— Сейчас не подходящее время, чтобы напомнить, что мне почти исполнилось
восемнадцать? — спросил Майкл. Он заговорил впервые с тех пор, как агент Стерлинг
закончила вводить нас в курс дела. Для Майкла это могло оказаться рекордом. — Рэддингу
восемнадцать. Бог знает, когда настоящий день рождения Лии, но, думаю, мы все можем
согласиться в том, что её не стоит держать в ежовых рукавицах.
— Не могу не заметить, что ты не упомянул нас с Кэсси, — нахмурившись, сказала
Майклу Слоан. — Меня не волнуют какие-либо рукавицы. Варежки сохраняют до
двадцати трёх процентов больше тепла.
— Никто из вас с нами не поедет, — агент Бриггс привык отдавать приказы. — Вы
пятеро поедете в конспиративный дом. Мы расскажем вам всё, что вам нужно знать, после
того, как обезопасим место преступления.
— Я так понимаю, — ответил Майкл в тоже время, как самолет приземлился, —
сейчас самое время напомнить вам, что здесь только я знаком с Селин, семьей Делакруа и
местным отделением полиции?
— Могу представить, откуда Таунсенд знает местную полицию, — пробормотал
сидящий рядом со мной Дин.
Мы принялись выходить из самолета. Спор продолжался до тех пор, пока Бриггс не
сорвался.
— Майкл, каковы шансы на то, что я передумаю?
— Практически нулевые? — легкомысленно предположил Майкл.
— Бесконечно маленькие, — поправила его Слоан.
Пожав плечами, Майкл спустился по ступенькам и ступил на взлетно-посадочную
полосу.
— Каковы шансы на то, что я сделаю что-нибудь глупое, если вы не позволить мне
поехать туда, агент Узкие-штанишки?
Бриггс не ответил, а значит, угроза Майкла попала в цель. Прежде чем Майкл успел
сказать что-нибудь ещё, к нему шагнула агент Стерлинг.
— Бриггс понимает больше, чем ты думаешь, — мягко сказала она. Она не стала
уточнять, но я задумалась о том, как прошло детство Бриггса и не походили ли его
родители на Тэтчера Таунсенда.
Повисла долгая тишина, за время которой Майкл пытался проигнорировать те
эмоции, которые он увидел на лице Стерлинг.
Агент Старманс, охранявший нас не один раз за последние десять недель,
прочистил горло.
— Мне бы не хотелось, чтобы всё утро мне пришлось заставлять тебя оставаться
на месте, — сказал он Майклу.
Майкл одарил его ослепительной улыбкой.
— А мне бы не хотелось, чтобы вы не посещали сайты знакомств с рабочего
телефона, — он подмигнул сгорающему от стыда агенту. — Расширенные зрачки, легкая
улыбка и заметное волнение о том, как написать подходящее сообщение? Выдают вас
каждый раз.
Старманс закрыл рот и отошел к агенту Вэнсу.
— А вот это было грубо, — прокомментировала Лия.
— Кто? — ответил Майкл. — Я?
Я знала его достаточно хорошо, чтобы понимать — если он решит сделать что-
нибудь глупое, Старманс не сможет его остановить. Когда тебе больно, ты ранишь себя. Я
хотела остановиться на этом, но не смогла. Я знала, откуда у Майкла появилась такая
наклонность к саморазрушению. Если не можешь заставить кого-нибудь прекратить
бить тебя, приходится напрашиваться на удары. Тогда ты хотя бы готов. Тогда им не
застать тебя врасплох.
Я отвернулась от Майкла, прежде чем он успел прочитать выражение моего лица, и
увидела на краю частной летной полосы несколько сверкающих черных внедорожников
«Mercedes». Четыре машины. Взглянув на них поближе, мы обнаружили в машинах ключи
зажигания и огромное количество газировки и свежих фруктов.
— Здесь нет жареных орешков? — сухо прокомментировала Лия. — И это они
называют гостеприимством?
Майкл улыбнулся самой беззаботной из своих улыбок.
— Уверен, мой отец возместит любые разочарования. Мы, Таунсенды, гордимся
нашим гостеприимством.
