— Тогда как к вам обращаться? — в тёмно-карих глазах миссис Стоун мелькнула ирония. — Как к блюстителю закона или как…
— Когда на мне нет звезды… — я прикоснулся к серебряному значку на лацкане сюртука. — Я доктор Вайт. В противном случае — шериф Вайт. Что привело вас в наш город, мисс Стоун?
— Ваша слава как доктора, шериф Вайт, — Скарлетт чинно и скромно потупилась, — опередит любого трёхлетку кентуккийской породы. Я приехала к вам из Хелены, потому что последнее время мне… — дама страдальчески закатила глаза, — мне очень нездоровится…
Я быстро провёл по ней взглядом и не обнаружил никаких признаков недомоганий, но не придал этому значения — мало ли что, женский организм полон загадок, а дамы сейчас приучены с детства не выставлять на показ свои недуги.
— Вы не будете возражать, если я навещу вашу клинику завтра к полдню? — продолжила миссис Стоун.
— Ни в коем случае, не возражаю… — я мысленно ввёл поправки в распорядок завтрашнего дня и откланялся.
А о миссис Стоун почти сразу же забыл — когда тебе предстоит тяжёлый разговор сразу с двумя матерями твоих детей — тут не до флирта с красавицами.
В этот раз Бель и Пруденс встретились со мной без предварительных игр с детишками.
Особо церемониться я не собирался, поэтому сразу приступил к делу.
— Всё плохо. Всё очень плохо. В этот раз всё обошлось, но, боюсь, что братья Уолкеры не остановятся и перейдут к более решительным действиям.
— Но у нас есть ты, — спокойно возразила Бель.
— Я могу не успеть, — отрезал я. — Или одного меня может не хватить, чтобы защитить вас от банды пинкертоновцев.
— Хорошо, что ты предлагаешь, Бенджамин? — Пруденс с болезненным выражением помассировала себе виски.
— Взять хорошую цену и отдать месторождение.
Бель зло хмыкнула:
— Они не дадут хорошую цену, потому что у братцев Уолкер нет таких денег. Весь расчёт на то, что мы отдадим за бесценок.
— Меньше чем за десять миллионов отдавать глупо, — поддакнула Пру. — А откуда они у Уолкеров? Эти мерзавцы в долгах по самые уши. Они не собираются ничего сами разрабатывать — они собираются продать участки другому человеку.
— Кому?
— Джорджу Херсту.
Я про себя выругался. Да уж, час от часу не легче… Реальный исторический персонаж, миллионер, предприниматель, промышленник, мелькал в очень многих голливудских фильмах, в которых показан как беспринципный ублюдок. Впрочем, реальность с Голливудом не особо отличается. Если ещё и этот мудак за нас примется — туши свет и сливай воду. Да ну нахрен, я в роль Терминатора вживаться не собираюсь.
— Ещё один повод задуматься над предложением. Сколько дают Уолкеры?
— Пятьдесят тысяч, — фыркнула Бель.
— Жизнь стоит дороже, чем любые шахты…
— Мы не отдадим землю! — упрямо заявила Пруденс и даже притопнула туфелькой по полу. — Бен, это наше будущее и будущее твоих детей. Если понадобится, я сама возьмусь за оружие.
— Это будущее может закончиться так и не начавшись! — с трудом сдерживаясь, процедил я. — Головой надо думать! Мертвецам деньги ни к чему. Вы понимаете, Уолкеры не остановятся ни перед чем.
— Ты очень изменился Бен… — Бель с сожалением качнула головой. — Ты уже не тот Бен Вайт, которого я увидела по пути в Вирджиния-Сити.
Пру взглядом показала, что согласна с подругой.
Я зло стиснул зубы. Вот же идиотки. Ну что тут скажешь?
— У нас есть план… — тихо сообщила Пруденс после недолгого молчания.
— Какой?
— Мы возьмём в партнеры ещё одного человека. Но не Уолкеров и не Херста.
— Кого?
— Джона или Уильяма Рокфеллеров. Возможно обоих.
— Ага, есть такая русская пословица, поменяли шило на мыло. Эти волки вышвырнут вас за ненадобностью, как только заполучат долю… — я окончательно вышел из себя. — К тому же, до того момента, когда вы договоритесь с Рокфеллерами надо еще дожить. Думать надо головой, а не задницей.
— Мы не желаем разговариваться с тобой в таком тоне, Бенджамин! — Пру гордо задрала нос. — Прошу, оставь нас. Немедля!
