Если точнее, то я залез в большущую деревянную кадку, застеленную простынёй, чтобы заноз в задницу не нахвататься.
Откинул голову на бортик, закрыл глаза и задумался.
Собственно, что мне ещё надо от жизни? Дом есть, коты есть, дети есть, денег хватает, жёны, а вернее, женский пол, в ближайшей доступности тоже присутствует. Грёбаной толерантностью и прочей грёбанной заумью даже и не пахнет. Вокруг сплошной экологический парадиз, а молоко и сметана — это молоко и сметана, а не искусственная хрень. К тому же, занимаюсь любимым делом. Я сейчас о лечении, а не об убийствах. Получается, жизнь удалась? Вот честно, в двадцать первом веке я чувствовал себя гораздо неуютней, чем в грёбаной Монтане девятнадцатого. Людей мало, а при желании можно легко убраться туда, где вообще человеков не присутствует. Вот повыбью уродцев, вообще наступит тишь да благодать. Наделаю Бель и Пруденс ещё детишек, штук эдак шесть или восемь на двоих, да заживу мирно и спокойно. А цивилизация пусть идёт в жопу.
Неожиданно послышался странный хлопок, очень похожий на выстрел из карманного короткоствольного револьвера. В потом сразу второй и третий. А уже после этого приглушённый истошный женский вопль.
— Твою мать, — я одним рывком вылетел из ванны и вбил ноги в сапоги. После чего ещё раз ругнулся, вспомнив, что оружие оставил в своей комнате.
Оглянулся и подхватил стоящий в углу топор, которым кололи лучину для печки.
Ещё раз прислушался, выскочил в коридор и нос к носу столкнулся с бородатым и патлатым мужиком, который держал в правой руке револьвер.
Глухой хруст, сдавленный хрип — патлатый выронил ствол и начал заваливаться набок.
Я вырвал топор из его черепа, а левой поднял с пола шестизарядник. Только сорвал патронташ с трупа, как на меня выскочил ещё один мужик с коротким дробовиком наизготовку.
Бабахнул выстрел, и сразу же оглушительный дуплет — неизвестный разрядил стволы заваливаясь, уже в потолок.
— Сука… — я заметил, что дверь в детскую открыта, сунулся туда и кубарем полетел на пол, споткнувшись об чей-то труп.
Забарахтался, вскочил на колени и уставился на маленький блестящий револьверчик в руке у мисс Минипенни.
Британка держала его, выставив вперёд обеими руками, и закрывала собой кроватки с детьми.
— Бери детей и в спальню к Пруденс…
Адель кивнула и подхватила детишек. Я выглянул в коридор и махнул ей рукой. Дождался пока гувернантка выбежит и ринулся к лестнице на первый этаж.
Садануло несколько выстрелов, но меня спасло то, что я в очередной раз споткнулся, уже об тело горничной.
Полетел кубарем по ступенькам и сшиб кого-то с ног.
К счастью упал на спину, почти наугад выстрелял весь барабан, а потом снова схватился за топор.
Происходящее расплылось в череде картинок, почему-то окрашенных в багровый тон. Я впал в какой-то транс и видел себя словно со стороны.
Весь залитый кровью голый мужик, рыча как зверь, рубит топором, неподвижные тела людей на полу.
Пришёл в себя только тогда, когда кто-то истошно заорал с улицы.
— Не стреляйте, шериф, это я, Дункан! Не стреляйте!
Я обвёл взглядом гостиную. Всё вокруг было завалено расчленёнными трупами.
— Матерь божья! — ахнул шотландец, нерешительно переступив порог.
— Бен, ты живой?!! — жалобно всхлипнули Бель и Пруденс, так же нерешительно выглядывая с площадки на лестнице, ведущей на второй этаж.
Я пожал плечами, переступил через мёртвое тело, сел в кресло, аккуратно поставил топор к креслу и прохрипел:
— Виски и сигару, вашу мать. Пожалуйста…
Чуть позже стало ясно, что к нам наведался сам Джесси Джеймс со своими ребятами. Охрану они сняли бесшумно, частью перерезали, а частью пристрелили из лука. Попавшуюся на пути горничную тоже убрали без лишнего шума. Подвело их только то, что засранцы не знали расположения комнат в доме и по ошибке сначала сунулись в детскую, где их встретила мисс Минипенни. Она же отправила на тот свет самого знаменитого Джесси Джеймса, влепив ему маленькую пульку тридцать восьмого калибра прямо в лоб. Пятерых убил я, остальные ломанулись бежать, но наткнулись на ребят с въездного поста, которые услышали пальбу и прибежали на помощь.
