этого прорыва. Это — наш шанс. И, судя по сверхъестественному спокойствию в голосе
агента Стерлинг и по тому, как она в миг превратилась из человека в агента — она это
понимала.
— Вероятность того, что вы звоните агенту Бриггсу, составляет девяносто восемь
процентов, — Слоан оценивающе взглянула на агента Стерлинг. — А вероятность того,
что вы попытаетесь увезти нас из Гейтера — девяносто пять целых и шесть десятых
процента.
Вы не можете, — у меня пересохло во рту, и я не могла произнести эти слова
вслух. — Я вам не позволю.
— Мы приехали сюда в поисках иглы в стоге сена, — жутковатое спокойствие в
голосе Стерлинг не дрогнуло. — Но только что мы нашли меч. Мы должны пересмотреть
риск нашего пребывания в Гейтере. Если мы с Джаддом решим, что вы уезжаете, вы
уедете — без споров, без вторых шансов, — видимо, на звонок ответил автоответчик. Не
сказав больше ни слова, агент Стерлинг повесила трубку.
— Вы пытаетесь совладать с приливом адреналина, — Майкл принялся читать
агента Стерлинг. — Вы в смятении. Напуганы. Но за маской агента Вероники Стерлинг вы
выглядите, как любитель экстрима, замерший на вершине американских горок за миг до
крутого спуска.
В ответ на его слова агент Стерлинг и глазом не повела.
— Мы должны пересмотреть риск, — повторила она. Я знала, что она думала о
Лорел. И о Скарлетт Хокинс. О случайных жертвах и истинном значении слова «риск».
— Я никуда не поеду, — в моём голосе было столько же напряжения, сколько в
голосе Стерлинг — спокойствия. Столько лет я ругала себя за провалы в памяти — за то,
что я не могла вспомнить половину тех мест, где мы жили, и рассказать полиции хоть что-
то, что могло бы помочь им найти похитителей. Я не уеду из Гейтера без ответов — о моей
матери, о Найтшэйде, о том, что их связывало.
— Если понадобится, я уйду из программы, — сказала я агенту Стерлинг. — Но я
останусь здесь.
— Если остается Кэсси, — в порыве бунта произнесла Слоан, — останусь и я.
Не стоило даже и говорить, что останется и Дин.
— Я считаю Кэсси более или менее сносной, — обыденно произнесла Лия.
— Было бы досадно бросить более или менее сносного человека, — Майкл
улыбнулся. Его кожа натянулась на местах, где когда-то были синяки.
— Джадд, — полностью контролируя свой голос, агент Стерлинг обернулась к
нему в поисках поддержки. Я гадала о том, слышит ли Майкл эмоции, скрытые под этим
контролем. Я думала о том, как близко Вероника Стерлинг подошла к тому, чтобы снова
стать такой, какой она была до убийства Скарлетт — женщиной, позволявшей себе
чувствовать. Женщиной, сначала делавшей и только потом думавшей.
Джадд посмотрел на меня, а затем — на всех остальных, и мельком взглянул на
агента Стерлинг.
— Первое правило воспитания детей, Ронни? — его голос напомнил мне о том, что
когда-то он приложил руку и к её воспитанию. — Не запрещай им что-то, если знаешь, что
они всё равно это сделают, — проницательный взгляд Джадда вернулся ко мне. — Пустая
трата времени.
Часом позже агент Бриггс всё ещё не ответил на звонок агента Стерлинг.
Сегодня — дата Фибоначчи, а Бриггс не отвечает на звонки. Я гадала о том,
находится ли он на месте преступления. Возможно, всё уже началось.
— Нам нужны основные правила, — мы с агентом Стерлинг заселились в
единственный отель Гейтера. Пока агент Старманс продолжал пытаться дозвониться
Бриггсу, она провела для нас небольшой инструктаж. Четкими движениями она один за
другим опустила на кофейный столик несколько металлических предметов.