Бель коротким кивком поддержала её.
«Тьфу, идиотки…» — ругнулся я про себя и вышел из комнаты.
Ну что тут сделаешь? И самое пакостное — бросить их я не могу. Ну как тут не начать материться? Сука, нажрусь сегодня, ей-ей, нажрусь…
Немного поразмыслив, я решил переговорить сам с Маркусом Дейли, а если получится и с самими Уолкерами. Но от мысли набраться сегодня вечером не отказался.
День прошёл ни шатко не валко, я упек в кутузку группу подвыпивших старателей, прооперировал яйцо лейтенанту Ассману, снял швы с задницы его прямого начальника полковника Пимпса, потом разбил морду рукояткой револьвера ещё одному дебоширу и вечером, с чувством выполненного долга, уединился сам с собой на своей «фазенде»
Солнышко уже коснулась своим краем верхушек гор, со стороны ручья повеяло приятным холодком, а в зарослях чапараля мелодично чирикали птички. Окружающая действительность навеивала на благодушный лад, и я даже стал понемногу успокаиваться. Чему вдобавок прямо способствовал вирджинский табак в трубке и шотландское виски в бокале. И одиночество! Блаженное одиночество!
Муся и Муна лениво разлеглись рядом со мной и не отводили взгляда от мангала, на котором тихонечко шипел увесистый кусман оленины.
Настроение не располагало к гостям, хотелось просто провести время наедине со своими мыслями, но как всегда водится на этом грёбаном Диком Западе, планы в один момент полетели к чёртовой матери.
На тропинке внизу показался всадник, а точнее, всадница — мисс Скарлетт Стоун собственной персоной.
Немного поразмыслив, я смирился, но вслух твёрдо решил:
— Если не отдастся со всей страстью, мяса и виски — не дам!
Добравшись к дому, мисс Стоун растерянно завертела головой и позвала меня.
— Мистер Вайт? Вы где? Ваши помощники сказали, что вы дома…
— Я здесь, миссис Стоун, — из-за зарослей чапараля меня не было видно, поэтому пришлось помахать рукой.
Женщина ловко спрыгнула с седла, привязала повод к столбу и быстрой походкой подошла ко мне. Выглядела она точно так же великолепно, как и днём, но надела другой наряд, впрочем, такого же псевдо-ковбойского стиля.
— Доктор Вайт… — она смущённо улыбнулась. — Право слово, я не хотела нарушить вашего уединения, просто… просто…
Муся и Муна, гостью восприняли достаточно недружелюбно, всем своим видом демонстрируя неприязнь, но я не придал этому значения, так как кошаки вообще никаких гостей не любили.
— Прошу… — я подвинул к миссис Стоун раскладной стул. — Не переживайте…
Она скользнула взглядом по оленине, потом по бутылке виски и тихо пожаловалась.
— Просто мне стало плохо…
— Что случилось?
— Вот здесь болит… — Скарлетт положила руку на грудь. — Резко, как будто стреляет, а ещё давит что-то. И я задыхаюсь…
— Прошу в дом, у меня там инструменты.
Миссис Стоун кивнула, встала, но тут же, тихо ойкнув, покачнулась.
Пришлось тащить её в дом на руках. К счастью, ничего серьёзного я не выявил. Быстрое прослушивание выявило только слабую аритмию, правда я своими знаниями в кардиологи ничуть не обольщался, а кардиограмму можно будет снять лет эдак через сто с копейками, не раньше.
— Это смертельно? — по лицу Скарлетт пробежала тень. — Скажите правду, доктор Вайт, не надо от меня ничего утаивать. Я обращалась раньше к докторам, но они всегда несли разную чушь.
— Нет, не смертельно, — спокойно ответил я, с трудом оторвав взгляд от выглядывающей из кружевного корсажа белоснежной груди, миссис Стоун.
— Спасибо! — женщина вдруг пылко поцеловала меня в щёку. — От ваших слов мне уже лучше!
После чего, вдруг резко засобиралась и уехала, несмотря на моё предложение подождать с отъездом.
Я пожал плечами и вернулся в кресло. Женщины, что с них возьмешь. Хорошо хоть мясо наше не сожрала. А могла, сам видел, как алчно смотрела.
Вечер прошёл стандартно прилично, мы с кошаками всласть налопались печёной оленины, я прикончил бутылку шотландского, выкурил ещё одну трубочку перед сном и с чистой совестью завалился в постель.
