Рассмеявшись про себя, я поспешила на улицу под прохладный свежий дождь, чтобы отделаться от старухи и ее мерзких историй.
Если бы я только к ней прислушалась!
24
— Это Кристи Бринкли.
— Где? — обернулась Тереза.
— Вот там, в блестящем красном платье. Видишь? Оно ей немножко мало. — Я показала на дальний конец длинного изогнутого бара.
— Да! Отлично выглядит, правда? Для ее возраста, конечно.
Тереза откинула волосы на обнаженные плечи. На ней был серебристый топ с глубоким вырезом и прямые черные слаксы. На плечах красовались переводные татушки в форме сердечка красно-синего цвета. Длинные серебряные сережки свисали чуть ли не до плеч и постоянно путались в волосах.
Ради вечеринки в клубе я тоже нарядилась во все новое. Тереза привезла мне из Саутхэмптона обтягивающий вареный топ розово-синего цвета, короткую джинсовую юбочку и сабо на огромной платформе.
Я даже завила и начесала волосы, вдохновленная фотографией Николь Кидман на обложке журнала «Пипл».
Это все придумала Тереза, а я до сих пор чувствовала себя неуютно с такой прической.
— У меня волосы в порядке? — спросила я Терезу. — Я не слишком похожа на растрепу?
Подруга поправила мне прическу, убрав выбившуюся прядь с лица.
— Ты похожа на беспризорницу! — отозвалась она. — Парням это нравится, Элли! Я серьезно. Ты — как Вайнона Райдер. Конечно, до того момента, как ее поймали за руку в магазине.
— Ха-ха.
Мы стояли у входа в «Пульсации» — новый клуб, открывшийся в Амагансэтте, крошечном городишке под Истхэмптоном. Снаружи он выглядел жутковато — как огромный гараж или, скорее, ангар серого цвета, без украшений, даже без вывески. Мы простояли в очереди более двадцати минут, что, по словам Терезы, еще ничего, и смотрели, как подъезжают огромные лимузины и новенькие внедорожники, из которых выпархивали загорелые, отлично одетые парни и девушки.
Всякий раз, как открывалась дверь, слышались пульсирующие звуки музыки. Рядом с нами с самым несчастным видом топталась группа подростков, суд я по всему, несовершеннолетних. Отчаянно жестикулируя, они упрашивали охрану у входа пропустить их.
— И зачем притащились? — возмущалась Тереза. — Все равно не пустят.
Ночь стояла очень теплая и влажная, и я знала, что тушь начинает течь, а волосы, завитые аккуратными волнами, превращаются в беспорядочные вихры.
— А ты думаешь, нас пустят? — спросила я.
Прежде чем Тереза успела ответить, охранник приподнял ленту у входа и подтолкнул нас внутрь. Мы не вошли, а влетели под оглушительный стук моих сабо по бетонной дорожке, и оказались в узком зеркальном предбаннике. Там мы заплатили по тридцать пять долларов за вход, прежде чем попали в походившее на пещеру помещение клуба. Глаза постепенно привыкли к темноте и голубому прожектору, освещавшему то полный народа танцпол, то синие стены, то длинный, тянущийся вдоль стены бар.
— Я начинаю различать цвета, — сказала я, держась поближе к Терезе, которая пыталась разглядеть присутствующих.
— Здесь хорошо, довольно прохладно, — заметила она.
— Разве мы не хотим, чтобы стало погорячее?
Тереза меня не расслышала.
Кончалась песня Мэри Блайдж, и диджей поставил регги, ритм которого танцующие подхватили не сразу.
Я увидела девушку, танцующую с сигаретой в одной руке и бокалом мартини — в другой. Долговязый парень в мокрой от пота майке бурно жестикулировал и громко подпевал, будто танцуя сам с собой. Еще одна парочка двигалась медленно, не следя за быстрым темпом музыки, руки парня так и вцепились в пышные бедра девушки.
Напротив танцпола я увидела столики и отдельные синие кабинки — там располагался ресторан.
— Мы хотим есть? — спросила Тереза.
— Думаю, мы хотим выпить, — ответила я.
Мы подошли к стойке бара. Два парня с пивом спорили о нью-йоркской бейсбольной команде «Мэтс». Сильно загорелый парень с черными зализанными назад волосами пытался произвести впечатление на девушку: «Нет, я правда знаю обоих братьев Болдуин».
