— Жук ничего не говорил? — спросил я Сан Саныча напоследок.
— Нет, — хитро улыбнулся Ильин. — Чего не было того не было. Зря говорить не буду, мил человек. Да и как ему говорить-то? Он же жук. Ну, а обещание выполнишь?
— Конечно, дедушка. Вы почти угадали. Я из специальной службы ветеринарного надзора, — выдал я заранее заготовленную легенду. — Следим за животными — мутантами. — и, видя удовлетворенное выражение на лице Сан Саныча, слегка коснулся его сознания. Я не Темный, помнить он ничего не будет.
После этого попрощавшись с дедом, просканировав на всякий случай крону злополучного дерева и, естественно ничего не найдя (на органике следы Иных, как и обычные отпечатки пальцев практически не остаются) я пошел к выходу. Там, удобно устроившись на лавочке, под раскидистыми кустами уже отцветающей исполинской сирени, с бутылкой темного пива в руке, я позвонил Соколову.
— Слушаю тебя Сергей, — раздался в трубке веселый голос шефа. Где то на заднем плане играла музыка и слышались веселые женские голоса.
— Доложить хотел, Петр Иванович, — сказал я.
— Докладывай, раз позвонил, — разрешил шеф.
Я хорошо себе представлял, как после окончания рабочего дня в общем неженатый уже не одну сотню лет Соколов развлекается в ресторане с более или менее молоденькими девушками.
— Не знаю, что там выяснила опергруппа Темных, Леон, но по — моему, это богомол. Скорее всего, служитель не врет и, галлюцинаций вызванных опьянением у него тоже не было. Я проверил насколько это в моих силах. Вполне вменяемый дед.
Шеф молчал.
— Богомол — оборотень. Два — три метра. Он передвигается по кронам деревьев. А в зоопарке их много. Я имею в виду деревьев.
Соколов по-прежнему молчал.
— Шеф, это, в общем, не наше дело, если оборотень зарегистрированный. Ведь на людей не нападает, а на животных он в своем праве.
— На диких или бродячих животных, Сергей, — Соколов, наконец, подал голос. — Порча домашних, либо каких других это уже нарушение. Кроме того, насколько я помню, в Нижегородской области богомолов отродясь не было. Да и на территории бывшего Советского Союза тоже. Сейчас, впрочем, не знаю. Может заезжий какой. Тогда он незарегистрированный. А это тоже нарушение.
— Так мне что, подежурить? Авось застану его за трапезой. Или обойдемся?
После длительного сопенья в трубке раздался голос шефа:
— Сергей, я не могу тебя просить, да и не хочу. Дело в том, что богомол — штука очень опасная. Это тебе не какой-нибудь заурядный волк, а наши оперативники, учти, еще не вернулись.
— К маме, значит к маме, — пробормотал я.
— Что? — не понял шеф.
— Ничего, это я так. Мысли вслух.
Соколов помолчал, потом произнес:
— В общем, решай сам. В любом случае я тебя поддержу. Не факт, что это был оборотень — раз. Если все же это оборотень, не обязательно, что он будет приходить в зоопарк две ночи подряд. Но если сочтешь нужным подежурить, и богомол придет — не нарывайся. Только наблюдай и вызывай меня или братьев Меньшиковых. Или нас всех. Справимся. Заклинание против оборотней помнишь?
— Да, шеф, — ответил я и подумал, что против хорошо бронированного богомола нужны именно оба Даблваня. Один может и не справится.
— Учти, они против богомола слабы. Так что зря не рискуй.
— Хорошо, Петр Иванович, тогда я останусь, и буду вести себя смирно, — сказал я и дал отбой.
«Веселенькое дело. — подумалось мне. — Придется провести остаток вечера и хотя бы часть ночи на свежем воздухе».
Погода стояла теплая, так что замерзнуть в своем костюмчике, который по давней привычке носил почти ежедневно, я не боялся. А вот как быть с выбором места для засады? Территория «Гиппопо» была не очень большая, но поросшая деревьями так, что с расстояния в десять пятнадцать метров можно было ничего и не увидеть. Подойдя к воротам, я обнаружил, что они уже закрыты и мне, как всегда в таких случаях пришлось уйти в Сумрак. Оказалось, что сумеречный облик зоопарка не сильно отличается от реального. Видимо сказывалась недавняя постройка. Тот же забор, только густо увитый какими — то мертвыми на вид растениями, та же мощеная дорожка. Интересно, что совсем не было паразитов. Странно, поскольку масса положительных эмоций в основном детских должна была сказаться на их росте. Клетки и животные тоже были на месте. Как всегда в несколько измененном виде, но вполне на себя похожие. Занятно было бы посмотреть, как это все выглядит со второго слоя Сумрака, но туда путь мне был пока заказан. Опыт не тот. Теоретически я мог бы попробовать. Моего плавающего третьего-четвертого уровня наверно хватило бы, но входить туда первый раз в одиночку мне было попросту страшновато. Вдруг не смогу вернуться?