Ну а мне…
Мне всего лишь отстрелили…
Нет, не яйца, мне ничего не отстрелили. Вообще ничего, ни царапинки.
Свидание с матерями моих детей очень ожидаемо не состоялось. И не по их вине, я просто вылакал бутыль вискаря из горла и вырубился.
Придя в себя, на следующий день ближе к обеду, вернувшись в город, я по привычке прокрался под окошко офиса, чтобы послушать, что обо мне судачат помощники. Я примерно подозревал уже, что услышу, но версия прошедших событий в изложении грёбаного шотландца оказалась уж вовсе жуткой.
— Голый! — излагал Макгвайр. — Голый, а точнее, в одних сапогах, с головы до ног в крови, елдак торчит и с топором в руках. А вокруг!!! — Дункан сделал паузу. — А вокруг, трупы. Верьте мне, до хренище трупов. Вернее, кусков трупов. Головы, ноги, руки, кишки! Сэмми, засранец, как ты думаешь, что там происходило?
— Ну… — Сэмми Питкин замолчал. — Ну, думаю, босс всех порубил?
— А почему он был голый, недоумок и почему у него хрен торчал? Напомнить тебе, что наш шериф сделал с тем парнем в Вирджиния-Сити?
— Да ну… — ахнул Ленни Фарелл. — Неужто…
— Что-то мне нехорошо, — Малыш Болтон громко икнул.
— Проклятье!
— Матерь божья!
— Больной ублюдок!..
— Да я детям своим буду рассказывать, под началом какого больного ублюдка служил…
— Да, да, сынки… — Макгвайр самодовольно хохотнул. — Мистер Бенджамин Вайт, рубил бошки ублюдкам Джесси Джеймса, а потом имел их всех в шею, чтоб меня разорвало! Да у меня чуть яйца не поседели, после того, как я увидел. А потом мистер Вайт присел в кресло, положил себе на колени топор и так вежливо попросил, принесите мне чашечку кофе, пожалуйста. Кофе, мать вашу, сынки. Пожалуйста, принесите кофе, чтоб я сдох! Вы когда-нибудь слышали, чтобы наш шериф говорил, пожалуйста?
Глава 24
«И пусть, грёбаный мир, мать его так, ждёт хоть до усрачки…»
Бенджамин «Док» Вайт.
— Бен…
Я молча стоял с каменной мордой.
— Бен, ты нужен нам! — уже в один голос взмолились Пруденс и Бель. — Вернись, мы просим тебя.
По их тайному сигналу, видимо в виде последнего аргумента, мисс Минипенни выскочила вперед с малышами наперевес и подсунула их мне.
Я стиснул зубы от вспыхнувшего раздражения и даже не пошевелился.
Британка встряхнула Катьку и Петьку, видимо для того чтобы усилить трагический момент детским плачем, но детки только весело захихикали.
Тогда Аделаида скорчила уничижительную рожицу в мой адрес и опять убралась в тыл.
— Бенджамин, мы любим тебя!
Очередной призыв облагоразумиться тоже меня никак не тронул.
— Мы будем хорошими и послушными… — Пруденс застенчиво потупилась.
— Очень послушными… — прямо намекнула Бель. — Тебе понравится.
Я только вздохнул. Ну почему слово «нет» в женском понимании трактуется как угодно, но только не в прямом его смысле.
— Какой же ты мерзавец!!!
— Я отдала тебе свои лучшие годы!
Пру и Бель, очень предсказуемо перешли от увещеваний к оскорблениям.
Мне постепенно стал надоедать этот концерт по заявкам.
Вариант силового решения проблемы, несмотря на эффектность и привлекательность пришлось отмести, ввиду присутствия чад.
Я в который раз тяжко вздохнул и спокойно поинтересовался.
— Я что, мать вашу, бросил вас?
— А что ты сделал? — взвилась Бель. — Когда ты последний раз навещал детей и нас, мерзавец?
— Повторю вопрос, последний раз. Я вас бросил? Я говорил, что вас бросаю?
— Нет… — женщины слегка растерялись. — Но…
— Что «но»? Вашу мать, последние две недели меня только и делают, что пытаются убивать. Я не могу отдохнуть неделю?
— Можешь, но…
— Вон.
— Хочешь, мы тебе еды приготовим?.. — взмолилась Пру.
