– Иди уже! – подтолкнула друга я.
Вот честно, не собиралась сразу втроем обсуждать дела, кто же знал, что оно так получится.
В это время Ксавьер занимался изучением моего ужина.
– Пахнет съедобно, – заметил лорд.
– Попробуете? – решила проверить мужчину я.
Тот вздохнул и обреченно кивнул. Надо же, смелый какой.
– Тогда я попробую то, что вы принесли, – оно всяко вкуснее. – Думаю, это будет честно.
– Я так не думаю, но ладно… В конце концов, вы же целители, – сам себя успокаивал Ксавьер.
– Может, не стоит? – Майк с сомнением смотрел на мясо. – Мне кажется, здесь на всех хватит.
Друг по старой привычке успел сунуть нос в мешок и уже отобрал для себя пару блюд.
– Ты лучше помалкивай, а то я могу и подзабыть, что мы друзья.
Майк отчаянно замотал головой.
Прихваченная к чаю бутылка ягодного вина очень гармонично смотрелась на нашем столе.
– Я открою, – Ксавьер по-хозяйски взял бутыль и направился за штопором. Неплохо он освоился на моей кухне.
– Дорогуш, да ты сорвала куш. Я всегда верил, что ты найдешь настоящего мужчину. И сзади он ничуть не хуже, чем спереди, – шепотом заметил Майк.
– Я же сказала! – мой шепот получился несколько громким. – Это не вам, Ксавьер, не отвлекайтесь.
Друг только улыбнулся с таким лицом, что я снова вспомнила про сковороду. А ведь она заманчиво близко стоит, практически, руку протяни…
– Так, – эмпат почувствовал неладное, – дорогуша, что за коварные мыслишки поселились в твоей голове? Лучший друг приехал, ты должна радоваться.
– Так выпьем же за это! – Ксавьер ловко разлил вино по трем бокалам (когда только достать успел?).
Я, конечно, отказываться не стала, в алкоголе Майк всегда разбирался отлично. Но все происходящее меньше всего напоминало серьезную встречу по важному поводу. Какие-то дружеские посиделки, ей богу.
Майкален принялся рассказывать, как работал в условиях севера и вечной мерзлоты. История о том, как трудно сходить по нужде в лютый мороз, кажется, до глубины души поразила лорда. Он даже зарекся ехать куда-то севернее нашей границы. А я, молча расправляясь с принесенным Ксавьером ужином и чувствовала себя так, будто мы перенеслись на десять лет назад.
В нашей паре Майк всегда был лидером. Я, обычная заучка, и не особо стремилась на первый план, честно посещая с другом кабаки и ярмарки. Нас одно время даже парой считали. Пока на последнем курсе в моей жизни не появился человек, едва эту самую жизнь не сломавший. И изрядно ее попортивший. Но все это дела давно минувших дней, и весьма ценный опыт.
– Так зачем вы меня позвали? – вспомнил о делах Ксавьер. Надо же! А я уж, было, подумала, что он только развлечься пришел.
– У меня, между прочим, такой же вопрос, – встрепенулся Майк. – Я к тебе несколько дней добирался, рассказывай, что стряслось.
– Ты ведь у нас специалист по всяким вымершим реликтовым тварям, – начала я подлизываться к другу.
– Ой, дорогуш, скажешь тоже, – небрежно отмахнулся Майк. – Настоящих специалистов в этом вопросе не осталось. Я так, любитель и подражатель.
Тут он, конечно, скромничал. А скорее красовался. Лучше него в вымерших существах разбирались единицы, и все они доживали свой век убеленные сединами и обремененные маразмом. Во всяком случае, наш препод по древним видам явно пребывал не в себе.
– Я хочу обсудить с тобой своего старичка Дао. – Василиску недавно минуло двадцать лет.
– Какой он тебе старичок! Всех нас переживет!
Да не факт. Василиски сейчас жили лет пятьдесят от силы. Не то, что древние особи.
– Так вот, недавно ко мне попытались забраться воры, – о том, что это не простые грабители, я решила умолчать. – И им не повезло нарваться на Дао. И он их… обездвижил.
Слово “окаменил” я использовать побоялась, пусть в данной ситуации оно и казалось наиболее уместным.
– И надолго? – пока интерес Майка был, скорее, вежливым. – Сколько минут длился анабиоз?