До меня доносились обрывки разговоров.
«Я работал в Хаммере, там непросто найти место для парковки».
«Моя жена сегодня в „Джэт-Исте“, мы не всегда ходим вместе».
«Стивен сидел за соседним столиком. Он заказал копченого лосося, но потом отослал обратно».
«Он точно нюхает кокаин, по крайней мере может себе это позволить».
Бармен был высок, сногсшибательно красив и прекрасно это знал. Девушки чуть ли не ползали перед баром, пытаясь привлечь его внимание. Я хотела заказать, как обычно, шардонэ, однако потом передумала. «Хватит однообразия, Элли, попробуй сегодня что-нибудь другое!» И вслед за Терезой заказала коктейль из коньяка, лимонного сока и апельсинового ликера.
Тереза закурила и огляделась, а я попробовала коктейль. Мне стало слегка не по себе — громкая музыка, бьющая через край энергия.
А для чего все эти танцы, неистовые движения, шум, пот и болтовня — лишь для того, чтобы напиться и снять кого-нибудь на ночь.
— Видишь тех двух блондинок? — Тереза легонько подтолкнула меня бокалом. — Нет, не этих, вон тех, которые похожи на шлюх.
— Они вовсе не похожи на шлюх. Наоборот, они очень даже привлекательны, — возразила я. — Кто они?
— Это же знаменитые сестры Хилтон, Никки и Пэрис.
— Кто? — Я пыталась рассмотреть их в неверном свете прожектора.
— Ты что, никогда не читаешь колонку «Бомонд» в «Таймс»? О них там пишут каждую неделю.
— Ну, вообще-то читаю, но не всегда. Что же о них пишут каждую неделю?
— Они богаты, красивы и везде бывают. На всех тусовках, благотворительных мероприятиях, во всех клубах, ресторанах — везде. Видишь, сегодня они притащились сюда. Куда бы Хилтон ни направились, их снимают, а фотографии печатают в газетах.
— А чем они занимаются?
— Занимаются? Да ничем! Когда же им заниматься, если они постоянно носятся по тусовкам! — Тереза потушила окурок. — Ну, наконец-то вижу двух парней из нашего дома. Пойдем!
Она потащила меня на танцпол к парням. Парни походили на братьев — оба невысокие, накачанные, широкие плечи, мускулистый торс, будто не вылезают из спортзала. У обоих — вьющиеся светло-каштановые волосы. На одном была футболка цвета хаки с изображением стакана мартини. Другой щеголял в шелковой ярко-красной рубашке спортивного покроя, расстегнутой почти до пояса, чтобы показать массивные золотые цепи.
Тереза нас познакомила. Насколько я помню, их звали Боб и Ронни. Я не могла расслышать точно, ведь мы тусовались на танцполе и тут же пошли танцевать. Сначала я танцевала с парнем в футболке, а потом мы с Терезой поменялись, и я танцевала с парнем в шелковой рубашке, у которого оказалось прекрасное чувство ритма.
Я довольно давно не танцевала и начала забывать, как это здорово.
Я кружилась с Бобом, или Ронни, или как его звали, под голубым светом прожектора. Потом Тереза отыскала друзей, с которыми снимала дачу, и я танцевала с другими парнями и выпила еще пару коктейлей, чувствуя, как поднимается настроение и как здорово танцевать под быструю ритмичную музыку в свете голубого прожектора.
Затем я подвернула ногу и чуть не потеряла туфлю. Я знала, что рано или поздно это случится — подошвы сабо слишком высокие и тяжелые для танцев. Я чуть не упала, но меня подхватил темноволосый парень в черной рубашке без ворота и черных джинсах.
Карие глаза на узком улыбающемся лице, покрытом капельками пота, были так близко! Он привел меня в равновесие и отошел, а я, как цапля, стояла на одной обутой ноге, поджав босую.
Парень нагнулся, отыскал туфлю и поднес к уху, словно телефонную трубку.
— Алло? Кто говорит? Это тебя! — дурачился он, протягивая мне туфлю.
Я взяла туфлю и, подыгрывая ему, тоже поднесла ее к уху и сделала вид, что слушаю.
— Никто не отвечает, — сказала я.
Я оперлась на его плечо и обулась. Парень оказался довольно сильным, от него приятно пахло одеколоном, потом и чем-то цитрусовым.