Твой отец позаботился о транспорте. Четыре внедорожника, хоть нам хватило
бы и двух. Я постаралась не слишком сильно задумываться о том, что на словах Майкл
объединил себя со своим отцом. Словно, как бы далеко они не сбежали, все Таунсенды
будут в первую очередь Таунсендами, а всё остальное останется на далеком втором месте.
— Мы не чиновники, которые приехали погостить, — ровно произнёс Бриггс. — И
не клиенты, которых Тэтчеру Таунсенду нужно задобрить. Это федеральное
расследование. Местный штаб вполне может предоставить нам машину.
Слоан подняла руку.
— В этой машине будет три ряда подушек безопасности, семиступенчатая коробка
передач и двигатель на пятьсот пятьдесят лошадиных сил?
Лия подняла руку.
— В этой машине будут жареные орешки?
— Довольно, — произнесла Стерлинг. Она обернулась к Майклу. — Думаю, я
выражу всеобщее мнение, сказав, что мне плевать на гостеприимство твоего отца. Оно
всего лишь показывает, что он напыщенный человек с наклонностью к излишним жестам.
И кажется, он очень кстати забыл о том, что мы уже знаем, что за человек скрывается за
этой завесой. Мы прекрасно знаем, кто он.
— За завесой? — высокомерно произнёс Майкл, шагая к ближайшему
внедорожнику. — Какой ещё завесой? Мой отец обязательно скажет вам: с Таунсендами
что видишь, то и получаешь. — Он достал ключи из зажигания и подбросил их в воздух, а
затем лениво поймал одной рукой. — Судя по тому, как агент Стерлинг сжимает губы, не
говоря уже о невероятно глубокой надбровной дуге агента Бриггса, предположу, что ФБР
не станет принимать жест доброй воли старого доброго папочки. — Майкл снова
подбросил ключи. — Но я приму.
Его тон призывал Стерлинг и Бриггса с ним поспорить.
— Переднее сидение занято, — Джадд умел расставлять приоритеты. Инстинкты
подсказывали мне, что на каком-то уровне он знал, что принимая подарки своего отца,
Майкл принимал его удары.
Ты берешь всё, что он бросает тебе. Ты берешь, берешь и берешь — потому что
можешь. Потому что люди ждут, что со злости ты откажешься от его подарков.
Потому что ты заберешь у него всё, что можешь.
Майкл поймал мой взгляд. Он всегда мог увидеть, что я его профилирую. После
долгой паузы, он заговорил.
— Кажется, мы едем в конспиративный дом. Джадд на переднем сидении. Лия? —
он бросил ей ключи. — Ты поведешь.
ГЛАВА 8
Езда с Лией чем-то напоминала русскую рулетку. Она обожала скорость и, как
истинный лжец, не обращала внимания на ограничения. Нам едва удалось добраться до
конспиративного дома целыми и невредимыми.
Майкл поежился.
— Думаю, я выражу всеобщее мнение, если скажу, что мне нужна либо выпивка,
либо прямая трансляция расследования Стерлинг и Бриггса.
Агент Старманс открыл было рот, но Джадд поспешно покачал головой. Мы здесь.
Мы под вооруженной охраной. Мы в безопасности. Джадд не хуже меня знал, что
предоставь мы Майкла самому себе, обо всём это можно будет даже не мечтать.
Из последней поездки домой ты вернулся в синяках и едва не потерял контроль.
Пока Джадд настраивал видео и аудиосвязь, я не могла удержаться от размышлений. А
теперь знакомая тебе девушка пропала. Возможно, один из так называемых Владык сжег
её живьем.
Через несколько минут на планшете Джадда появилось видео со значка Бриггса.
Мы видели то же, что и он. Пока Бриггс и Стерлинг выходили из предоставленного ФБР
внедорожника, я могла думать лишь о том, что, если это дело окажется не очевидным,
никто из нас не сможет остановить Майкла.
Дом семьи Делакруа был современным и огромным. Вскоре обнаружилось, что
кроме всего этого, он был пуст. Родители Селин решили встретиться с агентами ФБР на
более нейтральной территории.
