Уилл услышал, как открылась дверь Палаты, и, посмотрев вниз, увидел Элис, которая, озираясь вокруг, тщетно его искала. Девушка помедлила несколько минут в нерешительности, потом, похоже, пожала плечами и вернулась в замок. Вытянутый прямоугольник света, падавший наискось из приоткрытой двери, пропал, когда Элис бесшумно затворила ее за собой. Как странно, что люди почти никогда не смотрят вверх, подумалось Уиллу.
Раздалось тихое шуршание крыльев — на соседней ветке расположилась сипуха. Она покрутила пушистой головой, сверкнув круглыми, выпуклыми глазами. Затем без всякого интереса посмотрела на мальчика, словно понимая, что бояться ей нечего. Она же охотница. Бесшумная летунья. Хозяйка ночи.
— По крайней мере, ты знаешь, кто ты, — тихо сказал Уилл птице.
Сова снова повернула голову и, снявшись с ветки, унеслась в темноту, оставив мальчика наедине с его мыслями.
Уилл сидел на дереве, а огни в окнах замка гасли, один за другим. Факелы догорали, а в полночь дозорные запаляли новые. Только в одном окне было светло — там находились личные покои барона. Сеньор замка Редмонт, очевидно, еще трудился, внимательно просматривая донесения и другие документы. Со своего места Уилл мог разглядеть плотную фигуру своего благодетеля, сидевшего за столом. Однако вскоре и барон поднялся, расправил плечи, потянулся вперед, чтобы загасить светильник, и ушел в опочивальню этажом выше. Замок заснул. Лишь часовые бодрствовали.
Уилл вновь вспомнил о Дне выбора, и сердце защемило. Чувствуя себя несчастным и потерянным, мальчик бесшумно спустился с дерева и пробрался в темную спальню, к своей постели.
Глава 2
— Давайте, соискатели! Идите сюда! Живей! — говорил, а точнее, кричал Мартин, секретарь барона Аралда.
Его голос гулко раскатился в приемной, и пятеро воспитанников нерешительно поднялись с длинных деревянных скамей. Они робко двинулись вперед, еле передвигая ноги, так как ни один не желал первым входить в высокую, окованную железом дверь, которую придерживал Мартин.
— Живей, живей! — нетерпеливо гаркнул секретарь, и Элис наконец решилась войти первой.
Уилл так и думал, что она это сделает. Остальные последовали за гибкой белокурой девушкой. Когда один отваживается и подает пример, другие следуют за ним.
Оказавшись в кабинете барона, Уилл принялся озираться. Прежде он никогда не бывал в этой части замка. В башню, где находились канцелярия и личные покои барона, редко допускались те, кто был низкого звания, а уж воспитанникам вход был тем более запрещен.
Кабинет был огромный, потолок — высокий. Стены были сложены из массивных камней, очень тесно подогнанных друг к другу, так что между ними виднелась лишь тонкая полоска скрепляющего материала. В восточной стене имелось большое окно с тяжелыми ставнями. Сейчас оно было открыто. Это было то самое окно, через которое Уилл видел барона прошлой ночью. Помещение заливал яркий дневной свет, струясь по поверхности огромного дубового стола.
— Ну же! Становитесь в ряд, становитесь в ряд! — Мартин, похоже, был страшно доволен тем, что ему выпала возможность покомандовать.
Пятеро воспитанников медленно выстроились в неровный ряд, и секретарь оглядел их, неодобрительно поджав губы.
— По росту! Самый высокий сюда! — Мартин указал на то место, где он хотел видеть «самого высокого».
Это, конечно, был Хорас. После него встала Элис, затем Джордж, который был на полголовы ниже девушки. Он по обыкновению был понурым и сутулился. Дженни улыбнулась Уиллу и жестом предложила ему встать перед ней, хоть и была выше него на несколько дюймов. Это было так на нее похоже — помочь ему, когда он так переживал из-за своего телосложения. Уилл уже хотел воспользоваться добротой Дженни, как его остановил окрик Мартина:
— Не ты! Следующая — девушка!
Пожав плечами с виноватым видом, Дженни заняла указанное Мартином место. Так Уилл оказался в самом конце ряда, обругав про себя секретаря, который как будто специально выставил напоказ его маленький рост.
— Подтянитесь! Подтянитесь! А ну-ка, давайте по стойке «смирно»! — продолжал орать Мартин, когда его вдруг перебил густой голос:
— Не думаю, что уж так это нужно, Мартин.