Полежал пару минут с закрытыми глазами и благополучно провалился в сон.
А вот со сном особо не задалось. Мне почему-то приснилась почтеннейшая Маргарита Альбертовна Кацнельбоген. Я заполошно убегал от неё по бескрайним пампасам, а эта почтенная дама, в боевой индейской раскраске, меня догоняла верхом на шестиногом муле.
А проснулся от того, что чёртов Мусий, зачем-то начал топтаться у меня по лицу, а потом и вовсе куснул за ухо, зараза шерстяная. Смахнув с себя кошака, я, было, собрался опять заснуть, но, вдруг, услышал, как сквозь оглушительный стрекот цикад за окном, пробился отчётливый скрип половицы.
А ещё через мгновение, в проёме двери проявились очертания чьей-то массивной фигуры.
Глава 5
«Только правда облегчит вашу душу и спасёт ваше последнее яйцо…»
Бенджамин «Док» Вайт.
Рука нащупала рукоятку шестизарядника.
Гость переступил порог и сразу же в его сторону из угла с грохотом протянулся ослепительный сноп огня.
В нос шибанул острый запах сгоревшего пороха.
Я кубарем скатился с кровати на пол и на корточках рванул к стене.
В глазах плясали весёлые солнечные зайчики, и я толком ничего не мог рассмотреть, но фигура в проёме двери исчезла.
Я ненавижу людей, это правда. Но себя просто обожаю и крайне отрицательно отношусь к посягательствам на собственный организм. Оттого, прекрасно понимая, что братцы Уолкеры со своими пинкертонцами вряд ли откажутся от быстрого реванша, принял некоторые предосторожности. Сначала подумывал просто намертво забаррикадироваться в доме, но в таком случае, присутствовала очень большая вероятность того, что меня банально сожгут вместе с фазендой. Поэтому демонстративно не стал запирать дверь и окна и ограничился парочкой самострелов. Ничего особенного, лупары шестого калибра, заряженные патронами с рубленой картечью и растяжки на уровне колена. Были некоторые опасения, что кошаки устроят мне ночью преждевременный салют, шастая по дому, но, к счастью обошлось.
— Что там, Вилли? — из другой комнаты донёсся тихий голос Каллахана. — Прикончил ублюдка?
Через проём стал виден мечущийся по комнате луч фонаря.
Вилли, очень ожидаемо не ответил, так как валялся без движения в углу, куда его зашвырнули снопы картечи.
— Вилли, мать твою! — из-за косяка двери сначала показались стволы дробовика, потом высунулась голова, а следом за ними появилась уже фигура.
Ствол «Смита» приподнялся, мушки в темноте я не видел, поэтому прицелился интуитивно.
Выстрелы бабахнули одновременно — Каллахан всё-таки что-то заподозрил.
Картечь пинкертоновца превратила в клочья постель на кровати, а моя пуля…
Куда попала моя пуля, я сначала не понял. Но то, что она всё-таки куда-то попала, засвидетельствовал дикий пронзительный вопль.
— У-у-уааа! Матерь божья-я-я!!! — истошно выл пинкертоновец, катаясь по полу. — О-а-а-а!!!
По крыльцу прогрохотали сапоги, судя по всему, третий гость решил благоразумно сбежать, но уже через пару секунд саданул ещё один дуплет. Один из самострелов я настроил на подходе к дому, как его обошли пинкертоновцы, когда шли ко мне, я не вполне понимаю, но на обратном пути последний всё-таки на него нарвался.
Картечь практически оторвала ему ногу чуть ниже паха, так что я даже не стал пытаться оказать пинкертонцу помощь и вернулся домой.
Вопли Каллахана очень быстро перешли в тихий скулеж.
Вспыхнула керосиновая лампа.
Первым делом в глаза бросились кошаки — Муна и Мусий, застыли как египетские мумии на развесистых лосиных рогах, хозяина которых я пристрелил зимой, а сами рога приколотил к стене в виде украшения и вешалки.
— Умные детки… — с удовлетворением буркнул я и шагнул к пинкертоновцу, сжавшемуся в позе эмбриона на полу.
Ни о каком сопротивлении тот даже не подумывал, просто тихо и жалобно скулил, зажимая руками пах.
Сначала хотел без церемоний отправить ублюдка на тот свет, но потом решил взять в плен.
Для начала шарахнул рукояткой револьвера по башке, связал руки и приступил к перевязке.
