– И то верно, – поддержал юношу Саймон. – Можем ли мы стать прежними по своей… точнее, по твоей воле, госпожа? Или требуется выждать какой-то срок?
Колдунья хмуро посмотрела на них из-под спутанных косм:
– Зачем тратить на это время? Нас еще могут настигнуть люди герцога. Вижу, вы уже встретились с ними.
Она взяла в руку сине-зеленый плащ, словно намереваясь примерить его к своей согбенной фигуре.
Брайант угрюмо смотрел на колдунью, прижимая к груди узел с кольчугой и курткой, его губы были плотно сжаты.
– Я уйду отсюда сам собой! Или вообще никуда не пойду! – воскликнул он, и Саймон ни на минуту не усомнился, что так оно и будет.
Колдунья сдалась. Достав из-за пазухи небольшой мешочек, она бросила его юноше:
– Ступай к ручью, омойся. Но порошка больше щепотки не трать, а то другим не хватит.
Брайант поймал мешочек и, прижимая к груди узел с одеждой, стремглав выскочил из овчарни, как будто боялся, что его остановят.
– А с нами как? – твердо спросил Саймон, готовый двинуться вслед за Брайантом.
Корис привязывал лошадей к покосившейся изгороди. Его бандитская физиономия была отвратительна, но он умудрялся по-прежнему заразительно смеяться.
– Пусть птенчик спокойно избавится от своих нарядов, Саймон. В конце концов, он же столько терпел. Это платье, наверное, совсем вывело его из себя.
– Платье? – с удивлением спросил Вортгин. – Но…
– Саймон не принадлежит Древней расе, – перебила его колдунья, проведя растопыренными пальцами по своим космам. – Он еще плохо представляет себе, что такое перевоплощение. Ты прав, Корис. – Колдунья как-то странно посмотрела на капитана. – Нужно дать Брайанту спокойно прийти в себя.
Сине-зеленый плащ незадачливого наемника мешком висел на юном воине, который много бодрее возвращался от ручья. Он швырнул алый комок ненавистного платья в угол овчарни и яростно принялся забрасывать его землей. Саймон, Корис и Вортгин направились к ручью.
Прежде чем окунуться самому, Корис тщательно обмыл и протер свою ржавую палку с крючьями. Выходя из воды, он уже держал в руках топор Вольта. Они разобрали одежду. Корис вновь надел свою кольчугу, которую захватил из Карса: никакая другая не подошла бы ему. В целях маскировки поверх кольчуги он накинул плащ наемника, так же поступили и остальные.
Вернувшись в овчарню, Саймон отдал мешочек колдунье. Та некоторое время подержала его, о чем-то раздумывая, а затем снова убрала себе за пазуху.
– Вы – славные воины герцога, а я – ваша пленница. В шлемах и капюшонах вы почти не похожи на людей Древней расы, во всяком случае, это не так бросается в глаза. Ну, разве что немножко у Вортгина. Но если меня увидят в истинном обличье, то все пропало. Поэтому, пожалуй, со сменой внешности я повременю.
Так они и покинули заброшенную овчарню – четверо воинов в сине-зеленых плащах наемников герцога и старуха, примостившаяся позади Брайанта. Лошади отдохнули, но всадники не торопились. Нужно было пересечь всю страну, и они двигались, избегая больших дорог и селений. Наконец они достигли места, откуда Вортгину надлежало отправиться на восток.
– А мы вдоль торговых трактов поедем на север, – сказала колдунья из-за спины Брайанта. – Если успеем предупредить сокольников, они беспрепятственно пропустят беженцев через горы. Скажи своим людям, чтобы не брали с собой много скарба – только оружие и провизию, сколько выдержит лошадь. И да будет с тобой Сила, Вортгин! Те, кого ты приведешь в Эсткарп, станут кровью в его жилах!
Корис снял с плеча рог наемника и протянул его Вортгину:
– Он послужит тебе пропуском, если встретишься ненароком с людьми герцога. Удачи тебе, брат! Попадешь на север – приходи в гвардию. Для тебя там всегда найдутся подходящие доспехи!
Вортгин махнул рукой на прощание, пришпорил лошадь и галопом поскакал на восток.
– Что дальше? – спросила колдунья Кориса.
– К сокольникам!
