Все потом.
Антон заглянул мне в глаза и сел рядом, крепко обняв. Меня начинало трясти, запал боя проходил и меня «накрывал откат».
— Я так испугался за тебя…что мы не выберемся оттуда…что ты погибнешь из-за меня… — голос Антона звучал глухо, а слова перемежались с невесомыми поцелуями в висок.
— Почему из-за тебя? — мой мозг вычленил только эту информацию.
— Я тебя туда затащил и не смог защитить…
— Эй! — я слегка отстранилась и погладила его по щеке, — ты слишком много на себя берешь. Я всегда все решаю сама. Или ты все еще надеешься воспитать ведьму?
— Я тебя люблю, — признание прозвучало тихо и уверенно, — в том зале я сожалел только об одном — что не успею тебе об этом сказать. Я очень тебя люблю и боюсь потерять, — Антон глядел мне прямо в глаза, а затем легонько поцеловал в губы.
А я внезапно вспомнила о том, с кем мы сражались. Чувства накатили девятым валом, и горло резко сжало спазмом.
— Что случилось? Нога? — не на шутку встревожился парень.
Я отрицательно помотала головой, уткнувшись лбом в его плечо.
— Антон, как же это…мы убили детей…я убила… — и без предупреждения горько разрыдалась, громко всхлипывая в мужскую куртку. Не как бесстрашная и самоуверенная ведьма, а как обычная девчонка, у который выдался чертовски отвратный день. И ночь. Антон прижал меня одной рукой, а второй медленно гладил по голове, не успокаивая, а просто понимая и поддерживая.
— Это не твоя вина. У нас не было выхода, — умом я это понимала, но сердце не принимало этой дикости. Когда по вине одних взрослых другие вынуждены убить детей…
— А вдруг был? Может мы просто о нем не знаем? — я громко шмыгнула носом, не желая признавать очевидное.
— Рада, послушай меня, — Антон взял мое лицо в ладони и большими пальцами вытер бегущие слезы, — не накручивай себя. Не надо искать того, чего нет. Ты же умная девочка, ты же понимаешь, что если бы можно было что-то сделать, мы бы об этом наверняка знали. Это не наш выбор. Это не наша вина. Не твоя. Ты меня слышишь?
Я кивнула и глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться. Я это переживу. Но когда найду эту сволочь, которая сотворила такое, то для начала сниму с него кожу…живьем…медленно буду отслаивать лоскут за лоскутом, не давая умереть от болевого шока или сойти с ума…
Антон встал и отошел вызвать подмогу и поговорить с Сергей Палычем. Я была благодарна ему за это — разговаривать ни с кем не хотелось. Только бы быстрее оказаться дома, залезть в горячую ванну и смыть с водой и грязью все события этой ночи…
Сидеть было не очень удобно — в ягодицу что-то впивалось. Я беспокойно заерзала, пытаясь убрать колючее нечто. Рукой наткнулась на что-то металлическое и, не без труда освободив от нее штаны, я попыталась рассмотреть, что это за ерунда. Уже светало, так что большой проблемы с этим не возникло.
У меня на ладони лежала очень знакомая серьга…и я точно знала, где я ее видела раньше. Смешок, вырвавшийся из груди непроизвольно, прозвучал истерически.
Твою же мать!
Все это время правда была у нас прямо под носом…
Глава 27
Буквально через десять минут к нам подтянулись два ближайших патруля. Они сразу же ушли обследовать злополучное здание, а Антон, проводив их до места нашего эпического сражения с нечистью, вернулся ко мне. Еще через пять минут прибыли целители, бригада зачистки и Сергей Палыч собственной персоной.
Внимательно нас выслушав, начальник глубоко вздохнул и…нет, нас никто не похвалил. И даже не выразил радость по поводу того, что мы остались в живых. Начальник орал, громко и со знанием дела. И самое интересное — за двадцать минут использования оборотов нецензурной речи он ни разу не повторился. Я сначала удивилась, потом разозлилась, а потом…мне стало все равно. Я поняла, что Палыч просто за нас переволновался и теперь ему очень нужно спустить пар. Я поудобнее откинулась на ствол дерева и прикрыла глаза. Антон, мягко поглаживающий мою ладонь, накинул на меня свою куртку и меня окончательно сморило.
