Брюнет прекратил бессвязное бормотание и обижено уставился на меня. Впрочем, он тут же просительно произнес:
— Умоляю! Продайте мне эти вещи!
И глядя на наши удивленные лица, пустился в длинные объяснения.
Он действительно модельер. В наш город завернул по ошибке, в поисках утерянной во время затянувшегося творческого кризиса Музы, посмотрел на карту и решил, что вдохновение может принести только отдых на берегу моря.
Ну откуда уроженец Воронежа мог знать, что море в наших краях прячется за многокилометровыми зарослями камышей, полных мелких кровососущих тварей, а туроператоры заманивают клиентов словами о близости к первозданной природе (расшифровывайте как отсутствие благ цивилизации)?
Для рыбаков и охотников наши места — просто рай земной, но Лев Валерьевич к этой славной категории не имел никакого отношения. Он просидел в тоске три дня в плавучей гостинице, и не найдя ни одного личика, достойного его взгляда (тут я представила щетинистые физиономии его попутчиков и хихикнула), после чего удрал обратно в цивилизацию.
Самолет улетал глубокой ночью, так что у портного оставалось время осчастливить своим посещением наш пляж. Несомненно, Льва Валерьевича привело на этот берег само провидение, ведь эти вещи сшитые руками людей. Нет, не людей!
На этих словах модельер запнулся и многозначительно ткнул пальцем в безвинно проплывающее над нами облачко. Я снова захихикала, а эльфы смущенно замялись и потупились.
Такую ткань страдалец от моды видел только однажды, в музее, это было парадное платье древней красавицы. Тогда ему так и не дали изучить дивный образец поближе, но сейчас судьба снова улыбнулась, поэтому он просит, нет, умоляет продать ему эти штаны и рубашку!
Брюнет картинно плюхнулся на колени, эльфы опасливо попятились и вопрошающе посмотрели на меня.
Лев Валерьевич признал во мне главную и цепко ухватил мое колено:
— Сжальтесь! Уговорите их!
Я с трудом освободила свою ногу и попробовала отобрать эльфийские шмотки.
Не тут-то было! Ненормальный портной всхлипнул и приготовился зарыдать.
Вокруг стали собираться любопытные, жадные до скандалов.
— Чего он хочет? — недоуменно спросил Илваритель.
— Твои штаны и рубашку! — прошипела я, старательно расцепляя пальцы модельера.
Клешни у Льва Валерьевича оказались не слабые, моих силенок не хватило.
— Может, отдашь, а? — поморщилась я, — Ведь он не отстанет, так и будет полсти на коленях за нами до самого дома.
— Сумасшедший? — понимающе кивнул головой эльф.
— Хуже, — вздохнула я, — Этот человек придумывает, во что должны одеваться остальные. Это один из творцов нашей моды.
— Правда? — непонятно чему восхитились друзья.
Мимо как раз проходила девица лет семнадцати, у которой при ходьбе из коротких шортиков ритмично выглядывали полосочки некой части тела, заставляя пускать слюну мужскую половину пляжа.
— И это тоже они придумали? — задумчиво поинтересовался Селивен.
— И это, и вот это тоже, — кивнула я на хорошенькую молодую женщину в короткой расклешенной юбочке, которую она безуспешно пыталась отнять у ветра.
— Тогда подари ему мои вещи, — решительно произнес эльф, заставив просителя счастливо закатить глаза.
Так что все закончилось мирно, правда брюнет пытался выпросить и исподнее, уверяя, что у него революционный крой, но я показала портному кулак и пригрозила отобрать остальное.
На прощание щедрый Илваритель вручил Льву Валерьевичу свою заколку, чем, по-моему, чуть не довел его до полного ор…доставил большое удовольствие.
Домой мы возвращались на такси, я не решилась тащить через весь город полуобнаженного парня.
Эльфы тихо чирикали о чем-то на заднем сиденье, наверное, делились впечатлениями, а я слушала болтовню шофера, который мужественно перенес все колдобины на нашей улице и даже ни разу не поморщился, за что получил пару лишних десяток. И только на прощанье поинтересовался:
— Иностранцы, да?
— Угу, — согласилась я, — Из дальнего зарубежья.
— Болеть будут, — глубокомысленно заметил таксист и уехал.