— Дом, милый дом, — через несколько минут после того, как на экране появился
дом по соседству от дома Делакруа, произнёс Майкл с ноткой сарказма в голосе.
Огромный, — подумала я. — Традиционный. Богато украшенный.
— Большинство людей называют его домом Таунсендов, — беспечно произнёс
Майкл, — но я предпочитаю слово «усадьба».
Чем больше шутил Майкл, тем сильнее стучало моё сердце. Ты должен был
покончить с этим местом. Ты должен был освободиться.
— Это башня? — спросила Лия. — Люблю мужчин с башнями.
Раз уж Майкл решил отпускать шутки о своей личной преисподней, Лия найдет
способ его переплюнуть. На протяжении многих лет эти двое научились делать самые
весомые вещи абсолютно незначимыми.
На экране Бриггс и Стерлинг подошли к крыльцу. Бриггс позвонил в дверь. Один
Миссисипи. Два Миссисипи. Массивная дверь из красного дерева открылась.
— Агент Бриггс, — дверь открыл мужчина с густыми волосами цвета древесного
угля и привлекающим внимание голосом: богатым, теплым баритоном. Он протянул руку
и хлопнул агента Бриггса по плечу.
— Я знаю, что вы не были рады тому, как далеко я зашел, чтобы вы сюда приехали.
Но я бы никогда не простил себя, если бы не сделал всё, чтобы помочь Рэми и Элиз в
такое время, — он повернулся от Бриггса к Стерлинг. — Мэм, — произнёс он, протягивая
ей руку. — Тэтчер Таунсенд. Очень приятно познакомиться.
Стерлинг пожала его руку, но я знала, что она не удостоит мужчину даже намёком
на улыбку.
— Прошу, — плавно произнёс Таунсенд, делая шаг назад, — проходите.
Это — отец Майкла. Я постаралась осмыслить это. Я видела в нём уверенность
Майкла, его харизму и неукротимое очарование. Я ждала, что что-то спровоцирует моего
внутреннего профайлера. Ждала намёка — хоть крохотного — на то, что открывший дверь
мужчина был монстром.
— Пока что он не врал, — сказала Майклу Лия.
Майкл одарил её резкой улыбкой.
— Это не враньё, если ты веришь в каждое своё слово.
Я ожидала увидеть Тэтчера Таунсенда заносчивым человеком, который хотел
владеть, обладать и контролировать. Я ждала кого-то вроде отцов Дина или Слоан. В
крайнем случае, я ожидала увидеть человека, чьи демоны будут незаметны для простых
людей, но не для меня.
Ничего.
— Что ты можешь рассказать нам о бизнес-партнере своего отца? — спросил у
Майкла Дин, пока на экране происходило знакомство.
— Рэми Делакруа? — Майкл пожал плечами. — Ему нравятся красивые вещи и
красивые люди. Ему нравится контролировать ситуацию. И, бог его знает почему, ему
нравится мой отец. Эти двое работали вместе ещё до моего рождения. Рэми хмурится,
когда он несчастен, срывается, когда зол, и флиртует с каждой юбкой.
Что видишь, то и получаешь. Чуть раньше Майкл произнёс эти слова, подражая
своему отцу. И он лгал. Тэтчера Таунсенда было сложно разгадать. Если бы читать отца
Майкла было так же просто, как читать Рэми Делакруа, Майкл никогда не стал бы
человеком, умеющим считывать эмоции человека в мгновение ока.
— Хочешь сказать, мы сразу поймем, если Делакруа как-то причастен к
исчезновению его дочери, — я сосредоточилась на этом, надеясь, что Майкл последует
моему примеру.
— Хочу сказать, что Рэми не тронул бы и волоска на голове Селин, — Майкл
пристально смотрел на экран. — Как я уже сказал, ему нравятся красивые люди, а Си-си
была красивой с дня своего рождения.
Лия не замерла, не повела глазом, даже не отодвинулась от Майкла. Но она могла
услышать в этих словах правду. Могла услышать привязанность, когда Майкл называл
Селин Делакруа Си-си.