Далеко не сразу я сообразила, что по-прежнему опираюсь на его плечо.
— Прости, — сказала я, неуверенно отступая назад. «Сколько же коктейлей я выпила?»
Я обернулась и попыталась отыскать глазами Терезу. Интересно, она еще танцует? Я беспомощно вглядывалась в голубую дымку и ритмично двигающиеся тени танцующих, схватив парня за руку.
— Тебе не кажется, что здесь жарко? Я думала, будет прохладнее. Разве здесь не должно быть прохладно?
— Я тоже вспотел.
Я заметила шрамик у него на подбородке и ямочки, совсем крошечные, как точки. Они появлялись, когда парень улыбался. Карие глаза смотрели тепло и приветливо, и казалось, в них прятались смешинки. Мне всегда нравились люди со смеющимися глазами, которые умеют относиться к жизни с юмором. К сожалению, таких парней я встречала довольно редко.
— Пойдем! — Он взял меня за руку и повел через толпу на танцполе к аварийному выходу. — Хочешь освежиться на берегу?
— Нет, постой, — вырвалась я. Танцпол слегка покачнулся. — Подруга… Я не могу бросить подругу.
Тут я увидела Терезу на противоположном конце танцпола. Она танцевала с Бобом или Ронни или сразу с обоими — я не могла разглядеть в беспорядочном переплетении рук, ног и тел, двигавшихся словно под водой.
Да уж, я действительно перебрала. А как не перебрать, если коктейли на вкус — настоящий фруктовый сок. Невозможно вовремя остановиться.
Итак, Тереза развлекается и даже не заметит, если я ненадолго выскочу на улицу. Я взяла нового знакомого за руку, и он повел меня к выходу мимо девушки в красном лифчике и коротеньких шортиках с татуировкой на спине, изображающей бросающегося на добычу сокола. Мимо столика, за которым сидели подростки, швыряющие на пол пустые стаканы. Парень раскрыл дверь, и мы попали на улицу.
Терраса ресторана выходила на океан, за столиками толкались посетители, которые пили пиво ведрами и уничтожали огромные порции куриных крылышек.
Океан напоминал широкую черную полосу под пурпурным ночным небом.
Я вздохнула полной грудью. Свежий прохладный воздух казался солоноватым. К пляжу вели деревянные ступеньки. Я шла как во сне, будто не я, а кто-то другой спускается с незнакомым парнем к пляжу.
— Эй, незнакомец, как тебя зовут? — вырвалось у меня.
Парень обернулся. Его глаза были темнее океанской воды.
— Джексон. Джексон Милнер.
— Привет, Джексон, я — Элли Сакс.
Он церемонно пожал мою руку.
— Приятно познакомиться с тобой, Элли. Не желаешь прогуляться?
Мои глаза привыкли к темноте, и я смогла разглядеть, что по пляжу прогуливаются и другие парочки. Я скинула сабо и оставила их у ступенек.
— Конечно!
Мы спустились к самой воде. Как приятно идти по влажному песку босиком! Прохладный ветерок привел в порядок мои мысли.
Из окон клуба, оставшегося за спиной, слышалась музыка.
— Ты здесь отдыхаешь? — спросила я и тут же поскользнулась на влажном песке. Мы стукнулись плечами.
— Да, живу у одного парня из школы. А ты?
— Работаю няней в семье, живущей в Уотермилле.
— Ты любишь детей? — спросил Джексон, внимательно меня разглядывая.
— Уже нет!
Мне понравилось, как он смеется и то, каким Милнер показался сильным и надежным, когда я на него налетела.
— А ты работаешь или просто отдыхаешь?
Носком туфли он пнул камешек в воду.
— В основном отдыхаю. Но полдня работаю в магазине «Спицы» в Саутхэмптоне. Мы продаем велосипеды. Может, ты видела магазин? На Джобс-лейн? Сейчас я стараюсь побольше отдыхать, осень будет довольно напряженной.
— Почему?
— Поступил в юридический колледж. Учеба начнется в конце августа.
— Что за колледж?
— Кардозо, — вздохнул он. — Я был абсолютно уверен, что поступлю в Нью-Йоркский университет, но не поступил. По-моему, конкурс там не менее десяти человек на место.
— Ну, Кардозо считается тоже хорошим колледжем, — заявила я, будто что-то в этом понимала.
