написано: «Междугородная переброска».
– А что такое «Отве…»?
– Отвечать на вопросы не обязан, – ощерился старичок и демонстративно погрузился в мир городских сплетен.
«Ответственный смотритель Турнус Мохик», – прошелестело в голове Анаис. Девушка пожала плечами, подошла и положила на стол пропуск, полученный на входе в ратушу. Смотритель нехотя оторвался от еженедельника и, стрельнув на посетительницу подслеповатыми глазками, приступил к своим обязанностям. Вдоль и поперек он изучил не только пропуск, но и все остальные документы, в чем не было никакой нужды. Несколько раз придирчивый старичок обновлял заклинание, обостряющее зрение, но оно вновь и вновь распадалось. Анаис почувствовала дурноту, когда представила последствия путешествия с таким смотрителем. Будто угадав ее мысли, старичок нехорошо улыбнулся и сказал:
– Моя обязанность – взимать плату, поддерживать чистоту передающе-приемного места и следить, чтобы абы кто по Харанду не шастал, – возвысил он голос в конце фразы.
Справочник. Попроси у него справочник, иначе застрянешь тут до скончания веков.
Смотритель тем временем пошел на третий круг изучения документов.
– Будьте так добры, – приторно улыбнулась Анаис, – дайте мне справочник.
Старичок сердито засопел, выдвинул ящик стола и вручил ей потрепанный фолиант. Как Анаис и ожидала, текст в этой засаленной книге, кем-то изрядно и не без успеха погрызенной, оказался почти нечитаемым. Кроме того, справочник с расписанием утратил самую важную информацию: время открытия каналов. Девушка захлопнула книгу. Взгляд Анаис отражал недоумение, смотрителя – плохо скрываемое торжество.
– Расписание у меня здесь, – постучал он себя пальцем по лбу.
– Хорошо, – сдалась Анаис. – Когда откроется канал в Эриду?
– В столицу собралась, – покивал старичок, отхлебнул настоя и посмотрел на часы. – Канал закрылся пять минут назад, – улыбнулся он. – Следующая переброска через сутки.
Гнев Анаис отразился лишь в проступившей на щеках бледности.
– Здесь за углом харчевня, а при ней гостиница, – сообщил смотритель.
– А вы хозяин, – ледяным тоном произнесла Анаис.
– Уже донесли, – прошипел старичок.
– Нет, сама догадалась. Куда откроется следующий канал?
– В Рухан. Транзитом-то через все города накладнее выйдет, – попытался отговорить ее смотритель.
– Так сколько стоит услуга? – устав препираться, спросила Анаис.
– Зависит от спроса. – Дедок отхлебнул настоя и поморщился.
В этом милом городке Анаис уже успела запятнать себя грабежом, не хотелось присовокуплять к этому убийство.
– Судя по тому, сколько времени я тут нахожусь в гордом одиночестве, у вас мертвый сезон.
– Ничего подобного, – покачал головой смотритель, – просто время обеденное.
– Табличка на двери ратуши утверждает, что зеркала путешествий работают круглосуточно, без перерывов на завтрак, обед и ужин, – сказала Анаис, чувствуя, что еще немного, и она перейдет на крик.
– Зеркала – да, а я – нет! Если что-то не устраивает в работе нашей службы, можешь написать жалобу. Вон их у меня сколько, – он кивнул на стол, где пыльными стопками лежали бумаги.
– Сколько?
– Почем я знаю! Я их не пересчитывал! – огрызнулся смотритель.
– Я спрашиваю, сколько стоит услуга? – сквозь зубы процедила Анаис.
– Не будете писать жалобу?! – возмутился старичок.
– Нет, не доставлю вам такого удовольствия, – ехидно улыбнулась Анаис. – Вы же меня пошлете бумагу покупать, потом чернила и перья. Так? А после того, как я ее напишу, отправите заверять подпись у нотариуса, чтобы все чин по чину.
Старичок выглядел оскорбленным в лучших чувствах. Он сложил руки на груди, поджал губы и нервно покачивал ногой.
– Не стоит в вашем возрасте сидеть нога на ногу, – сказала Анаис, – от этого ущемление седалищного нерва может случиться.
– Какая нахальная молодежь пошла! – возмутился старичок. – Никакого уважения!