— Следящие маячки, — произнесла она. — Они небольшие, но их можно
отследить. Всегда носите их с собой, — она подождала, пока каждый из нас возьмет себе
по маячку — размером не больше, чем мятный леденец — и продолжила. — Вы никуда не
ходите в одиночку. Только по двое или больше, и даже не вздумайте сбегать от того агента,
который вас сопровождает. И наконец… — агент Стерлинг достала из своего чемодана два
пистолета и убедилась в том, что они стоят на предохранителях.
— Знаете, как обращаться с оружием? — агент Стерлинг взглянула на Дина. Он
кивнул, и она перевела взгляд на Лию. Я размышляла о том, обучали ли их стрелять до
того, как я вступила в программу, или же агент Стерлинг выбрала их из-за того, что они
пережили в прошлом.
Лия протянула руку за одним из пистолетов.
— Знаю.
Джадд забрал у агента Стерлинг оба пистолета.
— Повторяю один раз, Лия. Доставать оружие можно, только если вашим жизням
что-то угрожает.
В кои-то веки остроумного ответа не последовало. Джадд вручил Лие один из
пистолетов и обернулся к Дину.
— И, — негромко продолжил он, — если вам что-то угрожает, и вы достали
пистолет? Будьте готовы выстрелить.
Я перевела значение слов Джадда: вы уже похоронили свою дочь. Вы нас не
потеряете, чего бы это не стоило.
Дин сжал пистолет, и Джадд взглянул на нас с Майклом и Слоан.
— Что касается вас, хулиганы, в таких городках существует два типа людей: те,
кому нравится разговаривать, и те, кто это ненавидит. Общайтесь только с первыми, а не
то я тут же увезу вас из этого города.
Этот приказ не терпел возражений. Я слышала в голосе Джадда военные нотки.
— Это миссия по сбору информации, — перевела Слоан. — Если увидим
противника…
Не вступаем с ним в контакт.
ГЛАВА 31
Лучшим местом для поиска тех, кто был не прочь поговорить, был один из местных
баров. Наш выбор быстро остановился на закусочной. Она находилась достаточно далеко
от исторической части города, чтобы большее количество её посетителей составляли
местные жители, но достаточно близко, чтобы туда время от времени забредали туристы
— идеальный вариант.
«Не-закусочная Мамы Ри». Табличка над дверью рассказала мне всё, что мне нужно
было знать о владелице заведения.
— Но, Кэсси, — прошептала Слоан, когда мы зашли в ресторан. — Это ведь
закусочная.
Из-за барной стойки на нас взглянула женщина чуть старше пятидесяти. Она
внимательно оглядела нас, словно она расслышала шепот Слоан.
– Садитесь за любой столик, — закончив изучать нас, сказала она.
Я выбрала столик у окна, между парой пожилых горожан, игравших в шахматы и
четверкой старушек, сплетничающих за завтраком. Слова Слоан о том, что средний
возраст горожан Гейтера шел на спад, явно не были шуткой.
Лия и Слоан сели за столик рядом со мной. Дин с Майклом выбрали места
напротив, а Стерлинг с Джаддом решили сесть у барной стойки.
— У нас нет меню, — женщина, сказавшая нам садиться — предположительно,
Мама Ри — опустила на наш столик пять стаканов воды. — Сейчас завтрак. Где-то через
десять минут будет ланч. На завтрак мы подаем еду для завтрака. На ланч мы подаем еду
для ланча. Могу приготовить всё, что придёт вам на ум, но не ждите чего-то модного.
В её исполнении слово «модный» звучало так, словно оно было ругательством.
— Я бы не отказался от лепешек с подливкой, — южный акцент Дина заставил
женщину улыбнуться.
— С беконом, — добавила она. Это был не вопрос.
Дина было не провести.
— Да, мэм.
— Мне французский тост, — попросила Лия. Ри фыркнула — что-то подсказывало
мне, что «французский тост» слишком уж походил на что-то модное. Но всё же она
записала заказ Лии и повернулась ко мне. — А тебе, милочка?
Эти слова напомнили мне о чём-то. Я была в Не-закусочной не впервые. Я почти
видела себя за столиком в углу с горкой цветных мелков.
— Я буду блинчик с голубикой, — сама того не ожидая, произнесла я. — С
клубничным соусом и молочным коктейлем с «Орео».
