Вскоре, она услышала, как кто-то ахнул.
Йоко взглянула в направлении возгласа и увидела маленькую девочку. Та, обернувшись назад, позвала:
– Мама!
К ней, впопыхах, подбежала женщина.
По выражению лица Йоко было ясно, что ребёнок ей не мешает. Её мать выглядела как порядочная женщина. Судя по внешности, она принадлежала к бедному классу, а за спиной у неё висел большой мешок.
Их лица были одинаково озабоченными, пока они спешили к ней на помощь, перепрыгивая через трупы убитых йома и морщась от отвращения.
Йоко не могла двинуться с места, лишь беспомощно наблюдать за ними оттуда, где лежала. Они помогут мне, подумалось ей на мгновенье, пока её не одолела новая тревога. На этот раз ей действительно нужна была помощь. Страшная боль немного отступила, но никак не исчезла. Её силы были на исходе. Она сомневалась, сможет ли вообще подняться ещё раз.
Поэтому она больше насторожилась, чем вздохнула с облегчением. Слишком это было хорошо, чтобы быть правдой.
– Что здесь происходит? С тобой всё в порядке?
Девочка коснулась ручкой лица Йоко. Женщина, обхватив её обеими руками, помогла ей сесть. Почему-то, тёплое прикосновение женщины было для Йоко неприятным.
– Да что же это с тобой приключилось? На тебя напали эти чудовища? Ты тяжело ранен?
Расспрашивая, женщина обратила внимание на правую руку Йоко и тихо вскрикнула:
– Что это? Погоди-ка.
Поискав в рукаве своего кимоно, она извлекла оттуда кусок материи размером с ручное полотенце и воспользовалась им, чтобы перевязать Йоко руку. Девочка сняла маленький мешок, висевший у неё за спиной, и, достав из него бамбуковую флягу, протянула её Йоко.
– Хотите немного попить, сударь?
Йоко колебалась. Она не могла избавиться от странного чувства. Фляжка была у девочки в мешке, значит, была её собственной и никакого яда в ней быть не должно. Да и сама фляга выглядела нетронутой в последнее время.
Слегка успокоившись, Йоко кивнула. Девочка сняла крышку и обеими ручками поднесла флягу к её губам. Тёплая вода потекла в рот, и ей тут же стало легче дышать.
– Ты, наверное, голоден, – сказала женщина.
Хотя на данный момент Йоко не чувствовала голода, но, зная, что совершенно истощена, кивнула.
– Сколько ты сможешь съесть?
Она не могла прикинуть количество и потому промолчала.
– Мам, у нас есть жареный хлеб.
– Нет-нет, это не пойдёт. Она его не переварит. Как насчет чего-нибудь сладкого?
– Хорошо.
Девочка открыла мамин мешок. Внутри стояли кувшинчики разных размеров. Палочкой она набрала густой сироп. Йоко уже встречала в дороге людей с такой поклажей; наверное, они торговали этим сиропом.
– Вот, возьми.
На этот раз Йоко, не колеблясь, взяла палочку левой рукой. Сироп сладко растаял у неё во рту.
– Ты куда-то направляешься? Что с тобой произошло?
Йоко ничего не ответила. Говорить правду ей не хотелось, а выдумывать небылицы было слишком утомительно.
– Ты просто отлично выглядишь после схватки с йома, я тебе скажу. Можешь встать? Солнце уже скоро сядет. Тут неподалёку деревня, у подножия горы. Сможешь туда дойти?
Йоко отрицательно покачала головой. Она хотела сказать, что не хочет идти туда, но женщина решила, что она просто не в состоянии ходить. Повернувшись к дочери, она сказала:
– Беги, Гъйокуйо, позови кого-нибудь на помощь. Времени совсем мало, так что, побыстрее.
– Да, мама.
Йоко села.
– Со мной всё в порядке, – сказала она матери с дочерью, – Большое вам спасибо.
Она поблагодарила их так сухо, чтобы было ясно, что их предложение отклонено. Сумев подняться на ноги, она перешла дорогу по направлению к крутому склону на другой стороне.
– Минутку, куда это ты?
Йоко и сама не знала, поэтому промолчала в ответ.
– Подожди. Солнце уже почти село. Если пойдёшь в горы, наверняка погибнешь.
Йоко медленно продвигалась вдоль дороги. Каждый шаг отдавалася болью в руке.