Выйдя из Сумрака я еще раз обошел всю территорию «Гиппопо» в поисках места для засады, но не нашел ничего лучшего, как залезть на невысокую, всего-то три метра, плоскую крышу комплекса служебных помещений. Они располагались как раз в центре зоопарка, и обзор оттуда был наилучшим. Еще раз, осмотревшись и убедившись, что охраны поблизости нет, я, напрягшись со второй попытки, залез на крышу. Видимо все же сказывалось отсутствие постоянных тренировок. Как и следовало ожидать, кресла мне там не приготовили. Слезать не хотелось, и я уселся на небольшую кучу прошлогодней листвы, довольно удобно опершись спиной о вентиляционную трубу. Засада была готова. Это неплохо. Зоопарк пуст, что тоже хорошо. Оставалось ждать. Я попытался вспомнить: богомолы сумеречные или ночные насекомые? Ведь оборотням вместе с обликом частично передавались и привычки животных. Так что вспомнить было бы неплохо. Если сумеречное, то ждать придется недолго и часа через три, я могу идти спать. После полуночи оборотень уже навряд ли придет. Совсем другое дело, если богомол ночное насекомое.
Как всегда в таких случаях время тянулось медленно. Я вспомнил, что около трех лет назад в бытность стажером ФСБ мы вот так же в поздних темно-синих сумерках сидели в засаде на Бешенке. Эта пустынная дорога шла вдоль новых, еще не полностью заселенных новостроек. Ждали передачи крупной партии транзитных наркотиков. Только сидеть тогда пришлось в кустах, прячась не столько в них, сколько за огромной, метра полтора в диаметре трубой теплоцентрали, проложенной почему-то надземным способом. Ждали мы, конечно, совсем не оборотня, а цыганскую мафию, давно и плотно обосновавшуюся в пригородах Нижнего Новгорода. Ждали долго. Никита Бурмистров, коротая время, от скуки полушепотом травил анекдоты. Анекдоты были веселые, а смеяться было нельзя и от этого мы еще больше мучились. И когда к местным баронам, ожидавшим товар в двадцати метрах от нас, подкатили еще два черных джипа с Самарскими номерами, а в качестве охраны «Волга» битком набитая милицией, и началась пальба, то Бурмистров самостоятельно без команды пошел на задержание и крайне неудачно словил первую же выпущенную по нам пулю.
В это время с противоположной стороны дороги бежала группа захвата, а их командир в одиночку довольно успешно месил возле «Волги» пытавшихся что-то возражать четырех Самарских ментов. Не целясь, выстрелив несколько раз в сторону черного «Паджеро», я кинулся к Никите. Он все пытался и никак не мог встать, а какой-то толстый бородатый цыган, стоя над ним уже поднимал вороненый довоенный «ТТ», готовясь контрольным выстрелом продырявить парню голову. Сейчас-то мне было понятно, какая сила в буквальном смысле этого слова выбросила меня на дорогу. Очутившись рядом с машиной, в прыжке, с разворота, поскольку перезаряжать «Макаров» было некогда, я со всей дури врезал ногой по этой черной курчавой, уже начинающей поворачиваться ко мне бороде. Врезал от души, да так, что золотые зубы вместе с соплями, слюнями и кровью их обладателя веером полетели у него изо рта. Потом они зависли на джипе, медленно стекая, по его отполированному блестящему борту. Вращаясь от удара мой чернявый оппонент, совершив кругосветку вокруг себя самого, по инерции с задумчивым выражением лица медленно разворачивался ко мне. Я не растерялся и как учил нас незабвенный Циммерман, стоя на слегка согнутых в коленях широко расставленных ногах с резким «хх-у», встретил его прямым коротким в солнечное сплетение. Мой кулак пробил цыганский пресс почти до позвоночника, после чего барон, совсем уж загрустил. Он беззвучно хватал беззубым окровавленным ртом воздух, намереваясь упасть. Мне оставалось только, нежно уложив его толстой мордой в придорожную грязь быстро надеть наручники. После этого я кинулся к Никите, которому было совсем плохо. Доставая телефон, для вызова скорой, и оглядываясь по сторонам, я заметил, что все идет как надо. Каждый занимался своим делом. С ментами уже договорились. Все они повязанные и положенные на песок дружно загорали рядышком со своей «Волгой» и тихонько между собой переругивались. Наши ребята в касках и бронежилетах растаскивали задержанных по подъехавшим оперативным машинам. Только где то за кустами, ближе в Волге, раздавались отдельные редкие выстрелы. Видимо кому-то удалось сбежать.
