-Отпусти меня! Я вам всем глотки перережу!
Кто-то резко уводит мне руки за спину и сильно сжимает их.
-Алекс, успокойся! – это Джейкоб. Что? Все в сборе? – Пошли отсюда. Представление окончено! Расходитесь и займитесь делом!
3.
Алекс
Джанин лежит на своем матраце, хлюпая носом и продолжая сжимать мою толстовку, которая вся пропиталась кровью. Второй рукой она не отпускает мою ладонь, словно боится потерять сознание, если отпустит.
-Алекс, у тебя был приступ! – кричит Джейкоб, выплескивая мне в лицо кружку холодной воды. –Возьми себя в руки!
-Хочешь, ударь меня? – говорит Сэм, подставляя свое лицо. –Тебе полегчает, обещаю.
Чувствую, как бешеная злость, бурлившая лавой во мне минуту назад, постепенно сходит на нет. Делаю глубокий вдох.
-Вот так, парень, успокаивайся.
Джанин осторожно сжимает мою ладонь.
-Я здесь, Алекс. Все хорошо, -шепчет она, и меня это почему-то успокаивает.
Джейкоб встревоженно ходит вокруг, не переставая кидать на меня странные взгляды.
-Как давно был предыдущий приступ?
Мы с Джанин переглядываемся. Это было, когда я ночью до ужаса хотел перерезатьл всех людей, спящих на полу в медицинском блоке. День назад? Два?
-Один или два дня назад.
-Плохо, парень. Слишком частые и быстротечные вспышки.
-Что это значит? – вот чего мне не хватало, так это плохих новостей.
-Когда приступы приходят слишком часто, это очень плохой знак, - он многозначительно смотрит на меня, а затем выдает на выдохе. -Алекс, твоя болезнь жрет тебя очень быстро.
Джанин сильнее сжимает мою ладонь. А мне нечего ответить.
-Расскажи, что ты помнишь о своей жизни? Как звали твоих родителей? – спрашивает Джейкоб, присаживаясь напротив. Сэм стоит в дверях, готовый, если что, кинуться успокаивать меня.
Силюсь, напрягая все извилины своего мозга, но в какой-то момент осознанию, что ларец пуст. Там ничего нет. Шаришь рукой по дну и ничего не находишь.
-Я…Я не помню…-с ужасом признаюсь, пугаясь все больше и больше.
-Даже приблизительно?
-Помню, что мама – хорошо, папа – плохо. Это все, больше ничего…Наверное, он был не очень хорошим человеком.
Как я мог забыть собственную мать? Неужели Джейкоб прав, и А-2 слишком быстро поедает мой мозг?
-Все еще хуже, чем я думал по началу, - размышляет Джейкоб. –Ты же в курсе, что у всех инкубационный период разный? Кто-то быстрее превращается в животное, кто-то медленнее.
-И что? Со мной-то что?
-Вот ты как раз первый вариант.
-И что это значит?
-Боюсь, у тебя осталось очень мало времени, - мрачно заключает Джейкоб. – Около месяца. И тогда даже лекарство не поможет. Ты вытянул короткую соломинку, дружок.
Вот и все. Вот так просто. Организм решил, что ему проще сдохнуть, даже не дав мне шанса все исправить.
Склоняю голову и пытаюсь сдержать вырывающуюся наружу панику.
-Хорошо, со мной все понятно. Но почему никто не разнял драку? – мне все еще трудно держать себя в руках, чтобы не пойти крушить им всем лица.
Джанин поворачивается на бок, продолжая шмыгать носом. Судя по ее взгляду, она уже ненавидит Сэма и всех, кто населяет этот лагерь.
-Чтобы удержать народ в сплоченности и не позволить всем передушить друг друга, я принял решение разрешить драки, - говорит Джейкоб. - Общественные драки. Когда с кем-то из жителей случается приступ, он может пойти и подраться. Группы, как правило, обговорены заранее, чтобы верзила не пожелал пришибить маленькую девочку. Понимаешь?
-Еще не до конца. Продолжай.
-Группы сформированы из людей, которые подходят друг другу по силе и массе. Даже у девушек есть свои группы. И когда случаются приступы, народ дерется друг с другом, чтобы выпустить пар, чтобы успокоить таким образом свой приступ, -он демонстрирует красный тряпочный браслет. – Приступы приходят внезапно, и не всегда у человека есть возможность искать кого-то одного для драки. Поэтому все разделенные группы носят вот такие браслеты, чтобы отличаться. Если у тебя красный, и случается приступ, ты ищешь любого человека с красным браслетом, и можешь драться с ним.
