Он покрутил головой в поисках салфетки или тряпочки, которую можно прижать к ранке, но наследник опять истолковал все по-своему. Он зло кинул Алексу бубенчик в лицо, и что-то прошипев, без предупреждения ударил его кулаком в живот. Алекс задохнулся от неожиданной боли. Он упал на колени, уткнувшись носом в пол. В глазах потемнело, вся съеденная еда сразу попросилась наружу. Хотя желудок был против расставаться со вкусняшками, но от боли все внутри сжималось судорогой. И хотя он и попытался удержать съеденное, но ничего не получилось и его мучительно вырвало на пол.
И опять неожиданно, сильные руки бережно его подхватили и посадили на кушетку. Наследник выглядел встревоженным, он что-то проворковал и подал Алексу стакан со сладкой водой. Алекс только перепуганно пил воду и пытался сообразить, как прекратить все это садо-мазо. Может, кто-то и получает от боли удовольствие, но вот не он, это точно! Он всегда любил долгие прелюдии и нежный секс. Ну ладно, пусть он будет снизу, только вот бить-то зачем?
Наследник подождал, когда Алекс допил воду и, забрав стакан, запустил руки в его огненно-красную шевелюру. Похоже, она очень нравилась наследнику. Он перебирал пряди и пропускал волосы сквозь пальцы, любуясь переливом цвета, и при этом что-то вдохновенно говорил. Алекс отдал бы зуб, лишь бы понять, о чем он так самозабвенно лопочет. Вскоре нежные поглаживания стали резче, а тембр голоса стал глухим и зловещим.
Алекс почувствовал, как сильные пальцы вцепились в волосы на затылке и потянули вниз и в сторону. Именно в этот момент Алекс подумал о том, что он намного мельче и значительно слабее этого породистого самца, который практически возвышается над ним. А еще он так некстати голый. Похоже, эта же мысль пришла и наследнику. Он напрягся всем телом и довольно улыбнулся. А дальше все понеслось стремительно и неумолимо.
Наследник совершенно не церемонясь перевернул его кверху попой и поставил на колени на этой же кушетке. Резкий отрезвляющий хлопок по ягодице, и он притягивает бедра Алекса выше и ближе к себе. И так же без предупреждения заталкивает что-то Алексу в зад. Тот только взвизгнул от резкой боли и удивленно обернулся. Наследник на него совершенно не обращал внимания. Он сосредоточенно засовывал ему в зад пальцы.
У Алекса и самого как-то были партнеры, просто ради спортивного интереса. И твердо понял одно, парень — не девушка, не подготовишь — самому будет больно. Он искренне не понимал насильников, какое удовольствие делать больно другому, а заодно и себе. Рвать собственным членом, чью-то задницу — удовольствие сомнительное…
Внутренне надеясь, что этот элитный козел придерживается того же мнения, Алекс попытался расслабиться, вспоминая весь свой боевой опыт актива. Дергаясь от боли и недовольно шипя, он старался хоть как-то подготовиться к тому, что будет, но вспышка боли просто ослепила. Было так больно, что даже заорать не получилось. Судорогой свело горло и сбило дыхание. Тот удар в живот теперь уже кажется ласковой прелюдией ко всему происходящему.
Зверь врывается резко, несколькими глубокими толчками, и замирает, довольно принюхиваясь, по ногам течет. Даже смотреть не надо, в воздухе добавляется запаха крови. Как больно!! Да как такое можно терпеть?! Алекс только сейчас понял, что молчит, сжав зубы как партизан на допросе в гестапо. Боль внутри такая, будто режут и сразу прижигают кислотой. Алекс открыл рот и заорал со всей дури, раздалось чисто девчачье повизгивание, переходящее в фальцет. Но ему сейчас было совершенно пофиг, как это все слышится со стороны, он орал благим матом, матерясь и подвывая от боли, вспоминая всю ругань и проклятия, какие только вспоминались.
Наследник замер ненадолго, а потом, довольно рыкнув, стал вколачиваться до упора и с оттяжкой, явно получая от всего этого удовольствие. Боль пробивала по позвоночнику и отбивала в голову, казалось, еще немного, и голова просто расколется из солидарности с задницей. Член внутри, казалось, долбится куда-то под ребра прямо в желудок. Алекса в очередной раз вырвало, а потом еще и еще. Руки и ноги мелко дрожали, а из горла доносился только сип.