– И не говорите, просто беда. Мало того, что старшим перечат, еще и подсидеть намереваются.
Старичок побледнел, схватился за сердце, но моментально оклемался. Он бодро вскочил со стула и, вцепившись в рукав куртки Анаис крючковатыми пальцами, принялся допытываться, кто на его место метит и откуда такие сведения.
– Слышала по пути сюда один разговор, – уклончиво сказала Анаис, – вас ведь Турнусом зовут. «Турнус Мохик, вдовец», – уточнил один из внутренних голосов. «Может, он снова женился», – перебил другой. «Да кто в здравом уме за него пойдет?!» – возмутился третий. «Заткнитесь!» – подумала Анаис.
– Я скажу имя, а вы, Турнус Мохик, дадите мне стопроцентную скидку, – предложила девушка.
– Ишь чего удумала! – сощурился старичок.
– Как хотите, – покачала головой Анаис.
Было видно, как смотритель борется с собой, оценивая, что важнее: нажива или сведения о злопыхателях.
– Переброска в Рухан стоит пять нюфов, но с тебя я возьму только три, – сказал он.
Из чего Анаис заключила, что на самом деле услуга стоит не более одной серебряной монеты. Она отсчитала три нюфа и вручила их смотрителю. Старичок с кряхтением поднялся из-за стола и, вытащив из кармана ключ, отпер дверь, замаскированную стенными панелями. За дверью оказалась продолговатая узкая зала, больше похожая на коридор с двумя рядами зеркал.
– Что, никогда переброской не пользовалась? – проворчал смотритель.
– Нет, – призналась девушка. – А это не опасно?
– Всякие случаи бывали, – уклончиво ответил старик. – Оставайся, я тебе расскажу.
Анаис помотала головой. Они уже дошли до середины залы, когда смотритель замедлил шаг.
– Так как же зовут мерзавца, который мечтает занять мое место? Пока не скажешь, никуда не переброшу! – заявил он категорично.
«Произвол и анархия. И это просвещенный Харанд», – подумала Анаис и в это мгновение заметила, как поверхность одного зеркала покрылась едва различимой рябью.
– А, эл, о, – сказала Анаис первое, что пришло в голову.
– Не знаю такого имени, – насторожился старичок.
– Это не имя, а три буквы из имени, – ответила девушка. – За стопроцентную скидку сказала бы все, а так – извини, – она подскочила к зеркалу и нырнула в открывшийся канал.
Не стоит думать, что человек, ни разу не пользовавшийся переброской, понятия не имеет, как она работает. Ну ладно, как работает, этого, наверное, вообще никто не знает, но уж отличить активное зеркало от неактивного – кто угодно в состоянии.
Травница в Леберике
Денег, позаимствованных у пекаря, Анаис хватило только на три перехода: Тоборно – Рухан – Агерун. До Эриды предстояло добираться пешком и на голодный желудок. В государстве, где яблоку негде упасть, чтобы не тюкнуть при этом по голове какого-нибудь мага, перспективы заработка оказались весьма туманными. Анаис понуро брела по дороге, пиная камушек, непонятно откуда взявшийся на идеально чистом и ровном полотне. По ночам тракт слабо светился, делая легким и удобным путешествие в темноте. Главное убраться с дороги между тремя и четырьмя часами ночи, когда мощная энергетическая волна проходит над полотном, сметая с него мусор.
Услышав стрекотание крыльев, путница оторвалась от своего занятия и посмотрела вверх. Над головой пронеслись всадники, обратив на девушку внимания не больше, чем на пустое место. «Какие-то важные господа, – подумала Анаис, – иначе бы путешествовали по земле. Эх, мне бы такую шиволь».
Из любопытства или по наитию девушка свернула с дороги на лесную тропу, откуда прилетели заносчивые харандцы. Преодолев заросший деревьями и кустарником холм, по которому вилась тропа, Анаис увидела долину, где уютно расположился маленький городок, а за ним – замок в петле реки. Тут и в помине не было характерной для приграничных поселений крепостной стены. Между аккуратными белыми домиками с рыжими черепичными крышами сновали маленькие человечки. Лоскуты возделанных полей, фермы и мануфактуры, как лепестки, окружали городок.