Она фыркнула:
– Ты забыл, капитан, хоть я стара и немощна с виду и кажется, что все соки из меня уже высосаны, я все же остаюсь женщиной – и, значит, ворота крепости сокольников для меня закрыты. Переведи меня с Брайантом через границу, а потом отправляйся к своим женоненавистникам и сделай все, чтобы они были с нами! Граница, ощетинившаяся мечами, заставит Ивиана трижды подумать, прежде чем напасть на нас. Даже если сокольники только переведут наших родичей из Карстена через горы, мы и то будем у них в неоплатном долгу. Но прежде сбросьте вот это! – Она дернула рукой сине-зеленый плащ Брайанта. – Иначе в горах вас пригвоздят к какому-нибудь дереву, прежде чем разберутся, кто вы есть на самом деле.
На этот раз, когда над ними закружился сокол, Саймон не удивился тому, что Корис назвал птице настоящие имена членов отряда и объявил, зачем они направляются в горы. Капитан ехал впереди, Саймон – сзади, а в середине ехали Брайант с колдуньей. Они расстались с Вортгином в полдень, а теперь солнце уже клонилось к закату. Весь день они почти ничего не ели, если не считать скудных запасов из седельных сумок наемников.
Корис натянул поводья и подождал остальных. Он не сводил глаз с приближающихся гор, и Саймону показалось, что капитан потерял свою обычную уверенность.
– Что-то мне это не нравится, – проговорил Корис. – Мое сообщение давным-давно должно было попасть по назначению, и пора бы уже появиться дозорному отряду. Почему их нет? Когда мы были в Соколином Гнезде, сокольники прямо выступали за союз с Эсткарпом.
Саймон с тревогой смотрел на горные склоны:
– Без проводника я бы не отважился в темноте ехать дальше. К тому же, если ты считаешь, капитан, что сокольники ведут себя странно, тем более лучше не углубляться в их владения. Давайте станем лагерем в первом же подходящем месте.
Саймона прервал Брайант, который, запрокинув голову, внимательно следил за парящей над ними птицей:
– Странный какой полет… – Юноша, бросив поводья, изобразил руками движение крыльев. – Сокол обычно машет крыльями вот так… Я часто наблюдал за ними. А эта птица, смотрите, – хлоп, хлоп, хлоп!
Теперь уже все наблюдали за кружащей над ними птицей. Саймон не заметил в этом пернатом часовом ничего особенного. Точно такой же сокол, какого встретили они, выйдя из склепа Вольта. Впрочем, он ничего не смыслил в орнитологии.
– Ты можешь высвистеть его вниз? – спросил он Кориса.
Капитан вложил пальцы в рот и громко свистнул.
В тот же момент Саймон вскинул самострел. Корис с криком ударил его по руке, но тот уже успел выстрелить. Игла попала точно в белое пятно на груди сокола, однако птица как ни в чем не бывало продолжала кружить над их головами.
– Я же говорил, что это не птица! – воскликнул Брайант. – Колдовство!
Ожидая объяснений, все повернулись к колдунье, но она не сводила глаз с сокола, который с торчащей в груди стрелой делал над ними очередной круг.
– Это не наша Сила, – вырвалось у нее невольно. – Не знаю, что это, но оно не живое!
– Кольдер! – воскликнул Корис и сплюнул.
Колдунья медленно покачала головой:
– Если это и кольдер, то не одержимый, как это было сделано с людьми Горма. Не знаю, ничего не могу понять…
– Нужно его поймать, – предложил Саймон. – Смотрите, он снижается. Может, стрела тянет его вниз? Дай-ка мне твой плащ, – обратился он к колдунье и спешился.
Она протянула ему свой драный плащ, и, перекинув его через руку, Саймон начал взбираться на скалу, мимо которой шла тропа. Он рассчитывал на то, что птица никуда не улетит за это время, и не ошибся. К тому же с каждым кругом сокол спускался все ниже и ниже.
Саймон ждал удобного момента, расправив плащ, и, держа его за угол, наконец бросил его в сокола, и птица забилась в этой импровизированной сети. Саймон потянул плащ на себя, но сокол рванулся в сторону, вырвался и, как слепой, ударился головой о скалу.
