- А вот что теперь с вами делать… – повернулся Журбин к близнецам. – Кстати! Вы тут говорили, что вы оба – великие специалисты по части испортить жизнь ближнему своему. Так?
- Это так, сэр…
- Это про нас! – наперебой сказали близнецы.
- Еще вы говорили, что хотите получить убежище у нас…
- Конечно, хотим…
- Наш друг Гарри где-то здесь…
- И мы пришли следом!
- Тогда… не хотели бы вы нам помочь? Работа как раз по вашей части.
- Обижаете, сэр…
- Если где-то мы можем…
- Приложить руки…
- То мы должны это сделать!
- Очень хорошо! Тогда давайте мы с вами сейчас пройдем к вашему коллеге и товарищу по интересам, он попробует объяснить вам.
- А давайте, сэр…
- Пойдемте!
- Куда ты их, Паша? – спросил Рогов.
- К Черныге отведу, покажу еще записи этих двоих обормотов. Пускай втроем головы поломают.
- А, ну тогда давай, веди.
Капитан Черныга, едва Журбин объяснил ему, по какому профилю работают двое добровольно сдавшихся персонажей, «двое из ларца – одинаковы с лица», как он их окрестил, сразу же нашел в них родственные души. Так что долго объяснять никому ничего не понадобилось, и братья Уизли вскоре ввязались в продолжительную научную дискуссию, по части «как испортить жизнь тому, кто об этом еще не догадывается» и некоторым похожим темам. Того, что могли предложить близнецы, с лихвой хватило бы не на одну докторскую диссертацию…
СССР, Ленинград, 4 июня 1996 года
- Дедушка, дедушка! Вон они! – Гарри показал Моисею Израилевичу на стоявших у выхода из метро «Петроградская» близнецов Уизли.
- Дред, Фордж, как я рад вас видеть! – подбежал к ним Гарри.
- Гарри, дружище…
- Знал бы ты…
- Как мы рады…
- Тебя видеть! – близнецы обрадовались не меньше.
- С тех пор, как ты исчез…
- У нас в школе творилось такое…
- Что мы и сами решили…
- Последовать твоему примеру!
- Меня уже тут порадовали, – ответил Гарри. – Гермиона прислала письмо с газетой, откуда я узнал, что, оказывается, вы дали по морде Рону за стукачество.
- И правильно…
- Амбридж – наш враг…
- А с врагами мы не сотрудничаем!
- Полностью с вами согласен. После той кучи дерьма, что они с Гермионой вылили на меня, я и сам уже начинаю сомневаться, были ли они мне друзьями.
- Ну, в нас можешь не сомневаться…
- Мы тебя не предавали.
- Вижу, друзья. Кстати, это мой дедушка Моисей, у которого я сейчас живу. Оказалось, что именно ему мои родители завещали опеку надо мной. Дедушка, это мои друзья Фред и Джордж, о которых я тебе много рассказывал.
- Хорошие друзья у тебя, Гарик, если не предали да заступились. А вот с вами, молодые люди, я имею побеседовать отдельно, и ваш приятель Сириус Блэк тоже, думаю, был бы рад вас видеть.
- Так он здесь? – на два голоса спросили близнецы.
- Здесь, здесь, тут недалеко, на моей даче. Мы с Гариком, кстати, туда и собирались, вот теперь вчетвером и поедем…
Великобритания, Хогвартс, 6 июня 1996 года
- Странно как-то, – не переставала удивляться Гермиона. – Две недели как отправила письмо Гарри, а он и не думает здесь появляться.
- И писем не пишет, – вставил слово Рон, прожевавший очередную порцию еды.
- С чего вы думаете, что он стал бы вам писать? – удивился сидевший чуть поодаль Невилл Лонгботтом. – После той травли, которую учинили в «Пророке» я еще удивляюсь, как он вас «крикунами» не закидал. Хотя… кажется, я не уверен, что еще «не закидал»…
- В каком смысле? – синхронно удивились Рон и Гермиона.
- А вон, посмотрите…
Между тем точно на обоих гриффиндорских старост пикировали совы с конвертами в лапах. Сбросив посылки, они тут же улетели.
