Фредерик, которому новый знакомец поначалу очень понравился, теперь начал испытывать к нему странное чувство, присущее скорей какому-нибудь социопату. Ему захотелось схватить Франклина за горло и повернуть его кудрявую голову до характерного щелчка, как это недавно сделал Абель с тем милым зайцем.
Доктору Чилтону даже стало интересно, не испытывают ли того же остальные? Но Абель вежливо кивал и даже задавал какие-то вопросы о культурах плесени, а Тобиас вовсе, будто не слыша этой болтовни, что-то насвистывал себе. И признаться, делал это довольно мелодично. Наверное, уже привык. Везунчик.
Фредерик тоже попробовал отвлечься привычным образом — перечислением в голове списка пациентов своей клиники и их диагнозов, сначала в алфавитном порядке, а потом по номерам камер. И так хорошо отвлёкся вообще от всего происходящего, что не сразу понял, что они уже в коровнике. Сначала запахло сеном, а потом нестерпимо засмердело навозом так, что не привыкшему к сельской жизни Фредерику пришлось зажать нос рукавом.
— А вот и она! — Франклин радостно представил обществу медно-рыжую бурёнку с роскошными ресницами. — Я зову её Морковка…
— Но вы можете звать её, как угодно, — вклинился Тобиас. — Она всё равно ни на что не отзывается.
— Как удобно, — согласился Абель. — Пакуйте!
— И побыстрее, — гнусаво добавил Фредерик, зажимая нос.
***
Связанная бурёнка мычала в прицепе, как жертва похищения, но даже если бы мимо проезжала патрульная машина, то полицейские едва бы обратили внимание на её мольбы о помощи. Этот мир был чертовски несправедлив к медно-рыжим коровкам.
— Зря ты отказался от обеда, — проворчал Абель. — Франклин шикарно готовит. Хорошо хоть кусок сыра с собой дали. Сто лет сыра не ел.
— Боюсь, я бы не выдержал ещё час лекций о сыре, — поморщился Фредерик, держа на коленях бумажный свёрток с куском этого ценного молочного продукта. — Да и, не думаю, что его приятелю бы понравилась наша компания. Он так угрожающе на нас смотрел, как будто мысленно накручивал кишки на кулак. Ты разве не видел?
— И что ты к его взгляду привязался? Уже третий… нет, в пятый раз про него повторяешь. Нормальные у него глаза.
— Ты так говоришь, потому что у тебя самого взгляд жуткий. Ещё и брови, как у злодея из мультфильма.
— Хочешь поговорить об особенностях моей внешности? — Абель поиграл своими злодейскими бровями и подмигнул.
Фредерик стушевался и не ответил. Он уже и забыл, как раньше его бросало в холодный пот от взглядов Абеля. Удивительно, что с людьми делает долгое совместное проживание. Хотя к некоторым вещам привыкнуть невозможно априори.
— На самом деле они отличные ребята, — снова заговорил Абель. — Даже немного им завидую. Живут — душа в душу, дело своё открыли, девчонку воспитывают. Идеальная пара.
— Они не могут быть парой, — зловредно не согласился Фредерик.
— Это почему? Ты что, расист? Не ожидал от тебя…
— Да ну тебя. Ты этого Франклина слышал вообще? Или сам с собой всё это время говорил? Он же не затыкается. Мне впервые в жизни хотелось убить человека. Не представляю, как этот Тобиас сдерживается. С его жуткой физиономией…
— Значит, это точно любовь.
— Или абьюз.
Фредерик раздражённо бросил сырную голову на заднее сидение и сложил руки на груди. За окном снова пробегали монотонные пейзажи лугов с пасущимися на оных коровками, но даже они оставались безучастны к воззваниям о помощи их молочной сестры.
— В любом случае, нам часто придётся иметь с ними дело.
Кажется, Абель был серьёзно настроен доказать Фредерику неотвратимость дружбы с новыми соседями, хотя до недавнего времени сам с пеной у рта убеждал, что всегда мечтал жить отшельником и выращивать на себе грибы.
