Подъезжая к главному въезду на базу, я заставил себя отодвинуть мысли об этой едва мелькнувшей женщине с пышными каштановыми волосами в тот уголок памяти, где они находились тринадцать последних лет, сбавил ход и притормозил у будки охраны. Часовые даже слишком старательно отсалютовали мне, но зато и документы мои проверили с той же старательностью. Еще одно доказательство усилий Уильямса. Миновав охрану, я выехал с базы и направился в древнюю Аталанту.
С противоположной от моря стороны шоссе тянулся Большой Канал — внешнее из десяти водных колец, окружавших городской холм с монастырем наверху. Вдоль канала выстроились бесконечные кварталы старинных казенных складов, там и здесь прерываемых новыми постройками времен восстановления после Первой Великой войны. Я хорошо еще помнил те огромные, пахнущие гарью груды руин, на месте которых они выросли. Впрочем, мало что в этой части города пробуждало мой интерес, так что я добавил гравитонов генератору, пересекая канал за каналом до тех пор, пока массивные безликие постройки не начали редеть, сменившись небольшими промышленными комплексами, а те, в свою очередь, не уступили место высоким спальным кварталам конца прошлого века, построенным из кирпича и камня. Миновав последний мост, я въехал в развлекательный квартал портового города, оживленный даже в этот ранний час.
В конце концов я притормозил у ворот в самый древний, Рокоццианский квартал Аталанты. Та длинноволосая женщина говорила мне когда-то, что он получил свое название потому, что стена в плане повторяла специфические очертания пестика цветка рокоццо. Именно здесь, по ее словам, и возник этот город — десять веков назад, если не больше.
Как и можно было ожидать, история города оказалась не слишком простой и безоблачной. Уже через много лет после того, как стена эта утратила свое оборонительное значение, омотские захватчики, явившись из космоса, захватили все планеты системы Гадора, поработив развившуюся на них цивилизацию почти на три столетия. Только когда воинственные монахи древнего ордена градгроут-норшелитов обратились за помощью к только что образованной Галактической Империи, омотских варваров удалось изгнать окончательно. После этого монахи не успокоились и безжалостно преследовали тех вплоть до самой их родной галактики, пока не удостоверились, что в природе не осталось ни единого существа, несущего гены захватчиков.
В последовавшие за этим годы градгроут-норшелиты построили на вершине городского холма большой монастырь, а еще чуть позже вывели на орбиту тринадцать своих знаменитых фортов. Последние хранили планету от агрессивно настроенной конфедерации звездных систем-государств, которая спустя почти половину тысячелетия преобразовалась в годы жестокого правления тогдашнего Великого Канцлера Красибнова Отто в Лигу Темных Звезд.
Вторжения не произошло, но оборонительные излучатели орбитальных фортов так и остались самими мощными орудиями за всю историю человечества. На протяжении нескольких мирных столетий они оставались без дела, да и сам создавший их орден занялся в галактике более серьезными делами. В конце концов все, даже градгроуты, забыли, что за внешний источник энергии должен приводить их в действие, и форты превратились в историческую достопримечательность, приманку для любопытных туристов. Тем не менее градгроуты, как их стали называть по всей Вселенной, поддерживали форты в образцовом порядке, словно те оставались в строю. Как следствие слово «градгроут» стало почти на всех языках галактики синонимом чудака, и так было до тех пор, пока монахи и их орбитальные форты в буквальном смысле не спасли Империю в конце Первой Великой войны, уничтожив большую часть военного флота облачников. Это чудо монахи совершили, запитав исполинские орудия энергией излучения самого Гадора, увеличив его интенсивность после того, как запустили в светило всю махину своего расположенного на холме монастыря…
От нахлынувших воспоминаний я даже зажмурился. Катастрофический взлет монастыря состоялся почти пятнадцать стандартных лет назад, но казалось, будто с тех пор миновала целая эпоха. Лично мне не довелось увидеть этого зрелища… впрочем, это совсем другая история.
Новая, еще более величественная обитель стояла теперь на вершине холма. И хотя эта уже не предназначалась для взлета в космос, она сразу сделалась главной туристической достопримечательностью, притягивая путешественников со всей галактики, в то время как сонный древний Рокоццианский квартал остался почти забытым в суете мирных и военных событий. И тем не менее все началось именно здесь, на этом небольшом пятачке земли.
