Медуза безмолвно закивала. Йонге все еще держал заряд, но физиономию корчить перестал. Попятился, освобождая дорогу. Рудольф чуть наклонился, вглядываясь шпионке в лицо и сощурился. Потом выпрямился и разжал хватку.
Девица застыла на месте.
– Катись отсюда. И скажи ему, чтобы из норы своей поганой не высовывался.
Разоряться Медуза не стала. Кинулась прочь, соскочила с освещенной тропинки и исчезла среди деревьев.
Проводив взглядом цветные блики, Рудольф хлопнул себя по бедрам.
– Начинается, мать твою!
– Что, у Шеная уже появились конкуренты?
– Какое там! Я этого говнюка знаю, он в каждой цистерне краник: всюду лезет, словно чует, гад.
Йонге потряс руками, на всякий случай постучал по ближайшему стволу, окончательно избавляясь от разрядов, и похрустел пальцами напоследок.
– Знаешь, давай на материк. И еще бы в бунхало пошарить надо, мало ли чего там…
– Да я их наизнанку выверну, – кровожадно пообещал Рудольф.
Бурное общение прервал вспыхнувший над браслетом Йонге сигнал.
– О, карта пробилась! – обрадовался пилот. – Э?
– Чего там?
Рудольф на отдыхе комм-браслет не носил, декларируя свободу от трудовой рутины.
– Оно на яутском, – нахмурился Йонге. – В смысле, это не карта!
Шевельнув пальцем, он активировал сообщение. На ум лезли какие-то штрафы за штрафы, выписанные по второму гражданству. Но вместо текста над браслетом медленно сформировалась идеально четкая трехмерная картинка.
– Это ж Сайнжа, – изумленно сказал Рудольф. – Только я не понял, что он делает.
Йонге еще раз пошевелил пальцем, увеличивая изображение. Голограмма достигла полуметра в высоту, и стало видно, как сияет охотничье копье, вскинутое в привычном жесте.
– Он нам прислал… Снимок с сафари?!
Рудольф чуть ли не влез носом в голограмму. Обилие выпотрошенных трупов и окровавленных черепов не оставляло сомнений: великий охотник потрудился более чем ударно. В свободной руке он сжимал пучок странных штук, в которых Йонге с содроганием признал подобие вторых пастей альясов. Только эти были куда разнообразнее.
– Причем это не просто снимок, – Рудольф тоже пошевелил пальцами, поднимая голограмму выше. – Это линк! Он на каком-то инфоблоке размещен, но я не понимаю по-яутски…
Йонге молча выделил всю надпись и открыл модуль перевода.
Рудольф вытащил из кармана бант с коробки и начал яростно наматывать на пальцы.
Модуль переварил глифы в кашицу и слепил из нее обычные буквы рог-спика.
“Опубликовано четыре часа назад. Три тысячи великих воинов поставили “Слава!” этому мгновению охоты”.
– И это в то время, как мы подвергаемся бюрократической осаде и нападению шпионов, – медленно сказал Йонге. – Ну просто полный… хрен до колен.
Рудольф загоготал.
*
С утра Йонге отправил заявку на транши и держал скрещенным все, что можно было скрещивать в организме. Для полного успеха предприятия не хватало только распилить язык пополам, чтобы скрещивать и его в том числе. И сидеть на пляже ровно, не искушая судьбу постоянными проверочными запросами.
Болтание в оранжевом теплом супчике, именуемом Эйрическим морем, успокаивало гораздо больше, чем возможное болтание на корабле в томительном ожидании. Тем более жучков в бунхало не обнаружилось, и можно было спать спокойно, не боясь выболтать во сне секреты имперской кулинарии.
Длительное курортное зависание, пусть и за чужой счет, поначалу казалось преступным расходованием ресурса, но теперь преступным расточительством казалось прерывать оплаченный отпуск. Йонге твердо намеревался посетить заключительный вечер конгресса. Он вошел во вкус современной музыки.
И любительниц современной музыки.
После побега Медузы Рудольф вызвонил обратно слегка недоумевающих “рыбок”, и остаток ночи прошел весьма впечатляюще. Памятуя о помаде с экстрактом медуз, Йонге следил за этим очень внимательно, но от ногтей не уберегся – и расцарапанные плечи то и дело поливал соленой водой. Жгло и тем утешало: оранжевая вода тщательно отрабатывала звание исцеляющей, под которым проходила во всех рекламных проспектах.