– Пойдём с нами в деревню.
Здесь был довольно опасный уклон. Взбираться вверх по холму с помощью одной руки будет весьма нелегко.
– Мы бродячие торговцы, идём до самого Бакуро. Тебе незачем нас бояться. Пойдём с нами в деревню, а?
Йоко ухватилась за корни у края дороги.
– Подожди, куда ты так спешишь? Почему не хочешь послушать нас?
Йоко оглянулась назад. Женщина смотрела на неё в изумлении, остолбенев, словно растерянное дитя.
– Пожалуйста, оставьте меня в покое. Что меня ждёт в деревне, если я пойду с вами?
– Да при чём здесь это! Солнце садится! Ты ранена…
– Верно. Вам лучше поспешить, у вас маленький ребёнок.
– Подожди…
– Я справлюсь. Спасибо за сладости.
Женщина смотрела на неё в замешательстве. Возможно, она действовала от чистого сердца. А может, и нет. Йоко уже ни в чём не была уверена.
Она вновь начала карабкаться по холму. Снизу её окликнула девочка. Она протянула Йоко обе руки: в одной из них была бамбуковая фляга, в другой – чашка, наполненная до краёв сиропом.
– Возьми. Тебе не хватит того, что мы дали раньше.
– Но… – Йоко посмотрела на мать девочки.
– Всё нормально. Ну что ж, идём, Гъйокуйо.
Отвечая на её зов, девочка, потянувшись, поставила у ног Йоко флягу и чашку, и, спрыгнув вниз, побежала обратно к матери, вновь закинувшей мешок на спину.
Йоко молча наблюдала, как ребёнок упаковал и свою поклажу, не зная, что ответить. Мать и дочь ещё не раз оглядывались в её сторону, спускаясь с холма.
Йоко подобрала флягу и чашку, как только они исчезли из виду. У неё подкосились ноги, и ей пришлось сесть.
Так лучше.
Она никак не могла знать, поступили ли они так от чистого сердца. Возможно, прийди они в деревню, всё бы изменилось. Даже если не так, узнай они, что Йоко сбежавшая кайкъяку, её тут же отправили бы под суд. Ей следовало быть осторожной, чего бы это не стоило. Она никому не могла ни доверять, ни надеяться на помощь. Уж слишком дорого ей обходились простодушие и наивность.
– Знаешь, вообще-то, они могли тебе помочь.
Снова этот невыносимый голос. Йоко, не оборачиваясь, ответила:
– Это могла быть и ловушка.
– Возможно, но вряд ли кто ещё тебе поможет.
– Это могла быть вовсе не помощь.
– Но сможешь ли ты продержаться эту ночь в таком состоянии и с такой рукой?
– Или да, или нет.
– Лучше бы тебе их догнать, а?
– Нет уж, спасибо.
– Малышка, ты проворонила свой первый и последний шанс выжить.
– Заткнись!
Йоко обернувшись, взмахнула мечом, но обезьянья голова уже исчезла. Остался только его звонкий смех, исчезающий вдоль склона в зарослях.
Йоко посмотрела на оставшуюся позади дорогу. Надвигались сумерки, и пошёл дождь, испещряя почву маленькими чёрными точками.
Глава 34
Эта ночь была ещё хуже, чем предыдущие. Йоко едва держалась на ногах, окоченев от холодного дождя. Естественно, плохая для человека ночь, подходила йома как нельзя более кстати.
Одежда прилипла к телу, мешая движениям. Онемевшие руки и ноги с трудом слушались её. Правая рука немного оправилась, но не достаточно, для того чтобы крепко держать меч и это стоило неимоверных усилий. Ко всему прочему, рукоятка стала скользкой от дождя. Она понятия не имела, сколько именно врагов скрывалось в окружающей мгле и, хоть нападавшие йома были не слишком крупные, зато весьма многочисленные.
Она стояла по колено в грязи, покрытая кровью, льющейся из собственных ран, и из своих жертв. Смывая грязь и кровь, дождь одновременно вымывал её последние силы. Меч отяжелел в руке, а действие Джойю ослабело. Острие опускалось всё ниже и ниже к земле после каждой стычки.