Участок пляжа, до которого мы дошли, заливал яркий свет. Обернувшись, я увидела, что это прожектора другого клуба, располагавшегося неподалеку на высокой дюне.
Внезапно Джексон схватил мою руку, обнял за талию и пустился в пляс, увлекая меня за собой.
— Не могу стоять на месте среди огней прожекторов! — прокричал он.
Откинув назад голову, я рассмеялась, и мы закружились среди моря огней.
Да, я кружилась, я танцевала, я снова танцевала! Я чувствовала себя такой легкой и… Свободной! Очень давно я не была так счастлива и понимала, что дело не только в выпивке.
Мы миновали ярко освещенный участок и, взявшись за руки, опять спокойно пошли по пляжу. Болтали о пустяках. Джексон продемонстрировал отличное чувство юмора. Он не оставался серьезным, но и не нес околесицу.
Джексон выглядел очень надежным.
Понравилась ли ему я? Не скажу точно — вроде бы да.
Я рассказывала ему о первых днях в Нью-Йорке после приезда из Мадисона. О том, каким огромным и чужим мне все казалось. Как я однажды пришла в кофейню и не знала, что такое клубный сандвич! Или стандартный кофе — с молоком или без?
Не слишком ли много я болтала? Казалось, ему интересно. Хотя кто знает, что он думал на самом деле!
Может, просто хотел с кем-нибудь переспать!
Всегда поражаюсь, что во время беседы человек одновременно разговаривает и с другим человеком, и с самим собой!
Наконец Джексон тоже стал рассказывать о себе. Он вырос на Манхэттене, в районе Ист-Сайд, окончил Ривердэйлскую школу в Бронксе, а два года назад получил диплом по литературе в университете Уэсли.
— Абсолютно никчемный диплом, — горько пошутил Джексон. — Какую работу можно получить с таким дипломом?!
Почти весь прошлый год он участвовал в программе «Жилье для бедных», помогая строить дома для бездомных.
— Следующей яркой страницей в моей биографии будет юридический колледж!.. Перестань зевать, Элли!
— Я не зеваю! — запротестовала я. — Просто немного запыхалась.
— Хочешь вернуться?
Я бы с радостью гуляла с ним всю ночь! Но мы повернулись и медленно побрели обратно к клубу. Вскоре впереди показался участок, ярко освещенный огнями прожекторов. Мне стало любопытно, будет ли Джексон снова танцевать.
К моему удивлению, он остановился в темноте. Стало тихо, только слышался негромкий плеск волн. Джексон притянул меня к себе.
— Прости, я хотел сделать это с той самой минуты, как увидел тебя.
Он взял меня за подбородок и нежно — так нежно, как никто другой, — поцеловал в губы.
Мы поцеловались, и я увидела фигуру, выходящую на освещенный островок перед нами.
Парень. Блондин. Слегка покачиваясь, он вступил на залитый светом прожекторов островок. Он шел такой знакомой походкой…
Уилл!
Нет. Конечно же, нет. И все же это был Уилл. Бедный погибший Уилл.
Вырвавшись из объятий Джексона, я побежала к освещенному островку.
— Уилл! Уилл?
Я слышала, как меня зовет Джексон. Губы все еще хранили вкус его поцелуя. Только я не могла остановиться. Я бежала на свет, бежала к Уиллу, которого так давно не видела, который так давно умер. Вот он стоит, я вижу его совершенно отчетливо…
И куда же он делся?
Я выбежала на ярко освещенный прожекторами островок пляжа. Ноги устали от быстрого бега, а сердце бешено колотилось. Никого. Парень словно испарился.
— Уилл! Уилл? — Я запыхалась и не могла кричать.
Он снова исчез.
Я обхватила ладонями колени и, задыхаясь, стала ловить воздух ртом, беспомощно вглядываясь в темно-багровую полоску берега.
Почему я вдруг снова увидела Уилла?
Я так долго боролась с его призраком! Столько лет я видела его везде, куда бы ни отправилась!
Неужели снова?
25
Почему я переспала с Фрэнки Монро?
Сама не знаю. Разве можно ответить, с какой целью что-то делаешь в семнадцать лет?
Наверное, это имело какое-то отношение к той шумной компании, в которой я оказалась в средней школе. Так здорово, черт возьми, чувствовать, что ты популярна. Наверное, это давало мне чувство неуязвимости.