И здесь, в Рокоццианском квартале, жила она — во всяком случае, жила несколько лет назад.
Ощущая некоторую слабость — возможно, я все же поторопился немного с этой утренней поездкой, — я пожал плечами, развернул гравицикл и направил его обратно к базе. Не имело значения, где именно она живет — мы все равно встретимся, вольно или невольно. Я знал, что за эти годы она выросла в должности до гражданского администратора порта, ответственного также за гражданский персонал и объекты базы. Этого было вполне достаточно, а пока меня ждали дела.
Следующие полторы недели я провел, почти не отрываясь от дел, да и то еле успевал с ними справляться. Тем не менее усилиями Уильямса, трудившегося, казалось, в десяти разных местах одновременно, база понемногу снова приобрела вид военного объекта.
Мы лишились примерно полусотни офицеров из числа КМГСовцев, но, к счастью, только двое из них оказались рулевыми — КМГСовцы предпочитали служить подальше от боевых действий.
Единственное, чего мы с Уильямсом не стали менять, был офицерский клуб — очень уж здорово там все устроил Саммерс, так что он оставался открытым круглые сутки. Я и сам пользовался его услугами, когда у меня хватало на это сил и времени: и потому, что мне необходимо было порой присесть и пропустить рюмку-другую, и потому, что здесь удобно было встречаться с другими офицерами. Работа командующего базой напоминает работу капитана большого звездолета. Фактически ты отвечаешь за все. Можно, конечно, поручить все это другим и парить на недосягаемой высоте. Однако лучшие шкиперы держат руку на пульсе своего корабля, и лучше всего этот пульс ощущается в офицерской кают-компании. Тут важно не говорить самому ни о чем напрямую, а только слушать, впитывая в себя настроения, атмосферу. Именно умение слушать и отличает настоящего капитана. Этим вечером — ночная вахта началась довольно уже давно — я сидел в баре один, потягивая достаточно пристойное логийское, когда ощутил вдруг за спиной чье-то присутствие. Прежде чем я успел обернуться, чья-то рука легла на мое плечо и я услышал знакомый, полузабытый аромат духов и дыма сигареты му'окко.
— Привет, Вилф Брим, — промурлыкал мягкий, теплый, как галацианское солнце, голос.
Я обернулся, и сердце мое забилось в груди чаще, чем разряды в ионной камере. За моей спиной стояла в полуосвещенном баре потрясающе красивая женщина — не слишком молодая, но и не старая — и один вид ее пробудил во мне ворох воспоминаний, которые я прятал все эти годы. Так, словно мы были здесь совсем одни, я вскочил и сжал ее руки, глядя на нее как на волшебное видение — собственно, я боялся, что так оно и есть. Миниатюрная, поразительно женственная, она носила волосы распущенными до талии так, как делала это восемнадцать лет назад, когда мы с ней познакомились неподалеку от этого места. Ее широко расставленные глаза, теплые и умные, окружала теперь сеть мелких морщинок, но длинные ресницы, чуть вздернутый нос и полные, чувственные губы остались все теми же, что когда-то доводили меня до вершин блаженства. Возраст пощадил ее, добавив только немного зрелости, но ни капельки не убавив ее потрясающей красоты. Я покосился на ее пышный бюст, по местной моде подчеркнутый глубоким декольте и зауженной талией — возможно, последняя и раздалась в периметре за прошедшие годы (а у кого, скажите, она сделалась меньше?), — потом на ее стройные ноги с миниатюрными ступнями, обутыми в ее излюбленные сандалии. Она, как всегда, смотрела мне прямо в лицо, чуть улыбаясь, как любая женщина, привыкшая оказывать сокрушительное воздействие на мужчин.
— Клавдия Вальмонт, — прошептал я, словно боясь спугнуть это видение.
— Ты на меня глазеешь, — заметила она с улыбкой.
— А ты против?
Еще одна восхитительная улыбка.
— Против ли я? Какое-то мгновение я боялась, что ты меня не узнал, — сказала она почти застенчиво.
— Случаются воспоминания столь прекрасные, что от них не отделаешься, — ответил я, ощущая, как краснею.
— Спасибо, Вилф, — кивнула она. — Спасибо за эти слова.
Я как-то не нашел подходящих слов, чтобы выразить переполнявшие меня эмоции; все, на что я оказался способен, — это восхищенно покачать головой.
