— За Френсисом. Собирается связаться с его родителями.
— Зачем?
— Рассказать про его успеваемость. Про то, что наш мальчик отличился в биологии на практических занятиях. Чтобы они обрадовались и забрали его. И заодно штраф выплатили за порчу лесного имущества.
Абель сел к Фредерику за стол и крепко задумался. Посидел так какое-то время, а потом засуетился, заварил чаю, сделал пару сэндвичей с рыбой. И принялся всё это сосредоточенно поедать.
— Что-нибудь предпримешь? — спросил Фредерик, потому что по Абелю прямо-таки было видно, что у него конкретно на тот случай составлен план.
— Нет. А зачем? Уж если я не смог раздобыть ни адреса, ни телефона этой семейки, а у меня в Корнфилде был самый лучший информатор, то у Фредди это и подавно не получится.
— Звучит как-то беспечно. А если эта семейка всё-таки к нам нагрянет?
На секунду Фредерик вообразил родителей Галчонка, таких совсем конченых шизофреников с косоглазием и фамильной заячьей губой. Фредерик икнул и поспешил запить чаем.
Абель пожал плечами, пережёвывая кусок бутерброда.
— Придётся с этими родителями… — он сглотнул. — Договориться.
— Что, просто скажешь им, чтобы они оставили Галчонка тебе? Не думаю, что это сработает. На их стороне закон.
— Закон… Ты сомневаешься во мне, Фредерик? Я всегда могу порешить эту семейку и прикопать где-нибудь на индейском кладбище. Там их точно никто искать не будет. А нет тела, нет и…
Абель спокойно намазал себе ещё один бутерброд и с размаху воткнул нож для масла в столешницу. Фредерик, чуть не подскочил на стуле от неожиданности, но почти сразу же потерял к выходке интерес. Ну, воткнул нож и воткнул. Любит Абель повыпендриваться ради красного словца. Только в последнее время почему-то стал меньше хохмить. Неужели бесконечный запас шуточек наконец-то иссяк? Стоило попытаться.
— Кстати, — Фредерик отложил пустую чашку и подался вперёд. — Я давно хотел тебя спросить…
— Давно? Что же терпел столько времени? Терпеть вредно. Это я тебе как доктор доктору говорю.
— Как-то всё случая не было. Так, ответишь?
— Спрашивай, — разрешил Абель и снова откусил смачный кусок сэндвича.
Фредерик вдохнул побольше воздуха и выпалил на одном дыхании:
— Что на самом деле случилось с тобой? Как ты потерял ногу и почему решил уехать в эту глушь?
Абель нахмурился. Выдернул нож и отложил подальше. Фредерик только сейчас понял, что после возвращение Абель ещё ни разу не посмотрел на него. Все время куда-то перед собой или в стену, но не на него, не на Фредерика.
Фредерик, почти как детектив пытался сложить наблюдения. Не шутит, в глаза не смотрит. Совсем херовый знак. Не щенок же его в Корнфилде покусал. У того и зубы ещё не выросли. Но вопрос из чужих ушей не вынешь и обратно в рот не засунешь.
— Это довольно мрачная история. Не люблю её вспоминать.
— Абель, — у Фредерика застрял ком в горле.
— Я как-то проснулся утром, а у меня ноги нет, — довольно бойко для мрачной истории начал Абель, но Фредерик не стал перебивать, замерев — весь внимание. Вдруг это просто манера такая? Вдруг, Абель вообще всё так рассказывает?
— Во рту осадок, после наркоза, — продолжал он, — а сам я сижу за обеденным столом, и моя жена, Дженнифер, вынимает из духовки запеченную в глине мою ногу. Я как-то сразу понял, что это именно моя нога. За столом я один сидел, а Дженифер была при своих… Вот. И я спрашиваю свою жену — «Дорогая, что случилось? У нас какой-то особенный праздник? Зачем ты запекла именно мою ногу? Почему не говяжью? Мы же, как бы, не голодаем. Холодильник ломится от еды». А она мне — «Милый, в последнее время мы сильно отдалились друг от друга». А мы, если честно, действительно сильно отдалились из-за моей работы и её безделья. «И чтобы это исправить, — продолжает она, — я решила приготовить праздничный обед. Это должно сблизить нас. Я не хочу, чтобы ты от меня ушёл, поэтому начала с ноги». Я так охуел от подачи, что незаметно съел всю порцию. И спрашиваю потом, — «Милая моя, всё было очень вкусно. Можно мне позвонить в службу спасения?» А она говорит — «Ты торопишь события. Ты совсем меня не любишь. А как же десерт». Я спрашиваю — «Что будет на десерт, милая?» А она — «Свежие мозги в кляре, дорогой». Наверное, стоило ожидать, что она рано или поздно вскроет мне череп, потому что на обеденном столе лежала ручная дисковая пила. Слава богу, в этот момент пришла соседка. Я её никогда не любил, но она мне буквально жизнь спасла — героически отвлекала болтовнёй Дженифер, пока не приехали санитары. Так в один день я лишился жены и конечности.
— И адекватности.
Фредерик неодобрительно поджал губы. Абель продолжал невозмутимо доедать сэндвич.