-А почему нельзя просто сдерживать эти порывы? Неужели это так сложно? У меня иногда получается подавить это безумное желание крови.
Сэм устало вздыхает, словно ему надоело слышать одно и то же в сотый раз.
-Сдерживать себя, как ни странно, вредно. Мы это выяснили наглядным путем. Был у нас один паренек, который по природе был очень тихим, бесконфликтным. И когда его поначалу прошибали приступы, он уходил в лес гулять на полдня, пока не отпустит. А потом однажды настал момент, когда он взял кухонную вилку и ночью собственноручно выколол глаза трем ребятам, что спали рядом. Ему хватило около десяти секунд, пока народ просыпался, чтобы изувечить троих парней.
-Что с ним стало? Вы его убили?
-Нет, зачем? Мы и так все трупы уже. Мы его выгнали. Отвезли на машине далеко с завязанными глазами, высадили и уехали. Как он плакал, как просил простить его. Бешенство внутри, оно словно копится, понимаешь? И потом наступает точка невозврата, когда человеку сносит крышу окончательно.
-Поэтому ты и разрешил драки. С этим выяснили. Что за ставки?
-А почему нет? – спрашивает Сэм. – Нужно же народу как-то развлекаться.
-Что ставят? Деньги? От них же сейчас нет никакого смысла.
-Нет, эти бумажки уже никому не нужны. Раньше ставили на кон порошок Далины, теперь, когда он стал в дефиците, делают ставки своей пайкой на обед. Народ требует хлеба и зрелищ, Джейкоб им это предоставляет. Все счастливы.
-А если во время драки кто-то насмерть прибьет своего оппонента?
-Мы строго следим за этим. Если видим, что драка переходит границы дозволенного спарринга, разнимаем дерущихся. Все просто.
Тереблю в руках деревянную куколку, выструганную мной часом ранее.
-Только вот знаешь в чем проблема, - холодно замечаю Сэму. – Что я больше чем уверен, что у Хлои не случилось никакого приступа. Она специально спровоцировала драку.
Сэм медленно кивает.
-Джанин, можешь рассказать, что произошло?
Она усаживается, подгибая колени под себя. Ее лицо почти полностью покрыто кровью, но черные глаза ясны, как никогда.
-Когда Алекс ушел, - начинает она, обращаясь к Сэму. – Я сидела около наших вещей, размышляя о своем прошлом. В комнату вошла эта дама с двумя девками поменьше. Они о чем-то перешептывались и показывали на меня пальцем. Потом Хлоя отделилась от них и подошла ко мне, требуя отдать ей винтовку Алекса.
-Так и сказала?
-Да, подошла и говорит: «Отдай мне винтовку, она ему все равно не нужна. Сможет добыть еще!». А я послала ее в пешее эротическое путешествие к горам Тибета. Ей это, как ты мог догадаться, не понравилось. Она что-то завопила, схватила меня за волосы и поволокла на улицу.
-Где и началась драка, - закончил за нее Сэм. – Что ж, действительно, она некрасиво поступила.
-Выставьте меня против нее, - заявляю, потирая кулаки. – Посмотрим, куда денется ее храбрость.
-Исключено, пары мальчик с девочкой запрещены для драк. Да и самопроизвольные драки, которые проводятся не по причине приступа, строго караются. Мы следим за своими ребятами и лагерем в целом. Без него, тут все давно бы уже передохли.
-Значит, я сегодня подпортил кому-то день с его ставками. Очень жаль.
-Ты все правильно сделал, я думал у нее приступ. Хотя у Хлои есть своя пара, - Сэм задумчиво чешет подбородок. –Поэтому я сначала удивился, почему она дерется с Джанин. Подумал даже, что изначальный приступ был не у Хлои.
В итоге, Джейкоб встает и говорит:
-Алекс, Джанин собирайтесь. Вы пойдете со мной.
-Мы наказаны?
-Нет, нежелательно вам сегодня спать со всеми. Останетесь на ночь в моем доме. Ты мне, парень, еще живым и здравомыслящим нужен. У меня на тебя большие планы.
Ребекка.
Стремительно наступал вечер, принося с собой холодный ветер, трепавший мои волосы. Люблю такой ветер. Он словно пронизывает тебя насквозь, продувает всю твою душу, убирая лишнее и оставляя лишь то, что действительно важно.
