Опустела без тебя земля…
Это была любимая песня Владимира Комарова. Бесстрашного космонавта будто схватила прямо за сердце холодная, колючая лапа. Уж на что трогательно пела «Нежность» Майя Кристалинская — но сейчас ему казалось, что он снова на орбите, и ему поёт вся планета, как любящая и любимая женщина, мама, дочка. Электрогитара в руках молодого усатого парня рыдала — он и не представлял себе, что такие звуки вообще существуют на свете. Когда песня закончилась, Володя схватил за плечо Юру. Друг посмотрел на него — всё лицо у Гагарина было мокрое.
— Юрка… Я как представил себе, что вот все здесь, на земле, и нас ждут, и надеются. А нас нет…
В соседнем кресле, смотря перед собой невидящими глазами, сидел Пётр Миронович Тишков. У него что-то мешалось в горле, и он никак не мог это проглотить. «Письмо от Якова». Маша… Вика. Спасибо тебе, Вика, что заставила дурака. Спасибо, что они есть.
Интермеццо тринадцатое
В маршрутке:
— Передайте на билет.
— А волшебное слово?
— Снип снап снурре, снурре базилюрре.
— Нет лишнего билетика? — всем надо. Тысяча человек столпилась на лестницах перед колоннами стадиона «Динамо» в Москве.
Нет лишних билетов. Правда, вон какой-то жучило попытался продать — толпа нахлынула, но билет «товарищ» реализовать не успел. Ему умело завернули руки и под недовольный гул болельщиков потащили к стоящему внизу «воронку».
— Спекулянт, — сплюнул парень в футболке. Динамовской.
— А ты чего не там? Динамовец ведь?
— Так я борец, — парень махнул рукой и огляделся — может, всё же кто передумал идти и продаст билетик.
Матч, на который билеты были проданы чуть не за один день, был кубковый. Рядовой. 1/8 финала. Один из лидеров советского футбола должен был выиграть у случайно прошедшей так далеко команды второй лиги класса Б во второй зоне РСФСР. Тогда из-за чего такой ажиотаж?
— Домой надо идти. Там у Виктора Палыча из второго подъезда телевизор есть новый, вот такенный экран.
— Врёшь! Это линза небось.
— Сам ты линза. «Рекорд-67». Экран 35 сантиметров.
— Ну, иди, а я попытаю счастья.
Так из-за чего шум? И по телевизору покажут. Со второй лигой. Дворовой командой. Посмотреть на двузначное количество голов?
— Они же, гады, вратаря нашего забрали. Хотя чего уж, он супротив Яшина никто. Выходил-то один раз.
— Это который?
— Баужа Йонас, который в прошлом году из ЦСКА перешёл.
— А, литовец! Видел один раз. Не, Льву Иванычу не соперник.
— Ещё Понедельник у них, и Сарай.
— Старики. Весь матч не выстоят.
— А те не старики?
— И те старики. А чё, думаешь, заруба будет? Команда-то дворовая.
— Хм, дворовая! Я вот слышал, что за них и Сабо играл и Ворона. Немцы эти из «Уралмаша», фердинанды, мать их.
— Бери выше. Тигры!
— Точно. Так нет сейчас.
— Там ещё, слышал, молодой бразилец играет. Сократ.
— Не, наши им наваляют. Посмотреть, однако, хочется. Когда ещё Гарринчу увидишь. А Вава! Как он Яшину заколачивал.
— Когда было! Старики одни.
Всеми правдами и неправдами на тридцатишеститысячный стадион в этот день прошло почти пятьдесят тысяч человек. Все проходы были заполнены стоящими «счастливцами».
Вроде не бездельники, и могли бы жить,
Им бы понедельники взять и отменить.
Неслась над стадионом песня. А ведь и правда: игра состоялась в понедельник, 16 июня, в шесть вечера.
Глава 16
Событие двадцать шестое
— А правда ли, что все войны на Земле из-за женщин?
— Конечно, правда. Нарожали дураков!
— Деда, а ты ходил в штыковую атаку?
— Ходил, конечно! Я вообще любил ходить в штыковую атаку, ага. Все бегут, а я иду.
