После ухода Меченой ворон-новичок недолго оставался бодрствующим. Чувствуя себя опытным интриганом, Данияр заговаривал его ненужными разговорами и, вместо обычного чая, раз за разом спаивал ему сонное питьё бабули-травницы. У него-то травы тоже есть: кто - кто, а вороны многие травы знают. Но чаще и преимущественно лесные - и не лекарственные, а влияюшие. А бабулино питьё было из лекарственных, исцеляющих.
Новичок Данияру нужен был здоровым: упыри за километр чуяли раненого, а если их посылали целенаправленно, то в ослабевшего вцеплялись, как… бродячие псы в домашнюю скотину, выпущенную со двора без надзора. А если парнишка захочет уйти домой? Придётся тратить время на его сопровождение… Этому Митьке здорово повезло, что рядом с новым старшим вороном появилась Меченая. Не будь её и не будь желания Данияра побыстрей узнать о тех, кто должен прийти на смену Всеволоду и Мраку, быть бы Митьке загрызенным. Справиться с упырём людям, которые его не считают кем-то более, чем человеком, невозможно.
Но вопросов оставалось много.
Почему новичок сказал: “Обкурились!”, когда ему объясняли про упырей, бегающих в его сновидении? Объяснили так, что всё реально, что они сами это видели и сами о том знают, а он не поверил…
Отсюда вопрос: говорил ли с ним Всеволод?
Впрочем, последнее легко узнать.
Данияр замер, прислушиваясь к мерному дыханию парнишки, спящего на кровати. Сон глубокий… Под подушкой старая, ещё Всеволода, цепочка с деревянными шариками-бусинами… Ворон отвернулся от кровати и осторожно двинулся к охапке Митиной одежды, небрежно сложенной на табурете. Обыскал и нашёл то, что очень желал найти. Мобильник парнишки. Грязный от крови, но это не беда. Данияр отнёс телефон в ванную комнату и вычистил экран старым полотенцем. Быстро просмотрел телефонную книгу. Выдохнул. Митя говорил со Всеволодом! Теперь с новичком разговаривать будет легче.
Вернулся к Мите. Тот спал глубоким сном, как видел ворон.
Значит, на какое-то время его можно оставить в одиночестве.
Рассчитав своё личное время, Данияр прикинул, что у него есть часа три, чтобы сбегать на старинное городское кладбище и проверить упырью лёжку. А потом, возвращаясь домой, можно посетить вторую лёжку - в лесопарке. Ту самую, которую показали кикиморки. Меченая на время этого путешествия не нужна. Так что… Чего Данияр всегда терпеть не мог, так это зависимости от других людей. Он не любил ждать этих других. Не любил прикидывать время, сообразуя его со временем других. Свобода от всех - вот что всегда нравилось ворону. Свобода, когда ни от кого не зависишь во времени и общении… Правда, сейчас свобода его ограничена: Митя спал крепко, но приходилось думать о том времени, когда он проснётся. А потому действовать надо было в расчёте на длительность его сна.
Данияр поморщился. Но вздохнул. Молодой ворон теперь на его совести. Делать нечего. Придётся быть зависимым.
Он быстро вышел из квартиры, побежал вниз по лестницам - лифтов не любил. И не потому что клаустрофобия или что-то другое, а потому что - та же зависимость. Пусть на этот раз от места.
… Когда-то его, естественно не знавшего о своей способности, нашёл Всеволод.