— И постираем, — поддакнула Бель. — О тебе же никто не заботится. Завшивел, наверное, совсем.
— У меня всё чисто.
— Кто тогда у тебя убирает? — Пруденс подозрительно стрельнула глазами на дом. — Опять эта узкоглазая шлюха?
— Вон! Или…
— Хорошо, хорошо. А когда ты вернёшься?
— Ну всё, достали… — я сдёрнул с сучка уздечку.
— Свинья!!! — дружно пискнули дамы и ретировались в коляску. — Но мы тебя будем ждать! Очень ждать. Не задерживайся, пожалуйста…
Я проводил их взглядом и вернулся в кресло на веранде. Мусий и рысиха тут же оккупировали колени и принялись урчать как минитрактора. Муна за последнее время сильно вытянулась и даже сровнялась размерами с Мусей, подозреваю, при своем желании, она уже смогла бы задать ему трёпку, но каким-то удивительным образом, кошаки жили душа в душу.
— Как насчёт того, чтобы поставить вам памятник, мохнатые, вы, засранцы?
— Мр-р-р-ру… — Муся и Муна ни на тон не убавили урчанья.
— Из чистого серебра, в натуральный рост! В центре этого грёбаного городишки!
И это предложение не нашло никакого отклика у кошаков, впрочем, возражать они тоже не стали.
— Приземлённые вы создания… — посетовал я и протянул руку к столику, на котором стояла чашечка с кофе. — Тьфу ты… остыло. Ну да ладно…
Отдыхаем мы от трудов праведных, вышли, так сказать, в законный отпуск. Ну а что? Должен же быть у шерифа и его друзей отпуск?
А если точнее, меня всё до чёртиков достало, я плюнул и убрался к себе на фазенду. И пусть, грёбаный мир, мать его так, ждёт сколько угодно.
Пешие и конные прогулки, здоровый сон, рыбалка и охота, никаких баб, чуточку виски, а на остальное плевать.
После разгрома банды Джесси Джеймса нашествие алчущих моей головы ублюдков практически сошло на нет, к тому же вернулись отряды городской самообороны, так что и без меня справятся. А не справятся — сами виноваты, опять же, я тут не причём.
Нет, я не ушёл с поста шерифа, как сочту нужным — вернусь, вот правда, когда, сам не знаю. Отпуск у меня и точка.
Вчера приезжала делегация от города, просили меня вернуться, но я делегатов послал подальше. Ну как послал, просто пальнул пару раз над головами, они всё и сами поняли.
— Ну что, пора? — поинтересовался я у котиков, спихнул их с колен и подошёл к мангалу, на котором пеклась здоровенная озёрная форель.
Ужин прошёл в мажорных тонах, мы с кошаками налопались до отвала, после чего пушистики отвалили в лес по своим делам, ну а я вернулся в кресло-качалку на веранде и снова взялся за сигару.
Ещё несколько минут ушло на созерцательное ничегонеделанье, а потом я заметил внизу на тропинке мерина Карла Варезе и его владельца.
Немного подумал и вышел ему навстречу. Карл нормальный мужик, так что сначала выслушаю, а уже потом пошлю.
— Шериф!!! — федеральный маршал приветливо раскинул руки. — В меня-то, надеюсь, ты палить не станешь? Клянусь своими яйцами, я не буду уговаривать тебя вернуться! Просто хочу пропустить пару стаканчиков со старым боевым другом!
Маршал спрыгнул с седла, сплюнул табачную жвачку, присел в неуклюжем книксене и жизнерадостно заржал.
Я улыбнулся, маршал неожиданно развеселил меня и решил, что, пожалуй, пропустить с ним пару стаканчиков будет неплохой идеей.
— Заходи… — махнул рукой, повернулся и вдруг, внезапно всё понял.
Твою мать!
Маленький рост!
Мощные длинные руки!
Кривые коротенькие ножки!
Громадный револьвер — Ле-Ма — больше не бывает.
И табачная жвачка, наконец!
Убийца адвоката и заказчик отравления, то есть грёбаный жених Греты — одно лицо. И этот ублюдок — федеральный маршал Варезе!
Но ничего предпринять не успел — затылок взорвался вспышкой дикой боли, в глазах полыхнуло, и я провалился в сплошную темноту.
Не знаю, сколько я был без сознания, а когда очнулся, сообразил, что меня куда-то везут, перекинув через круп лошади, впереди седла, в котором сидел грёбаный маршал. Затылок тупо саднил, к горлу подступала мучительная тошнота, а руки и ноги были связаны.