— Операцию готовили в двух вариантах. Первый назывался «Пощёчина». Суть в следующем. Общевойсковая дивизия Монгольской Народной Республики, сосредоточенная сейчас возле городка Даланзадгад, выдвигается к государственной границе по имеющейся грунтовой дороге. Пройдя по территории Внутренней Монголии порядка ста километров, дивизия поворачивает на восток. До местечка Баян-Обо ещё приблизительно сто пятьдесят километров. Всё это расстояние планируется преодолеть за два дня. Дивизия усилена автотранспортом, переданным монгольской армии. Порядка ста автомобилей «Урал». Собирали со всей страны, — начальник Генерального штаба Герой Советского Союза маршал Захаров Матвей Васильевич кривовато усмехнулся. На самом деле именно это «собирание» автотехники отняло больше всего сил. Не больно-то стремились командиры подразделений оторвать от сердца именно самую новую и находящуюся в лучшем состоянии технику.
— А напрямую не короче? — вылез, понятно, Тишков.
— Там, конечно, пустыня солончаковая — но дорога есть дорога, получится быстрее, чем напрямую. Да и не слишком большой крюк. Продолжу. В это же время по другой дороге от монгольского Зунбаяна до Байлинмяо, это уже в КНР, выдвигается наш сводный полк. В основном средства ПВО, усиленные танковым батальоном и батальоном мотопехоты на бронетранспортёрах. Также в этом полку находится приданная мотострелковому батальону сводная рота снайперов. Пройдя около ста километров по дороге на юг, полк поворачивает на запад и одновременно с дивизией Монгольской Народной Республики входит в местечко Баян-Обо. По данным разведки, в городке Байлинмяо расквартирован отряд пограничников Китайской народно-освободительной армии (НАОК) численностью порядка ста человек. Без сомнения, они выдвинутся к Баян-Обо. Задача полка — уничтожить этот отряд.
— А у китайцев там что, вообще нет войск? — оторвался от карты Косыгин.
— Нет. Ближайшая нормальная воинская часть расположена по ту сторону гор, в районе городка Хух-Хото. Примерно дивизия. Это более чем в двухстах километрах. Рядом расположен небольшой военный аэродром, но там из самолётов — только кукурузники древние. В городе Джанцзякоу, что в двухстах километрах в сторону Пекина, расквартирована танковая дивизия, и тоже есть военный аэродром, но о имеющихся там самолётах сведения отрывочные и непроверенные. Предположительно полк реактивных истребителей. Машины далеко не новые. Наши, пятидесятых годов — МиГ-15бис и МиГ-17.
— Матвей Васильевич, а почему пощёчина? — оторвался от разглядывания карты Подгорный.
— Как я уже говорил, операция разработана в двух вариантах. В первой части, которую я озвучил, все происходит одинаково со вторым вариантом, различия — в завершающей стадии. При проведении операции в варианте «Пощёчина» наши и монгольские части ждут первые атаки НОАК, уничтожают их и отходят. Второй вариант называется «Оплеуха». Из названия следует, что после первой отбитой атаки войска ждут подхода более серьёзных сих противника. Когда руководство Китая сосредоточит в районе Баян-Обо значительные силы, как техники, так и людей, то три батареи установок «Град» нанесут по ним массированный удар спецбоекомплектом. После этого, как и в варианте «Пощёчина», предусмотрен отход на свою территорию.
— Что с авиацией, Матвей Васильевич? — На этот раз вопрос задал Маленков.
— С нашими силами в виде прикрытия будет вертолётный полк. Базироваться будет в районе госграницы Монголии и Китая, в девяноста километрах от Баян-Обо.
— А самолёты?
— Ближайший аэродром находится около города Мандалгоби. Это пятьсот километров, так, что возможны только дальние бомбардировщики. Вообще, это практически пустыня, там нет ни населённых пунктов, ни воды, ну кроме редких солончаковых озёр. Плюс жара в сорок градусов в тени. Непростые условия. Как для нас, так и для НОАК.
— А что с редкоземельными металлами? — кто о чём, а Воронин о промышленности.
— Если там есть концентрат, то вывезем, а если просто руда, то сами понимаете — везти в Монголию землю, в планы военной операции не входит.
— Жалко, — Тишков посмотрел на Воронина. Ну, даже концентрат, привезут десяток тонн. Кому это поможет? Нужно свои месторождения разведывать и разрабатывать.