Семья, в которой рос Данияр, от основных родственников была на отшибе. Во всех смыслах. Мать, тогда девушка из довольно состоятельной семьи, резко пошла против мнения и желаний своих родителей и “выскочила” замуж за “простого” парня, мастера с частной мебельной фабрички. У него имелось жильё на окраине города - в двухэтажном доме, гулкая двухкомнатная квартира с высокими потолками, доставшаяся от деда по отцу. Переехавшая сюда молодая женщина была рада, что оказалась подальше от своей семьи, живущей в почти центре, ведь та шипела и плевалась на её замужество. А в эту часть городской окраины обычный общественный транспорт почти не ходил. Ехать же на личной машине сюда, к своевольной парочке, старшие посчитали ниже себя…
Один за другим в семье появились дети: сначала Денис, затем - погодка Данияр. Денис был “дворовым” пацаном - любил “тусить” с другими пацанами из своего дома. А вот младший часто шастал по лесу, благо тот рос неподалёку…
Со временем родичи, от которых дочь удрала, попытались со строптивыми молодыми, сейчас, кажется, вроде остепенившимися, как-то всё же состыковаться, а затем тихой сапой прибрать семейство под общую крышу. Но мать упрямо противостояла желанию родителей влить отдельную семейную ячейку в нехилый такой семейный клан. Данияру тогда исполнилось лет тринадцать…
И однажды уговаривать её и солидно потолковать с её избранником явился глава этого клана - дед. Для пацанов - конечно же, прадед. Всеволоду, его старинному другу, как раз понадобилось съездить в эту часть города, и дед-прадед обрадовался поддержке, поскольку знал Всеволода за красноречивого оратора, а потому и взял его в свою машину. Сначала выполнили дела Всеволода, благо времени на них много не требовалось. Затем поехали к непокорным родичам. Воскресенье - почти вся семья оказалась в сборе, то есть Дениса отыскали во дворе, а вот Данияра пришлось дожидаться из лесных странствий. Всеволод всегда был любопытен к людям. Ненавязчиво любопытен: он сразу сказал своему другу-товарищу, что посидит с ним у его младших, сколько надо. И затихарился, слушая речь деда-прадеда, взывавшему к уму-разуму великовозрастных детишек, заигравшихся, по его мнению, в отторжение от семейного клана.
Дело было в сентябре. И дед-прадед, впервые столкнувшийся со странным безучастием своих внуков к запаздывающему домой к правнуку, то есть их младшему сыну, уже начинал обеспокоенно поглядывать на окна, за которыми сгущались тёмные сумерки. Внучка на его тревогу отзывалась безмятежно: “Придёт - куда денется! Как проголодается - явится! К ужину всегда возвращается!” И пригласила нежданных-негаданных гостей за стол.
Данияр тогда привычно вбежал в квартиру - ходить он, по насмешливому мнению матери, просто не умел. По обуви в прихожей понял, что в доме гости, и осторожно заглянул в гостиную, не желая сидеть вместе с кем угодно. И наткнулся на цепкий взгляд тёмных глаз, которые наполнились изумлением и, как ни странно, охотничьим огоньком. Деду-прадеду повезло. Если сначала старинный дружок его сидел - помалкивал, то сейчас он вдруг впервые на его памяти включился в уговоры переехать в центр города или хотя бы ближе к нему. Туда, где семью ожидала отличная квартира, оставленная одним из родственников… Всеволод пустил в ход давно ожидаемое дедом-прадедом красноречие. И оно оказалось весомее давящих и властных наставлений представителя семейного клана, которому родители Данияра сопротивлялись по привычке.
Если старший брат Данияра всего лишь недовольно бубнил, что не хочет расставаться со старой школой и со своими дружками, то яростней всех сопротивлялся переезду Данияр. Он внезапно прочувствовал тошнотворную пустоту клетки: ему предлагали переселиться в места, где нет леса! Забыть бег по палой листве, а зимой - на стареньких лыжах - по едва проложенной лыжне! Бег там, где редко кто появляется, кроме него самого…
Но его сопротивление быстро подмяли, так как говорить он - говорил плохо, чуть ли не заикаясь в подборе нужных слов. Да и кто послушает диковатого, нелюдимого подростка! И его просто-напросто заставили замолчать. Правда, в душе он спокойно-таки решил, что лес всегда будет его вотчиной, куда он может ездить пусть теперь не каждый день, но хотя бы по выходным.
А когда дед-прадед и незнакомый пожилой мужик начали собираться домой, тот мужик втихаря от остальных и в суматохе сборов и прощаний протянул Данияру цепочку с деревянными шариками, выточенными неровно, но очень гладкими. И велел положить цепочку под подушку перед сном.
Данияр тогда насупился и ничего не сказал, нехотя забрав вещичку, которую посчитал какой-то легкомысленной - девчоночьей… Чуть не забыл положить её в указанное место. Спохватился, лишь когда брат, укладываясь спать, напомнил о гостях недовольным бурчанием: “Ещё школу менять…”
А ночью был странный сон. Он привычно летел по чащобному лесу, бесшумно и стремительно плывя меж деревьями и ветвями. Новым оказалось присутствие ещё одного ворона: тот летел неподалёку, и в редких взглядах его зорких глаз Данияр с изумлением узнавал тот оценивающий взгляд странного гостя, пришедшего вместе с дедом-прадедом. А потом… Мальчишка чуть не свалился в кусты, когда осознал, что его осторожно, но жёстко направляют! Сообразив, что он может сопротивляться хотя бы тем, что и впрямь свалится в травы, Данияр решился лететь дальше. Его привели в хмурую, тёмную лесную глушь, где на уставшей от своих годов, поседевшей ели сидел ещё один ворон - судя по седой же обводке вокруг чёрного клюва, совсем старый. Завидев его, юный ворон уселся на осиновую ветку напротив, сознавая, что спрятаться не удастся.
