— Мастер Лупан, я решительно не понимаю, о чем вы говорите, — произнесла я.
Он смотрел на меня. Это был исполненный боли и тревоги взгляд — словно у поклонника, который наконец нашел в себе достаточно решимости, чтобы признаться в своих чувствах к возлюбленной леди, но получил обескураживающий отказ. Он был смущен, и его гордость была уязвлена.
— Конечно, — произнес он с поклоном. — Конечно же нет. Конечно же, Вы не можете знать. Мне не следовало даже упоминать об этом. Я подумал — скажем так… Впрочем, неважно. Прошу извинить мое неподобающее поведение. Я хочу заверить, что семья Блэкуордс всегда славилась благоразумием и предусмотрительностью, и, боюсь, я нарушил нормы поведения, принятые в нашем торговом доме. Я был слишком откровенен….
Он осекся. Где-то в глубине торгового дома звякнул колокольчик. Колокольчик, который берут в руку и звонят, вызывая кого-то.
— Прошу прощения, — произнес он. — Я должен ненадолго отлучиться. Я скоро вернусь. Прошу вас, продолжайте знакомство с книгой; предоставляю Вам в этом полную свободу. Сервиторы принесут вам еще шоколада, или соланового чаю. Обещаю — я вернусь через мгновение.
Он убежал. Сервиторы выпрямились и глядели на меня.
— Чаю. — скомандовала я, и они удалились.
Я осталась одна. Поведение Лупана было крайне странным, он говорил о вещах, о которых я понятия не имела — но я распознала форму, в которой он начал разгвор. Это была проверка. Неуклюжая, топорно проведенная — но несомненно проверка. Когда он говорил, возможно, в его речи были кодовые слова, которые, как он полагал, я должна была знать, догадавшись по ним, о чем идет речь. Он приглашал меня ответить, показав, что я тоже понимаю, о чем он говорит, продемонстрировать мое знание этих тайных предметов. Но я не дала ему ответа, на который он рассчитывал. Возможно, его господа, эти таинственные и невидимые члены семьи, управлявшей «Блэкуордс», тайно наблюдали за нами, и колокольчик вызвал его, чтобы понести наказание за оплошность.
За кого же он принял меня? Одна его фраза особенно обеспокоила меня. «После событий прошлой ночи».
Надо было убираться отсюда. Как только он вернется, я принесу извинения и сбегу, сославшись на ранее назначенную встречу, на которую Лаурель Ресиди, к сожалению, не может не явиться.
Ожидая его возвращения, я обошла стол и стала рассматривать книги на приставном столике, другие тома, которые, как он полагал, могли меня заинтересовать.
Меня. Именно так он и сказал. Он постарался отобрать те книги, которые могли бы заинтересовать меня — не моего нанимателя.
Я перевернула каждый из архивных ящичков, в которые были заключены книги. «Жизнь Орфея». «История губернаторства Санкур и Правления Человека в Субсекторе Ангелус». Драма под названием «Король в желтом». Трактат об использовании масок и иные мысли о правдоподобности персонажа»…
Книг было много, названия большинства из них были мне неясны. Одна из них была совсем маленькой, в синем переплете, на котором не было никаких обозначений. Я открыла ящичек и вынула ее. Это был блокнот, его пожелтевшие страницы были исписаны от руки. Я решила, что он вполне уместно выглядел бы среди блокнотов Секретеря. Записи были сделаны коричневатыми чернилами, четким безупречно-ровным почерком. Я не могла прочесть ничего, потому что записи были сделаны с использованием чего-то вроде шифра, или, вернее, на языке, которого я не знала. Но на внутреннем форзаце был номер — 119 — и слова, написанные на анграбике:
«Повседневные записи Лилеан Чейз; о ее знании (иначе — о ее Когнитэ)»
Я моргнула. Слово обрело смысл.
— Он возвращается, — произнес мужской голос из тени. — Тебе нужно уходить, или он схватит тебя.
Пораженная, я обернулась. Мужчина выступил из затененного дверного проема. Он был бледным, с небольшой темной бородкой. У него были длинные волосы, черные и довольно растрепанные, они падали на воротник. Его одежда тоже была темной. Он глядел на меня серыми глазами — его взгляд не был дружелюбным или враждебным, он просто был.