— Матвей Васильевич, а как по-вашему, что предпримет Китай на границе с СССР? Мы готовы? — вот, Косыгин правильный вопрос задал.
Ответил не начальник Генерального штаба. Гречко встал со своего места и подошёл к развешанным рядом с картой Монголии другим картам.
— В настоящее время по возможности скрытно к границе на всем протяжении перебрасываются мобильные части ПВО. На аэродромы вблизи границы происходит перебазирование самолётов, как штурмовиков с истребителями, так и бомбардировщиков. Кроме того, вот в эти места, — министр указал на карте несколько точек, — переброшены дивизионы батарей «Град», снабжённых спецбоекомплектом. Ну и, само собой разумеется, все части Дальневосточного и Туркестанского военного округов приведены в состояние боевой готовности.
— Ох, Андрей Антонович, понятно, что сами решили тигра этого за усы дёрнуть, но хотелось бы руки при этом сохранить. Каковы ваши прогнозы? — Маленков хлопнул ладошкой по карте Монголии.
— Думаю, что надо хоть раз да ответить на несколько лет и тысячи провокаций. Зачем вообще нужна армия, если у нас пограничники десятками уже гибнут?
— Согласен с министром, — Цинев тоже хлопнул ладонью. — Хватит. Обнаглели! Сил уже нет. Они ведь понимают, что раз мы не предпринимаем активных действий, значит, слабые — боимся.
Пётр не знал, чем закончится эта провокация. Знал, чем закончится в реальной истории. Совсем скоро умрёт Хо Ши Мин, и Косыгин полетит на похороны, а на обратном пути сядет в Пекине и договорится о прекращении провокаций с Чжоу Эньлаем. И произойдёт это в середине сентября. Чуть-чуть осталось. Точно поменял он уже историю — или в той реальности тоже планировали, да Брежнев удержал «ястребов»? Теперь почти сплошь в Политбюро. Эти не только влезут в Афган, они и Пакистан за помощь моджахедам вбомбят в каменный век. И мировой жандарм сейчас не тот. Наменял историю. Люди пока лучше жить не стали, а вот новая и серьёзная война на носу. Прогрессор, твою дивизию.
— Ладно, товарищи, Давайте подводить итоги. Не будем из пустого в порожнее переливать. Давайте голосовать, — Шелепин оглядел собравшихся. — Кто за проведение операции?
— Подождите. А за «Оплеуху» или «Пощёчину»? — вскинулся Подгорный.
— Понятно, за «Оплеуху». Стоит ли гонять сотни тысяч человек и жечь миллионы тонн горючего для того, чтобы отделаться тремя выстрелами? — Шелепин грозно оглядел членов Политбюро.
Семичастный кивнул и первым поднял руку. Вздохнув, его примеру последовал и Тишков.
Событие двадцать седьмое
Приезжает мужик из недельной командировки, а у него семь штрафов за курение на балконе…
Была весна, цвели в садах знатных сеньоров абрикосы розовым великолепием, да уже и белоснежные шапки груш и яблонь кое-где виднелись. Испания — южная страна, туда тепло добирается раньше. Это был особенный для Кастилии и для всего мира день. В середине марта 1493 года от восточных берегов Индии вернулся итальянец Коломбо. Кристофоро вышел на трёх кораблях, назад привёл два, а из обломков своего флагмана сделал форт и бросил там треть команды. Не о них речь.
В конце марта 1493 года моряк Родриго де Херес вернулся в родной городок Аямонте из плавания на каравелле «Нинья» к богатой чудесами и золотом Индии. Вечером вся улица собралась послушать рассказы о приключениях де Хереса в составе экспедиции Кристобаля Колона, или Колумбуса, как на латинский манер называл моряк своего предводителя. После нескольких стаканов хереса де Херес попросил принести ему головёшку из камина, достал из кармана продолговатый круглый коричневый предмет, сунул его в рот, наклонился к головне… И в следующую секунду гости ахнули: изо рта и носа Родриго повалил густой белый дым. Кто-то громко прошептал молитву, кто-то не менее громко испортил воздух. А затем испанцы в ужасе бросились вон из дома одержимого дьяволом моряка. Так в Европе появился первый курильщик.