Я посмотрела на своих подопечных и обомлела. Всего лишь часа хватило красавцам, чтобы заработать ожоги второй степени. Пришлось срочно бежать в аптеку за лекарством. И потом я с угрызениями совести имела удовольствие в течение недели любоваться облезающими аристократичными носами эльфов. На пляж, понятное дело, мы больше не пошли, я не пустила, слишком много ажиотажа вызвали наши друзья в первый раз.
Эльфы повздыхали, но смирились.
Прошло довольно много времени, на дворе царила глубокая осень, и над городом висела серая мгла. Я бездумно жала на кнопочки пульта, крутя каналы телевизора и надеясь наткнуться на что-то путное, как на экране мелькнуло знакомое лицо с золотой серьгой и затейливой заколочкой в волосах в окружении худосочных длинноногих красавцев.
Жизнерадостный голос журналиста вещал:
— А теперь позвольте познакомить вас с новым идолом мировой моды, открытием сезона, диким Львом каменных джунглей!
Брюнет на экране лучезарно улыбнулся и поведал о муках рождения новой коллекции.
Врал Лев Валерьевич вдохновенно, про какую-то нечастную средневековую любовь, закончившуюся смертью (разве мог этот товарищ спокойно женить красивого юношу на девушке, не удавившись). Случившиеся рядом эльфы тут же поинтересовались, почему он говорит неправду. Я вздохнула. Как объяснить, что не может творческая личность спокойно и честно признаться в плагиате?
Впрочем, я оказалась слишком строга к нашему случайному знакомому. Когда на подиум вышли модели, мы увидели на знакомом крое обилие стразов, кружев и золотых шнуров.
Тощие юноши шествовали по подиуму с лицами идущих в бой, щеголяя наращенными по пояс волосами. Смотрелось это варварское великолепие дико, но мило.
Селивен тут же упрекнул:
— А ты нам запретила вышивку.
Я открыла, было, рот в свою защиту, как в дверь ввалился знакомый орк, и с порога глядя в телевизор, прохрипел:
— О, какие красотки! Только где же грудь?
После этой фразы эльфы покраснели и замолкли, а я надулась от чувства гордости за вклад в развитие мировой моды, пусть и за счет чужих штанов.
День непослушания
История шестая
Прошло уже больше года с того знаменательного слякотного осеннего вечера, когда я встретила мечтавшего о сытном ужине вампира.
Жизнь моя изменилась настолько, что поначалу я сама ее порой не узнавала. Словно не со мной все это происходило, а с кем-то другим. И эта жизнь, и этот мир, который вдруг сам по себе образовался вокруг меня, доставляли колоссальное удовольствие.
Мир, полный магии, удивительных существ и историй, поведанных гостями, был бесподобен. Да и наш дом, самый обычный, стал в сто раз загадочней и таинственней. Он зажил особой жизнью, незаметной для глаз окружающих.
Иногда я задавалась вопросом — а сколько времени может длиться подобная идиллия? — и сама себе отвечала 'надеюсь, что вечно', трактуя данное понятие, как 'пока нам самим не надоест'.
Снабженный незатейливыми заклинаниями, дом превратился в надежную крепость, защищенную от любопытствующих взглядов соседей.
Впрочем, с соседями нам тоже повезло: ни одной старушки мечтающей о славе Шерлока Хомса или мисс Марпл в округе не водилось. И справа и слева жили молодые, и поэтому сильно занятые собой и работой люди, дом напротив зиял пустыми проемами окон и служил ночной явкой местных бомжей и алкоголиков, так что, стучать на наш таинственный образ жизни пока было некому. И царить бы миру и покою в моей душе, если бы не одно маленькое, но жирное 'но'…
Смутное беспокойство медленно и неотвратимо подтачивало внутреннюю уверенность в завтрашнем дне. Оно насылало на меня ночные кошмары и бессонницу. Впрочем, с последней я научилась справляться самостоятельно.
Мне довелось приобрести в магазине книгу, которая помогала вспомнить прошлые жизни, с некоторых пор эта тема стала мне очень интересна. Так вот, стоило только произнести ритуальную фразу из этой книги, начинающуюся словами — 'мое тело расслаблено, кончики пальцев становятся теплыми, наливаются приятной тяжестью', как тяжелеть начинал весь организм, и в первую очередь веки. Да так быстро, что уже на счете 'три', я вместо того, чтобы попасть к дверям, за которыми содержались таинственные факты биографии моей души, проваливалась в крепкий сон, из которого получалось выбраться только к утру, да и то не сразу.