– В минутах не скажу. Но в днях уже с неделю.
Вилка выпала из ослабевших рук Майка и звякнула по тарелке.
– И ты молчала?! – Майк вскочил, теперь уронив стул. Тот, в отличие от вилки, грохнулся на весь дом. – Показывай быстрее!
Мы поднялись на второй этаж, где в чулане хранились незадачливые злоумышленники.
Магические огни тут же повисли в воздухе, Майк склонился над телами людей, судя по примененным заклинаниям, проверял: живы они или нет.
– Поразительно… – только и смог сказать Майк. – Зови Дао, пусть идет сюда.
– Дао не может ходить.
– Дорогуша! Быстрее!
Майк, как и обычно, походил на кипящий чайник. Всегда завидовала его энергии.
Я зашла в гостевую спальню, в отсутствии гостей безраздельно принадлежащую василиску. Дао, предчувствуя неладное, высунулся из-под одеяла и не мигая смотрел на меня.
– Ну что, пошли, – приказала любимцу я, открывая настежь дверь. – То есть я пойду, а ты поползешь.
Дао покорно сполз с кровати и безошибочно завернул в сторону чулана.
– Привет, старик, – Майк сидел на полу и, видимо, пытался как-то вывести бедолаг из режима “окаменелости”. Точнее, как друг правильно назвал их состояние, – из анабиоза.
Дао что-то прошипел в ответ и тоже склонился над людьми.
– Знаешь, – задумчиво протянул Майк, – а ведь раньше я никогда его не боялся.
– И не надо начинать, – встала на сторону любимца я. – Это же Дао.
– Вот в том то и дело. Если бы я знал тебя чуть хуже, рыба моя, то решил бы, что ты меня разыгрываешь.
– А что еще может вызвать такой результат? Они были увешаны артефактами, если что-то их одновременно активировало…
– Не продолжай, – оборвал меня Майк. – Это не артефакты. Их состояние совершенно не нормальное, такое и сотня разномастных артефактов не вызовет.
– А вы сможете вернуть их к жизни? – поинтересовался Ксавьер, до этого молча стоявший в уголке.
– К жизни – возможно. Но человек слишком сложно устроенный организм, чтобы без последствий пережить продолжительный анабиоз. Скорее всего, на выходе мы получим два овоща.
– То есть допросить их не получится, я правильно понимаю? – уточнил лорд. Ну да, его-то точно мало волнует, проживут ли преступники долго и счастливо. Или недолго и… могут ли быть счастливы овощи?
– Вам лишь бы допрашивать, – пробурчал Майки. – Могу ошибаться, но думаю, что нет. Почти уверен.
– Значит все зря, – признала поражение я.
– Кое-что попробовать можно. Надо только снять с них все удерживающие заклинания, особенно одно какое-то корявое, что за криворучка его накладывал? – продолжал друг, не зная, что автор заклинания рядом с ним. – Можно подумать, они способны пошевелиться.
– А сам-то что не снимешь? – обиделась на “криворучку” я.
– Да оно настолько кривое, что я даже не пойму, с какой стороны к нему подступиться.
– Оно таким и задумывалось, – я отодвинула друга и начала втягивать свои заклинания обратно. Разрушить собственное творение всегда проще простого, родная магия легко вливается обратно.
Ксавьеру даже приближаться не пришлось. Он так и продолжил стоять в своем углу, а опутавшие преступников заклинания попросту исчезли. Я вздохнула – ну и ладно, каждый хорош в своем деле.
– Анабиоз сохраняет мозг в том состоянии, в каком он находился при погружении, – принялся объяснять задумку Майк. – Такие эксперименты проводились, правда, не на людях, но у животных результаты были стабильными. Я попробую считать их эмоциональное состояние.
– Не считывай, по ним и так видно, что они испугались, – то же мне, виртуоз эмпатического воздействия.
– Линда, ты не могла бы меня не перебивать? А еще мыслить шире, но здесь я, наверное, прошу слишком многого, – скривился друг. – Человек – животное, но сложноустроенное. Поэтому эмоций у него больше, а еще они не исчезают не сразу, а держатся какое-то время в нашем подсознании.
– Давайте попробуем, почему нет, – Ксавьер был менее категоричен, чем я.
Майк надулся, но больше для вида. Готова поспорить, ему самому интересно, что все это означает. Эмпат замер, будто прислушиваясь к чему-то, а потом начал легонько раскачиваться.