А уже утречком страдающего с похмелья моряка взяли под локотки парни с тонзурами. Родриго де Херес был арестован стражей инквизиции, предан скорому суду и приговорён за колдовство к бессрочному заключению. Ещё по-божески, так и суд ведь божий. Следующие семь лет до того момента, когда курение табака было легализовано в Испании, моряк провёл в тюрьме.
Однако дело его продолжило жить. Удовольствие было недешёвым, а запретный или недоступный плод всегда сладок — так и тут. Курили сеньоры, а собирали чинарики слуги. И перед челядью гордо пускали из ноздрей струйки дыма, выражая харей удовольствие. Почти богач! Окурок есть.
Кольт уровнял забияк — а мистер Бонсак уравнял сословия. Теперь и бедняки тоже могли дымить. Он, мать его, изобрёл машину, заменяющую труд крутильщиц. За одну десятичасовую смену машина производила 120 тысяч сигарет. Помимо менее высоких требований к табачному сырью — теперь можно было курить и всякий мусор — сигареты имели ещё одно «преимущество»: курить их было проще и быстрее, чем сигары или трубку.
Пётр Миронович вернулся в столицу Казахстана и попал с корабля на бал. Танцевали пиндосы. Унюхали. Осознали. Захотели.
Представителей древней профессии было трое. Не, не три шалавы, и не три щелкопёра. Приехали три торговца. Тоже ведь древняя профессия, почему об этом забывают? Приехали не просто так. Ну, во-первых, пригласили, а во-вторых… Во-вторых, не очень хороши были дела у товарищей. Нет, не разорялись — сводили концы с концами. А тут почти выход. Чего с делами?
В 1964-м министр здравоохранения США впервые признал, что курение опасно для здоровья. В 1966-м от рака умер один всемирно известный курильщик — Уолт Дисней. После смерти основателя его кинокомпания приняла решение отказаться от показа сигарет в своих фильмах. На телевидении США началась антитабачная пропаганда. А ещё корпорация Philip Morris купила огромную ферму Mission Viejo в Южной Калифорнии, решила инвестировать в строительство. Хозяйство приобреталось за 52 миллиона долларов, а уже через несколько месяцев эти деньги в трубу вылетели. В Калифорнии совсем серьёзные бои шли — всё, что можно сжечь, негры сожгли.
Хотели представители «Филип Моррис Интернэшнл» купить весь табак сорта Дюбек. Он относится к ароматической группе табаков экстра-класса, но в Америке известен мало. И вот товарищи решили попробовать делать из него сигареты для своего рынка.
— Не, ребята-демократы, только чай, — сидели у Петра в кабинете, он их коньяком потчевал и сигаретами. Экспериментальные образцы выпустила Алма-Атинская табачная фабрика специально к приезду высоких гостей. Гости, что интересно, были все трое высокими, с Петра двое, а один вообще под два метра — бывший баскетболист.
Спросили, почему не пьёт хозяин. Пётр им ногу под нос сунул и объяснил, что горстями принимает таблетки разные, и спиртного нельзя. Подымили, покачали головами, показали фиксы и пальцы. Гут. Всё купим, сколько есть.
— Не так. Я вам идею и рекламу в исполнении «Крыльев Родины», Эндрю Олдема. Да даже Марселя Бика. Плюс весь дюбечный табак Казахстана.
— А мы?
— Вы переносите производство сюда. У нас дешевле электроэнергия, бумага, труд тоже в два-три раза дешевле. И налоги меньше в разы. Сплошные выгоды.
— А в чём подвох? — это баскетболист подачу принял.
— Оборудование. Самое новое, плюс техники по обслуживанию на первое время, ну и негры для обучения наших рабочих.
— Негры?
— Ну да, с десяток. И здесь останутся. Можно с жёнами, и лучше не очень молодых.
— Транспортные расходы…
— Мы сделаем контейнеры, и я куплю свой флот контейнеровозов. Получится даже дешевле, чем возить табачные листья.
— А что за идея? — опять длинный, он, похоже, главный.
— У вас ведь компания идёт антиникотиновая. Вы начинаете выпуск сигарет с пометкой «Light» — «Облегчённые», и пишете везде, что они гораздо меньше вредят здоровью.
— А какие марки? «Мальборо»? «Честерфилд»?
— Мне без разницы, но лучше — жёсткие пачки, и подумайте о дамских сигаретах, более тонких, изящных.
— А почему вам без разницы?