Первым вспоминается мне Андо. Мы оба хотели преуспеть. Амбиции, амбиции… В Академии мы шли, что называется ноздря в ноздрю. Но для чего-то выдающегося недостаточно быть очень хорошим магом, нужно обладать тем, чего нет у остальных. Мы, не сговариваясь, выбрали темой магистерских работ «Управление силой демона». Нечасто магистранты изъявляют желание ввязаться в дело, за которое возьмется не всякий признанный гений. Что ж, работа действительно интересная: подчинить своей воле фактически неуправляемую мощь. Но мы и представить не могли, на какого монстра замахнулись.
Молодость порой способна сдвинуть горы единственно по причине незнания о невозможности оного. Много трудностей вызвало плохое владение древними языками, к тому же большинство манускриптов содержали сказания и легенды, в коих больше вымысла и морали, нежели исторической правды. Но наши усилия были вознаграждены: в древней летописи мы обнаружили упоминание о Шшахаре – демоне смерти из триады демонов-привратников царства мертвых. Великое сражение с ним, завершившееся победой жрецов, произошло на землях, где ныне построена Эрида. Если верить летописям, то монолит под столицей Харанда – творение древних литариев, могильная плита Шшахара. Тысячелетиями развеивалась древняя магия, и вот анагерий – в переводе с древнего языка: ана – окаменевший, гер – демон – сам пришел к нам в руки. Его расчленили на четыре части: мне, Андо, магистру Петерику Слэгу и Академии, чтобы проводить дальнейшие, независимые эксперименты.
Я долго бился, пытаясь овладеть силой демона. Должен сознаться, успеха я не достиг. Анагерий – не мертвый камень, в нем живет неистребимая жажда питаться энергией нашего мира и отдавать свою, но стать ее хозяином никто не смог. Когда подошел срок представления результатов исследования, дабы претендовать на получение степени магистра, мы, как и предполагал наставник, не имели никаких практических результатов, но работа была проделана огромная. В конце концов, под формулировку «управление силой демона» заточение этой энергетической субстанции вполне подходило, а мы перелопатили горы литературы, чтобы доподлинно выяснить, как это было сделано. Жрецы, надо сказать, не очень охотно повествуют о своих достижениях. Манускрипты служителей культа до того иносказательны, что я не без оснований стал подозревать их в желании сокрыть, а не поведать правду.
Наша работа получилась в большей степени теоретической, однако поиск сокрытого, увенчавшийся успехом, вполне мог сойти за практический результат. Мы представили находку анагерия, как итог расшифровки древних летописей, и наше исследование получило широкую известность. Но от первоначальной задачи никто не собирался отказываться. Конечно, древние жрецы не для того избавляли мир от злобных духов, чтобы маги-недоросли их освобождали. Мы и не хотели этого делать, но когда хватаешь голой рукой уголь из пышущего жаром костра, нужно быть готовым к ожогам. Нам удалось предъявить на суд общественности один единственный ранее нигде не описанный факт о запечатанных демонах: разобщенные куски анагерия стремятся воссоединиться, они ощущают друг друга, будучи, по сути, единым целым. В этом состояла экспериментальная часть исследования и новизна работы.
Итак, мы получили магистерские степени и места в Академии.
Можно сколь угодно долго отдаваться любимому делу, которое заполняет всю твою жизнь, помыслы и приносит удовлетворение вкупе с прибылью, но однажды природа возьмет верх. Да, именно о женщине я говорю. О той самой, что внесла сумятицу и послужила расколу столь прочной и, казалось, нерушимой дружбы. Можно разделить с другом кусок хлеба, укрыться одним плащом, иметь общие цели, уважать его принципы, отдать ему последний медяк под хорошие проценты, но невозможно разделить с ним женщину. Ведь речь идет не о продажной девке, готовой за плату облагодетельствовать одновременно не то что двоих – целый секстет. Я говорю о любимой женщине, – даже истым нэреитам случается согрешить – о той, которой ты готов отдать весь мир, если, конечно, он у тебя есть.
Да, спустя энное число лет начинаешь относиться к этому с изрядной долей сарказма, но когда любовь посещает впервые, ты, несясь на волне безумного восторга, готов кинуть все, что у тебя есть, к ногам ЖЕНЩИНЫ. Единственной и неповторимой. Да простит меня Нэре.