— Вообще-то, я рассчитывал получить правдивую историю, а не очередную небылицу.
— Думаешь, так просто говорить правду? Я тебе уже дюжину правдивых историй рассказал. И тебе всё неймётся. Без пилы мозг съедаешь, — надулся Абель. — Выбери уже любую и верь в неё. Они все довольно захватывающие.
— Абель, мне не нужна захватывающая. Я тебя, придурка, хочу узнать лучше.
— Зачем узнавать придурка? Что тебе с этого? — подозрительно уточнил Абель. — В психушку свою затащить хочешь? Я так и знал, что этим всё и закончится. Ты, я и психотропные.
— Ты же… Мы с тобой под одним одеялом… И не раз! Ты мне не безразличен, Абель, — выдохнул Фредерик, стараясь игнорировать подначки.
— Думаю, это ненадолго.
Абель стряхнул с коленей крошки от сэндвича и встал из-за стола.
— Что? — Фредерик нихрена не понял. — Почему, ненадолго? Ты что, умираешь? Грядёт конец света? Мёртвые восстают из могил?
— Да.
— Что «да», Абель?
— Вот всё это, что ты перечислил. Было бы неплохо.
Первым желанием Фредерика было выйти на улицу и подышать, потому что вот такой угрюмый Абель его пугал до усрачки. Он и вышел. Постоял немного, глядя на туман. Насмотрелся до того, что начали мерещиться индейцы с бычьими головами и быки с индейскими торсами. Уходить в эту хмарь как-то не хотелось. Как будто именно сегодня доктор Чилтон не выйдет сухим из воды. Но почему? Отчего такое чувство? Реальная опасность в тумане или то, что именно в этот раз никто не придёт к нему на выручку?
Никто. Тайянита в больнице, а Абель сегодня сам не свой. От одной мысли, что его сосед, друг, любовник, такой добрый, как паровоз без тормозов вдруг забьёт на него болт, стало тоскливо и страшно.
Фредерик рванул в дом. В дверях налетел на Абеля, как если бы тот тоже собирался выйти на улицу, но столкнувшись с Фредериком, в последний момент сделал вид, что идёт к умывальнику. Фредерик подумал, что дерьмовую ситуацию ещё можно исправить и перегородил ему путь, положил руки на грудь и попытался заглянуть в глаза. Абель нахмурился и, стараясь игнорировать этот щенячий взгляд, попытался обойти преграду, но Фредерик оказался проворней на своих двух, чем Абель на полуторках и помешал манёвру.
— Ты что-то хотел?
Тон был настолько похуистичный и пренебрежительный, что весь мирный настрой тут же выветрился из головы, и Фредерик по-настоящему запаниковал. Громкий скандал по любому должен был развеять эту патовую ситуацию.
— Да! Хотел! Хотел узнать, какого хрена ты тут из себя строишь?!
— Я планирую построить амбар под сено. Нужно будет снова к Тобиасу съездить… — продолжая бухтеть под нос, Абель всё-таки прошёл к умывальнику. Он слишком долго прожил с женой-скандалисткой, чтобы повестись на такой детский приём.
Фредерик тяжело вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Руки уже тряслись. Как жаль, что валерьянка давно закончилась.
— Абель! Так же нельзя. Ты ведёшь себя, как… По-человечески скажи — что с тобой случилось?
— Ничего, — угрюмо ответил он, хотя сам понимал, что шутка затянулась.
— Абель.
— Я ревную тебя.
Ответ показался Фредерику настолько неожиданным и не логичным, что он не сразу нашёлся, что с этим делать.
— Постой, — отмер он. — К кому ты приревновал? К Буханчичу что ли?
— Продолжай угадывать.
— Ладно, — Фредерик принял очередные правила дебильной игры. — Буханчик отпадает. Френсис тоже. Егерьша с индейцем, я так понимаю, тоже вне подозрений. Морковка? Как это низко ревновать меня к корове.
— Дальше-дальше.
— Может, мужья-сыроделы? Да они как-то больше тебе понравились. Кто же? Кто же этот загадочный любовник? Может, я где-то его прячу? Он ведь такой, скромник…
Фредерик картинно оглядел комнату, заглянул под кровать и даже открыл пару шкафчиков, но и там секретный бойфренд почему-то не прятался. Абель мрачно наблюдал сию пантомиму.
— Можешь не ломать комедию, Фредерик. Это не человек и уж точно не живность. Это твоя чистенькая работа и твой чистенький дом, куда ты так стремишься вернуться. Настоящая жизнь где-то там.
Абель махнул рукой, почему-то в сторону часов с кукушкой. Фредерик отошёл от шкафчиков и сел на краешек кровати.
— Не перестаю поражаться, какие порой странные выводы способен сделать человек из чужих высказываний и расстроится из-за них.
— А разве не так, Фредерик?
Абель снова уставился на старые часы с замершими стрелками. Когда-нибудь они сдвинуться и сказка закончится.
— Скажи мне, без обмана, если однажды ты вдруг услышишь новость на радио, что найден настоящий маньяк или сюда прилетит агент-ФБР на вертолёте и скажет, что все подозрения с тебя сняты. Что ты чист и тебе больше не нужно скрываться и жить в этой глухомани. Неужели узнав всё это, ты не уедешь домой, Фредерик?