Йоко вновь и вновь с мольбой поднимала глаза к небу в ожидании рассвета. В сражениях с йома ночи обычно проходили быстро, но в сегодняшную, из-за бесконечного потока атакующих её тварей, время тянулось мучительно долго. Она вновь и вновь роняла меч и вся тут же покрывалась новыми ранами, прежде чем успевала его поднять. Едва лишь только забрезжил рассвет, как она разглядела в темноте силуэт белого дерева.
Йоко забралась прямо под его ветви, больно ударившись спиной о твёрдый ствол. Зато, это чувство загнанности наконец исчезло. Она знала, что они всё ещё поджидают вокруг, пока она пыталась отдышаться, лёжа под ветвями. Спустя некоторое время, они растворились в дождливой мгле.
Небо посветлело, её враги исчезли. Она смогла различить очертания ближайшей рощицы.
– Я выжила.
Она глубоко вздохнула, ловя ртом капли.
– Я действительно выжила.
Не обращая внимания на ноющие, покрытые грязью раны, Йоко лежала, тяжело дыша, и, разглядывая сквозь белые ветви небо, ожидала наступления пасмурного дня. Пока её дыхание восстановилось, она основательно замёрзла, поскольку дерево нисколько не защищало от дождя. Ей нужно было выбраться отсюда и поискать убежище понадёжнее, но она не могла сдвинуться с места.
В отчаянном порыве она вцепилась в камень, словно пытаясь вырвать из них эту странную энергию, греющую пальцы. Приложив большое усилие, перевернулась и выползла из-под дерева, стараясь добраться до нижней части склона. Ползти по мокрой траве и земле было не так уж и трудно.
Она пыталась изо всех сил держаться дороги, но постоянно преследуемая врагами среди ночи, теперь не имела и малейшего понятия, насколько далеко забралась в горы.
Одновременно держась за камень и меч, Йоко сумела встать на ноги.
Она ощущала каждую рану, и отлично понимала всю серьёзность страшной боли, которую испытывала. Но, при этом, даже не могла толком сказать, где именноу неё болит. При каждом шаге приходилось удерживаться изо всех сил, чтобы не упасть.
На полусогнутых ногах она кое-как спустилась с холма и добралась до узкой тропы, никак не походившей на главную дорогу. На ней не было видно ни колеи, ни следов от колёс, а ширины едва хватило бы, чтобы проехать конной повозке. Это был конец. Йоко опустилась на колени, пытаясь пальцами ухватиться за ближайшее дерево, но руки её уже не слушались.
Всё это время она шла в неверном направлении, а теперь не могла сдвинуться и на дюйм.
Она крепко сжимала камень в ладони, но он уже не согревал и не добавлял сил. Всё, что он мог ей дать, смывал холодный дождь. Даже камень дошел до предела своих чудесных возможностей.
Значит, вот где я умру, подумала она и рассмеялась.
Из всех своих одноклассниц, одна Йоко умрёт нищенской смертью. Они принадлежали к другому миру. У них всегда будет дом, куда можно вернуться, семья, которая их защитит, будущее без нужды и голода.
Она сделала всё, что могла. Всё. Йоко не хотела сдаваться, но сколько бы ни пыталась, не могла двинуть даже пальцем. Она боролась до конца, и если наградой будет лёгкая смерть, то, пожалуй, эти усилия хоть чего-то стоили.
Среди шума дождя вдруг прозвенел ясный, звонкий звук. Она подняла глаза. Лёгкий свет отсвечивал от меча, лежащего возле щеки. Не в силах увидеть сам меч с того места, где лежала, Йоко могла разглядеть призрачные образы, возникшие в тумане дождевых брызг.
– А Йоко Накаджима? – спросил мужской голос.
Там сидел её завуч, но она не могла разобрать, где он находится.
– Йоко была хорошей и старательной ученицей. По крайней мере, все учителя считали её одной из самых лучших наших воспитанниц.
Завуч с кем-то разговаривал, она лишь слышала его собеседника. Судя по голосу, это был крупный мужчина.
– Вы когда-нибудь слышали, чтобы она водилась с дурной компанией?
– Не могу сказать.
– Не можете сказать?
Завуч пожал плечами в ответ.
– Йоко была просто образцом примерного ученика. У нас никогда не было никаких причин подозревать её в подобном поведении или в чём-либо ещё такого рода.
– Но разве в вашу школу не явился тот странный мальчик?