Рону достался конверт красного цвета. Едва «Уизли №6» его открыл, как вниманию всего Хогвартса предстало изображение какого-то бородатого мужика с посохом, который громким голосом произнес:
- Лукавый презлым заплатил за предобрейшее, сам захотел царствовать и всем владеть, м-м, повинен к смерти! – впрочем, сие было только началом. Из дальнейшей гневной тирады всем обитателям древней английской школы стало ясно, что представляет собой Рон Уизли как личность, член общества и еще множество иных определений. Многие из тех, кто не питал перед гением Дамблдора никакого пиетета, подумали про себя, что, услышь сие Молли Уизли, мамаша непутевого гриффиндорца, она бы умерла со стыда, настолько омерзительные склонности в половых связях ей приписывали.
Кто составил и отправил такое послание, никто так и не узнал. Обратного адреса на конверте не было, а едва бородатый мужик закончил ругаться и исчез, то конверт разлетелся на конфетти.
Посылка Гермионе была более скромной, и ругаться матом не начинала. Но из ее содержимого всему Гриффиндору стало понятно, что сбежавший полтора месяца назад Гарри Поттер отнюдь не собирается возвращаться назад.
«Гермиона!
Кто дал тебе право вмешиваться в мою личную жизнь? Если ты думаешь, что в силу нашей былой дружбы ты можешь вертеть мной как хочешь, то ты глубоко ошибаешься. И уж тем более не стоило привлекать сюда и Дамблдора. Из того, что я узнал от своего деда, именно он, Дамблдор, виноват в том, что спрятал меня у Дурслей от законных опекунов. А раз уж Амбридж исключила меня из школы – не с твоей ли, кстати, подачи? – то мне и подавно нечего делать ни в Хогвартсе, ни в Англии. Каяться мне не в чем и не перед кем, я ничего преступного не совершал. Если же вы начали меня травить, намереваясь таким образом вернуть назад, поздравляю, у вас ничего не получилось. Так что вы уж теперь как-нибудь сами справляйтесь, без меня.
Гарри».
- Что он себе возомнил? – взвилась Гермиона. – И этого мерзавца я еще считала своим другом?
- Каков спрос, таков и ответ, – ответил ей Невилл. – Если бы ты не разводила травлю Гарри в «Пророке», он, может быть, и вернулся рано или поздно. А теперь ты сама, своими руками оттолкнула его. Я еще удивляюсь, как он еще сдержался от ругани. Хотя в одном он прав – тебе и впрямь не стоило закладывать его перед Амбридж. Неудивительно, что ни тебе, ни Рону он больше не доверяет…
[30] Имеется в виду мелководная восточная часть Финского залива (Невская губа) к востоку от острова Гогланд.
====== Глава девятая. Азохен вэй, мы в Жмеринку поедем... ======
Есть пули в нагане,
И надо успеть
Сразиться с врагами
И песню допеть,
И нет нам покоя,
Гори, но живи,
Погоня, погоня,
Погоня, погоня
В горячей крови!
Песня из к/ф «Новые приключения Неуловимых»
Великобритания, Лондон, 10 июня 1996 года
- Вызывали, мистер Фадж? – прошла в кабинет министра магии мадам Боунс. Там, помимо самого хозяина кабинета, уже находилось и ее непосредственное начальство в лице Руфуса Скримджера, директора Департамента магического правопорядка.
- Да, Амелия, я Вас вызывал, у меня для Вас есть кое-какое поручение.
- Я Вас слушаю.
- Дело касается этого беглеца Блэка. Как выяснилось, этот каторжник месяц назад объявился в России, и более того – успел неизвестно как получить там политическое убежище как неправедно осужденный. И русские, что удивительно, пошли ему навстречу.
- Это еще почему? – удивилась мадам Боунс.
- Видимо, из-за той большой неприязни, которую в России испытывают к нам. Русские оказались настолько любезны, что прислали нам ноту за личной подписью их президента, мистера Жигулёффски, где говорилось как раз об этом. Вот, ознакомьтесь, пожалуйста, – Фадж протянул мадам Боунс ту самую папку с бумагами из Москвы, содержимое которых послужило причиной недавнего нагоняя от премьер-министра.
- Ничего не понимаю, – произнесла мадам Боунс, ознакомившись с нотами и постановлениями. – Судя по тому, что написали русские, Блэк не совершал никакого преступления, а потому является заведомо невиновным. И он успел выдвинуть встречное обвинение в адрес Дамблдора?