В кабинет вошел сам барон. Он появился из маленькой двери, расположенной за громоздким столом. Мартин, завидев барона, сам встал по стойке «смирно», задрав подбородок, оттопырив тощие локти, сдвинув пятки, так что его ноги колесом разъехались в коленях.
Барон Аралд оглядел присутствующих, подумав, что его секретарь, стараясь исполнить свои обязанности как можно лучше, хватил лишку. Барон обладал могучим телосложением, как и подобает рыцарю, однако он настолько любил поесть и выпить, что значительную массу его тела теперь составлял жир, а не мускулы.
Он носил короткую, тщательно подстриженную бородку, черную, как и шевелюра, но кое-где уже просвечивала седина. У него был волевой подбородок, крупный нос и темные глаза под густыми бровями. Лицо выражало силу, не доброту, подумалось Уиллу. Пронзительный взгляд Аралда не был лишен искорки веселья — это мальчик замечал и раньше, когда барон навещал своих воспитанников и наблюдал за тем, как проходят занятия.
— Сэр! — во все горло проорал Мартин, заставив барона слегка поморщиться. — Соискатели в сборе!
— Я вижу, — терпеливо ответил Аралд. — Может быть, ты окажешь такую милость и пригласишь мастеров?
— Слушаюсь, сэр! — отозвался Мартин, сделав попытку щелкнуть каблуками, но, поскольку обут он был в башмаки из мягкой, податливой кожи, у него ничего не вышло.
Выпятив грудь, секретарь прошествовал к главной двери кабинета. Мартин, казалось, состоял из одних локтей и коленей и сейчас напоминал Уиллу петуха.
Не успел Мартин взяться за ручку двери, как барон снова его остановил.
— Мартин? — негромко окликнул он.
Секретарь вопросительно посмотрел на хозяина.
— Ты должен их попросить. Не гаркать. Мастера этого не любят.
— Слушаюсь, сэр. — Мартин был весьма разочарован. Тем не менее он открыл дверь и тихо произнес: — Мастера цехов… барон вас ждет…
Приглашенные тут же вошли в кабинет, не пытаясь соблюдать какой-либо порядок. Они любили и уважали друг друга и поэтому редко обращали внимание на чины. Первым в кабинете появился сэр Родни, глава ратной школы. Высокий и широкоплечий, как барон Аралд, он был одет по рыцарскому обычаю — в стальную кольчугу, поверх которой был накинут белый кафтан с изображением герба — алой волчьей головы. Сэр Родни заслужил себе этот герб еще в то время, когда был юношей и сражался с пиратами Скандии. Эти сорвиголовы постоянно совершали набеги на восточное побережье королевства. На боку висел меч — непременный атрибут рыцарей. У сэра Родни были яркие голубые глаза, и лицо его было бы идеальным, если бы впечатление не портил сломанный нос. Рыцарь носил густые усы, однако бороду, в отличие от Аралда, брил.
За сэром Родни следовал Улф, главный конюший, заправлявший выездкой и смотревший за могучими рыцарскими конями. Кареглазый, с острым взглядом, крепкими мускулистыми руками и тяжелыми кулаками, он был в простом кожаном жилете поверх шерстяной рубахи и узких штанах. Высокие сапоги из мягкой кожи, предназначавшиеся для верховой езды, достигали колена.
За Улфом вошла леди Павлина. Стройная, седовласая и элегантная, в молодости она была очень красивой. Ей до сего дня удалось сохранить изящество и величественную манеру держаться. Леди Павлина, получившая титул за заслуги на поприще иностранных дел Редмонта, возглавляла дипломатическую службу. Аралд всегда очень ценил ее способности, она была его доверенным лицом. Барон частенько повторял, что женщины лучше справляются с дипломатической службой, поскольку действуют более тонко и умело, нежели мужчины, которые чуть что прибегают к грубой физической силе.
За леди Павлиной следовал цеховой мастер книжников. В ожидании, пока Мартин их позовет, они обсуждали какие-то совместные дела. Найджел и леди Павлина были не только соратниками, но и близкими друзьями. Писцы, обученные Найджелом, изготавливали государственные бумаги и реляции, которые вручали дипломаты леди Павлины; к ним также обращались, когда требовалось точно сформулировать какой-нибудь закон, так как книжники имели очень большой опыт в этой области. Найджел был невысоким и жилистым, его угловатое лицо было подвижным и напоминало мордочку хорька. Темные, внимательные глаза главного книжника рыскали по комнате.