Выдержав дистанцию и сделав полукруг, явно чтобы не напугать Данияра, к старику присоединился тот самый зоркоглазый. Два взрослых ворона смотрели на мальчишку так спокойно, что тот осмелился-таки перелететь с осины на еловую лапу напротив… Утром, едва открыв глаза, Данияр понял, что с ним договорились о встрече.
Так началась довольно странная жизнь юного ворона…
… На старинном городском кладбище упырья лёжка оказалась пустой. Сторонясь людей, в этот солнечный и безоблачный день, заполонивших сквер, Данияр обошёл её в несколько кругов, постепенно расширяющихся, и выяснил, что упырь здесь не ночевал. Нехотя и брезгливо поворошив ногой слежавшиеся тряпки, ворон пришёл к выводу, что здесь прятался тот упырь, которого он убил сегодняшней ночью. Абсолютно никаких следов, подтверждающих его вывод, не было. Но ворон привык доверять своему чутью.
Времени терять не стал и направился к лесопарку. Проехал пару остановок и получил эсэмэску от арендатора, которому помог вчера с торговым помещением. Перезвонил. Тот, с трудом утихомиривая восторги, высказался о великолепном результате Данияровой работы, с готовностью перечислил деньги за выполненную работу и тут же спросил, есть ли время у ворона на следующего клиента. Данияр привычно попросил передать его номер этому клиенту, чтобы тот сам позвонил, и после ещё пары комплиментов довольный арендатор отключился.
Лесопарковская упырья лёжка требовала к себе похода через всю территорию парка. Данияр вышел на своей остановке и спустился вниз, к мосту. Уже у первых парковых кустов он приметил, как невнятные фигурки перебегают от одной тени к другой. Кикиморки… Он не стал обращать на них внимания - Меченой рядом нет: смысл с ними пытаться говорить? Сейчас главное - дело.
Но внутренне он насторожился.
Солнце здесь, в старых аллеях, блуждало в тёмных, почти в чёрных тенях деревьев. Но шагать по сухим дорожкам было удобно. Мимо бегали спортсмены или любители. Ворон изредка ловил на себе их мимолётные взгляды, но шёл деловым шагом, как будто имел определённую цель. Болтая, важно прошли рядом пожилые женщины, опираясь на лыжные палки. Прислушавшись к ним, он понял, что они делятся адресами аптек, где лекарства подешевле… Вскоре оказался на таких дорожках, которые не совсем по нраву бегунам. Стало легче шагать, слыша голоса где-то вдалеке…
Когда вышел к обрывистым берегам городской речушки, шёл так, словно слетал к воде на крыльях. И оказался прав. Сучьев над упырьей лёжкой прибавилось… Что значило - упырь вернулся сюда под утро. Не доходя до павшего дерева, на таком расстоянии, с которого он видел ствол, но упырь вряд ли слышал его шаги, Данияр присел на корточки и мягко вынул из поножей оружие.
Для начала - прислушался к ветру. Порывом донесло смрад гниющего тела.
Теперь можно не беспокоиться, что там спит бомж, например.
… Вороны ходят, как летают - когда это необходимо.
Шаг по мягкой, влажной земле, усыпанной прошлогодними листьями, прятался ещё и за неравномерным всплеском речки, на берегу которой лежало упавшее дерево. За шелестом деревьев и кустов. За нарастающим-убывающим гулом машин, мчавшихся по близкому мосту между оврагами…
Тая дыхание, совершенно спокойный Данияр медленно нагнулся над упырьим гнездом… Лишь разок ноющей болью напомнило о себе плечо, когда-то разодранное в ночном происшествии. Ножи в руках - не дрожали.
Упырь спал, укрывшись чьей-то мокрой курткой - возможно, вытащил из мусорного контейнера, а может - прямо из речки. Укрыться для упыря - это спрятаться. Отнюдь не погреться. Поэтому из-под куртки виднелось ещё и нечто, напоминавшее мебельную обивку. Просто навалил на себя кучу тряпок…
Данияр быстро определился с очертаниями прятавшегося под тряпками тела. Бесшумно поднял ножи. Один - всадил между лопатками, чтобы упырь не поднялся. Другим одновременно ударил по шейным позвонкам…
Чёрная кровь на руки не брызнула. Тряпки не позволили. В кои-то веки чистым остался… Данияр с минуту постоял над телом, дёрнувшимся только раз в краткой судороге. И разогнулся. Единственное сожаление - то же самое, что и ночью: не сумел заснять лицо упыря. Впрочем, и цели такой не было.