— Кто вы? — спросила я.
— Он пытался захватить тебя, не применяя силу, — произнес незнакомец, мотнув головой в ту сторону, куда удалился Лупан. — Но он тебя недооценил. Тем не менее, они намерены заполучить тебя. Ты для них — товар, тебя можно выгодно продать. В общем, на твоем месте я бы сбежал прежде чем он вернется — и будет вести себя менее деликатно.
— Кто вы? — повторила я.
— В настоящий момент, — ответил он. — Я — твой единственный друг.
Вторая часть истории, названная
ЦЕННЫЙ ТОВАР
Глава 17.
О Реннере Лайтберне
Я ответила ему враждебным взглядом. Его вид мне не нравился. Он выглядел как человек из низов общества, что само по себе не было недостатком — я тоже не могла похвастаться высоким происхождением, — но в его спокойствии я видела ту грубую, неотесанную простоту, которую можно встретить лишь у подонков, населяющих городские улицы.
— Как тебя зовут? — спросила я.
— У меня нет имени. — ответил он.
— Что за ерунда! — заявила я. — У каждого есть имя.
— И у меня было, — произнес он. — А теперь нет. Потому что я Проклятый.
Обычно у Проклятых были приметные знаки, отметины на щеках или на шее, но на нем я их не видела. Впрочем, кажется, метка все-таки была — на руке, там, где бледную кожу скрывал черный рукав куртки: тонкие черные линии, переплетение росчерков, которые я поначалу приняла за волосы на руке, — но теперь видела, что они вполне могут быть татуировкой, говорящей о его положении.
Это было незавидное положение. Лишь немногие в Королеве Мэб находятся так же низко на социальной лестнице, как Проклятые. Может быть, Слепошарые Вояки — их считали отбросами общества; но Слепошарые Вояки по крайней мере сохраняли некоторое достоинство — грубую гордость ролью смертельного оружия, для которой их создавали.
— Значит, ты Проклятый, — произнесла я. — Зачем же ты пришел сюда? Как смеешь пребывать в этом прекрасном торговом доме, где тебе нечего делать? И как смеешь говорить со мной, мамзелью из приличного общества, которая…
— Я здесь, потому что меня сюда послали, — ответил он, явно не собираясь слушать мою тираду до конца. Его серые глаза оглядели меня с ног до головы. Он был высокого роста, его неухоженная черная борода скрывала подбородок и сливалась с усами. Его спутанные черные волосы рассыпались на пробор посередине головы. Кожа выглядела так, словно он очень долго не видел солнца — но он не был особенно грязным. Я слышала об этом, и теперь видела своими глазами — Проклятый, связанный обетами, отрекающийся от себя способом, поистине вызывающим жалость, отказывающийся от мытья и другой гигиены, чтобы ускорить разрешение от своего бремени. Для них такое пренебрежение к себе — форма исповеди и покаяния.
— Я не буду терять время, — сказала я. — У меня дела, и я…
— А я не собираюсь терять время на пререкания, — сообщил он. — Меня послали, чтобы забрать вас отсюда и отвести в особое место. Для вашей же безопасности. Это задание — часть моего обета, так что я не могу его не выполнить. Мне сказали, что я найду вас здесь, и я нашел. Думаю, я пришел как раз вовремя: я слышал, что здесь было, и могу сказать, что от этого типа у вас будут проблемы. Вы ему нужны, потому что он знает, кто вы. В общем семейству Блэкуордов вы нужны позарез, и они вас не выпустят. И потому — пошли отсюда.
— Кто тебя послал? — спросила я.
— Она сказала, чтоб я звал ее Эвсебией, и что вы должны знать, о ком речь.
Я вздрогнула. Неужели Мэм Мордаунт действительно прислала Проклятого, чтобы спасти меня?
Я обернулась, услышав шаги. Потом, быстро оглянувшись, обнаружила, что Проклятый исчез. Я предположила, что он скрылся в затененном дверном проеме — и проделал это с потрясающей скоростью.
Четыре сервитора появились в противоположном дверном проеме — том, через который ушел Лупан. Но теперь Лупана не было с ними. Они сопровождали человека, которого я прежде не видела.