Мой заказ заставил невозмутимую женщину замереть, словно это сочетание
показалось ей знакомым, как мне показался знакомым Аптекарский сад.
Вы не из тех, кто станет сплетничать с чужаками, — подумала я. — Но
возможно, вы расскажете что-то интересное одному из своих.
— Наверное, вы меня не помните, — произнесла я, — но когда-то я жила в Гейтере
с моей матерью. Её звали…
— Лорелея, — опередила меня Ри. Затем она улыбнулась. — А ты, значит, Кэсси.
Совсем взрослая, — она снова внимательно осмотрела меня. — Ты похожа на мать.
Я не была уверенна в том, было ли это комплиментом — или предупреждением.
Разговори её, — подумала я. — Пусть расскажет о маме. О городе. О Мэйсоне
Кайле.
— Я не очень хорошо помню, как мы здесь жили. Знаю, что не больше пары
недель, но…
— Пары недель? — брови Ри взлетели так высоко, что они едва не исчезли в линии
роста её седеющих волос. — Кэсси, вы с мамой жили здесь больше года.
Год? Я почувствовала себя так, словно она ударила меня в живот. Я могла простить
себе пару забытых недель своего детства, проведенного в постоянных разъездах. Но год?
Целый год моей жизни, который мог бы дать полиции зацепку в деле моей матери, если бы
я вспомнила хотя бы название города?
— Ты была крохотной, — продолжила Ри. — Где-то шесть лет. Тихой. Хорошо себя
вела, не то что моя Мэлоди. Ты её помнишь?
Стоило мне услышать это имя, у меня перед глазами мелькнула маленькая девочка
с собранными в хвостики волосами.
— Ваша внучка. Мы дружили.
У меня никогда не было друзей. Никогда не было дома. Такова была правда моего
детства.
— Как поживает твоя мама? — спросила Ри.
Я сглотнула и опустила взгляд на стол.
— Она умерла, когда мне было двенадцать.
Ещё одна правда моего детства, оказавшаяся ложью.
— О, милая, — Ри протянула руку и сжала моё плечо. Затем, в деловой манере
женщины, вырастившей не одно поколение детей, она обернулась к Слоан с Майклом и
приняла их заказы.
Вы знаете, что такое скорбь, — подумала я. — Вы знаете, когда стоит
поддержать человека, а когда — не вмешиваться.
Когда Ри отправилась на кухню, Майкл озвучил свои наблюдения.
— Ей нравилась твоя мать, но в ней есть и злость.
Если мы с мамой жили здесь почти год, что заставило нас снова уехать? И какие
проблемы моя мать могла оставить после себя?
Получив еду, я могла думать лишь о том, как заставить Ри заговорить. Я должна
была узнать подробности — о жизни моей матери в Гейтере, о Мэйсоне Кайле.
Как оказалось, мне не пришлось уговаривать Ри. Когда мы закончили наш завтрак,
она пододвинула к нашему столику стул.
— Что привело тебя в Гейтер? — спросила она.
Убийство. Похищения. Столетия постоянных пыток.
— Мы приехали развеять прах матери Кэсси, — ответила за меня Лия. — Тело
Лорелеи нашли несколько месяцев назад. Кэсси говорит, что её мать хотела бы упокоиться
именно здесь.
Хоть я уже признала, что почти ничего не помню о Гейтере, Лия была Лией, так что
Ри поверила каждому её слову.
— Если я чем-то могу помочь, — напрямик сказала Ри, — Кэсси, милая, дай мне
знать.
— Есть кое-что, — я ждала этого шанса. — Если мы с мамой провели здесь год,
значит, мы жили здесь дольше, чем где бы то ни было. Я почти ничего не помню. Знаю,
что маме здесь очень нравилось, но, прежде чем я развею её прах… — на несколько
секунд я закрыла глаза, позволяя своему настоящему горю выбраться на поверхность. — Я
хотела бы вспомнить, почему.
Я не была и близко такой же хорошей лгуньей, как Лия, но я знала, как
использовать правду.
Мы жили здесь дольше, чем где бы то ни было. Я почти ничего не помню. Я хотела
бы вспомнить, почему.