Не одного меня постигла влюбленность. Нам с Андо было бы, о чем поговорить, чем поделиться, подбросить друг другу изящных рифм для нежного послания, если бы объектом обожания не оказалась одна и та же девушка. Но выяснилось это слишком поздно. Мой друг был скрытен в том, что касалось греха любви, а я, несмотря на болтливость, не сообщил ему полное имя избранницы. Лишь возносил до небес ее красоту и прелести да описывал чувства и эмоции, что меня обуревали.
С тех пор как судьба развела нас по разным лабораториям, мы усердно работали, от чего реже виделись и почти не общались. Выходили в свет опять-таки по раздельности – наши дни отдыха не совпадали – и успели увязнуть в чувствах по самые уши. Однако мне улыбнулась удача, в то время как Андо получил отставку и, вероятно, выяснил, из-за кого. Он замкнулся, перестал делиться мыслями, как бывало прежде, когда мы иной раз встречались за обедом в таверне или после ужина посиживали за стаканчиком вина. Затем и вовсе перестали видеться.
Андо посчастливилось попасть в группу самого Магнуса Гендера. С тех пор он много разъезжал по стране, сотрудничал с магами различных специальностей. Когда он уехал, я заметил, что отклик анагерия на магические воздействия сделался иным. Ведь работы над этой темой я не прекращал. Позже выяснилось, что и Андо продолжал уделять этому внимание и возил анагерий с собой. Выходило, если увеличить расстояние, отделяющее куски окаменевшего демона, то он, словно дополнительно теряя целостность, становится более податливым. Сделав это открытие, мы с новой силой загорелись идеей изыскать возможность контакта между волей мага и чужеродной силой. Уехать как можно дальше – это вполне устраивало Андо, подозреваю, ему оказалось трудно смириться с поражением в любви даже спустя много лет. Не раздумывая, он взял бессрочный отпуск и уехал в неизвестном направлении.
Как видно, я не был влюблен так сильно, как мой друг, или не умел ценить то, что получил, иначе патина времени не покрыла бы так плотно воспоминания о жене. Терпеть рутину я способен только в исследованиях.
Шли годы, и я все реже вспоминал о бывшем друге, но однажды его имя промелькнуло в печатных листках. Заметка была небольшой и смахивала на страшилку для любителей небывалых чудес. Там говорилось, что в Лероне с территории исследовательского центра по недосмотру или иной причине были упущены опытные образцы неких тварей. В результате городок оказался вырезан подчисту́ю, а невероятно прожорливые хищники распространились по округе. Но маг Андо Атранкас, живший на окраине небольшого селения Фуршина Пустошь в пригороде Лерона, не только установил и смог долгое время удерживать защитный купол, что под силу магам только вчетвером, но и сумел поразить всех тварей. Однако секрет, как он сумел достигнуть такой небывалой мощи, раскрыть отказался.
Я решил возобновить старое знакомство. Андо, как будто, ничуть не удивился моему приезду. Похоже, он этого ожидал. Быть может, старый друг знал меня лучше, нежели я сам. Очень отчетливо помню нашу встречу.
– Прочел заметку, – сказал он вместо приветствия.
– Я бы и раньше тебя навестил, но ты не оставил адреса.
– Отговорки, – махнул рукой Андо.
– Возможно, – согласился я. – Трудно было угадать, обрадуешься ли ты моему приезду, вот я и не решался тебя разыскивать.
– Как жена?
– В порядке. Растит сына.
Лицо Андо оставалось бесстрастным.
– У тебя уютный дом, – похвалил я.
– Спасибо. Это заслуга жены.
– Так ты теперь семейный человек! – обрадовался я.
– Да, у меня две дочери. Они с женой гостят у бабушки.
– Жаль. Хотел бы я с ними познакомиться.
– Оставь, Хотар, – грустно усмехнулся он. – Ты здесь лишь потому, что понял – старина Андо подчинил анагерий.
– Что-то не вижу в твоем взгляде особой радости и торжества по этому поводу.
– Цена оказалась высока, – вздохнул Андо.
– Вот как.
– Я уничтожил все записи, чтобы никому не пришло в голову повторить эксперимент.