Когда боль как кислота заполнила до краев, казалось, еще немного, и она начнет капать из носа как желчь, тогда сознание помутилось, пришла спасительница-темнота. Она навалилась внезапно, и Алекс встретил ее как родную. Было так легко падать и, кружась, куда-то лететь. Без боли, без страха.
Очередное пробуждение было просто кошмарным. Все болело. Вместе с болью пришел звук. Какая-то женщина что-то говорила, монотонно повторяя одно и то же. Услышав стон, голову Алекса приподняли, и в рот полилась вода. Во рту было горько от желчи и крови. Первый глоток вызвал спазм желудка, и Алекса опять вырвало. Его придержали за волосы, а потом напоили еще. Теперь желудок уже не возмущался. И Алекса напоили еще. После этого его продолжили обтирать влажными тряпочками. Наверное, именно от этого он и очнулся.
Разлепить глаза удалось не сразу. Сквозь узкую щелочку удалось разглядеть белую комнату и двух женщин, которые продолжали приводить в порядок его многострадальную тушку. На удивление, сознание было четким и ясным, в отличие от тела, которому, похоже, сильно досталось. Наверное, именно это разделение сознания с телом и позволило Алексу перенести всю эту ситуацию в целом. Он понимал, что его изнасиловали самым жестоким образом. Вернее, насилию подверглось тело, чьим хозяином он сейчас является.
Лично он сам — Александр Борисович Яворский, 52 лет от роду, инженер-наладчик экстра-класса буровых установок, остался не задет. Немного оскорблен таким отношением, но в целом сознание так и не научилось совмещать текущую реальность с прожитым жизненным опытом. Все это было абсурдно и не подчинялось логическим умозаключениям. Он привык быть сильным и крепким парнем, впоследствии ставшим настоящим альфа-самцом. Ему нравилось так называть себя. Альфа — первый по определению.
Отец всегда поддерживал в нем это стремление быть первым, и всячески помогал ему в этом. Неважно чем: толково составленной системой тренировок для всех групп мышц, советом по прикладной психологии или вовремя рассказанной историей из собственной жизни. Отец всегда находил для него время. И поэтому, когда родители решили развестись, он предпочел остаться с ним, а мать увезла с собой сестренку. Алекс мотался вместе с отцом по военным гарнизонам, наслаждаясь такой кочевой жизнью. Они объездили всю страну вдоль и поперек.
В каждом новом классе находились новые друзья и приятели. Все спокойно принимали в коллектив красивого улыбчивого парня, который выглядел старше своих сверстников. Он мог одним только разворотом плеч и уверенной грацией борца нагнать страха перед дракой. Но при этом никогда не чморил побежденных. Он всегда протягивал руку и говорил о дружбе. Он приносил с собой уверенность в том, что он лидер, и только улыбался, когда его право на пьедестал кто-либо оспаривал. Отец давал практические советы, как выявить недовольных и наладить контакт со всеми. И к Алексу всегда тянулись люди. Парни или девушки, они ходили за ним следом и заглядывали в глаза, пытаясь предугадать его желания. Он купался в морях и речках, лазил в горы, учился ездить верхом. Новые приятели показывали ему все достопримечательности и просто красивые места. А девушки сами начинали раздеваться, стоило ему только улыбнуться.
Отец считал, что сын будет военным, но Алекс в последнем классе увлекся геологией. И к обиде отца, вместо военной академии он поступил в Институт Геологии и Геохимии. Он жил в общежитии, привычный к такой жизни, и искренне подсмеивался над домашними мальчиками, впервые оказавшимися вдали от родителей. Учеба давалась ему легко, а когда пришло время специальных дисциплин, очень кстати оказалось то, что он сам вольно или невольно побывал в разных климатических регионах. И вскоре не только одногруппники, но и часть преподавателей посматривали на него с обожанием.
После третьего курса Алекс попал на практику неожиданно для всех одногруппников. Он оказался на своей первой буровой вышке посреди океана и к собственному удивлению почувствовал себя комфортно, как будто вернулся домой. Работа ладилась, коллектив был маленький и дружный. И когда он осенью вернулся в институт, то понял, что нашел свое место в жизни, и с удвоенным азартом бросился в учебу. Он вникал во все нюансы и читал много специальной литературы. Он не стеснялся просить консультаций у профессоров, и ему на удивление все шли навстречу. Такой юношеский азарт был приятен старым преподавателям. И наверное поэтому с трудоустройством у Алекса не было проблем.