— Вы получите всё, что вам понадобится, — слова Рэми Делакруа заставили меня
снова обратить внимание на видео. Он походил на тень отца Майкла: чуть ниже, с чуть
менее вкрадчивыми чертами лица и куда более нервный. — Мне плевать, чего это будет
стоить. Плевать, какие законы вам придется нарушить. Верните мою малышку домой.
Агент Стерлинг не стала говорить ему о том, что ФБР не нарушает законы. Вместо
этого она начала допрос с довольно легкого вопроса.
— Расскажите нам о Селин.
— Рассказать что? — возмущенно ответил Делакруа. — Ей девятнадцать.
Студентка чертова Йеля. Если вы хотите сказать, что она сама навлекла это на себя…
Его жена коснулась его руки своей ладонью. Из документов о деле я знала о том,
что Элиз Делакруа была старше своего мужа. Бывший профессор экономики в Лиге
Плюща с соответствующими связями. Гневная тирада Рэми пошла на спад, а Элиз
мельком взглянула на отца Майкла. Через несколько секунд Тэтчер отправился налить
своему деловому партнеру выпить.
— Что ты видишь? — спросила я у Майкла.
— На лице Рэми? Беспокойство. Немного блефа, немного страха, немного
справедливого негодования. Никакой вины.
Я задумалась о том, многие ли родители чувствовали бы вину, узнай они о том, что
их дочь отсутствовала почти неделю, прежде чем кто-нибудь это заметил.
— Селин независимая, — сказала агентам Элиз Делакруа, когда в руке её мужа
оказалась выпивка. Она была элегантной афроамериканкой, высокой и грациозной, как и
её дочь. Её плечи всегда были расправлены. — Пылкая, но рассеянная. С характером, как и
её отец, и моей напористостью, хоть её она старается скрывать.
Я обратила внимание на то, что женщина упомянула характер своего мужа перед
ФБР. Ты должна знать, что в таких делах всегда подозревают родителей. Либо тебе
нечего скрывать, либо ты не против подставить своего мужа.
— Элиз всегда всё контролирует, — сказал мне Майкл. — Своего мужа, свои
эмоции, семейную репутацию. Селин — это единственное, над чем у неё нет контроля.
— Она скучает по дочери? — не отрывая взгляда от экрана, спросил Дин.
Довольно долго Майкл молча наблюдал за Элиз Делакруа. Тон её голоса не
изменился. Черты её лица не дрогнули.
Майклу удалось ответить на вопрос Дина.
— Она сломлена. В ужасе. Чувствует свою вину и отвращение — к себе и своему
мужу.
— К Селин? — негромко спросила я.
Майкл не ответил.
На экране агент Бриггс занялся установлением временных рамок, а я постаралась
поставить себя на место Селин. Она росла с отцом, отвечавшим на вопросы о своей
дочери словами, что о ней нечего рассказывать, и матерью, первым делом решившей
упомянуть её характер и напористость.
Независимая, — подумала я. — Пылкая. Упрямая. В фотографиях Селин я видела
призрак Элиз. Чистые цвета, без принтов. Ты рисуешь так, словно танцуешь, словно
дерешься — и смотришь в камеру так, словно знаешь тайны всего мира.
На заднем плане видео Тэтчер Таунсенд приготовил ещё два напитка: для себя и
для Элиз. Я впервые задумалась о том, куда подевалась мать Майкла. Затем я подумала о
том, почему Рэми и Элиз решили пообщаться с ФБР в доме Таунсендов.
— Что чувствует твой отец? — я ненавидела себя за этот вопрос, но понимала, что
мы должны относиться к этому делу, как к любому другому.
Майкл принялся изучать лицо своего отца. Тэтчер держал в руках стакан бурбона
со льдом, но не пил его. Всего через несколько секунд Майкл уже писал сообщение агенту
Бриггсу.
— Хочешь знать, что я вижу, когда смотрю на своего отца, Колорадо? — в голосе
Майкла не было абсолютно никаких эмоций, словно то, что он прочитал на лице Тэтчера
Таунсенда, заставило что-то внутри него онеметь. — Под этим печальным выражением
лица, он в ярости. Оскорблен. Лично обижен.
Обижен чем? — гадала я. — Тем, что кто-то похитил Селин? Тем, что в его доме
находится ФБР?