Он вцепился мне в руку, сжал ее до боли и прошептал:
– Я схожу с ума, Хотар! Гибну!
– Что же ты сотворил? – только теперь я обратил внимание на его лихорадочный румянец и странный цвет радужек. В нем действительно что-то неуловимо изменилось. Дело даже не в возрасте, выглядел он по-прежнему, разве что нити седых волос разбавили шевелюру.
– Помоги уничтожить мое творение! Иначе не спастись.
– Что же ты сотворил? – Меня охватило нетерпение, которое не стоило выказывать.
– Универсальный усилитель энергии. Он позволяет в одиночку совершать масштабные магические действа.
Андо вышел из комнаты и долго не возвращался. Наконец он появился, держа в руках небольшую шкатулку, поставил ее передо мной и тяжело опустился на табурет.
– Неужели ты установил контакт с демоном?! – непроизвольно вырвалось у меня.
– А ты полагаешь, это розыгрыш?
Я, не спрашивая разрешения, откинул крышку устройства и заглянул внутрь. Призмы кристаллов, переплетение металлических нитей, стеклянные трубки, а в самом центре, в золотом ложе – анагерий.
– Как это работает? – спросил я, жадно изучая устройство.
– Благодаря моей крови.
– Что?! – не поверил я собственным ушам.
– Единственный способ подчинить волю демона своей – убедить, что ты составная часть его сущности.
– Я не понимаю.
– Он во мне, Хотар, – прошептал Андо и, сгорбившись, закрыл лицо руками.
Я сидел потрясенный, не в силах вымолвить ни слова. Андо молчал, спрятав лицо в ладонях. Наконец он взглянул на меня.
– Я растер в порошок частичку этого проклятого камня, растворил… Не спрашивай, как! – предварил он мою попытку. – И ввел себе в кровь.
– Но практически мертвый камень…
– Я оживил его в себе. Нашел заклинание. Все эти годы я искал его.
– Ты безумец!
– Сейчас даже более, чем прежде, – с горькой иронией сказал Андо. – Он поглощает меня, захватывает, растет. Я думаю, нет, я уверен, что принес в этот мир величайшее зло! Помоги мне, Хотар, остановить это!
– Но как?! Я не знаю, как это сделать!
– Ты должен во имя жизни на Арринде.
– Методами древних жрецов?
– По-твоему, я не пробовал? Похоже, демона можно обмануть только один раз. Оказывается, вся наша магистерская работа гроша ломаного не стоит. Историческая справка, не более.
– Поедем со мной в Эриду, соберем консилиум…
– Нет! Никто не должен знать! Всегда найдутся самоуверенные идиоты, а могущество – лакомый кусок. Но поверь мне, Хотар, поверь, что ЭТИМ нельзя управлять – оно управляет тобой. Нет, ты не становишься сильнее – ты теряешь рассудок. Ты превращаешься в кокон, в котором демон живет, питается, растет и в итоге навязывает свою волю.
– И чего же хочет Шшахар?
– Не произноси его имя, заклинаю тебя! – Андо скорчился от мучительной боли, отдышавшись, вытер заслезившиеся глаза и горько усмехнулся:
– Он хочет убивать. Его пища – магические эманации и души людей. Энергия.
– Едем со мной, Андо. В Эриде больше возможностей справится с этой напастью: библиотеки…
– Напасть?! Ты называешь это напастью?! Это подлинная катастрофа, Хотар! И я, презренный червь, ее породил!
Тамерон потряс головой, чтобы избавиться от наваждения. Он так отчетливо представил дом Андо, где произошли описанные события, словно бывал там, нет, даже не бывал, а жил, увидел Хотара молодым и полным сил. «Что за чары прадед наложил на книгу?» – подумал Тамерон и продолжил чтение.
Мы уехали ночью, тайком. Андо не оставил жене никаких известий. Я поселил его… Нет, не буду приукрашивать – заточил в темнице под зданием Академии. Так было безопаснее для всех. Безумие поглощало его медленно, но неотвратимо. Я многое перепробовал в попытке спасти Андо, но не преуспел. Убийство оказалось милосердным выходом. Да, я убил друга. Более того – собрал его кровь. Не имеет значения, кто во мне возобладал: ученый или честолюбец, спаситель человечества или завистник, но я не уничтожил усилитель, как просил Андо. Этот неблаговидный поступок и положил начало моей известности и богатству.