Саймон бросился на него, ощутив под руками настоящие перья, но под ними… Он даже присвистнул от удивления. Под покровом сломанных перьев и прорванной кожи виднелась путаница мелких металлических деталей, колесиков, проводков и небольшое устройство, напоминающее мотор. Подняв сокола за крыло, Саймон спустился со скалы к товарищам.
– Ты уверен, что у сокольников только настоящие соколы? – спросил он Кориса.
– Соколы для них священны, – сказал Корис и побледнел, увидев внутренности птицы. – Нет, это не их выдумка. Ученые соколы – их сила, зачем им подделки?
– Но кому-то же понадобилось поднять в небо механического сокола! – воскликнул Саймон.
Колдунья склонилась над птицей и тоже дотронулась до нее. Когда она подняла глаза на Саймона, в них были вопрос и тревога.
– Другой мир… – прошептала она. – Это не наше колдовство. Такое не может быть порождено ни нашим временем, ни нашим миром. Чужое, Саймон, чужое…
Ее прервал возглас Брайанта, который, подняв руку, снова смотрел вверх. Еще одна черно-белая птица снижалась над ними плавными кругами. Саймон опять потянулся за самострелом, но юноша резко ударил его по руке:
– Этот – настоящий!
Корис свистнул, и птица, повинуясь приказу, как и положено ученому соколу, села на ту самую скалу, рядом с тропой.
– Я Корис из Эсткарпа! – крикнул капитан. – Пусть тот, кто послал тебя, крылатый брат, поторопится. Уже вершится большое зло, а впереди, возможно, еще большее. – Он взмахнул рукой, сокол поднялся в небо и улетел в горы.
Саймон убрал механическую птицу в свою седельную сумку. Еще в Соколином Гнезде он заинтересовался средствами связи сокольников и устройствами, которые они крепили к лапам соколов. Создание столь миниатюрных и точных приборов требовало соответствующих знаний, но откуда они у жителей средневековой крепости? Такое же недоумение вызывали у него искусственное освещение и система отопления Эсткарпа и Сулькара, а уж об энергетической установке, которую взорвал Магнис Осберик, и говорить нечего. Может быть, все это – остатки достижений древней цивилизации? Или все-таки пришло из другого мира?.. Ничего не видящими глазами Саймон смотрел вперед, силясь разрешить загадки этого мира.
Корис говорил ему о сверхчеловеческой расе Вольта, предшествовавшей нынешнему человечеству. Может, это и есть следы знаний вымершей расы? А может, сокольники и сулькарцы получили необходимые им знания где-нибудь за морем? Саймон хотел получше рассмотреть поддельного сокола, чтобы определить хотя бы, какой тип разума мог его создать.
Сокольники появились неожиданно, просто как из-под земли выросли перед ними. Они ожидали приближения отряда, не преграждая дороги, но и не приглашая следовать за ними.
– Фальтьяр с Южных ворот! – Корис узнал их предводителя и снял с головы шлем, чтобы в лучах заходящего солнца можно было увидеть его лицо. – Я Корис из Эсткарпа, со мной гвардеец Саймон…
– И женщина! – холодно сказал сокольник, а его сокол заклекотал и взмахнул крыльями.
– Эта леди из Эсткарпа! Я должен провести ее через горы, – сказал капитан столь же холодно и жестко. – Мы не просим у вас убежища, но у нас есть важные известия для Владыки Крыльев.
– Путь через горы открыт для тебя, гвардеец. А известия ты можешь передать через меня: еще до восхода луны я доложу их Владыке Крыльев, Но ты сказал соколу, что здесь творится большое зло, а впереди еще большее. Я должен знать, в чем дело. Неужели Карстен двинул сюда свои войска?
– Герцог приказал трижды протрубить в рог перед людьми Древней расы, и они, спасая жизни, обратились в бегство. А кроме того… Саймон, покажи им.
Саймон замешкался, ему не хотелось отдавать механическую птицу, пока он сам не успел в ней как следует разобраться. Горец осмотрел останки сокола, провел пальцем по крылу, тронул стеклянный глаз, отогнул прорванную кожу и увидел под ней металлические детали.
– Он летал? – недоверчиво спросил сокольник.
– Летал, как твой, и следил за нами точно так же.
Фальтьяр ласково погладил по голове свою птицу, словно желал убедиться, что она настоящая.