— Рада! — я вынырнула из мягких лап дремы и приоткрыла один глаз.
— Мммм? — на большее меня не хватило.
— Нет, это просто невероятно! Ты меня совсем не слушаешь? — Палыч хмурил брови, но в глазах уже мелькали смешинки.
— Вы, кажется, вспоминали моих родственников и спрашивали, не было ли у нас в роду психически больных и умственно отсталых, — я откровенно зевнула, — звучало как песня, я даже заслушалась.
— Язва ты, — начальник уже не злился и улыбался уголками губ, — и я рад, что вы оттуда выбрались.
— Мы тоже, — откликнулся Антон, — а теперь, если позволишь, может целители займутся Радой?
Палыч, кажется, слегка смутился. Но мне могло и показаться. Он отвернулся и нервно махнул рукой целителям.
Меня долго щупали, мяли и задавали много вопросов. Залезли в рот, глаза и уши, раздражая неимоверно. Едва не раздели догола под этой самой ивой, демонстративно кривясь на мое матерное шипение сквозь зубы. А когда градус моего раздражения начал достигать критической отметки, грозившей посылом этих специалистов на край света без амнистии, они объявили, что надо доставить меня в медблок. У меня дернулся глаз. Пришлось несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть, успокаиваясь. Тем более, что Тим начал ластиться ко мне, призывая не нервничать. Он тоже вымотался и хотел есть и спать…желательно часов 12, не меньше.
Антон молчал, соглашаясь с целителями, но, когда он уже наклонился, собираясь взять меня на руки, чтобы отнести в машину, я вспомнила про свою находку.
— Подожди, — остановила я парня, — мне нужно кое-что тебе показать.
— Может это потерпит до завтра?
— Нет, боюсь, не потерпит. Сергей Палыч! — окликнула я начальника. Он как раз закончил раздавать указания бригаде зачистки и подошел ко мне. Целители уже ушли к машине, поэтому можно было не опасаться лишних ушей.
Я разжала кулак и протянула мужчинам свою находку.
— Это зацепилось за мои штаны в том зале… — больше я ничего не сказала, да и не нужно было. И если у Антона на лице была задумчивость, то у начальника пронесся целый калейдоскоп эмоций — от удивления и узнавания до презрения и злости.
— Он был все время рядом, ближе некуда просто, — в голосе Палыча прозвучала горечь, пополам с бессильной яростью. Всегда больно, когда предают твое доверие, — а я его даже не подозревал…
— Прошу прощения, но я видимо один не понимаю, о ком вы говорите, — Антон выглядел смущенным и раздраженным одновременно.
— Это сережка Аркаши, — пояснила я.
— Аркаша? Тот кого мы ищем этот…этот, — напарник силился подобрать подходящий эпитет, но у него не получалась. Ситуация и вправду была аховая.
— Этот самый, — зло бросила я, — только как он все это провернул для меня все еще загадка. Он же не имеет дара…
— Ну, вот и выясним, — отрывисто произнес Палыч, — возьмем его и выясним. Нельзя исключать возможность совпадения.
Я скептически хмыкнула. Начальник отошел, вытаскивая артефакт связи. Вскоре он уже отдавал какие-то указания и что-то выяснял. И судя по голосу, отрывистому и жесткому, одному представителю нашего рода не поздоровится.
Я не вслушивалась — у моего организма медленно, но верно садились батарейки. Антон все-таки подхватил меня на руки и понес к машине. Я сжала зубы и даже сдержала стон, когда в ноге снова вспыхнула резкая боль. Целители уже нервно топтались около автомобиля, всем своим видом поторапливая нас. Ничего, подождут. Тем более не так уж часто мы их вызываем.
Удобно устроив меня на сиденье, а затем и Тима рядом со мной, Антон замешкался на пару секунд и поднял на меня виноватый взгляд.
— Иди уже, — мой голос прозвучал сварливо, но губы улыбались, — я не маленькая, целителей не боюсь. Тем более это затянется часа на три минимум.
— Я ненадолго, — Антон легко прижался к моим губам, — а потом отвезу тебя домой. Дождись меня.