Работа с огоньком тоже приносила свои результаты. Алекс вносил рационализаторские предложения, и вскоре молодого специалиста заметили. А после того, как он предотвратил аварию и сохранил фирме большую сумму денег, стали продвигать по службе. К сорока годам он был специалистом экстра-класса и фирма использовала его скорее как выездного консультанта по сложным вопросам бурения и разработки. Ему нравилась такая жизнь. Перелеты, командировки, гостиницы, большие гонорары и премии. Красивые спутницы по жизни. Дорогие курорты в перерывах между командировками. Он порой чувствовал себя Джеймсом Бондом.
Он привык быть сильным и свободным. Он привык быть первым. А тут такой облом… Тощее, немощное тельце, рабский ошейник и, похоже, садист хозяин. И, главное, совершенно непонятно, где он и что вокруг творится. М-да, ситуация…
Женщины перевернули его тушку и принялись отмывать его спину и ноги. А Алекс попытался принять ситуацию в целом. Если это теперь его тело, и мир, что находится вокруг него, реален, то пожалуй, стоит принять его как данность и попытаться как-то в нем выжить. Главное, понять, что происходит. Очень кстати женщины раздвинули ему ягодицы и стали очищать ТАМ, периодически засовывая внутрь пальцы, смазывая и протирая. Вот теперь стало не только больно, но и стыдно.
Вскоре его перевернули как бревнышко на спину и, напоив еще раз, укрыли тряпочкой и оставили одного. Алекс только вздохнул с облегчением. Ситуацию, в которую он попал, стоило обдумать со всех сторон. Надо собрать побольше информации о мире, в котором он теперь находится, выяснить, как обрести свободу, и, главное, обезопасить свой зад от подобных издевательств. Но у слабого тельца были свои приоритеты, вскоре Алекс понял, что сознание опять путается, и он заснул.
По всей видимости, тельце решило сдаться. Насколько понимал Алекс, он был в забытьи и лихорадке пару дней. Сознание всплывало на поверхность, с трудом фиксируя, где он находится и какое сейчас время суток, и опять проваливалось в забытье. Как-то раз из забытья его вывел наследник. Он бесцеремонно тряс его за плечи и что-то говорил, но голова Алекса моталась как у сломанной куклы от плеча к плечу. И тот оставил его в покое.
Прошла еще пара дней. Алексу стало значительно лучше, но он не торопился показывать своим тюремщикам, что раны подживают, а силы возвращаются. Его вполне устраивало, что за ним продолжали ухаживать. А главное женщины, которые не смущаясь его молчаливого присутствия, разговаривали друг с другом. Словарный запас стал значительно больше, Алекс к концу декады уже почти все понимал. По ночам он пытался подниматься и потихоньку расхаживать по комнате.
Наследник еще раз появился в комнате днем и убедившись, что Алекс лежит без движения, недовольный ушел прочь. Как-то в комнату зашел генерал, молча постоял рядом и так же молча вышел.
Из разговоров женщин Алекс понял, что находится в гареме наследника. В гареме около двух сотен женщин. Хотя в основном это служанки и рукодельницы. Портнихи, ткачихи, поварихи. Алекс только хмыкнул, тоже мне царь Салтан. Самих наложниц было немного, ну, по крайней мере, по сравнению с гаремом отца. Хотя тот, похоже, предпочитал мальчиков. Алекс тогда очень испугался, значит мужеложество здесь, как и в древнем Риме, считается обычной практикой. Значит, нападение на его филей будет повторено и, похоже, не раз.
С собственным «выздоровлением» не стоило затягивать, чтобы они не решили, что проще будет его убить, а тушку скормить ящерам. Поэтому Алекс дождался, когда к нему в комнату заглянет Чока, и изобразил трепетное «прихождение в себя». Чока была здесь старшей среди женщин. Насколько Алекс понял из разговоров, она была кормилицей наследника. Она кормила грудью наследника и нянчила его в детстве, а потом так и осталась вместе с мальчиком. Когда у него появился гарем, то она стала командовать в нем до тех пор, пока у наследника не появится младший муж.