Он выглядел как хорошо обеспеченный человек — не толстяк, но, судя по его гладкой коже, он ни в чем не нуждался и имел возможность хорошо ужинать каждый вечер. Он был облачен в синий костюм с высоким шитым золотом воротником, а свою голову — гладко выбритую и смазанную маслом — держал так высоко, что, хотя ростом он и был не выше меня, казалось, что он смотрит на меня сверху вниз.
— Мамзель Ресиди, — произнес он. — Я очень рад нашему знакомству. Я — Балфус Блэкуордс.
Он протянул руку. Я взяла ее, осторожно пожала и сделала реверанс. Я заметила маленькое приспособление, замаскированное под тонкий золотой перстень у него на мизинце. Еще я обнаружила небольшую выпуклость на кольце, которое он носил на указательном пальце. Энергетическая батарея, или резервуар для яда. Это кольцо на указательном пальце, украшенное изображением черепа — эдаким напоминанием “memento mori” — явно было портативным оружием.
— Я только что беседовала с вашим сотрудником, Лупаном, — произнесла я.
— На сегодня я избавил Лупана от этой обязанности, — сообщил Балфус Блэкуордс — Он хороший работник, но занимает не самую высокую должность. Я опасаюсь, что Вы сочтете себя оскорбленной, если старшие представители дома не обсудят с вами Ваше дело.
— Я ничуть не оскорблена, сэр, — ответила я. — Он был в высшей степени внимателен и сообщил мне всю необходимую информацию.
— Вы слишком добры, — произнес он. — …но я полагаю, «Блэкуордс» недооценил важность того лица, чьим представителем вы являетесь. Я рискнул предположить, что только представитель семьи Блэкуордов, встретившись с вами лично, сможет обеспечить вам достойный прием.
— Это большая честь для меня, — ответила я.
— Позвольте проводить вас в нашу комнату для чтения, — предложил он. — Обстановка там гораздо комфортнее, и мы можем ознакомить вас с по-настоящему редкими книгами, которые доставят из хранилища.
Мы беседовали недостаточно долго, чтобы я смогла по-настоящему пристально изучить его интонации и, руководствуясь этим, понять его намерения — но даже сейчас я отчетливо различала напряжение в его голосе. Они явно что-то замышляли. Впрочем, это не свидетельствовало ни о чем определенном. По-настоящему насторожило меня то, как он стоял и как разместил сопровождавших его сервиторов.
Он тщательнейшим образом рассчитал все — но я смогла заметить. Блэкуордс стоял чуть ближе ко мне, чем того требовали приличия. После рукопожатия он должен был отступить на шаг, занимая дистанцию, принятую для вежливой беседы, но он не сделал этого шага. Сервиторы, насколько я видела, должны были находиться по бокам от него — многофункциональные сервиторы вроде этих способны совершать очень быстрые и точные движения, руководствуясь сложными эвристическими программами и движениями их владельца. Например, для сопровождения их можно запрограммировать всегда держаться в метре справа или слева от локтя владельца, всегда двигаться в шаге позади и параллельно сервитору, находящемуся с другой стороны. Когда их четыре, их посторение всегда остается неизменным благодаря идеальной синхронности действий. Эти механизмы выглядят очень дорогими — и производят еще большее впечатление, когда движутся, идеально повторяя жесты своего владельца. Я уже видела, как сервиторы делают это во время моего прошлого визита — Лупан управлял ими, и все их движения вокруг нас были безупречно-отточены и симметричны относительно друг друга.
Но эти четверо вели себя по-другому. Двое справа от Блэкуордса стояли чуть дальше, чем надо — похоже, они были готовы преградить путь к двери, через которую вошли. Расположение двоих слева вообще не имело ничего общего с двумя первыми — они стояли по бокам скорее от меня, чем от него. Впрочем, такая асимметричность могла объясняться круглой формой зеленой комнаты: позиция Блэкуордса относительно изгиба стены не позволяла им занять места, которые повторяли бы расположение правой пары.
Но для меня — ученицы ментора Заура, натренированной отслеживать — а иногда и самостоятельно осуществлять — передислокацию и наступательные маневры, было ясно, что они окружают меня, перекрывая путь к противоположной двери, и берут в кольцо.