Я многое сделал для Харанда, его процветания и могущества. Быть влиятельным и знаменитым – это затягивает, ты не можешь это потерять, страшишься утратить не менее чем жизнь. Я не прекратил исследований по возрождению демона в теле человека и пришел к выводу, что Андо мог передать этот страшный «подарок» по наследству. Если он поставил тот страшный опыт еще до рождения дочерей, вполне возможно, они являются носительницами демонической сущности. Это необходимо было проверить. Имел ли я право на подобный эксперимент? Я не ищу оправданий и признаюсь, что похитил младшую дочь Андо.
Я изучал, строил теории, рассчитывал и пришел к неутешительным выводам – мой старый друг был прав: демон возрождается. Во что превратятся потомки Атранкаса? Я часто задавал себе этот вопрос. В носителей памяти и знаний предыдущих поколений, с одной стороны, с другой же – в предвестников гибели человечества. Возможно, не всего, но весьма значительной его части. Я потерял много времени, дав им расплодиться. Напрасно я ограничился лишь одной девушкой.
Если бы Андо не уничтожил записи, если бы согласился рассказать все подробности эксперимента, я мог бы обнаружить, что же он упустил из виду. Контролировать демона возможно, я уверен! Вернее, был уверен. Я использовал большую часть принадлежавшего мне анагерия, ставил опыты на животных, но все они умирали. Повторить эксперимент Андо не удалось и с человеком.
Описание опытов под грифом церопуса Тамерон вырвал и скормил огню.
Как низко я пал ради науки и корысти!.. Я использовал каждый шанс, чтобы узнать то, что Андо унес в царство мертвых. Жаль, что Атранкасы так упорно молчат, даже под пытками не раскрывая тайны. Но я-то знаю, что Андо живет внутри каждого из них.
Тамерон вытер со лба испарину. Выходило, что на протяжении многих столетий в его семье охотились за людьми из рода Атранкасов и убивали их ради нескольких литров крови. И лозунгом этого действа было: «Спасем человечество от демонической угрозы». Острейшее чувство стыда охватило Тамерона, и он укрепился в своем нежелании называться Лебериусом. Дальше он уже не читал – пролистывал, остервенело выдирал страницы, помеченные знаком церопуса, и швырял их в огонь. Последние записи Тамерон все же просмотрел.
– Так и быть, оставлю предупреждения и призывы уничтожить усилитель. Может, одумаются, – пробубнил он. – Хоть, по-моему, стоило бы сжечь все целиком.
На последней странице под разбегающимися концентрическими окружностями с разбросанными по ним незнакомыми значками была надпись: «Тому, кто станет владельцем рукописи». Лист оказался изрядно помятым, Тамерон разгладил его ладонью и с недоумением уставился на страницу. Что же Хотар намеревался передать новому владельцу рукописи? Неожиданно центральная окружность вспучилась, потемнела и превратилась в черный камешек с неровными краями. Тамерон осторожно взял его двумя пальцами и с любопытством осмотрел со всех сторон – не каждый день сталкиваешься с такими артефактами. Затем он засунул его в карман, а последнюю страницу книги вырвал и предал огню.
Спустя несколько дней, когда Тамерон с братом сидели в таверне, в момент приступа искренности, каковые случаются в подпитии, Тарик сказал:
– Малыш, если бы ты захотел, достиг бы высот, какие мне и не снились.
– Неужели тебя задевает даже возможность этого? – улыбнулся Тамерон. – Утешься, я не хочу становиться магом. Это не для меня.
Он подлил брату вина и посмотрел за окно на догорающий закат. Насыщенные краски у горизонта, облака нежных тонов: от прозрачно-розовых до сочно-сиреневых. Было что-то в этом неизбежном умирании дня. Буйство красок, разнообразие тонов и полутонов, их быстрая смена, затухание и темнота. Может быть, именно это непроглядное ничто и заставляло уходящий день торопиться отдать миру все, что еще осталось в нем прекрасного, вычерпать до донышка, догореть яркой вспышкой.