Надувной плотик качнулся. Йонге решительно надвинул козырек на нос. Рудольф зевнул, раздалось знакомое пшиканье противосолнечного аэрозоля.
– Не переусердствуй, – посоветовал Йонге.
– Отстань, скряга. Ты на кислороде скоро экономить будешь!
– Просто он действует два часа. А ты им раз в полчаса брызгаешься. Зачем?
– Затем, что я хочу сохранить вид цивилизованного человека. В отличие от некоторых. Некоторые уже напоминают аборигенов. И этих некоторых на вылетном контроле назад завернут. С многоножками сидеть.
Йонге поднял козырек и внимательно посмотрел на Рудольфа.
– Да, я прекрасно адаптируюсь, – согласился он. – В тебе говорит жалкая зависть.
Рудольф мстительно побрызгал ему на колено. Перекатился и плюхнулся в воду прямо с борта. Йонге подтянулся к краю и посмотрел вниз. Несмотря на оранжевость, вода была абсолютно прозрачной – виднелся и желтый песок на дне, и красные кальцийники, распластавшиеся по нему причудливыми спиральными узорами.
Рудольф быстро опускался к ним.
Карту Йонге все же получил, но поборол рабочий зуд в пальцах и только ознакомился с общими сведениями о планете. Преимущественно там была вода. Узнав об этом, механик загорелся овладеть искусством погружения без акваланга. На голову Йонге было вывалено столько сведений о ловцах жемчуга, техниках погружения и кислородном отравлении, что Йонге уже чувствовал себя немножечко отравленным.
Познавать водные миры без соответствующей экипировки он отказался наотрез. Свои умения в плавании Йонге считал удовлетворительными и не стремился достигнуть рекордных показателей. А зная, что Рудольфа уговаривать бесполезно, он оставался на позиции внимательного наблюдателя. На всякий случай он забил в браслет коды вызова служб спасения и втихаря от механика пролистал пару методик по экстренному откачиванию утопших.
Пока что Рудольф не давал повода применить знания на практике.
Йонге машинально следил, как напарник уходит все глубже. Рудольф неуловимо напоминал то ли дельфина, то ли кого-то такого же исключительно морского, далекого от хождения по унылой поверхности. На мгновение Йонге даже сделалось завидно. Он опустил руку в воду и поболтал, наблюдая, как странно преломляется свет.
Рудольф достиг дна, задержался на пару мгновений, потом поджал ноги, кувыркнулся – и устремился наверх. Сначала он уходил в сторону, но затем отчетливо изменил курс и продолжил восхождение точно к плотику. Йонге нахмурился, подозревая напарника в желании устроить небольшое кораблекрушение.
Рудольф поднялся и почти застыл, перестав отталкиваться ногами. Йонге тут же наклонился, протягивая руку и готовясь в случае чего выдернуть товарища на воздух. Рудольф тоже протянул руку, Йонге машинально подставил ладонь, и ему в пальцы выпал кусок красного с белыми прожилками. Йонге сжал пальцы. Рудольф снова сделал движение всем телом, легко устремляясь наверх, и вынырнул в аккурат возле бортика. Плот даже не качнуло.
– Ф-фух! Вуаля! Рекорд!
Йонге разжал пальцы и осмотрел свидетельство рекорда. На открытом воздухе белые прожилки быстро темнели, пока не стали совсем черными.
– Глянь, крутая штука, – Рудольф болтался рядом, непрерывно создавая в воде завихрения. – Еле отломал! Сто баллов мне за погружение, за четкость и за силу.
– Красиво шел, – сдержанно сказал Йонге.
– Настоящий талант талантлив во всем, – Рудольф откинул волосы, еще раз фыркнул и облокотился на плотик. – Зря ты не ныряешь, натурально поджаришься. Будешь Йонге Черножопов-Далине.
Йонге лениво протянул свободную руку, схватил Рудольфа за макушку и притопил. Напарник не особо сопротивлялся, а потом и вовсе ушел совсем вниз, легко высвободившись из хватки. Йонге шкурой почувствовал, что сейчас плотик потерпит крушение.