- Так и есть, Амелия, – Фадж был сама любезность. – И предъявленное Дамблдору обвинение наложилось на что-то, уже имеющееся у русских. Вот только что они еще успели на него найти?
- Увы, мистер Фадж, это мне неизвестно, – ответила мадам Боунс. – Русские, насколько я их знаю, не очень склонны раскрывать подробности тех процессов, которые они ведут. Обычно они знакомят нас с результатами, и результаты эти практически всегда не радуют.
- Вы говорите, что у Вас есть какие-то связи в России?
- Были, в свое время я была знакома с одним из офицеров КГБ. Но я давно уже с ним не общалась, и даже не знаю, остался ли он на службе. Как Вы уже, может быть, знаете, туда пришло много новых людей, а по причине преклонного возраста их председателя мистера Крюкофф всей работой комитета фактически руководит его заместитель мистер Путилофф, о котором я почти ничего не знаю.
- Вот и узнайте, потому что именно Вам я хочу поручить задание по поимке и доставке в Великобританию беглого каторжника Блэка. Только это еще не все.
- А в чем дело?
- Дело осложняется тем, что где-то там, в России, ошивается еще и Поттер, которого неведомо зачем понесло туда где-то два месяца назад.
- Помню, Сьюзен что-то говорила мне о его исчезновении. Все настолько серьезно?
- Более чем. Как выяснилось, Поттер нашел в России каких-то своих родственников, и они тоже выдвинули обвинение против Дамблдора. Оказалось, в Петербурге живет двоюродный дед этого самого Поттера, и именно ему поручалась опека над пацаном в случае смерти родителей.
- Кажется, я что-то припоминаю, – нахмурилась Амелия. – Да, точно, у Джеймса действительно был дядя Моисей из России, я тогда была с ним знакома. Он еще в грош не ставил Дамблдора и неоднократно высказывался о нем в резких тонах.
- Значит, я в Вас не ошибся, Амелия, – удовлетворенно кивнул головой Фадж. – Тогда Вам я эту задачу и поручаю. Отправляйтесь в Россию, и доставьте сюда этих двоих. Как угодно, в средствах можете не стесняться. Возьмите с собой еще двоих человек по Вашему выбору… кажется, у Вас работает родственница беглого Блэка?
- Вы об авроре Тонкс, сэр? – спросила Амелия. – Если о ней, то она месяц назад неожиданно взяла отпуск, как она мне сказала, «по семейным обстоятельствам», из которого не вернулась. Попытки с ней связаться успехов не принесли, камин не отвечает, письма возвращаются невскрытыми.
- Тогда кандидатуры я оставляю на Ваш выбор. Не смею задерживать, Амелия, – попрощался Фадж.
«И кого бы выбрать?», подумала мадам Боунс, вернувшись в свой кабинет. «Надо будет обязательно взять с собой Сьюзен, потому что мне не на кого ее оставить. А вот кого брать вторым? Тонкс отпадает, она исчезла безвестно…»
Великобритания, особняк семьи Малфоев, 11 июня 1996 года
- Сссеверуссс, нету ли какиххх-нибудь исссвессстий о мальчишшшке Потере? – прошипел Волдеморт в адрес согнувшегося в поклоне зельевара из школы «Хогвартс».
- Увы, Повелитель, новостей никаких. Только письма прислал в адрес грязнокровки и предателя крови, из которых все узнали, что он сидит в России и не намерен оттуда уезжать.
- Родольфуссс и Рабассстан ушшше в пути. Ссскоро они объяссснят мальчишшшке глубину его заблушшшдений, – самодовольно прошипел Волдеморт. – Сссначшшшит, так. Есссли шшшто ещщще уссснаешшш, долошшшить мне немедленно.
- Слушаюсь и повинуюсь, Повелитель, – снова согнулся в поклоне Снейп.
ЧССР, Прага, 12 июня 1996 года
Подозрений у таможенников пражского международного аэропорта «Рузине» вольный коммивояжер из города Парижа «мсье Ролан Ляруш», а на самом деле – Родольфус Лестрейндж, матерый преступник, убийца и насильник, не встретил. В картотеке милиции и госбезопасности Чехословакии он не числился, а поэтому чехи пропустили «француза» беспрепятственно. Автобусы, подвозящие прибывших пассажиров от аэропорта к конечной станции метро «Зличин» [31], ходили как часы, а поэтому уже через полтора часа «предприниматель мсье Ляруш» ходил по Старому городу и выбирал, в какой пивной ему пообедать – до поезда на Москву оставалось еще шесть часов.