-О чем задумалась? – спрашивает Гретта, поравнявшись со мной. Уолтер идет впереди, постоянно сверяясь с картой.
-О том, как мы будем пробираться за стену города. Она высокая, просто так не перепрыгнешь. К тому же – колючая проволока. Мы выбирались на грузовике, который трупы вывозил.
-Значит, на нем же и заедем обратно, - говорит впереди идущий Уолтер. – Дождемся очередного привоза новой партии, вырубим водителя и присвоим себе его грузовик.
-А его бросим на свалке?
-Не переживай, Гретта, я думаю, он доберется обратно.
Рассматриваю в голове план Уолтера со всех сторон.
-Хорошо, ну заедем в город, дальше что? Перед постовым своим прикинешься? Даже если он не заметит, далее грузовик надо будет завести в склад. Где в этот момент будем мы с Греттой? Как ты там собираешься общаться с людьми?
-Ребекка, успокойся, - холодно замечает Уолтер, понимая, что я указываю ему на дыры в его же плане. – Я думаю, с этим мы сможем разобраться по ходу дела.
-Подумай над тем, что сделать все мы должны максимально незаметно. Привлечем к себе лишнее и ненужное внимание, считай, что мы трупы.
Уолтер устало трет переносицу.
-На карте в одном месте стоит крестик ручкой. Нам до него около получаса ходьбы. Думаю, это какое-то важное место.
-А откуда у тебя эта карта?
-Выпросил у рейдеров, когда ходил в вылазки. С тех пор она при мне.
Следующие полчаса мы пробирались сквозь лесные заросли к заветному крестику. Выходя к очередной развилке, меня внезапно одолевает чувство де-жавю, словно я тут уже была когда-то. Никак не могу отделаться от мысли, что по этой дорожке я уже точно ходила, хотя как можно запомнить ничем не примечательную лесную тропу – ума не приложу. Но волнующее чувство не хочет меня отпускать.
Выйдя на небольшую лужайку, я поняла, почему этот лес казался мне таким знакомым. Впереди, сливаясь с ночной темнотой, стоял домик Эдель. Той самой Эдель, что вытащила меня с того света, когда Алекс приполз к ее дому на коленях с живым трупом на руках.
-Это дом Эдель! Мы жили у нее! – радостно восклицаю в ночи. Как же я счастлива увидеть родное лицо старушки. – Пошлите скорее! Это она спасла меня!
Уолтер с Греттой с тревогой переглядываются, но уже в следующую секунду спешат за мной.
4.
Ребекка
Не терпится снова увидеть ее доброе лицо! Чувствую, как слезы счастья прожигают глаза. Никогда бы не подумала, что смогу увидеть ее снова.
Чем ближе я бегу к дому, тем больше меня одолевает тревога. Издалека в темноте я не рассмотрела то, что предстает моим глазам сейчас: разбитое кухонное окно с развевающейся на ветру белой шторкой. Внутри все сжимается в тугой комок нервов, и я моментально останавливаюсь как вкопанная. Ох, не нравится мне все это.
Судя по звукам, Уолтер и Гретта делают то же самое. Слышу, как Уолтер вздергивает автомат.
Медленно подхожу к стене, слегка касаясь ее рукой. Бетон холодный, словно дом давно не обогревали. Внутри очередной раз дергается сердце. Обхожу вокруг, осторожно подступая к распахнутой настежь входной двери. Здесь случилось что-то страшное.
-Ребекка, - шепчет Уолтер. –Я первым пойду.
Пропускаю его внутрь, доставая из-за пояса пистолет. Спустя минуту он возвращается.
-Чисто. Тебе лучше самой посмотреть, - он неуверенно отходит в сторону, еще размышляя, стоит ли пускать меня внутрь.
-Что? Что там произошло?
-Заходи. Сама все увидишь.
Следуя внутреннему порыву тревоги и паники, практически влетаю в дом. Точнее, в то, что раньше называлось домом. Мебель разбита и разломана, пол устлан каким-то мусором, пылью и кусками бетона. Кто-то тут знатно постарался.
Обхожу комнату за комнатой, чувствуя, как по щекам текут слезы. Под ногами хрустит стекло и остатки мебели. Так тихо, только ветер завывает через разбитое окно.
Захожу в спальню и вижу Эдель. Ее тело мирно лежит на кровати со сложенными на груди руками. Она выглядит спящей, но по цвету ее кожи я понимаю, что это не так.