— Вчера ночью ты устроил нам незабываемое зрелище, — произнесла она, помолчав немного. — Я поняла, кто это бьется, даже не спрашивая. Мы тут, в городе, давно уже ждали, когда же такое случится — я имею в виду отпор врагу, а не твое ранение.
— Очень мило с твоей стороны, — улыбнулся я и тут же нахмурился. — Так это твой голос я слышал тогда в госпитале, да?
Она кивнула.
— Но почему ты ушла? Я как раз вернулся в сознание.
— Потому что я тебя хорошо знаю, Вилф Брим. Я удивленно заломил бровь.
— Даже если бы ты пришел в сознание, Вилф, — ответила она, — нам не время было встречаться. У тебя было слишком много дел. Эта база была запущена как чертов свинарник, а мне от тебя нужно больше, чем ты мог уделить на тот день.
— Туше.
Она улыбнулась и пожала плечами.
— Ты говоришь, люди в городе ждали, пока мы дадим отпор, — заметил я, меняя тему разговора. — Но если верить Саммерсу, они были категорически против того, чтобы торондцы не трогали город. С чего он это взял?
— Саммерс никогда не спрашивал меня. И никто из его окружения тоже. Я кивнул.
— Я так и думал. Ну, конечно, я здесь совсем недавно.
— Уже почти две недели, — возразила Клавдия, искоса поглядывая на меня с легкой улыбкой. — Впрочем, кто считал?
— Позволишь старому приятелю угостить тебя вином? — предложил я, к ужасу своему вдруг обнаружив, что мы все еще стоим.
— А я уж боялась, что ты мне не предложишь, — ответила она со вздохом облегчения.
Я усадил ее на соседнее место. Юбка ее слегка задралась, показав ногу почти до бедра, и я невольно уставился на нее, не в силах отвести взгляда.
— Извини, — спохватился я, покраснев как мальчишка.
— За что? — удивилась она.
— Ну, за это… за взгляд…
— Тебе понравилось то, что ты увидел?
— Еще бы.
— Так, как раньше?
— Ну… больше.
— Тогда тебе не за что извиняться. Если бы я не хотела, чтобы ты видел это, ты бы ничего и не увидел. Благодарение Вуту, Клавдия совсем не изменилась!
— Что будем пить?
— Авиньон восьмого года вполне ничего. Я взгромоздился на барную тумбу рядом с ней и ткнул пальцем в свой полупустой кубок логийского.
— Будьте добры, того же для леди, — попросил я бармена. Клавдия рассмеялась.
— Я могла бы догадаться, что ты и сам уже нашел здесь лучшее.
— Нет, — возразил я, глядя в ее карие глаза. — Лучшее здесь само нашло меня сегодня.
Как-то само собой я бездумно обнял ее за талию, и нежно привлек к себе.
— Знаешь, я честно старался выкинуть тебя из головы, с самой Содески, — признался я. — И ничегошеньки у меня из этого не вышло. — Я зажмурился. — Ты все еще замужем за Нестерио? — спросил я, напрягшись в ожидании ответа. Я сознательно не пытался наводить справки об этом с самого моего прибытия в Аталанту — я должен был услышать это от нее самой.
После мучительно долгой паузы она кивнула. Я убрал руку с ее талии; щеки мои пылали. Странное дело, но это меня огорчало.
— Н-ну и как он? — спросил я, не найдя других слов. Клавдия снова помолчала.
— У Горгаса все в порядке, — ответила она едва слышным шепотом. — Он все еще держит то кабаре… оно… оно процветает. Он сильно расширил дело. — Похоже, и ей не хватало слов.
Мы сидели и потягивали свое вино в молчании, которое тянулось, казалось, двести… нет, триста стандартных лет.
— А ты, Вилф? — спросила она наконец, не поднимая глаз. — Насколько я понимаю, вам с твоей принцессой так и не удалось соединиться, так ведь?
Марго…
— Нет, — ответил я. — Так и не удалось.
— Прости, — вздохнула она. — Мне не стоило об этом спрашивать.
— Почему? — удивился я. — Я же спросил тебя про Нестерио.
— Наверное, нам обоим…
— Нужно было знать, — договорил я, глядя ей в лицо. — Ты почти не изменилась, — выпалил я. — Ты все еще самая красивая женщина галактики.