– Здесь и впрямь творится большое зло. Ты сам должен говорить с Владыкой Крыльев! – Было видно, как горец разрывается между желанием соблюсти древние обычаи своего народа и необходимостью немедленных действий. – Если бы не женщина… госпожа… – неохотно поправился он. – Ей нельзя входить в Соколиное Гнездо!
Тут вмешалась колдунья:
– Мы с Брайантом останемся здесь, капитан, вы же с Саймоном поезжайте к Владыке Крыльев. А ты, сокольник, запомни мои слова: близок день, когда придется отказаться от многих древних обычаев – и нам в Эсткарпе, и вам в горах. Лучше жить и сражаться, чем умереть связанным цепями предрассудков. Над миром нависла небывалая угроза, и мы должны быть вместе!
Сокольник опустил глаза и молча неуклюже отсалютовал, всем своим видом давая понять, что идет на большие уступки. Затем его сокол с клекотом взвился в небо, а хозяин обратился к Корису:
– Будь спокоен, мы обеспечим госпоже полную безопасность. Едем!
Часть четвертая
Горм
В небо поднимался столб черного дыма, озаряемый время от времени языками пламени. Саймон привстал на стременах, чтобы лучше видеть завершение схватки его партизанского отряда с карстенским войском. На этот раз им тоже повезло. Но как знать, долго ли это будет продолжаться?.. Во всяком случае, до тех пор, пока удача не отвернется от них, они будут совершать свои вылазки в долины, прикрывая отход из Карстена темноволосых беженцев, которые пробираются к границе целыми кланами, в полном вооружении и в одиночку, страдая от ран и истощения. Вортгин сделал свое дело. Древняя раса, точнее, то, что осталось от нее, через открытую сокольниками границу уходила в Эсткарп.
Люди, не обремененные семьями и горящие желанием с оружием в руках отомстить врагу, оставались в горах, пополняя отряды Саймона и Кориса. Когда же капитана гвардейцев отозвали в Эсткарп, Саймон остался командовать один.
Они вели партизанскую войну, методы которой Саймон хорошо изучил в другое время в другом мире. В горах такая война была эффективна вдвойне, поскольку люди Саймона, в отличие от карстенских наемников, знали здешние места прекрасно. Кроме того, он заметил, что хмурые молчаливые всадники, которые ехали теперь за его спиной, какой-то неразрывной связью связаны с самой этой землей, с ее горами, животными и птицами, хотя те и не служили им так же, как ученые соколы сокольникам. Например, Саймон обратил внимание на то, что стада оленей затаптывают следы их лошадей, а вороны с криками кружат над засадами карстенских наемников. Поэтому перед каждой вылазкой Саймон непременно выслушивал соображения своих сержантов и серьезно обдумывал их советы.
Хотя люди Древней расы отлично владели оружием, они все-таки не были рождены для войны и к ратной службе относились как к не приятной обязанности, которую надлежит побыстрее выполнить и забыть. Убивая, они не истязали людей, поскольку вообще были не способны на жестокость – в отличие от карстенских живодеров, которые чинили зверства над захваченными в плен беженцами и вырезали целые деревни.
Однажды, в одной из деревень, где произошла резня, побелевший, усилием воли сдерживающий тошноту, Саймон поразился словам одного из своих молодых офицеров:
– Не могли они сотворить такое по своей воле.
– А я такое и раньше видал, – возразил Саймон. – И все это делали самые обыкновенные люди.
Офицер, который прожил в этих местах всю свою жизнь и месяц назад бежал отсюда в горы, покачал головой:
– Ивиан – солдат, бывший наемник, и воевать – его дело. Но учинить такую расправу – значит посеять к себе лютую ненависть на многие-многие годы. А ему ведь здесь править. Герцог совсем не глуп, чтобы уничтожать свое собственное достояние. Не мог он отдать приказ творить такие зверства!
– Но ведь эта резня не случайность… И мы видим подобное не первый раз! Словно здесь орудует какая-то банда, возглавляемая извергом!
– Верно. Мне кажется, что мы сражаемся с одержимыми.
Одержимые!.. Саймон вспомнил, в сочетании с каким словом говорили так в его прежнем мире: одержимые дьяволом! Что ж, пожалуй, после всего увиденного с этим офицером можно согласиться. Одержимые дьяволом… Опять вспомнилась засада на дороге в Сулькар. Да, одержимые, лишенные души! Неужели снова кольдеры?