И все-таки это 'но' висело над моей головой, как дамоклов меч, источало ядовитые фимиамы, как упорный недобрый взгляд в спину. В конце концов, собственное беспокойство так надоело, что я решилась выпросить у захожего мага простенькое заклинание от медленно прогрессирующей паранойи.
Маг изумился безмерно, в задумчивости огладил рукой гладко выбритые щеки и минут на десять погрузился в транс.
Транс мага — отдельный разговор. В момент плетения заклинаний воздух вокруг тела волшебника ощутимо сгущается, начинает сиять мерцающим светом и слегка вибрировать, вызывая легкую щекотку у окружающих. И трогать чародеев в это ответственное время нельзя, вредно для здоровья. Вон, на днях, наш неуклюжий Кузьма случайно задел одного, потом до ночи колосился густыми побегами овса. Хорошо еще маг попался отходчивый, а то бы мог навсегда оставить ходячим снопом.
Говорят, в момент транса волшебники пребывают в мире, где мысли и чувства настолько другие, что последствия случайного вмешательства могут быть, мягко говоря, негуманными по отношению к окружающим. Поэтому я отодвинулась подальше, и со стороны восторженно глазела на оптические чудеса вокруг мага.
Воздух то искрился и сиял тысячью ярких звездочек, то становился похожим на густой черный кисель, то застывал полупрозрачным игольчатым монолитом. Вот уж не думала, что заклинание от паранойи потребует таких усилий. Наконец маг прекратил мерцать, открыл глаза и тревожно взглянул на меня.
— Ну что, получилось? — слова вырвались автоматически, я и так знала, что ничего не вышло, червячок, глодавший спокойствие, никуда не делся.
Маг глянул на меня искоса своими серыми очами и начал торопливо щелкать пальцами, бормотать что-то себе под нос, а потом ринулся рисовать обережные знаки на обоих порогах. И на том, что вел в мой родимый мир, и на том, что соединял наш двор с сотней неизвестных.
Я осталась стоять с отвисшей челюстью, пока на наш домашний очаг навешивали все мыслимые и немыслимые виды защиты. Мой червяк тут же разросся до размеров упитанного дракона, то есть я была почти готова заорать пошлое 'Караул — грабят', ну или еще что-нибудь в том же роде.
Маг, тем временем, закончил ползать по двору, поднялся с четверенек, отряхнул прах с колен и небрежно сказал:
— Я тут, чтобы не боялась, немного поколдовал… Теперь даже мышь без спросу не проскочит, можешь спать спокойно.
Я быстренько представила марширующих ночью к нашей супружеской кровати за разрешением мышей и захихикала.
Маг недоуменно поднял брови и с подозрением спросил:
— Так тебе страшно или нет?
Между тем фантазия продолжала буйствовать: вслед за мышами в очередь встали другие твари. Маг расфокусировал свой взгляд и, кажется, бессовестно просмотрел мои мысли, потому, что вздохнул, покрутил у виска и с обидой сказал:
— Тебе не от паранойи, а от другого заклинания искать надо!
Червяк тут же повесился и сдох, а я осталась давиться смехом, потому что откровенно хохотать не решалась, уж больно сердитое лицо стало у мага.
В этот вечер хорошее настроение мне было обеспечено, но ночью в сновидение опять вторглась тревога.
Что бы мне не грезилось, она проявлялась всегда одинаково: вдруг из ниоткуда появлялся медленно двигающийся черный джип, неотступно следящий за мной слепыми тонированными стеклами. Обычно все-таки удавалось уходить (улетать, уплывать, убегать — в зависимости от сна), но не на этот раз. Машина вырулила из-за угла и неотвратимо распахнула предо мной двери. Единственная мысль, мелькнувшая в этот момент, пискнула 'Все, конец!', а потом страх захлестнул меня серой волной, и я проснулась.
Предрассветные сумерки уже выбелили нашу спальню. Я села на кровати и чуть не заорала, сначала от испуга, потом — от восторга.
Маг-то оказался шутником.
На краю одеяла сидела, степенно сложив лапки на мягком брюшке, мышь и внимательно смотрела на меня черными бусинами глаз. Я тут же протянула руку и осторожно дотронулась до нее пальцем.