Прямо надо мной хрустнула ветка, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Подняв голову, я увидел, что это всего лишь белка. Приспособилась. Еды для нее в зоопарке — море. Стало почти темно. Пора бы ему и появиться. Однако все было тихо. Дневные животные мирно спали, а ночные естественно бодрствовали. Сквозь Сумрак было видно, как вдалеке беспрерывно бегают по клетке крупные канадские волки. Разминаются. Почти такие же как в нашем мире. Вот только клыки у них были, мягко говоря, длиннее обычных. А если быть точным, то с ними волки больше походили на саблезубых тигров. Ничего не поделаешь, Сумрак. Все было спокойно. Мне оставалось только ждать. Никто не виноват, сам напросился. Достав телефон, я сбросил Алене эсэмэску, что возможно сегодня домой не приду. Занят. Ну и дальше, как обычно: целую не скучай… Вновь хрустнула ветка. На этот раз дальше. Гораздо дальше. Даже не хрустнула, а скорее треснула. Или сломалась. Где-то в районе загонов с пятнистыми оленями. Заволновалась семейная пара кабанов с многочисленным выводком. Убрав телефон, я вновь посмотрел сквозь Сумрак и, наконец, увидел его.
Метрах в тридцати от меня в кроне старого вяза не торопясь передвигался богомол. Оборотни не меняют своего облика в Сумраке и, поэтому выглядел он обычным насекомым, выросшим, правда, до невероятных размеров. Это была еще одна тайна оборотней. Насекомые не могут быть большими просто потому, что у них нет легких. Это знают даже шестиклассники изучающие зоологию. Каким образом дышит богомол, величиной с лошадь для меня было загадкой. Между тем оборотень все так же изнуряющее медленно спускался прямо в загон для оленей. Как и рассказывал Сан Саныч, спускался он, головой вниз, цепляясь за ветви всеми задними ногами, а передние, хватательные выставив прямо перед собой. «Ну, Муромцев, тебе пора», — подумал я и, осторожно добравшись до края крыши, тихонько спрыгнул вниз. Пробраться в темноте вдоль загонов было делом одной минуты. Когда я выглянул из-за поворота оборотень уже навис над молоденькой самочкой пятнистого оленя, мирно дремлющей возле кормушки.
Мне ничего не оставалось делать, как обнаружить себя. Быть спокойным наблюдателем трапезы оборотня я не мог. Просто не мог и все тут. Привычно подняв свою тень, пройдя в Сумраке, через ограждение загона, я сжимая в левой руке небольшой, подаренный кем-то из ребят амулет, вернулся в нормальный мир и выкрикнул:
— Ночной Патруль! Выйти из Сумрака! Жвалы убрать. Принять человеческий облик!
Я не очень надеялся на какой-либо эффект от этой сакраментальной для дозорных фразы. Тем более, что оборотень и не был в Сумраке. Однако богомол, уже раскрывший свою пасть, как-то совсем по-человечески вздрогнул и повернул в мою сторону голову с огромными поблескивающими в свете фонарей глазами.
— Я знаю, что ты оборотень! Принять человеческий облик и предъявить регистрацию!
— Дозорный, — проскрипело насекомое, голос шел у него откуда-то изнутри и никак не был связан с непрерывно движущимися жвалами. — Оставь меня, Дозорный. У меня принцип. Я людей не трогаю, а остальное не ваше дело.
Имея небольшой опыт задержания Иных, а человеческая практика здесь была не применима, я знал только одно. Вступать в пререкания с оборотнем никак нельзя.
— Последний раз предупреждаю, прими человеческий облик, иначе буду вынужден применить Силу!
— Силу… Что ты можешь, Дозорный? Один…, - продолжая скрипеть, богомол оставил спящую олениху в покое, что само по себе уже было хорошо, и стал разворачиваться ко мне. — Я тебя…
Больше не раздумывая и не тратя время на разговоры, я применил «Мертвую цепь», старинное заклинание против оборотней всех пород и мастей, кроме, как оказалось насекомых. Слегка поведя всеми частями блестящего в призрачном свете луны хитинового панциря, оборотень сбросил с себя тонкую, только начинающую образовываться корку. По мысли создателя заклинания она должна была сковать движения оборотня. Однако на скользком панцире «цепь» просто не могла удержаться.