Она умерла.
-Странно, что она не начала разлагаться, - слышу сзади холодное замечание Гретты, отчего хочется прописать ей между глаз. – Наверное, холода сделали свое дело.
Медленно подхожу к телу Эдель и сажусь на край кровати. Хочется ей столько рассказать, но что теперь значат слова? Ничего.
-Почему ее не тронули? – спрашиваю хрипло.
-Думаю, дом ограбили те, кто гостил у нее, когда она умерла. А не тронули, наверное, из уважения.
-Почему тогда не похоронили по-человечески?
-Вот это я не могу сказать тебе.
Уолтер мнется в дверях комнаты, а затем тихо зовет Гретту с собой.
-Пойдем. Мы осмотримся немного.
Они уходят, оставив меня наедине со светлым кусочком моего прошлого. Я потеряла еще одного близкого человека. Бесконечная череда потерь.
Она столько для нас с Алексом сделала, хотя, по большому счету, не должна была. Вытащила меня с того света, выходила, накормила, пригрела. Вспоминаю то время с потрясающей светлой тоской.
Которая теперь омрачена суровой действительностью.
-Очень надеюсь, что ты умерла безболезненно, - говорю шепотом. –Спасибо тебе за все, что ты сделала для нас. Я никогда этого не забуду.
Медленно выхожу из комнаты, вытирая рукавом непрошенные слезы.
-Мы должны похоронить ее. Я не могу так все оставить, вы должны меня понять.
Гретта с Уолтером снова переглядываются, затем кивают.
-Мы можем заночевать на чердаке, -говорю, рассеянно указывая куда-то в потолок. – Думаю, там еще осталось наше с Алексом спальное место. А утром сделаем все, как надо.
Именно здесь он впервые признался мне в любви.
Внезапно Уолтер резко вздергивает руку вверх, чтобы все замолчали. Снаружи слышатся несколько голосов и тяжелые шаги. У нас гости.
-Быстрее, на выход! – командует Уолтер, и мы тут же устремляемся к распахнутой двери.
Выбегая из дома, и я слышу короткое: «В лес!». Голоса тем временем все ближе. Мы рискуем быть замеченными, ведь путники, кем бы они ни были, идут именно сюда.
Несусь на всех парах, подняв пистолет одной рукой вверх. Потерять его еще не хватало.
-Э! Кто там?
Ну вот, нас заметили.
-А ну стоять!
В спину ударяет луч фонаря, вырисовывая удлиненные тени на земле.
-Стоять! Кому говорят?! Видал? Они наше место разграбили! Стойте, сволочи!
Легкие горят огнем, но я не могу позволить себе остановиться и быть застреленной браконьерами. Когда мы достигаем лесополосы, Уолтер коротко командует:
-Рассредоточиться. Найти темное место, спрятаться, закрыть глаза и не дышать. Темнота – наш шанс. Встречаемся утром на развилке на километр назад.
Без промедления наше трио распадается на одинокие точки. Не вижу, куда устремились Уолтер с Греттой. Я взяла резко влево по склону вниз. Петляя между деревьями, замечаю скачущий где-то позади луч фонаря.
-Стойте! Я вас всех перестреляю!
Раздается автоматная очередь, разрывающая тишину оглушающим ревом. Резко падаю на землю, спрятавшись за высокую ель. Так дело не пойдет. Еще один скачек фонаря, и они заметят меня. Пригнувшись, несусь дальше, скользя по сырой земле все ниже по склону.
-Одна налево ушла! Парня лови! У него должно быть оружие! – перекрикиваются наши преследователи.
Спотыкаюсь об камень и кубарем лечу вниз, собирая спиной все камни и кочки. Мое тело, словно тушка, глухо плюхается на жесткую землю. Грудная клетка разрывается от боли. Заставляю себя подняться на колени и ползти вперед.
Впереди разлапистая старая ель с низкими ветками. Это мой шанс. Я не могу бежать дальше, легкие горят адским пламенем. Он все равно меня догонит. Осторожно заползаю под ветки, которые достают почти до земли, прячусь за ствол. Закрываю глаза и стараюсь успокоить дыхание, умоляя легкие на разразиться кашлем. Сердце вот-вот выпрыгнет через горло. Мое укрытие ненадежно, мое укрытие кратковременно, но приходится молиться всем богам, чтобы меня не нашли.