— Я в детстве помогал дяде в коровнике, — продолжал он, — но уже ничерта не помню, а Франклин обещал консультировать по уходу за бурёнкой. На первое время вот, даже свою старенькую тетрадку дал с указаниями. Сколько кормить, как часто убирать и всякое такое… Опять же, на случку надо будет к их быку возить.
— С ума сойти. Устраивать коровам свидания.
— А потом и отёл.
— Коровьи роды…
— А в Корнфилде, кстати, живёт парочка ветеринаров…
— Знаешь, Абель, я вдруг понял, что на самом деле всегда был социофобом и только сейчас медленно и болезненно прихожу к принятию этого факта.
— Ты какой-то мрачный, Фредерик, — наконец-то заметил Абель. — Неужели тебя так Франклин огорчил своей болтовнёй? Его не заткнуть, это да, но…
— Дело не в нём, — отрезал Фредерик. И тут же продолжил, противореча себе: — Абель, а вдруг я когда-нибудь свихнусь в этой глухомани и стану, как этот Франклин?
— Ты не свихнёшься.
— Начну болтать без остановки.
— Ты уже болтаешь.
— Растолстею.
— Зимой будет теплее.
— Ты меня из кровати прогонишь.
— Даже не надейся.
— Я обзаведусь дебильным хобби, вроде сыроделия.
— Было бы полезно.
— …или каким-нибудь ОКР. Буду поправлять предметы, чтобы стояли симметрично или всё по цветам раскладывать…
— Ты и так всё по цветам раскладываешь.
— Не правда. У меня и вещей-то цветных нет. Всё чёрное, серое и иногда синее… как вся моя жизнь.
— Не надо было тебя с собой брать, — нахмурился уже Абель. — Я думал, тебя эта поездка порадует, а получилась херня какая-то …
— Да нет же. Было славно. И сегодня, и вообще. Я чуть не утонул. Мы искали клад. И нашли. И даже больше. Столько всего произошло, что я и забыл, что на самом деле нахожусь в бегах. А тут вспомнил…
— Тебе плохо… в Клаббер-хаусе? — с заминкой уточнил Абель.
— На самом деле мне по-своему нравятся эти места, — Фредерик чуть покраснел. — Просто, одно дело оставаться здесь по своей воле, с возможностью в любой момент вернуться назад, и совсем другое - находится в вынужденном плену.
— Ну, извини, что не могу, аки сказочное чудище, дать вольную тебя из полона, ожидаючи, что ты сам ко мне возворотишься, — проворчал Абель.
— Что? Твой староанглийский ужасен. — Поморщился Фредерик и снова стал каким-то грустным. — Я просто подумал… Если бы за мной не охотились ФБР, то я бы в жизни не сунулся в эту глушь. У меня была прекрасная работа, свой дом, машина, я писал книгу. Настоящая жизнь! Понимаешь?
— Да куда мне, — почти злобно пробормотал Абель под нос.
— И если бы тому мне предложили всё бросить, — продолжал Фредерик, — и уехать в этот медвежий угол, я бы… умер от смеха. А теперь я живу в этом медвежьем углу. С тобой. И целым зоопарком.
— И Френсисом.
— Я даже детей заводить никогда не собирался.
Казалось, бесконечные пастбища постепенно сменились редкими рощицами, а потом и вовсе обратились дремучим лесом заповедника. Фредерик уткнулся лбом в боковое стекло и отрешённо пялился на мелькающие стволы деревьев.
— Абель, а вдруг я навсегда останусь под подозрением? И меня до самой смерти будут считать маньяком?
— Что в этом плохого? Может, про тебя даже снимут кино. Психологический триллер.
— Не хочу, — Фредерика аж передёрнуло от подобной перспективы.
— Отчего же?
— На роль обязательно возьмут какого-нибудь англичанина. Да и какой из меня маньяк, Абель? Я крови боюсь. И вообще… — Фредерик печально вздохнул.
— Я помню, Фредерик. Не вешай нос. Всё тайное выходит на свет. Твоего маньяка когда-нибудь обязательно поймают, а твоё доброе имя будет очищено, — как-то безрадостно обрисовывал Абель столь заманчивую перспективу. — И ты вернёшься в свой красивый дом, к своей престижной работе и всё будет — лучше не придумаешь.