Алекс стонал и трепетал ресницами, всем своим видом изображая слабость и нежность. Чока, похоже, обрадовалась его пробуждению и помогла Алексу сесть в кровати. Она по-родительски нежно гладила его по лицу и волосам и говорила, что рада, что он вернулся в мир живых. Когда слуги принесли кашу, Чока сама накормила Алекса. Алекс обрадовался такой дружеской реакции и попытался поговорить с ней.
Чока оказалась достаточно болтливой женщиной. Она вскоре рассказала, что наследник с генералом куда-то отъехали, но вскоре вернутся и будут очень рады его пробуждению. Потом она стала рассказывать, что была кормилицей, а теперь ждет не дождется, когда у наследника появится младший муж, чтобы она могла передать ему все дела.
Алекс удивился такому порядку вещей и попросил объяснить. Чока очень странно на него посмотрела и объяснила, что у каждого государя должна быть поддержка и опора в лице младшего мужа. Человека, который разделит с ним тяготы бремени власти и поможет с обустройством жизни и появлением наследника. Не то, чтобы наследнику нужна была конкретно в этом помощь, но кто-то должен присматривать за дворцом и гаремом. Поддерживать внутренний порядок в делах и в случае отъезда старшего оставаться беречь родимое гнездо.
Алекс растерянно задумался. Очень странный порядок вещей. Но его сейчас больше занимал другой вопрос, и он решился его озвучить.
— А за что меня все так ненавидят? — спросил Алекс.
— Из-за тебя началась война, — ответила Чока и недовольно поджала губы. — Погибло много народу. Разве за это можно полюбить?
«Вот это прикол! Я здесь типа Елена Троянская?» подумал Алекс. Он посмотрел на Чоку, но та молчала. По всей видимости, она считала что Алекс и так все знает. Только вот эту ситуацию надо было прояснить до конца. Благо, что она разговаривает с ним.
— А что я такого сделал, что война началась? — удивился Алекс.
Чока посмотрела на него еще более странно и ответила, что он сам это знает лучше остальных.
— Я ничего не помню… Меня по голове ударили так сильно, что я все забыл. — Алекс постарался сделать жалостливую гримаску и выглядеть паинькой. — Я даже не помню, как меня зовут и кто я такой. Расскажи мне все с самого начала.
Чока что-то прошипела и выскочила из комнаты как ошпаренная. Вскоре в комнату к Алексу вошли Наследник и генерал. Алекс только мысленно хмыкнул, посторонний мужчина в чужом гареме, или он евнух или близкий родственник. Хотя на братьев эти двое не были похожи. Генерал был крупнее и выглядел как алабай возле добермана. Наследник прищурился и злобно защелкал, хорошо, что Алекс уже более-менее освоился с языком и поэтому все понял.
— Что за новую игру ты затеял, КАЧА? — Алекс только мигнул, раздумывая. «Кача» это ругательство или его имя? А наследник в это время продолжил. — Ты хочешь сказать, что забыл свое имя? Еще скажи, что не знаешь, как нас зовут.
Алексу хотелось сказать, как он их зовет, но слова все были на матерном, а значит, совершенно непереводимы на этот язык. Он еще раз перетряс свои познания о местной флоре и фауне, и вдруг подумал, что у этого народа совсем нет кошек, собак и обезьян. Все животные у них были исключительно ящерицами. Вместо кур и то по двору бегали мелкие хвостатые дряни с острыми зубками. А на местных деревьях вместо соловьев свистели гибриды птеродактилей и летучих мышей.
— Тебя я зову злобным ящером, — Алекс нахально улыбнулся, когда увидел, как сжался зрачок от ярости в глазу Наследника, и кивнул на второго, — а его зову тупым ящером.
— Ну, язык у него до сих пор такой же острый, — вдруг рассмеялся генерал. — Не сердись на него, брат, теперь, когда у него вырвано жало, он может кусаться сколько влезет. Все равно зрителей у этого злобного зверька больше не будет.
У Алекса, похоже, от удивления вытянулось лицо, и он растерянно подумал, что возможно, бывший хозяин этого тела успел насолить всем, и стоило вести себя более мягко. Но Генерал не следил за его мимикой, его больше заботил брат, который, похоже, опять злился. Он положил руку ему на плечо и продолжил очень задушевным тоном.