— А ты, Вилф Брим, все еще самый обаятельный лгунишка той же части Вселенной.
— Нет, ты посмотри на себя, — возмутился я, сделав жест кубком. — Те же сказочные волосы, то же прекрасное лицо… да и формы — ого-го! Если ты и изменилась чуть-чуть, так только в лучшую сторону.
— Ох, Вилф Брим, — вздохнула она с легкой улыбкой. — Уж я-то знаю, что все это — чушь собачья, но мне все равно приятно слышать это. — Она вдруг нахмурилась. — Ты ведь не женат, нет?
— Кому я такой нужен? — улыбнулся я. — Женщины нынче стали тытьчертовски осторожными и умны как не знаю кто. И потом, никто из них не умеет готовить по-настоящему — уж во всяком случае, так, как ты.
Она снова чуть улыбнулась, внимательно глядя на меня.
— Я с удовольствием приготовлю что-нибудь для тебя, — сказала она, помолчав. — Стоит тебе только захотеть. Ты зайдешь ко мне?
Я невольно нахмурился.
— Ты думаешь, твой муж не будет возражать?
— Возражать? — переспросила она. — Он будет рад видеть тебя. Он помнит, что ты совершил в прошлую войну. Может, ради такого случая он даже посидит дома.
Я удивленно приподнял бровь.
— Ну, это одна из местных традиций, — пояснила она. — Возможно, в прошлые свои приезды в Аталанту ты этого и не заметил, но мужчины здесь проводят большую часть свободного времени в кабаках с приятелями.
— И Нестерио тоже? Она кивнула.
— К тому же это его собственное заведение.
— Вот бедолага — он не знает, как много теряет, — выпалил я, не подумав, и только потом спохватился. — Извини, вырвалось.
— Тебе не за что извиняться, — сказала она, снова покраснев. — Скорее это комплимент.
Послав к черту все приличия, я взял ее за руку. Мне вспомнилась наша последняя встреча несколько лет назад — я стоял и смотрел вслед исчезающим за углом огням ее глайдера. И сейчас я не мог взять в толк, как позволил себе упустить из рук такую потрясающую женщину, как она. Я хотел сказать что-то, но снова не нашел слов и сидел молча, глядя на лицо, которое приходило ко мне во снах много лет.
— Я с радостью отобедаю у тебя, Клавдия, — прошептал я.
По щеке ее скатилась слеза, и она торопливо смахнула ее.
— Называй время, Вилф Брим, — произнесла она, едва слышно шмыгнув носом.
— Насколько я понимаю, — заметил я, — твоя новая работа — прими, кстати, мои поздравления — не оставляет тебе особого времени для развлечений.
— Не слишком, — согласилась она, наконец просветлев. — Но клянусь Вутом, я высвобожу любой вечер, когда это тебе будет удобно, — пусть для этого мне даже придется закрыть свою часть базы. И чем скорее, тем лучше.
— Возможно, у меня уйдет некоторое время на то, чтобы выкроить целый свободный вечер, — признался я.
— Я все понимаю, — сказала она, кивнув. — Я знаю, что у тебя на руках чертова уйма работы. Мне несколько раз приходилось самой иметь дело с Саммерсом.
— И как он тебе? — поинтересовался я. Она тряхнула головой и рассмеялась.
— Боже, он просто напыщенная задница. Не может не распускать руки — даже на работе. Нет, ты можешь представить себе КМГСовца, пытающегося затащить меня в постель?
— Ох, — сказал я. — Впрочем, могу. А он что, правда пытался?
— Тебя это действительно волнует? Я задумчиво нахмурился.
— Ну, конечно, это не мое дело, — пробормотал я, — но…
Она хихикнула.
— Я не рассказывала об этом ни одной живой душе, но он пытался — один раз, — призналась она, искоса поглядывая на меня. — Впрочем, он выбрал для этого самый неудачный вечер в месяце… я сама так подстроила. — Она улыбнулась чуть виноватой улыбкой. — В общем, после умопомрачительно дорогого обеда, на протяжении которого он засыпал меня столькими комплиментами, что их хватило бы, чтобы потопить небольшой корабль, я позволила ему выяснить это. — Она покраснела и снова хихикнула. — Я предполагала, что это его остановит, и не ошиблась. Одного вида его лица хватило, чтобы с лихвой окупить все.