Майкален мало рассказывал о том, каково это – быть сильным эмпатом, когда восприятие чувств окружающих едва ли не острее зрения или слуха. Когда ты всегда знаешь, что чувствуют по отношению к тебе окружающие, понимаешь, что кроется за их улыбками и добрыми словами. Наверное, поэтому мы с ним и сдружились, у меня на лице всегда то, что и на языке, и в голове тоже. На публике общительный Майки, душа любой компании, весельчак и балагур возвращался вечерами (или под утро) в комнату (мою) общежития (женского), ложился на кровать и просто лежал.
– Давай помолчим, – просил друг.
Я без слов укрывала его одеялом, заваривала крепкий и непременно сладкий чай, садилась рядом и молчала. А Майк, маленькими глотками выпив горячий чай, устраивал голову у меня на коленях и дремал, пока я штудировала очередной учебник или справочник. А заодно перебирала его густые и мягкие волосы, думая, что друг спит и ничего не чувствует. Майкален же подыгрывал и не возражал, пусть и не особо любил, когда кто-то его трогает.
И при всей яркости и живости характера, Майк тот удивительный человек, с которым приятно не только говорить, но и просто молчать.
– Они не боялись в начале, – шепотом произнес Майк. – Никаких отголосков страха и сомнения, но быстро начали злиться и раздражаться, – наверное, потому что не могли с наскока вскрыть мой сейф, сделанный на заказ у мехов. И злость вымещали на моем бедном кабинете. – Потом они… удивились? Трудно понять, но что-то их переключило на другую эмоцию, которую почти полностью затмил страх. Ужас. Паника. И вот они в анабиозе, – завершил рассказ друг.
– Негусто, – прокомментировала я.
– Ну знаешь! Извини, мысли не читаю!
– А жаль, – вздохнул Ксавьер.
– Мог ли это сделать Дао? – вот, что тревожило меня сильнее всего.
– Мог, – признал Майк. – Смотри, дорогуш, оба пытаются отвернуться, не сбежать, заметь, а не встречаться взглядом.
– Но василиск все равно как-то заглянул им в глаза, – заметил лорд.
– Это распространенное заблуждение, – не согласился Майк. – Василиски убивали не взглядом, анабиоз для них нечто вроде заклинания, единственного в их арсенале. Механизм его использования, как вы понимаете, никто не изучал, но доподлинно известно, что даже ослепленный василиск был способен погрузить жертву в анабиоз, а образно говоря – превратить в камень.
– Боюсь спросить, и такие исследования проводились? – и почему я в свое время не сильно увлекалась вымершими видами?
– Да, нашлись идиоты, представляешь? Но так как они успели все задокументировать и оставили после себя записи, то науке послужили. Более того, василиски были способны и сами погружаться в длительный анабиоз, а также погружать в анабиоз свое не вылупившееся потомство. Так они пережидали неблагоприятные условия.
– А нынешние василиски?
– Нынешние впадают в спячку, – ответила за Майка я, – если температура опускается ниже нуля, василиск уползает в гнездо и засыпает.
– Он так, наверное, у Линды половину учебы в академии проспал в здоровенном холодильном ящике, – улыбнулся воспоминаниям друг.
– А какой у меня был выбор? – тема “усыпления” Дао для меня до сих пор оставалась болезненной. – Мне не на что было его кормить, себя бы прокормить, а тут такой растущий организм! Зато хоть кто-то выспался за время учебы в академии.
– Знаете, – теперь улыбался и Ксавьер. – Я ему в чем-то даже завидую. Нас сутками напролет гоняли по полигону.
– Кстати, дорогуш, а ведь Дао у тебя крупнее любого виденного мной василиска… Я думал, что он просто здоровый, но если выдвинуть гипотезу, что кладка яиц как-то сохранилась в течение пары сотен лет, или, как вариант, его мама провела долгие-долгие годы в анабиозе, а потом, очнувшись, успела перед смертью отложить яйца… И все равно верится с трудом.
– А почему вообще василиски из очень сильных стали обычными, как сейчас? – Ксавьер был далек от зоологии. На боевом такого не проходят, к опасным тварям нынешние василиски не относятся даже с большой натяжкой.