— Уеду, конечно.
— Ну вот. Ты сам всё сказал, — грустно вздохнул Абель и стал вдруг таким одиноким и несчастным, что у Фредерика что-то защемило под грудиной.
Он хотел переубедить Абеля, сказать, что всё не так, не правда, что он, конечно же, так не сделает и не оставит. Никогда-никогда. Но обманывать Абеля не хотелось ещё больше, и Фредерик ничего не сказал.
Комментарий к То, чем кажется кукуруза
Выкладываю новую часть и снова убегаю в новогодние каникулы. С наступающим вас, котики! =)
========== Как кошка с собакой ==========
С того вечера Абель и Фредерик не разговаривали друг с другом целую неделю. Изредка передавали сообщения через Галчонка, а тот не всегда понятно, но пересказывал, пытаясь выразить все речевые обороты парой слов. Польза в этом была только одна: произношение Галчонка заметно улучшилось. А вот понимания между Фредериком и Абелем стало ещё меньше.
Абель целыми днями то устанавливал насос на колонку, то проводил водопровод, то бойлером занимался, то очередной сарай строил и даже начал тот самый сортир мечты. В доме не ночевал. Фредерик тоже старался пореже показываться ему на глаза и на улицу почти не выходил.
Уже на третий день этого посреднического общения, лёжа в почти пустой кровати (почти, потому что в ней всё-таки лежал он сам и Буханчик), Фредерик ревел в подушку, тихонько, чтобы, не дай бог, не услышал Галчонок на чердаке. Абель всё равно не услышал бы, потому что уже вторую ночь оставался на ферме «Сырная голова» со своими новыми охуенными друзьями. Какое ему дело до беглого маньяка, который лежит один в холодной постели, такой несчастный. И никто его не приголубит, не обнимет, не замурчит ласково на ушко…
— Буханчик, уйди, — Фредерик отодвинул плечом тарахтящего кота и снова погрузился в депрессию.
Вот уйдёт он, и Абель даже не заметит. Станет новый сарай строить. Третий, четвёртый… Весь участок ими заставит. Город получится. И даже не задумается. Зачем всё это? Чьи это кеды сорокового размера лежат в прихожей? А был ли Фредерик? А может, и вправду не было никакого попутчика? Может, он галлюцинация? Своя собственная галлюцинация, которая мыслит и чувствует, осознаёт своё существование. Вот был у него пациент, который воображал, что у него есть парень — маньяк-убийца. А он, получается, сам себя вообразил бойфрендом Абеля. Какой кошмар.
И самое мерзкое, что именно ночью Фредерику становилось всё понятно, он находил ответ на самый главный вопрос всего сущего. Да что там. Он находил вопрос. Важные и правильные слова, которые нужно было сказать Абелю, чтобы всё стало, как раньше, сами собой приходили на ум — только рот открой, чтобы произнести.
Самое странное заключалось с том, что с Абелем в это время происходило всё тоже самое. Только, вот же загвоздка, к утру у обоих будто случался приступ амнезии или раннего склероза. Они ничего не помнили, как если бы этих нужных и правильных слов никогда не существовало, и снова ничего друг другу не говорили.
А в пятницу Абель и Фредерик всё-таки разругались. Абель раскурил ту заныканную травку и немного побуянил в новом амбаре, да так, что среди ночи его услышал Фредерик и пошёл проверить, всё ли в порядке. Абель лежал на куче соломы, хихикая, как дурачок, и метал в стены ножи и прочие сельхозорудия. Чуть не попал в голову Фредерику. Тот сбежал, но обиду затаил и на утро устроил разбор полётов.
— Френсис, передай этому тупому куску навоза, что он мудак! И чуть меня не убил!
Галчонок не успел бы передать, даже если бы мог, потому что ещё в начале ссоры ушёл на чердак.
— Но не убил же! Галчонок, скажи этому микроцефалу, чтобы не совал свой нос в мой амбар! И так уже целый дом у меня отжал!
— Отжал? Да я вот этими руками придавал этому бараку жилой вид!
— Ну и где ты ему что придавал? Давай, покажи!
— Здесь! Здесь и вот тут! И ещё там, у камина!
— А кровать собирал я! И чинил все стулья тоже я!
— А я отмывал ванную…
Скандал незаметно и очень плавно перетёк в раздел имущества. Абель приволок банку с остатками краски и две кисточки, и они принялись чертить границы своих территорий, куда другой не имел права даже смотреть — не то что ступать своим грязным сапожищем.
Даже Галчонок начал заметно нервничать и спрашивать, всё ли в порядке. А это был уже нихуёвый такой звоночек, когда маленький живодёр с альтернативной сущностью в голове начинает переживать за ваши отношения больше, чем за свои.
Вечером, когда оба разошлись по своим углам — Абель на кровать, а Фредерик в два спальника у камина, — Френсис взял тетрадку, фломастер и принялся писать письмо большими печатными буквами, чтобы Рибе с её зрением было лучше видно.