К счастью первого пилота, Рудольф ограничился тем, что лягнул пяткой сквозь днище. После чего вынырнул с другой стороны.
– Ладно-ладно, это я, безусловно, из зависти к твоей адаптивности, – весело сказал он.
Побарахтался возле плотика, пару раз матюгнулся и, приложив титанические усилия, все-таки вскарабкался на борт. Хлопнувшись на разогретый пинакол, яростно зашипел и перекатился, норовя взгромоздиться на напарника. Йонге терпеливо переждал акробатические этюды – Рудольф был мокрый, холодный и отлично заменял освежитель, поэтому Йонге милосердно не тыкал ему в нос церебролином.
– На шею не дави, – предупредил он.
– Я верю, что эту шею не сломать, – заверил Рудольф. – Что, какие-нибудь новости? Мы внезапно меняем курс и летим в жопу?
Йонге сдавленно засмеялся.
– Я не согласен на жопу, – обеспокоенно сказал Рудольф. – Там неуютно и плохо пахнет.
Он скатился обратно и заерзал, мостясь поудобнее. Йонге сунул руки под подбородок и прикрыл глаза.
– Все-таки груз левоватый, – вздохнул он. – Нет бы честно какую-нибудь гречку доставлять.
– Но-но! – возмутился Рудольф. – Какая гречка? Лучше уж тогда в жопу.
Йонге собрался сказать, что столь частое поминание жопы до добра не доведет, и тут под подбородком у него пискнуло. Йонге пошевелил пальцами ног. Пискнуло снова – уже настойчивее.
– Я говорил: не цепляй на браслет точку съема, – сказал Рудольф. – Небось опять предложения разогнать стержень бесплатно и без гипермоста.
Пискнуло в третий раз, и Йонге все-таки потянул руку наружу. Голограмма развернулась без спросу. Невольно вспомнилась манера Хармати ломиться на экстренных частотах вещания.
Но это был всего лишь мерзавец из рода яутов.
Великий охотник скинул сообщение, не забыв украсить его именной эмблемой: чей-то череп, пробитый копьем.
“Рейс через два дня в 06:15 утренней зари”, – гласило послание.
– Ага, – Йонге приподнялся на локтях и потер руки. – Видал? Он еще и опаздывает!
Рудольф повернул голову и одним глазом посмотрел на сообщение. После чего тоже оживился.
– Снятие скальпа? – деловито уточнил он.
Йонге мечтательно посмотрел в воду, столкнулся там с внимательными ответными взглядами горбатых вымпельников и мысленно передернулся. Наглые рыбы косяком ушли под плотик.
– Нет. Но встретить мы его просто обязаны. Не помнишь, здесь есть центры распечатки?
Рудольф удивленно посмотрел на него. Йонге вызвал из браслета уведомление о задержании на десятидневный срок и развернул. Графическое оформление в виде листов бумаги было сделано на высочайшем уровне.
– Я ему этими бумажками хочу прям в морду потыкать.
– А-а, ты про конвертацию на физноситель, – догадался Рудольф. – Не, понятия не имею. Но спрошу у Эммы, она тут второй сезон работает.
Йонге кивнул и принялся нащупывать модуль управления. Ему уже хотелось бежать на станцию и караулить там Сайнжу, чтобы ни в коем случае не упустить шанс столкновения морды с бумажками.
Рудольф вздохнул и выудил из бортового углубления стакан. Рассеянно поболтав соломинкой шарики льда, он присосался к раздаточному шлангу и забулькал, как гидронасос.
*
Разглядывая одобренную кредитную заявку, Йонге лыбился во все тридцать два. Скандал из-за чистой гражданской карты был не зря. Экипажу любезно предоставили линию общей суммой ровно в остаточную стоимость корабля. Процентные ставки по траншам были вдвое ниже, чем по договору отсрочки. Оставалось дождаться проверки договора, который Йонге тут же загрузил в банковскую систему для погашения.
– Так, плюс в репутацию есть, – он не смог удержаться от подсчетов вслух. – Следом еще один за своевременную доставку. А там, глядишь, и всю линию загасим. Живем!
– Дела теперь завертятся, – закивал Рудольф, вызывая меню.