— Куда ж я денусь…
Он закрыл дверь машины и быстрым шагом направился к Палычу. Я и не сомневалась, что без его участия захват Аркаши не пройдет. Слишком много личного накопилось у нас к этому недомерку с большими амбициями и полным отсутствием совести…
Вопреки моему оптимистическому прогнозу, провела в медпункте я чуть меньше пяти часов. Перелом оказался сложным, и понадобилось довольно много времени, чтобы всю кость собрать в первозданный вид. Целители изрядно попыхтели, попутно выслушивая мои едкие комментарии. Я старалась, честно старалась вести себя прилично, но…голодная и невыспавшаяся ведьма хуже колючки в пятке. Так что оставалось надеяться, что мое фото не украсит местную доску почета с рекомендацией сначала вырубить, а затем лечить.
На этапе наложения гипса я уже готова была сбежать оттуда без костылей. Целители смогли собрать кость и запустить процесс заживления, но в гипсе все равно предстояло неделю проходить.
Антон появился как раз, когда старший целитель давал мне последние рекомендации. Он согласился с тем, что дома мне будет значительно быстрее и веселее восстанавливаться. Хотя и предложил остаться под его присмотром, отчего персонал как-то единодушно хрюкнул. Вероятно от радости. И дружно все выдохнули, когда я наотрез отказалась. Какие-то они у него неустойчивые к стрессу…
Не то, что я.
Напарник с торжественным видом на руках донес меня до такси, а затем не менее торжественно доставил в родную квартиру. Ко мне прилагались костыли и длинный список того, что мне можно и нельзя делать эту неделю, который я потеряла практически сразу. Почти не специально.
Меня удобно расположили на кровати, накормили вкуснейшими в жизни бутербродами и попытались даже переодеть в домашнюю одежду. Последнему я категорически воспротивилась, после чего Антон был почти культурно послан в душ и готовить ужин, а я, прижав к себе сытого и мурчащего Тима, провалилась в такой долгожданный сон.
Глава 28
Неделя прошла как отпуск в филиале моего собственного рая. Антон носился со мной лучше любой няньки. Костыли мне практически так ни разу и не понадобились. Он порывался даже в туалет со мной ходить, но такие порывы я не оценила. Меня вкусно кормили, бегали в магазин за вкусняшками по первому требованию, обкладывали книжками и журналами, а также развлекали разговорами. Он даже в квартире сделал генеральную уборку, от чего у меня мелькнула мысль — а не выйти ли мне замуж за такой ценный экземпляр? И я даже не задавила ее в зародыше, позволив себе минутку помечтать.
Начальник звонил пару раз с дежурным вопросом про здоровье, отчего мне становилось тепло на душе. Как приятно, что о тебе помнят и даже маленько беспокоятся. На этой волне я попыталась намекнуть на премию за страдания и, что удивительно, получила не нагоняй, а обещание подумать.
Через день забегала проведать меня Настя. Она увидела в окно, как Антон нес меня домой из машины, и не смогла сдержать естественное женское любопытство, завалившись в гости, буквально этим же вечером. Подруга долго меня пытала на предмет наших отношений и демонстративно закатывала глаза каждый раз, когда к нам заходил Антон с одним и тем же вопросом — не требуется ли мне чего-нибудь. При этом он готовил что-то мясное на кухне, соблазняя нас вкуснейшими запахами и демонстрируя мой фартучек на своей спортивной фигуре. Короче, ушла подруга под боооольшим впечатлением и теперь навещала меня очень часто. Я не ревновала, ну вот совсем. Во-первых — Настя не раз уже мне показывала, что человек она порядочный и подлостей от нее нужно ждать меньше всего. А во-вторых — ну, не видела я от Антона в ее сторону никакого интереса.