Еще раз, скрипнув, богомол спрыгнул с дерева и, пошел на меня, приподнимая вместе с головой и переднюю часть туловища. Классическая поза нападения. Для насекомого. Но я то был Иной. Сделав несколько шагов назад, я сотворил огненный шар величиной с небольшое яблоко, точную копию тех, что мне показывал еще полтора года назад покойный Фадеев и швырнул его в голову оборотня. Швырнул неудачно. Богомол уклонился, а файербол скользнул по его панцирю и зашипел, упав на влажный песок загона. Второй сгусток огня лишь слегка опалил левый ус оборотня, что его еще больше разозлило и гигантское насекомое, нецензурно выругавшись, двинулось ко мне еще быстрее. Положение становилось незавидным. На амулет надежды мало. Его я решил придержать напоследок. Оборотень продолжал надвигаться на меня, прижимая к толстым металлическим трубам, выполняющим роль ограды загона. Лихорадочно роясь в памяти и периодически сдерживая наступление насекомого файерболами, я пытался припомнить среди известных мне боевых заклинаний, подходящее для этого случая. Однако ничего в голову не приходило. Вероятно от волнения. Богомол был уже рядом и я, уклоняясь от его лап, прижался спиной к трубам ограждения. Потом, швырнув в него один за другим два файербола, не уходя в Сумрак, исхитрился как-то протиснуться между стойками и вылез из вольера.
За спиной я услышал, как опасно близко скрипнули его жвалы. Оказавшись на дорожке, я обернулся, держа в руке очередной огненный шар. Теперь уже оборотень, видимо по инерции, пытался пролезть за мной сквозь отверстия в ограждении. Тут в моей голове как будто прошептали: «Белый Иней!». Машинально, не думая я приготовился применить это простое оборонительное заклинание, но вовремя сообразил, что тварь слишком велика для узконаправленной заморозки. У меня просто не хватит силы. Срочно нужно было решение. Поэтому когда оборотень, разогнувший тонкие металлические прутья и почти вылезший из загона стал пропихивать сквозь ограду свое довольно объемное брюхо, я, выбросив вперед полуоткрытую ладонь, применил направленный «Иней». Эффект был более чем положительный. Брюхо оборотня и одна из его задних ног намертво примерзла к стальной ограде. Неважно, что большая часть заклинания ушла на ограду. Главное, что эта тварь теперь обездвижена как минимум на несколько часов, которых мне хватит на все. Да и не только мне.
Интересно, подумал я вяло: «А может он сейчас перекинуться в человека? Или нет?» Впрочем, сейчас меня это волновало меньше всего. Короткая схватка выжала меня как лимон, и больше всего хотелось отдохнуть. В зоопарке было по-прежнему тихо. Охрана, как обычно в таких случаях и нос не высунула из дежурки. Чувствуют люди, что не надо сейчас выходить. Незачем.
Ноги меня не держали, и я присел на, кстати, подвернувшуюся лавочку. Посидев немного, я только тогда вспомнил, о Соколове. Позвонил Леону и доложил обстановку. Петр Иванович изъявил желание прибыть самолично. Впрочем, явился он не один, а в сопровождении Меньшиковых, что по-моему было правильно. Богомол — оборотень мог оказаться слишком мощным для одного мага, пусть даже и для Леона. Вся троица во главе с Соколовым довольно вальяжно вышла из искусно провешенного прямо в олений загон портала. Шеф сразу подошел ко все еще изрядно дергающемуся насекомому и внимательно осмотрев его, легким пассом усыпил оборотня. Потом обернулся ко мне и, оценивающе рассматривая, произнес:
— Не плохо, парень, не плохо. Оригинальное решение! Не лежит на поверхности. Сам сообразил, что его можно лишь частично приморозить или кто подсказал?
— Не знаю, Петр Иванович. Честно скажу, не знаю. В голове будто прошептали. Вот и получилось.
— Ну, ну, — Соколов еще раз обошел вокруг богомола. — Какой красавец!
Потом зачем-то потрогал его за ногу и совсем как старый милицейский начальник сказал:
— Ну, судя по размеру — это самка. То есть женщина. Хотя какая разница. Регистрации нет, браконьерство в крупных размерах плюс сопротивление при аресте. Значит, будем оформлять. Так, молодцы, — обратился он к Меньшиковым, — работа для вас. Ясное дело разморозить это — раз. Иначе ее просто не отдерете от ограды. Доставить к месту содержания — два.