Мышь была, несомненно, живая. Из ее лапок торчал клочок бумаги, на котором каллиграфической вязью кто-то вывел — 'пропуск в подвал и обратно'.
Я подмахнула этот документ невесть откуда взявшимся пером, проследила, как мышь спускается с кровати зажав в зубах честно добытое разрешение, представила, как она сует его под нос моим кошкам и снова повалилась спать, с дурацкой улыбкой на губах, не зная отругать мага при встрече, или сказать спасибо.
Свой подъем я бессовестно проспала. Муж пожалел сладкий утренний сон, и когда я после первого приглашения к завтраку даже не подняла голову с подушки, больше будить не стал. Проснулась я сама, когда солнце заглянуло в окно спальни, преодолев барьер в виде раскидистой высокой ивы.
Я прислушалась, во дворе бубнил телевизор, а это значило, что кто-то из гостей уже сидит за столами. Делать нечего, дальше лентяйничать не позволяла совесть, надо было умываться и плестись во двор, авось муж проявит понимание и сварит кофе, сама осилить эту таинственную науку я так и не смогла, собственноручно приготовленный напиток обычно отвратительно вонял горелым.
Ожидания оправдались на сто процентов. Муж действительно сжалился и сварил мне кофе, и я потягивала его в полудремотном состоянии, наблюдая за ранними гостями. Не по-утреннему громкий разговор за столами предвещал нелегкий день.
Стоило мне только сформулировать эту мысль, как разразился скандал. Гном не поладил с магом, сверкнул оранжевым светом небольшой пульсар, в воздухе запахло палеными волосами, из-за голенища сапога извлекли боевой нож, послышалась отборная ругань.
Муж с Кузьмой поспешили к драчунам, а я осталась на месте, ожидать пополнения своей коллекции. В тот момент я еще не подозревала, что к вечеру она существенно увеличится.
То ли на солнце в тот день были магнитные бури, то ли вчера маг перестарался и колданул не то заклинание, но гости так часто хватались за оружие, что я даже перестала уносить его в дом и складывала кучкой за барной стойкой. Кузьма и мой милый совсем сбились с ног.
Больше всего удивляло то, что как только у драчунов конфисковали оружие, они сразу утихомиривались и уже спокойно продолжали общение, время от времени вытягивая шеи и пытаясь разглядеть, а куда собственно унесли конфискат, и потом, при прощании наперебой начинали звать погостить, вовсю расписывая красоты своего родного края, давали время подумать, обещали завтра заглянуть за ответом.
Я совсем вымоталась от такого ненормального поведения посетителей. Самое обидное состояло в том, что буянили в основной старые знакомые, полностью игнорируя мои призывы к миру и спокойствию.
Ничто на земле не вечно, и солнце, наконец, опустилось за горизонт. Дневные посетители потихонечку покидали наш гостеприимный кров, но на смену им потянулись типично ночные гости: вампиры, эльфы, и пара оборотней. Воцарилось долгожданное спокойствие, и я повеселела, а когда к бару подсел Воржак, и вовсе расцвела. Этот орк неизменно поднимал мне настроение одним своим присутствием.
После памятного сражения с поливальной установкой мы стали друзьями, он поменял свой дальний столик на табурет перед баром, и когда не было интересных матчей, коротал время со мной. От него я узнала кучу интересных вещей. Например, что орки приходятся близкими родственниками гоблинам, а те в свою очередь — великанам, что его раса делится на три больших рода: горных, степных и пещерных. Что не бывает лесных орков. Что лес они не любят, можно даже сказать — бояться. Что самые мелкие — это пещерные племена, самые злобные — горные, ну а степные — самые многочисленные и рослые. Роды в свою очередь делятся на кланы, каждый из которых имеет своего вожака и звучное название.
То, что мне сократили до 'клана кровавой росы', на самом деле звучало 'первая кровь трусливого как стишши врага скатившаяся с меча храброго воина и окрасившая листья вырхи'. Что такое 'вырха' я уточнять не стала, мало ли в степях всякой травы, а 'стишши', судя по описанию, были разновидностью полевых мышей. Кланы воевали друг с другом беспрестанно, примиряясь только для войн с другим родом, а те в свою очередь мирились, для битв с каким-то общим врагом, типа эльфов или вампиров. Как гости терпели присутствие друг друга в нашем заведении — оставалось загадкой. Наверное, сюда приходили самые миролюбивые представители народов.