Пивная с названием «У золотого ангела», гостеприимно распахнувшая двери на одной из улочек старинного города, оказалась забитой людьми. Свободных столиков не хватало, а поэтому к «мсье французу» вскоре подсадили какого-то бритоголового верзилу, совершенно не понимавшего ни английского, ни французского. Однако прекрасно разбиравшегося в выпивке, судя по тому, что верзила заказал сразу три кружки пива, содержимое коих немедленно по получению отправил себе в пасть, да еще напоил и «француза». Возражения самого Родольфуса, он-де «не пьет», понимания не нашли, ибо против русского «Ты меня уважаешь?», сопровождавшегося поистине железной хваткой, не мог возразить никто.
Так что никто из посетителей и завсегдатаев достопочтенной пражской пивной не удивился, когда русский турист напоил хлипковатого на вид француза до полной потери пульса, сам же принял на грудь вчетверо больше, после чего как ни в чем не бывало расплатился и ушел. «Француз» же очнулся спустя два часа, когда часы на Староместской ратуше прозвонили семь вечера, нетвердой походкой выполз из пивной и медленно поволокся, как он считал, в сторону Главного вокзала, а на самом деле – прочь от него.
Он вышел к каменным воротам, которые вели на старинный мост, украшенный статуями по бокам [32]. Кое-как перебравшись через улицу и отмахнувшись рукой от назойливого звона проезжавшего в этот момент по рельсам трамвая, он пошел по мосту. Залитый запредельным даже для англичанина количеством пива мозг Пожирателя напрочь отказывался адекватно переваривать увиденную картину. Съеденное и выпитое неудержимо просилось наружу, а потому Родольфус, не соображая, что делает, перегнулся через низкий парапет моста. Но голова вдруг перевесила, и Пожиратель полетел вниз, в мутные воды быстрой реки, протекавшей под мостом…
Порядком объеденный рыбами мужской труп выловили из Влтавы неделю спустя. Тело «предпринимателя мсье Ляруша», как гласили бывшие на трупе документы, отнесло течением реки аж к Тройскому мосту [33], а поэтому понять, откуда именно сверзился в реку французский негоциант, в милиции так никогда и не смогли.
А вообще, расследовать инцидент так толком и не стали. Вскрытие показало уровень алкоголя в крови, близкий к смертельному, а поэтому стражам порядка все стало ясно. Напился и свалился с моста в реку. «Тупой лягушатник совсем не умел пить», единодушно решили пражские милиционеры, сами отнюдь не дураки принять после службы кружечку-другую. Поэтому уголовное дело было быстро закрыто за естественными причинами смерти потерпевшего, и отправлено в архив, где его вскоре съели мыши.
Что же до бритоголового туриста, который и явился непосредственным виновником столь сильного опьянения покойного «мсье Ляруша», то никто из завсегдатаев пивной не смог бы его узнать. Пил он как все, расплатился честно, ушел на своих ногах, что еще нужно?
Так что питерский браток по кличке Горыныч [34], славившийся своим неумеренным употреблением алкоголя и, собственно, получивший свою кличку за по ошибке выпитый в армии стакан авиационного керосина, совершенно спокойно тем же вечером уехал на поезде в родной Ленинград, совершенно не зная того, что сорвал поручение английского преступного авторитета.
СССР, Ленинград, 14 июня 1996 года
Рабастану Лестрейнджу повезло намного больше, чем его брату. Повезло, впрочем, исключительно в том, что самолет ему попался прямой, следующий до «Пулкова». На советской таможне «голландец Роберт ван Лазар» возражений тоже не вызвал, ибо нидерландский паспорт и советская виза в нем были в порядке. А вот дальше для англичанина, прикрывавшегося голландским именем, начиналась сумеречная зона. Ни слова по-русски он не знал. Таксист, которого «голландский предприниматель» попросил довезти его до центра города, в ответ на попытку «господина ван Лазара» вместо оплаты проезда вытащить палочку и наложить «Империус» засветил пассажиру в глаз и выкинул недалеко от Московских ворот.