– Выродились. Люди истребляли, оставшиеся мигрировали севернее, а севернее жили драконы, не потерпевшие такого соседства. Но больше всего василиски пострадали во время эпидемии драконьей чумы, как очень магически одаренный вид, они сильнее всего оказались подвержены заражению. Так что большая часть умирала, а переболевшие и выжившие на девяносто девять процентов теряли свои способности.
– Да уж, драконья чума прошлась не только по людям, – поддержал историю Майк. – Многие животные превратились в легенды, какие-то из разряда магических перешли в обычные. Единорог сейчас не больше, чем конь с рогом, а когда-то они не уступали по силе ближайшим родственникам – пегасам.
– Но пегасы выжили.
– Есть множество специфичных только для одного вида болезней. К примеру, у нас с собаками даже паразиты разные. Вот и здесь, были виды, которые не заболевали. Повезло.
– Значит, ты готов подтвердить, что Дао – реликтовый? – как в таком случае поступить, я понятия не имела.
– Надо подумать, дорогуш, но скорее всего, да. И лет через десять, когда он подрастет еще на метр-другой, такое скрывать будет… сама понимаешь. А уж когда ему перевалит за сотню…
– Мне бы самой дожить до сотни, – ориентироваться на далекую перспективу я не готова.
– Давай я подумаю, – предложил Майк. – Но оставлять у себя реликтового василиска, прости, рыба моя, идея не из лучших.
Легко сказать, но предположить, что мне придется что-то сделать с Дао, родившемся у меня на руках и считающим меня мамой… нет, должен быть другой выход.
– Ладно, я домой, обрадую родных внезапным приездом, – решил Майк.
– Ксавьер, а вы можете задержаться? У меня есть, что вам рассказать.
Лорд кивнул и на первом этаже свернул на кухню.
– Продолжай в том же духе, – постучал мне по плечу друг. – Между вами чувствуется эмоциональная связь, ты уж укрепи ее как следует, дорогуш, – подмигнул Майк, уходя.
За дверью он оказался раньше, чем я успела замахнуться, всегда был ловким и быстрым, зараза.
Ксавьер уже разлил на двоих остатки вина и сейчас задумчиво крутил ножку бокала между пальцами.
– Все в порядке? – я взяла свой бокал, а лорд неожиданно поморщился.
– Голова болит, – мужчина потер лоб. – Никак не получается окончательно прийти в форму.
– Может, проклятье не до конца снялось? – я снова начала всматриваться в пациента, но каких-то изменений не замечала.
– Нет, проклятья я не ощущаю. Только усталость. После этого дела возьму перерыв на месяц и уеду куда-нибудь путешествовать. Ваш друг полмира объездил, а я и не помню, когда уезжал из столицы не по делам…
– Майк всегда был неугомонным, он физически не способен сидеть на одном месте, – постаралась успокоить лорда я.
– Интересный он у вас, – Ксавьер улыбнулся. – Я только не совсем понял, он… как бы сказать…
– У Майка много особенностей, – обсуждать друга за его спиной я не собиралась. – Но поговорить я хотела не о нем. Я знаю, кто создал ваше проклятье.
– Да ладно? И кто же? – вижу, головная боль у лорда Тайны сразу прошла.
– Местор Пауль, – выдержав небольшую паузу, не без гордости сообщила я.
Вот так, лучшие умы тайной стражи бьются над вопросом, а тут я, обычный целитель, враз нахожу ответ. В общем, Линда молодец.
– Вы уверены? – нахмурился Ксавьер, – Местор не похож на того, кто водит дружбу с сомнительными личностями.
– Он и не водит, – встала я на защиту Пауля. – С него взяли клятву о неразглашении, а взявшись за контракт, как я понимаю, он был обязан его выполнить.
– Интересно… а вы как об этом узнали?
– Он мне сам сказал. Кроме этого, правда, больше ничего сказать не смог, ему и такое признание нелегко далось, – я сглотнула, вспоминая, как чувствовал себя проклятийник. И даже выпивка ему не помогала.
– Клятву о неразглашении самостоятельно не обойти, – задумчиво заметил Ксавьер.
– Но вы ведь сможете ему помочь? Он всего лишь заложник ситуации, – начала просить за местора я. Хороший ведь человек, пусть и мастер темной магии. – Он, кстати, специально ослабил проклятье, чтобы оно было не высшего порядка, и получился третий-четвертый круг.