— Очнулся, Бенни? — хохотнул Варезе. — Крепкая у тебя башка, ничего не скажешь.
— Сука, глотку перегрызу…
— Со всем уважением, но не успеешь… — маршал опять заржал. — Ничего личного, Бенни, ничего личного, но тебе пора на покой.
— Давно перешёл на жевательный табак? — усилием воли подавив рвотный позыв, тихо поинтересовался я.
— Ты смотри, догадался, засранец, — хмыкнул Варезе. — Я его всегда жевал, Бенни, всегда. Но при тебе курил трубку.
— А зачем убил адвоката? — я попробовал на крепость путы и мысленно зло выругался — руки и ноги стянули так туго, что они уже начали неметь.
— Не шути, Бенни, вышибу мозги… — в голосе маршала звякнула сталь. — Будешь вести себя смирно — поживёшь еще. И умрёшь без лишних мучений.
— Хорошо, буду себя вести хорошо, но ответь тогда на мои вопросы.
— И нахрена мне это надо? — глумливо поинтересовался маршал. — Я что, на дурачка похож?
— Если до сих пор не убил — значит я тебе нужен пока живым… — процедил я, а потом остервенело заорал. — Отвечай, мать твою шлюху, иначе откушу себя язык. Сунешь в рот палку, просто перестану дышать. Ты меня знаешь, собака сутулая…
— Сумасшедший ублюдок… — с некоторым восхищением выругался маршал. — Ладно, ладно. Грёбаный адвокат слишком много знал и пытался меня шантажировать.
— Что знал?
— О моём прошлом, — отрезал Варезе. — Я не всегда был маршалом. На этом всё. Давай, дальше…
— Ты подговорил Грету?
— А кто ещё? — хохотнул маршал. — Дурочка как увидела моего дружка, совсем свихнулась. Но так даже лучше получилось, скоро сам поймешь.
— Красавчика Пита тоже ты нанял?
— Тоже я.
— Почему раньше сам меня не убил, была же возможность и не одна?
— Была, — спокойно согласился Варезе. — Но я ждал самого верного момента.
— На кого работаешь?
— На себя, дурачок, на себя.
— На деньги польстился, сука?
— А я что, хуже других? — хмыкнул маршал. — Мне эти ебеня уже поперёк горла стоят. Так, если не надоело, задавай ещё вопросы — нет, заткнись. Не переживай, скоро придём.
Я от злости чуть действительно не откусил себя язык. Блядь, это же надо было так по-идиотски подставиться. Задавать вопрос куда везёт — глупо, конечно на расправу к братцам Уолкерам. И довезёт, блядина — уже смеркается, к тому же он выбрал долгий и безопасный путь, через лес. И искать никто не бросится — сам же всех прогнал, баран. И кошаки куда-то запропастились. Полная жопа, как ни крути. Но шанс соскочить есть всегда, так что не стоит торопиться на тот свет. Если не соскочить — то хотя бы красиво сдохнуть. Красиво жил — красиво отдал концы… тьфу ты, какая хрень в голову лезет, прямо самому противно…
Слегка поразмыслив, сделал попытку свалиться с лошади, в надежде, что путы лопнут, свалился, расшиб башку об камни, но ремешки выдержали.
— Не понимаешь английского языка… — притворно скорбно заметил Варезе. — Ну ничего, сейчас поймёшь…
Маршал спрыгнул с лошади и уже через мгновение мои ребра пронзила дикая боль.
Удар сыпался за ударом, я даже стал побаиваться, что обоссусь. Грёбаный коротышка бил умело и расчетливо, отходя и примериваясь, раз за разом вбивая свой сапог в меня.
К счастью, в намерение маршала явно не входило меня убивать, и экзекуция сравнительно быстро закончилась.
— Ещё раз трепыхнёшься… — Варезе играючи забросил меня на лошадь. — Клянусь, Бенни, я переломаю тебе все кости…
Дальнейший путь нет нужды описывать, я искусал себе все губы, чтобы не орать от боли, а тот момент, когда мы подъехали к усадьбе Уолкеров, вообще пропустил, потому что вырубился.
— Ба, кого я вижу… — кто-то сдёрнул меня с мерина и бросил на землю. — Ребята, да это же шериф Бенни! Сбылись мои молитвы…
Жестокий пинок перевернул меня на спину.
Сквозь багровую пелену в глазах проступили глумливые скалящиеся рожи.