На Климе была рань раньская даже по меркам тех, кто и на курорте умудрялся вести здоровый образ жизни. Облюбованная экипажем траттория в такое время пустовала, поэтому можно было не торопясь выбрать что-нибудь изысканное и получить блюдо практически сразу – без ожидания и дежурных извинений каждые пять минут.
Завершив выбор основных блюд, Рудольф выразительно посмотрел на напарника.
– Я сам заказываю, – быстро сказал Йонге, тут же вызвав личный листок.
Рудольф сложил руки на столе и уставился на него, словно сторожевой дроид. Под этим взглядом Йонге немедленно заерзал, скривился и убрал из меню белый соус, заменив на коричневый. Рудольф хмыкнул, но лекций читать не стал.
С переходом на обычный режим, исключающий беготню в песках и снегах, а также спасение собственных задниц, Рудольф вернулся к концепции правильного питания и физических упражнений. На свежем воздухе мания к здоровому образу жизни развивалась со страшной силой – прилетало даже Йонге.
Вот уже два дня Рудольф заставлял его принимать участие в отжиманиях под баньяном.
Дождавшись, когда механик вновь обратит взгляд на собственное меню, Йонге воровато ткнул в запрос усилителей вкуса. К счастью, Рудольф был слишком занят выбором между одной овощной отравой и другой, чтобы обратить внимание на махинации напарника.
Определившись окончательно, Рудольф поставил сложный пасс подписи, свернул меню и с чувством выполненного долга полез в карман. Достал огрызок булки и начал подманивать гребенчиков. Жадные птицы углядели дармовое угощение и поспешили к столу.
Йонге поймал себя на том, что хренову прорву времени пялится на довольную рожу механика и щурится точно как он, всякий раз, когда очередной отважный гребенчик подскакивает и склевывает крошки прямо с ладони.
Идиллию прервала доставка заказа. Гребенчики разлетелись с недовольными трелями. Дроид-официант тоже что-то недовольно пропиликал и очень тщательно вытер стол, прежде чем поставить два подноса.
– Ну что, за успех мероприятия?
Рудольф покачал стаканом. Йонге подхватил свой, и они церемонно чокнулись.
Покончив с набиванием брюха, экипаж приступил к культурной программе. Почти на другом конце полуострова второй день шла ярмарка народных промыслов, и почетное место в ней занимало холодное оружие. Но больше того привлекал бесплатный вход на ярмарку.
– Ты же понимаешь, – выразительно сказал Рудольф, на ходу разворачивая транспортную карту. – Никак нельзя пройти мимо. Просто нельзя.
– Жадность говорит мне, что еще как можно. Но чувство снисходительной жалости к чужим страстям…
– И еще там парфюм ручной работы продают.
Йонге запнулся посреди витиеватой фразы, надул щеки и шумно выдохнул, не придумав, чем ответить. О своей любви к запахам он не распространялся, а на длинных рейсах, разбиваемых короткими периодами отдыха, и вовсе почти не вспоминал.
Но Эйрика, с ее расслабленной атмосферой и понатыканными всюду тропическими цветами, будила самые сибаритские чувства. А Рудольф умудрился запомнить подхваченное при давней синхронизации.
– Во, нашел билеты на ближайший рейс.
Голос Рудольфа перебил смутные воспоминания о вечере в “Сан Плас де Марино”, где презентовалась лимитная коллекция “Gran pasion”. Йонге глубоко вздохнул и пошевелил пальцами, почти чувствуя тяжелые флаконы из благородного стекла.
– Первого пилота охватывает внезапный ступор, и отважный первый механик берет на себя обязанности капитана крейсера, – прокомментировал Рудольф.
Йонге рассеянно оглянулся: когда механик успел оказаться у него за спиной, он упустил. Рудольф уперся обеими руками ему под лопатки и начал толкать вперед.
– Шевели ногами, умансоо, – скомандовал он, тщетно пытаясь подражать интонациям Сайнжи. – Давай-давай, рейс уже близко, и я не хочу его пропустить!
*
К вечеру стало ясно, что ярмарка не зря проводится несколько дней. За один обойти ее было категорически невозможно. Как минимум половину дня отъедали представления, устраиваемые почти на каждом свободном углу.