Он снова нагнулся и, брезгливо морщась, снял верхние тряпки, чтобы полностью отделить от тела голову упыря. Так, надо бы скрыть следы нежити, чтобы пришедший сюда, в удобное для пряток место, следующий упырь не заметил погибели предыдущего.
… Если этот упырь таился здесь, не значит ли это, что данная нежить была подготовлена для него, для Данияра? Жаль, в последние несколько суток провидческих снов он почти не видел. Усталость и недосып сметали из снов не только впечатления дня, но и пророчества и подсказки…
Вздрогнул так, как никогда до сих пор: из кустов, из высоких прибрежных трав повыскакивали кикиморки! Они писклявой толпой окружили ворона и место вторичной гибели нежити. Покричав немножко, кикиморки, словно заправские бабки-отпевалы, принялись за дело: одни мгновенно освободили голову упыря из тряпок и помчались с ней к речной воде; другие завозились, отбрасывая куртку и мебельную ткань от гниющего на глазах обезглавленного тела; третьи забегали к обрыву, возвращаясь назад с горстями глины и засыпая ею землю, в которую впиталась чёрная кровь упыря. Убирали все следы страшного для них “ирода”, в общем…
Когда Данияр хотел было взяться за куртку, чтобы помочь им, одна кикиморка подскочила к нему и быстро… клюнуть, что ли хотела? Он отдёрнул руку - не удивлённый, но озадаченный. А кикиморка упёрла сжатые кулачки в бока и начала пискляво орать на него. Кажется, этой позы не хватило для выражения её злости, потому что через пару секунд она начала теми кулачками потрясать в воздухе. Судя по тому, как она время от времени стучала себя когтистыми кулачками по рту, а потом по ушам, ругалась кикиморка из-за отсутствия при вороне Меченой - то есть посредника-толмача.
Данияр послушал немного, а потом раздражённо поморщился. Кикиморка права: а если у нечисти есть новости по упырям? Данияр сложил руки на груди и поклонился кикиморке. Та глянула на него искоса и только вздохнула. Потом побежала к товаркам, и секунды спустя ворон уже не мог в суетливой толпе различить, где ругавшая его кикиморка, а где её сородичи…
Придётся вернуться сюда сегодня же.
Он подошёл к берегу речки - чуть подальше от кикиморок, которые деловито продолжали уничтожать следы пребывания здесь упыря, и тщательно отмыл ножи. Выждав, когда чуть подсохнут, сунул в поножи и обошёл табор, бегающий среди трав и кустов, чтобы выйти на асфальтовую дорожку в аллее.
Он вышел из лесопарка, сглатывая слюну: где-то неподалёку, в небольшом открытом кафе, готовили шашлыки. На мосту аппетитный запах ослабел: порывы ветра разогнали мясные ароматы, и Данияр уже спокойней пошёл к дому.
Когда завернул во двор, сразу отметил, что на скамье у подъезда сидит Меченая.
Он молча сел рядом. Ноги от пережитого дрожали. Хотя он никогда бы себе не признался, что убить даже нежить - для него сложно. Но откат был всегда. Хорошо ещё, дрожь мелкая, и Меченая её вряд ли заметит.
- Я ходила на работу, - доложила Меченая.
- Тебя же выгнали.
- Ага, а деньги-то не заплатили, - задумчиво сказала Меченая. - Ну, я и пошла. А на обратном пути я встретила… Помнишь, ты про алконостов рассказывал?
- Подошли? - хмуро спросил он.
- Ты говорил, что у них большинство - женщины, а я и не поняла сразу, кто это. Просто увидела, что они в белых одеждах. Думала - просто какие-то… - Меченая замолчала, посидела немного и хмыкнула: - В общем, я потом сообразила. И что они так… много их. Боятся меня, что ли. Данияр, а зачем им я?
- Ты посредник, - напомнил он медлительно, зато сердце сразу застучало нервно: а если алконосты Меченую соблазнят чем-то, что ей приглянется у них? Вон она какая мелкота. Ей пока всё интересно. И она… уйдёт к ним.
- Да помню я, что посредник! - нетерпеливо отмахнулась она. - Только они какие-то… такие… Ну…