— Было бы неплохо.
========== Невыносимая щенность бытия ==========
По мнению Абеля, этот день просто не мог стать ещё хуже. Поэтому кто-то там наверху подумал, что это вызов, и решил окончательно его испортить. И действительно, то, что произошло по приезде, оказалось настолько шокирующим, что Фредерик просто упал в обморок, не выдержав увиденного зрелища, а Абелю пришлось взять себя в руки и призвать на помощь всё космическое спокойствие мира, чтобы не натворить каких-нибудь неосмотрительных поступков, за которые позже будет мучительно больно.
Как говорится, ничто не предвещало беды. Абель загнал авто в сарай и открепил прицеп. Вдвоём они занялись выгрузкой скотины. Абель развязывал, а Фредерик стоял за его спиной и сматывал верёвки. Абель потом остался в коровнике, обустраивать бурёнку.
— Надо сыр отнести. Он ведь испортится. Ещё больше покроется плесенью… — Фредерик помахал Абелю сырной головой и пошёл в дом.
Он привычно открыл дверь и переступал уже знакомый порог, когда время вдруг стало тягучим и вязким, как патока. Фредерику показалось, что он вернулся назад в прошлое, потому что подобное просто не могло произойти дважды. Маньяк не мог найти его здесь, среди лесов, куда его занесла нелёгкая. Но дыхание перехватило, как тогда. Фредерик снова видел пол, залитый кровью, неподвижное тело и этот смрад, который трудно забыть или с чем-то спутать. Сырная голова выпала из ослабевших рук и неповоротливо покатилась, замерев в липкой луже. Фредерик упал минутой позже. В обморок.
— Фредерик, ты не помнишь, куда я положил… вилы.
Абель замер на пороге над телом Фредерика и хмуро оглядел комнату. Галчонок стоял на коленях в заляпанных трусах перед развороченным телом. На этот раз он был забрызган лишь частично. В гемоглобине испачкало только руки по локоть да колени, но вокруг и так всё было залито кровью. В ней застывали бурые фрагменты внутренностей, кухонный нож и сыр, чья бумажная обёртка уже начала пропитываться. Рядом лежал большой мусорный пакет, в который, по-видимому, собирались спрятать тело.
— Так, Френсис. Нам предстоит очень серьёзный разговор, — выдавил Абель, прикрывая глаза.
Хотелось сказать совсем не это и не так. Да и не сказать. А сделать. С усилием, чтобы бессовестные глаза полезли наружу.
«Вдохни и выдохни, Абель. Преступление уже свершилось. Наказать виновных ты ещё успеешь».
Абель приподнял Фредерика под руку и поволок на кровать, стараясь огибать следы кровавой бойни.
— Прибери место преступления, Мэнсон комнатный…
Галчонок пожал плечами и сгрузил пёсью тушу вместе с потрохами в пакет, вынес на улицу и завершал влажную уборку в гнетущей тишине под мрачным взглядом Абеля.
— Фредерик очнётся с минуты на минуты, — предупредил доктор Гидеон, когда Галчонок уже мыл руки после наведения порядка. — Так что изъясняйся разборчиво и, по возможности, быстро.
Вместо ответа Френсис подобрал с пола у камина какой-то свёрток, который сложно было заметить на фоне бойни, и осторожно передал Абелю в руки.
— Что это?
— Щенох.
— Ты его из жалости оставил или он отбивался?
Абель развернул тряпицу. Щенок был почти голым с розовой мордой и толстенькими лапками. Из дальнейших пояснений Френсиса выяснилось вот что. Грэму вдруг стало хуже обычного, он скулил, а потом начал кровоточить. Галчонок ощупал раздутое пузо пса и сделал так, как посчитал правильным. Из шестерых щенков дышал только один. Но это ведь лучше, чем ничего? Абель с облегчением перевёл дух и ласково взлохматил Френсису причёску. Тут же очнулся Фредерик. Вскочил, будто увидел кошмар, и сразу же заголосил:
— Абель! Абель! Он его убил! Он убил Грэма! Он его выпотрошил! Всюду кровь, внутренности… откуда щенок?