Все это я успела заметить и понять в течение той секунды, которая понадобилась Блэкуордсу, чтобы вытянуть руку, показывая мне дорогу, мотнуть головой в том же направлении, и произнести:
— Мамзель?
Вслед за тем послышалось легкое жужжание — такой звук иногда издают напольные часы перед тем, как пробить время. Сервитор, который стоял прямо у меня за спиной, пришел в движение. Жест Блэкуордса должен был отвлечь мое внимание. Я чуть запоздала, поворачиваясь, но успела оглядеться и схватить вещь, которой воспользовалась как щитом.
Это была маленькая синяя книжица, блокнот Лилеан Чейз. Я вскинула ее на уровень горла, словно раскрытый веер. Сервитор выбросил руку, целясь в меня тонкой иглой, которой заканчивался инъектор, встроенный в его средний палец. Фарфоровый ободок на конце пальца, отодвинулся назад, и игла вытянулась наружу.
Книжка не защитила меня. Игла насквозь пробила обложку и страницы — и вышла с другой стороны. Я увидела крошечную капельку жидкости, сверкавшую на острие.
Но, если бы не книжка — игла вошла бы прямо мне в шею, и эта жидкость, чем бы там она ни была — уже оказалась бы в моей крови.
Яд? Парализующее вещество? Транквилизатор? Сыворотка правды? Неважно. Эту иглу только что попытались воткнуть в меня без моего согласия.
Я сделала резкое выкручивающее движение и рванула книжку в сторону, сломав фарфоровый наконечник — так что игла осталась торчать в ее страницах. Сервитор попытался схватить меня, но я ответила ударом локтя в лицо, расколов фарфоровую маску. Он пошатнулся и отступил на шаг.
Остальные бросились на меня.
Быстро наклонившись, я увернулась от одного, и попыталась вырубить другого ударом ноги — но длинное платье Лаурели Ресиди помешало мне. Эта одежда была сшита явно не в расчете на рукопашный бой. Я чуть не упала, запутавшись в юбках. Сервитор схватил меня за плечо.
— Держите ее! — крикнул Блэкуордс.
— Не советую вам делать это, — отозвался голос.
Это был Проклятый. Он снова возник в дверном проеме и вышел на свет. Его лицо было неподвижно. Он смотрел прямо на Балфуса Блэкуордса, который вздрогнул от неожиданности, обнаружив в помещении еще одного человека.
Проклятый навел на него пистолет.
Это была здоровенная, хромированная махина, револьвер с двумя стволами — одним стандартного калибра, и вторым — крупнокалиберным — расположенным под первым. Это было старинное оружие, которое использовала Гвардия, комбинированный Тысячник Ламмарка, оружие, которое носили офицеры, и которое с успехом использовалось во время окопной войны или уличных боев.
Проклятый взвел курок.
— Попробуйте-ка этого, — произнес он.
— Ты совершаешь ужасную ошибку, друг мой, — прошипел Блэкуордс.
— Не согласен, — сообщил Проклятый, не прекращая целиться.
— Это почему?
— У меня нет друзей. — ответил Проклятый.
И выстрелил. В закрытом помещении выстрел прозвучал оглушительно-громко, и пуля вдребезги разнесла голову державшего меня сервитора. Осколки разбитого черепа разлетелись в разные стороны, отскакивая от обитых зеленым бархатом стен.
Я высвободилась из хватки безжизненных конечностей и плечом оттолкнула с дороги другого сервитора. Тот, который пытался ткнуть меня иглой, бросился на Проклятого и тот уложил его еще двумя выстрелами, от которых у меня заложило уши. Пули пробили металлические пластины, покрывавшие торс сервитора.
Блэкуордс заорал, сыпля неприличными ругательствами, и поднял руку, собираясь отправить Проклятого на тот свет с помощью убийственного устройства, скрытого в его кольце. Я среагировала инстинктивно, — он стоял неподалеку, и я могла дотянуться до него. Я ударила его по руке книжкой, которую все еще держала — ударила, чтобы сбить прицел. Его выстрел, тоненькая струйка плазмы — пересек помещение и прожег дыру в стене. Зала наполнилась вонью тлеющего бархата.