Последним вошел мастер Чабб, кухмейстер, полный мужчина в белой поварской куртке и белом же колпаке. Лицо его было красным и круглым, а рыжие волосы были зачесаны назад. Мастер Чабб прославился своим вспыльчивым нравом, и многие его воспитанники были озабочены лишь тем, как бы не попасть под горячую руку. С собой он всегда носил деревянную плошку, которая время от времени превращалась в грозное орудие возмездия, готовое наказать нерадивых воспитанников за лень и твердолобость. Дженни — единственная из присутствующих восхищалась мастером Чаббом и не скрывала своего намерения стать его ученицей.
В этот раз мастер-оружейник и мастер-кузнец не пришли, так как у них не было мест для очередных учеников.
— Цеховые мастера в сборе, сэр! — объявил Мартин, переходя на повышенные тона. Похоже, секретарь считал, что, чем важнее событие, тем громче надо о нем оповещать.
Барон поднял глаза к потолку.
— Я и вижу, — заметил он устало и добавил уже другим тоном: — Доброго утра, леди Павлина, доброго утра, джентльмены.
После ответного приветствия барон снова обратился к Мартину:
— Пожалуй, можем начать?
Кивнув, секретарь сверился со свитком, который держал в руке, и обратился к соискателям:
— Так, барон ждет! Барон ждет! Кто первый?
Нервно переминаясь с ноги на ногу и глядя в пол, Уилл вдруг испытал странное ощущение, что за ним наблюдают. Он поднял глаза и от удивления чуть не подпрыгнул, встретив непостижимый, сумрачный взгляд Холта — рейнджера Холта.
Уилл не заметил, как тот оказался в кабинете, но потом сообразил, что Холт, видимо, незаметно прошел в боковую дверь и встал за креслом барона, пока всеобщее внимание было приковано к цеховым мастерам. На нем был длинный серый плащ в буро-зеленых разводах. Холт имел обыкновение бесшумно появляться из ниоткуда, когда человек меньше всего этого ждет.
Суеверные крестьяне считали, что рейнджеры используют магию, чтобы стать невидимыми. Уилл пока еще не определил для себя, верить этим домыслам или нет. Интересно, зачем Холт сегодня пришел сюда? Он же не мастер и, насколько знал Уилл, раньше не участвовал в церемонии Дня выбора.
Внезапно Холт опустил взгляд. Мартин снова заговорил. Уилл уже успел заметить, что у секретаря есть вредная привычка частенько повторять одно и то же два раза.
— Ну так, кто же первый? Кто же первый?
Издав тяжкий вздох, барон предложил:
— Почему бы нам не начать с того, кто стоит первым?
Мартин снова кивнул:
— Да, конечно, милорд. Да, конечно. Кто стоит первым, шаг вперед!
Секунду поколебавшись, Хорас вышел из ряда и замер, напряженно вытянувшись. Барон некоторое время внимательно его рассматривал.
— Как тебя зовут? — спросил Аралд, и Хорас, слегка запнувшись, ответил:
— Хорас Алтман, сэр… милорд.
— Есть что-нибудь, чему ты отдаешь предпочтение, Хорас? — спросил барон с видом человека, который заранее знает ответ.
— Ратное дело, сэр! — твердо вымолвил Хорас.
Барон кивнул. Он взглянул на Родни, который внимательно присматривался к мальчику, оценивая его пригодность.
— Глава ратной школы, что скажешь? — обратился барон к Родни.
Рыцарь выступил вперед, навстречу Хорасу, слегка звякнув кольчугой и шпорами. Смерив мальчика с ног до головы пристальным взглядом, он медленно обошел его, Хорас при этом поворачивал голову ему вслед.
— Смирно, — приказал Родни, и мальчик замер, напряженно уставившись в точку перед собой.
— На вид он довольно крепок, милорд, и новый ученик мне всегда пригодится. — Родни потер рукой подбородок. — Ты ездишь верхом, Хорас Алтман?
Неуверенность мелькнула во взгляде Хораса, когда он вдруг осознал, что именно может ему помешать добиться успеха.
— Нет, сэр. Я…
Мальчик собирался сказать, что у воспитанников в замке не было возможности обучиться верховой езде, но сэр Родни перебил его:
— Не имеет значения. Этому учат. — Взглянув на барона, могучий рыцарь кивнул: — Быть по сему, милорд, я принимаю его в ратную школу, с обычным испытательным сроком в три месяца.