— Не знаю, что я смогу тебе рассказать, — Ри была удивительно прямолинейной.
— Лорелея была не из общительных. Она приехала в город с каким-то вздорным
представлением, заявляя, что она медиум. Она помогала людям «связаться с духами их
близких», предсказывала судьбу, — Ри фыркнула. — Городской совет не позволил бы ей
остаться надолго, но Марцела Уэйт обожает такие штучки. В этом городе она известна
благодаря трём вещам: своей болтливости, мертвому богатому мужу и тому, что она
изводит членов городского совета до тех пор, пока не получит желаемое.
Пока что история казалась мне знакомой.
— За первую пару недель твоя мама приезжала сюда дважды или трижды, вместе с
тобой. Она была молода. Упряма, хоть она хорошо это скрывала, — Ри сделала паузу. — Я
предложила ей работу.
— Официантки? — спросила я. Прежде чем Бриггс завербовал меня в программу
«Естественных» я работала официанткой в закусочной. Я гадала о том, могла ли какая-то
часть меня помнить, что когда-то этим занималась моя мать.
Ри сжала губы.
— У меня есть плохая привычка нанимать на работу официанток, которые многое
повидали за свою жизнь. Большинство из них от чего-то бежали. Я никогда не знала, от
чего бежала Лорелея — она не рассказывала, а я не спрашивала. Она приняла
предложение о работе. Я выплачивала большую часть её арендной платы.
— Голубой дом с большим дубом, — мягко произнесла я.
Ри кивнула.
— Моя дочь недавно съехала из него. Мэлоди и Шэйн жили со мной, так что я не
хотела, чтобы дом пропадал.
Съехала. Тон, которым Ри произнесла эти слова, открыл мне их смыл: она сбежала
и бросила своих детей с вами.
Это объясняло, почему Ри могла пожалеть молодую мать одиночку, которая
пыталась прокормить свою дочь.
Дом — это не место, Кэсси. Слова моей матери были со мной годами, но теперь я
слышала их иначе, ведь — хоть и ненадолго — но однажды у нас был дом.
— Моя мать была с кем-нибудь близка? — спросила я у Ри. — С кем-то
встречалась?
— Твоя мама всегда знала толк в симпатичных мужчинах, — Ри пыталась быть
тактичной. — Но ещё она знала толк в проблемах.
Не так уж и тактично.
Прищурившись, Ри взглянула на Дина.
— От тебя есть проблемы? — спросила она.
— Нет, мэм.
Она обернулась к Майклу.
— А от тебя?
Он одарил её очаровательной улыбкой.
— На сто процентов.
Ри фыркнула.
— Я так и подумала.
Дверь открылась, и в закусочную зашел Вдовий Мысок из Аптекарского музея.
Увидев его, Ри улыбнулась, как тогда, когда Дин заказал лепешки с подливкой.
— Ты помнишь Шэйна? — спросила у меня Ри. — Мой внук.
Шэйн. Я чувствовала, как воспоминание зависло на грани досягаемости. Ри
поднялась на ноги.
— Моя мать знала мужчину по имени Мэйсон Кайл? — спросила я, прежде чем
она успела уйти.
Ри уставилась на меня.
— Мэйсон Кайл? — она покачала головой, словно стараясь выбросить из головы
воспоминания. — Я не слышала это имя двадцать пять лет. Он уехал из Гейтера, когда ему
было сколько? Семнадцать или вроде того? Задолго до того как твоя мать приехала в
город, Кэсси.
Когда Ри зашагала к барной стойке — и своему внуку — одна из старушек за
соседним столиком цокнула языком.
— Как жаль, что такое случилось с семьей Кайлов, — произнесла она. — Самая
настоящая трагедия.
— Что произошло? — спросила Слоан, разворачиваясь на сидении.
Игравший в шахматы старик по другую сторону от нас обернулся и взглянул на неё.
— Их убили, — проворчал он. — Один из этих людей.
Каких людей?
— Бедному малышу Мэйсону было не больше девяти, — сказала женщина,
цокнувшая языком. — Большинство местных считают, что он всё видел.