– Да, но мне показалось, что они не знакомы. Хотя, если честно, я и в самом деле не знаю. Было в ней что-то, словно утаенное от остальных за семью замками.
– За семью замками?
Завуч немного угрюмо заметил:
– Это не совсем то, что я имел в виду. Позвольте объяснить. Йоко была отличницей. У неё были прекрасные отношения, как с одноклассницами, так и с родителями, по крайней мере, так я слышал. Но такого просто не может быть.
– Не может быть?
– Я, пожалуй, буду чересчур откровенен, но, знаете ли, у учителей есть своя предпочтительная точка зрения, а у друзей другая. Да и родители будут говорить тебе то, что для них удобнее. У каждого из них свои представления о том, каким должен быть ученик и они сделают всё, чтобы заставить других думать так же. Разумеется, они никогда не сойдутся во мнениях. Тот, кто попытается соответствовать всем ожиданиям и тех и других, будет просто разрываться на части. Хороший ребёнок в моих или в ваших глазах, может, вовсе не так уж и хорош для кого-то другого. На самом деле, пытаясь угодить всем и во всём, Йоко никогда не была ни с кем близка. Может, это было и удобно, в какой-то степени, но, подозреваю, что в этом не крылось ничего кроме удобства.
– А что вы-то сами думаете?
Завуч нахмурился.
– Положа руку на сердце? Для большинства учителей, те несколько сорванцов, с которых нельзя ни на минуту глаз спустить, как раз и есть самые дорогие и запоминающиеся воспитанники. Я всегда считал Йоко хорошей ученицей, но, скорее всего, забыл бы о ней на следующий день после выпуска. А на десятилетней годовщине встречи выпускников даже и не вспомнил бы, кто она такая.
– Понятно.
– Делала ли Йоко это специально, или же искренно старалась как лучше, я не знаю. Если умышленно, то, понятия не имею, что ей было скрывать. А если нет, то может, осознав, что делает, поняла, что её жизнь совершенно ничтожна. Думаю, что на самом деле нет ничего необычного в том, что, задумавшись о бессмысленности происходящего, она просто захотела в один прекрасный день исчезнуть.
Йоко в изумлении уставилась на завуча, чей образ постепенно растворился в воздухе. Вместо него появилась девочка-одноклассница, одна из ближайших подруг Йоко.
– Я слышал, вы одна из лучших подруг Йоко Накаджима?
Та бросила на него суровый взгляд.
– Ещё чего. Мы никогда особо и не дружили.
– Вот как?
– Да. Разумеется, мы болтали иногда друг с дружкой в школе, но никогда не встречались после уроков и не разговаривали по телефону. Да и большинство из нас тоже. Это всё, что мы могли знать о такой, как она.
– Ясно.
– Так что, если честно, ничего о ней толком не знаю. Ничего плохого, правда, тоже.
– Она вам не нравилась?
– Да не то, чтобы не нравилась, просто и любить её особо было не за что. Мне всегда казалось, что, неважно, о чём речь, она всегда выдаст что-нибудь соответствующее, понимаете? Она была слишком неинтересной, чтобы не нравиться.
– Ну-ну.
Появилась ещё одна девочка, которая сразу же сказала, что терпеть её не могла.
– Йоко была маленькой, двуличной лицемеркой.
– Двуличной?
– Да. Ну, знаете, иногда ведь, вы о ком-то судачите за спиной? Если она при этом присутствовала, то всегда согласно кивала головой. А когда кто-нибудь другой так же поливал насгрязью, она проделывала то же самое, всегда подделываясь под тех, кто рядом. Поэтому-то я терпеть её не могла. В жизни не поверю, что у такой как она могут быть настоящие друзья. Хотя, ей было классно поплакаться, она всегда бы с тобой согласилась. Вот, пожалуй, и всё.
– Мда.
– Поэтому я думаю, что она просто сбежала из дома. Водилась, скорее всего, с какой-то шайкой у всех за спиной. Совершенно не удивлюсь, если окажется, что всё началось с умных разговоров о том, какие мы все тупые и желанием обвести нас вокруг пальца. В любом случае, никогда не могла понять, что она за птица.
– Может, ситуация просто вышла у неё из-под контроля?
– Да, может она сцепилась с этими знакомыми дружками, мне-то откуда знать.
Ещё одна девочка открыто заявила, что ненавидела её.
– Честно говоря, нисколько за ней не скучаю.