Аралд чиркнул на лежавшем перед ним листе бумаги и улыбнулся, взглянув на просиявшего от радости и облегчения юношу.
— Поздравляю, Хорас. Явишься в ратную школу завтра утром. Ровно в восемь.
— Есть, сэр! — отозвался Хорас, широко улыбаясь. Повернувшись к сэру Родни, он слегка поклонился: — Спасибо, сэр!
— Рано благодаришь, — загадочно ответил рыцарь. — Ты еще не знаешь, что тебя ждет.
Глава 3
— Так, кто дальше? — произнес Мартин, в то время как Хорас, широко улыбаясь, вернулся в строй.
Элис грациозно вышла вперед, досадив этим Мартину, который сам хотел вызвать ее.
— Элис Мейнуэринг, милорд, — проговорила она ровным, спокойным голосом и, не дожидаясь, пока ее спросят, продолжила: — Прошу определить меня в дипломатическую службу, с позволения вашей милости, милорд.
Аралд улыбнулся, взглянув на девушку, которая держалась уверенно и даже властно.
— Миледи, что скажете? — Барон посмотрел на леди Павлину.
Та кивнула:
— Я уже говорила с Элис, милорд, она подходит, как я полагаю. Одобряю и принимаю.
Элис, чуть склонив голову, продемонстрировала таким образом почтение к женщине, которой предстояло стать ее наставницей. Как они похожи, подумалось Уиллу. Обе ладные и изящные, обе умеют вести себя на публике. Он обрадовался за свою подругу. Элис вернулась на свое место, а Мартин, не желая, чтобы его снова опередили, уже указал на Джорджа.
— Так-так! Следующий — ты! Следующий — ты! К барону!
Шагнув вперед, Джордж несколько раз открыл было рот, но не издал ни звука. Другие воспитанники с удивлением наблюдали, как Джордж, который прослыл мастером красноречия и всегда мог с легкостью объяснить любой феномен и отстоять свою точку зрения, онемел от страха. Наконец он справился с собой и произнес какую-то фразу, но так тихо, что никто ни слова не разобрал. Подавшись вперед, барон Аралд приставил ладонь к уху:
— Помилосердствуй, я ничего не расслышал.
Джордж поднял на барона глаза и, сделав невероятное усилие, пролепетал чуть громче:
— Д-джордж Картер, сэр. Цех книжников, сэр.
Мартин, неизменный поборник приличий, уже набрал в грудь воздуха, чтобы разбранить нерадивого воспитанника за неуважение к барону и мастерам, но тут вмешался сам барон:
— Будет тебе, Мартин, оставь его в покое.
Приняв оскорбленный вид, секретарь, тем не менее, унялся. Аралд бросил взгляд на Найджела, главного книжника, вопросительно приподняв бровь.
— Приемлемо, милорд, — отвечал Найджел и добавил: — Я знаю руку Джорджа, он станет прекрасным писцом.
Барона, видимо, обуревали сомнения.
— Однако он не самый талантливый оратор, не так ли, мастер книжник? Это может плохо сказаться, если когда-нибудь в будущем ему понадобится выступать на совете как законоведу.
Найджел невозмутимо пожал плечами:
— Я вам ручаюсь, милорд, не составит труда его всему обучить. Трудностей не возникнет.
Главный книжник сложил руки вместе, пряча их в просторных рукавах долгополой ризы, похожей на монашескую, и произнес:
— Помню одного мальчугана, который вступил в наш цех лет семь тому назад. Он не сильно отличался от того, кто стоит сейчас перед нами. Он тоже бубнил себе под нос, обращаясь к собственным башмакам, но мы быстро отучили его от этого. Многие сумели развить способность к ораторскому искусству, милорд. — Барон хотел возразить, но Найджел еще не закончил: — Пожалуй, милорд, вы удивитесь, услышав, что мальчиком я и сам страдал ужаснейшим нервическим заиканием. Совершеннейшим заиканием, милорд. Едва мог связать два слова.
— Кажется, теперь вы подобных трудностей не испытываете, — сухо вставил барон.
Найджел понял намек и, улыбнувшись, поклонился:
— Точно так, милорд. С нашей помощью юный Джордж быстро избавится от застенчивости. Школа книжников, святилище хаоса, — самое лучшее средство для этого. Совершеннейшее.