На второй день моего «больничного» произошло событие, которые мы так ждали последние месяцы. Боевая группа с участием Антона (как же он мог такое пропустить то!) произвела захват Аркаши в его собственном доме. Он никуда не скрывался и, похоже, совершенно не ожидал, что его раскроют. Вопреки наивной надежде начальника на совпадения, Аркаша сразу признался во всем и даже показал алтарь, где проводил все магические манипуляции. Алтарь он установил в подвале собственного дома, который, кстати, находился всего через пару домов от того самого заброшенного детского садика. Больше никакой информации мне не сказали. Антон банально ничего не знал — его больше волновало, что преступника схватили и больше подселенцев не будет. А начальник быстро сослался на исключительную занятость и пообещал ответить на все вопросы после моего возвращения на работу. Я в тот момент со злостью отшвырнула от себя телефон и взвыла так, что Тим подпрыгнул и упал с кровати на пол. Оставалось еще пять дней…я ж помру от любопытства…
Был еще один момент, который значительно омрачал мое пребывание дома. Наступил он на третий день моего безделья — Тимофей подошел и виновато прижался ко мне мордой. Я уже давно подозревала, что в ближайшее время это произойдет, но как всегда событие застало врасплох. Тим должен был уйти, чтобы через пару месяцев мир стал чуточку счастливее от появления на свет одного-двух чауров. Понятно, что его отлучки меня не радовали, да и он не любил оставлять меня так надолго, но это был зов крови и от нас с ним ничего не зависело. Я долго обнимала друга и шептала в густую шерсть, что буду очень скучать, уговаривая вернуться поскорее. Тим урчал и порыкивал, будто отвечая. Он обычно отсутствовал от семи до десяти дней, дольше ни разу не задерживаясь. Самцы не участвовали в воспитании потомства, поэтому вопрос состоял только в поиске подходящей пары.
Мы с Антоном очень сблизились за эту неделю. Я с удивлением и непривычным удовольствием принимала его заботу, а он, похоже, получал искреннее удовлетворение от моей беспомощности. По вечерам мы уютно смотрели фильмы, долго препираясь по поводу его выбора. В итоге через пару дней решили смотреть сразу два — на его и на мой вкус. Поэтому сначала он закатывал глаза и отпускал ироничные комментарии, когда смотрел выбранную мной романтику, а потом я вздрагивала и закрывала глаза на особо жутких местах очередного триллера.
Но на фоне этой идиллии тревога нет-нет, но сжимала сердце. Я так надеялась, что о происшествии в зале с ликвидацией окон и дверей он забыл, но, как оказалось, зря. В день ухода Тима Антон завел этот разговор.
— Рада, — я отвлеклась от чтения какой-то ерунды в интернете и подняла глаза от ноута, — я бы хотел задать тебе один вопрос.
Он замолчал, глядя на меня, а я напряглась.
— Какой? — голос был спокойный, но руки, излишне резко захлопнувшие крышку ноутбука, слегка подрагивали.
— Помнишь, тогда, в зале…когда внезапно разлетелись окна и двери…это точно не моих рук дело, поэтому…ты ничего не хочешь мне рассказать?
Между нами повисла долгая и напряженная пауза. Антон вглядывался в мое лицо, оперевшись плечом о дверной косяк, а я молчала, обдумывая возможный ответ и разглядывая свои колени. Рассказывать о своем неконтролируемом даре совершенно не хотелось. Я не понимала, что же конкретно меня останавливает, но срабатывал какой-то внутренний стоп-сигнал и слова не подбирались. Я доверяла Антону больше, чем кому бы то ни было, кроме своей семьи, конечно, но все-таки… Мне нужно было время.
— Антон, я…ты не обижайся, но…
— Но, что?
— Я не готова сейчас об этом говорить. Прости меня, но давай отложим этот разговор… — я выдохнула последние слова еле слышно, не решаясь посмотреть парню в глаза. Я очень боялась, что недоверие испортит то хорошее, что уже было между нами.
Он сел на постель рядом со мной и взял мои ладони в свои руки, заставив поднять глаза.
— Рада, ты самое родное, что есть у меня в жизни, поэтому, если ты не хочешь рассказывать, то я подожду. Я хочу, чтобы мы доверяли друг другу, но это не значит, что я буду на тебя давить. Не надо так напрягаться каждый раз.
А я смотрела в карие глаза и понимала, что люблю…Люблю это рыжее недоразумение вопреки своим обещаниям и здравому смыслу. Вопреки сложившемуся не на пустом месте мнению, что ведьмы не приспособлены для семейной жизни…Вопреки тому, что союз ведьмы и мага это в принципе из разряда чуда…Вопреки всему. Я потянулась к парню и просто его поцеловала, пытаясь вложить в этот поцелуй всю благодарность, всю нежность, всю свою любовь…