— Это Грэм-младший, — Абель заглянул щенку между ног. — Да, это мальчик.
— Но как? — на секунду оторопел Фредерик.
— Грэм оказался той ещё сукой. Как ты вообще его пол определял? Наугад что ли? Ты же купал его.
— Хватит мне зубы заговаривать. Абель, щенок не заменит Грэма! Сделай что-нибудь! Нельзя просто так спускать ему убийство! — Фредерик требовательно вцепился в ворот его куртки, требуя решительных действий.
— Я с кем сейчас говорил? Возьми себя в руки, — Абель отцепил истерика и передал свёрток с собачьим новорожденным обратно Френсису. — Галчонок никого не убивал. Сегодня, по крайней мере. Даже напротив. Сделал кесарево в экстремальных условиях и спас новую жизнь.
Фредерик больше ничего не сказал. Ему было всё ещё дурно от недавнего кровавого зрелища. Он выпил несколько чашек мятного чая и долго гладил Буханчика, несмотря на то, что кот вырывался и недовольно шипел. Доктор Чилтон этого как будто не замечал, смотря куда-то в пространство. Так что до самого вечера Абель предпочёл его не трогать. Пусть отойдёт.
К ужину Фредерик не отошёл. Он даже ел, продолжая одной рукой гладить по недовольной морде смирившегося с неволей кота. После этого Абель всё же отобрал у доктора заглаженного Буханчика и отвёл жертву стрессовой ситуации в постель. Под одеялом Фредерик немного ожил и уложил голову Абелю на грудь.
— Абель, я всё понял, — плаксиво прошептал он. — Это я во всём виноват.
— В чём на этот раз? — поинтересовался Абель и погладил Фредерика по затылку.
— В том, что случилось с Грэмом.
— Брось. Ну откуда ты мог знать?
— В том-то и дело, Абель. Если бы я в городе подобрал бродячего пса, — Фредерик не стал уточнять, что в жизни бы не привёл в свой чистенький, прямо-таки стерильный дом уличную дворнягу, — то первым делом показал бы его ветеринару. Это же уличный пёс, с ним может быть всё, что угодно. У него могут быть блохи, глисты… щенки.
— Тогда мы оба с тобой виноваты. Я тоже не подумал об этом, а должен был. Грэм с самого начала был каким-то вялым. В последние два дня почти не ел ничего, и никто из нас не придал этому значения. Не грусти, Фредерик. Этого больше не повторится. Завтра же отвезу щенка в Корнфилд, к ветеринару.
— Хорошо.
— А ты займёшься Морковкой.
— Абель, как тебе не стыдно? У меня горе, а ты ко мне про корову.
— Должен же за ней кто-то приглядывать, пока я буду в отъезде. Да и ничего сложного. Она будет себе травку щипать на участке, а ты смотри, чтобы в лес не убежала. Если с ней что-нибудь случится, у меня тоже горе будет, знаешь ли.
— Ну ладно, — Фредерик сполз с широкой груди на свою подушку.
— Фредерик? — снова шепнул Абель.
— М?
— А как щенка назовёшь?
— Никак. Пусть его Френсис называет. Это теперь его собака.
— Доверишь маленькому живодёру крошечного щеночка? Не боишься?
— Пускай теперь Френсис боится. А я больше не буду заводить животных. Они умирают, а я от этого только расстраиваюсь.
— Можно завести черепаху. В коробочке.
— Хватит уже и коровы, Абель. Спокойной ночи, — Фредерик снова заёрзал под одеялом, удобней устраиваясь под боком.
— Фредерик, а может…? — томно замурчали на ухо. Не Буханчик.
— Спокойной ночи, Абель.
***
Привязанная длинной верёвкой к старой сосне, Морковка делала вид, что беззаботно щиплет травку, неотрывно следя за одним из своих похитителей. А похититель в лице Фредерика, сидя под той же сосной, вполглаза следил за ней. Как-то не доверял. Уж больно заговорщески корова поглядывала в сторону леса.