Быстрый осмотр воплотился в одно ёмкое слово.
— Ебать… — я даже машинально почесал затылок. — Это же надо было…
Оказывается, прямо с ювелирной точностью, я отстрелил пинкертоновцу… отстрелил левое яйцо. Охренеть и не встать…
Перевязка много времени не заняла, закончив, я отвесил Каллахану увесистую оплеуху, приводя его в себя.
— Сука!!! — кривя кубы в бессильной ярости, бешено заорал он. — Ты отстрелил мне яйца!!! Гори в аду, сука!
— Яйцо… — спокойно поправил я. — Левое. Второе целое. Ничего непоправимого не случилось, если захочешь, сможешь даже обрюхатить какую-нибудь шлюху.
— Правда? — пинкертонец с надеждой на меня уставился. — Вы говорите правду, док?
— Чистую правду, — я поудобней уселся на полу и раскурил сигару. — Одного шара тебе хватит с лихвой. Но это, если тебя не повесят. А тебя обязательно повесят, если я не замолвлю…
Мусий изящным прыжком спрыгнул с рогов, брезгливо понюхал лужу крови, после чего иноходью подошел к Каллахану, развернулся поднял хвост и пометил ему башку.
Пинкертонец только вздрогнул, не отрывая от меня глаз.
Но скоро, ему пришлось вздрогнуть ещё разок, потому что сразу после Мусички на голове Каллахана отметилась еще и Муна.
Видимо кошаки решили отомстить незваному гостю за свой испуг и за меня.
— За тебя словечко перед судьёй… — спокойно закончил я фразу.
— Что я должен для этого сделать, шериф?.. — брезгливо принюхавшись, прошептал Каллахан.
— Правду. Только правду. Только правда облегчит вашу душу и спасёт ваше последнее яйцо. Сколько вас было?
— Трое! — зачастил пинкертонец. — В Бьютт нас приехало всего пятеро. Билли и Робу, вы попортили шкурку в самом начале, поэтому они не пошли со мной. Да, трое, я, Салливан и Джонс. Лошадей оставили в овраге неподалёку.
— По чьему приказу вы сюда пришли?
— Уолкеры приказали, но через своего управляющего, Джона Стаховски… — тихо ответил пинкертонец. — Док… мои показания ничего не дадут… Уолкеры все равно выйдут сухими из воды. И они не остановятся. За нами придут другие…
— Я знаю. А теперь придётся ответить ещё на несколько вопросов…
Допрос продолжился почти до самого утра. А когда я закончил — решил отпустить Каллахана на все четыре стороны. Пинкертонец был прав — его показания никакой судебной перспективы не имели и не имеют. Уолкеры на чистом глазу заявят — знать не знаем никакого Каллахана и агентов Пинкертона, и присяжные им поверят. На этом всё и закончится. Правосудие на Диком Западе замысловатое, случалось, отпускали даже откровенных убийц.
Почему решил отпустить, а не пристрелил? Да сам не знаю, нашло что-то. Не люблю напрасно забирать жизнь. И вообще, не люблю убивать. Да-да, как бы странно это не звучало.
— Вы меня отпускаете, шериф? — пинкертонец вытаращил на меня глаза.
— Да, отпускаю. Но пообещайте, что никогда не вернётесь в Бьютт.
— Клянусь! — Каллахан вытащил из-под рубахи крестик и истово поцеловал его. — Клянусь святым Бренданом! Шериф, я помню добро! Я поговорю с нашим боссом в Хелене! Постараюсь сделать так, чтобы больше ни один наш агент не сунулся к вам! Не обещаю, но постараюсь…
Я помог ему встать и подтолкнул к двери.
— Покажитесь любому доктору, пусть зашьёт вам мошонку.
— Док! — Каллахан прижал руку к груди.
— Не надо лишних слов. Идти сможете?
Пинкертонец раскорячив ноги, осторожно потоптался на месте и кивнул.
— Тогда на этом всё, свободны.
Каллахан сделал неловкий шаг, болезненно сморщился, и медленно поковылял к двери.
Но тут, откуда не возьмись, у него между ногами шмыгнула Муна. Агент споткнулся, засеменил, его понесло вперед, после чего с грохотом полетел в угол, где и остался, слабо подёргивая руками и ногами, в очень странной позе, словно его подвесили.
Я подбежал, чтобы ему помочь и очень быстро понял, что в помощи он уже не нуждается.