Наконец белогривый повелительно взмахнул рукой. Двое разошлись, замерли лицом к лицу на расстоянии пары метров — а потом резко рванули друг к другу. Не было никаких проверок, предупреждений, оценок противника, они просто яростно сцепились посреди зала. С остервенением, с какой-то безумной, невероятной жестокостью, как два бешеных зверя — рвали друг друга зубами, ногтями, пытались задушить и по-кошачьи ударить задними лапами, вцепившись в противника. Выглядело омерзительно, а бог и жрецы — равнодушно наблюдали.
Всё происходящее не доставляло им удовольствия, это отчётливо читалось во взглядах. Там царил лишь отстранённый, холодный интерес.
Потом видение потекло, меняясь, — и вот на месте харров уже с той же яростью дерутся Дан и Адам. Словно забыв про всю свою выучку, кусались, царапались, и искажённые злостью лица казались совершенно незнакомыми, вызывали оторопь и отвращение.
А следом сон вообще превратился в калейдоскоп бессвязных обрывков и мерзких видений. Говоров с разбитой головой и искажённым странной гримасой лицом, взгляд которого устремлён в потолок. Избитый и окровавленный Вадим. Дан с жуткой, перекошенной гримасой на совсем уже нечеловеческом лице, который обеими руками держал за горло Мисси в разорванной одежде и насиловал. Хотя девушка, кажется, была уже мертва.
Адам, с той же целью вжавший меня в пол, удерживая одной рукой запястья, а второй — разрывая одежду…
— Мара! Мара, проснись!
Я забилась, ощутив на плечах чужие руки, закричала. Но харр опять слегка встряхнул меня, еще раз окликнул — и до затуманенного разума наконец дошло, что это был всего лишь сон. А в реальности я лежу на спальнике рядом с Ниром, тот держит меня за плечо, а на губах горько и солоно.
Прекратив метаться, я подалась ближе к мужчине. Уткнулась лицом в грудь, глотая слёзы и пытаясь взять себя в руки, уговорить, что это был просто сон, кошмар, не имевший ничего общего с реальностью.
Получалось плохо.
Нидар повалился на спину, увлекая меня следом. Обнял, прижал к себе, защищая, укрывая, успокаивая и давая почувствовать, что я не одна, что сон кончился и совсем не обязательно переживать его последствия в одиночку.
Не представляю, как бы справлялась с впечатлениями, если бы увидела что-то подобное раньше.
Когда я… не то чтобы успокоилась, но перестала рыдать и дрожать от отвращения и запоздалого страха, Нир тихо спросил:
— Расскажешь?
Я нервно кивнула и принялась за пересказ. Старалась быть отстранённой и последовательной, но всё равно сбивалась и запиналась, особенно под конец. Голос дрожал и срывался. От произнесённых слов меня вновь начали душить слёзы, горло сдавил мучительный спазм, словно его сжала чья-то большая рука.
— Нир, неужели всё было… так? — всхлипнула я. — Но почему они ничего такого не сказали? Следователи… Как удалось всё скрыть? Почему даже не попытались?.. — сказала и запнулась, понимая, что говорю глупости.
Наверное, действительно было куда проще и разумней замять дело, чем обнародовать подробности — если сон мой был правдивым и если они так и не сумели разобраться толком, что случилось.
— Я не знаю, — проговорил харр ровно. Опять провёл ладонью по моей голове и спине. — Но когда мы запретили урши туда ходить, ваши шреты поддержали и одобрили запрет.
— А ведь наши спецслужбы вряд ли всё это забыли. Наверняка приглядывают и за Индрой, и за храмом, и… за мной. Я же даже не пыталась обмануть кого-то, кроме родителей, легально купила билет, получила визу! Но выходит… А вдруг тут правда всем заправляет правительство? Вдруг это какая-то их нелегальная операция, а мы… Убили тех троих, и ещё, может, кого-то, кто шёл следом…
— Они ничего не говорили о своей принадлежности к вашим шретам, — разумно возразил мужчина. — Даже тот, последний, под страхом смерти, хотя готов был признаться в чём угодно.
— Да, конечно. Но всё-таки… Я уже ничего не понимаю. И… понимать не хочу. Хочу только, чтобы всё поскорее закончилось, — призналась тоскливо, стараясь еще теснее прижаться к Ниру, спрятаться где-нибудь у него под мышкой.
— Всё будет хорошо, — в который уже раз заверил Нидар.
Я же коротко кивнула в ответ — не то веря, не то не желая спорить. Немного помолчала, а потом тихо пробормотала:
— Так странно. Я совсем недавно считала себя решительной, самостоятельной и стойкой. Привыкла сама справляться с проблемами. Я же взрослая, нельзя перекладывать сложности на чужие плечи…
— Взрослым тоже бывает нужна помощь, — неодобрительно вставил харр.
— Не помощь, — я прерывисто вздохнула. — Я хочу… спрятаться за тобой, таким большим и сильным, закрыть уши и глаза, и чтобы ты просто взял и всё уладил. Без моего участия. Это ужасно, и стыдно, и… но я больше не могу. Я не хочу думать, что мои друзья, самые близкие люди, почему-то поубивали друг друга. Что Мисси, которая была мне почти как сестра… — Я вновь осеклась, всхлипнула.
— Ты просто устала, — веско возразил харр. Перекатился, уложил меня на лопатки, навис сверху, опираясь на локоть и ладонь по бокам от меня, заключив в своеобразный кокон. И в этот момент я почувствовала себя легче, словно Нир сумел оградить собой от всего, что так тревожило. — Хочешь, после того, как закончим здесь, я покажу тебе своё любимое место на море? Там очень красиво, очень тихо и очень спокойно.
— Хочу, — согласилась, почти не думая. В конце концов, отпуск еще только начался, и вдруг получится провести его остаток вот так? Хотя бы несколько дней. Спокойно, уютно, с потрясающим мужчиной и… без кошмаров.
Если мы, конечно, выживем.
Нир поцеловал меня в закрепление договора — долго, с щемящей нежностью, даже как будто с трепетом, словно пытался этим поцелуем что-то сказать или доказать. Или просто дать понять, что он — вот он, рядом, живой и настоящий, и не бросит меня наедине со всеми страхами и вопросами. Я охотно потянулась навстречу, обняла за шею, и мы долго молча лежали, обмениваясь лёгкими, осторожными поцелуями, в которых совсем не было страсти, но зато было поразительное, почти пугающее ощущение близости. Не физической, а какой-то… совсем другой, более пронзительной и глубокой. Не тело к телу — душа к душе.
И позже, уже засыпая, я призналась самой себе, что, скорее всего, просто не смогу отказаться от этого ощущения. Не знаю и знать не хочу, как скоро это всё надоест и надоест ли, похоть мной движет, страхи, любопытство или всё же что-то более глубокое и возвышенное. Мне просто с ним хорошо и спокойно, как ни с кем другим. Завораживают его сила и характер, хочется узнать ближе, понять полностью — чем дышит, что любит, во что верит. И то обстоятельство, что мы из разных миров, уже совсем не смущает.
Я не готова просто расстаться с Ниром через пару недель. Не знаю, правда, как я буду жить здесь, в этом странном мире, но уже вполне готова выяснить.
Утро началось приятно — томно, медленно, сладко. С неспешных, тягучих ласк на грани сна и яви, чувственных поцелуев, долгой и нежной прелюдии. Нир шептал что-то ласковое, и я таяла, полностью растворяясь в нём, в собственном желании, в наполняющем до кончиков пальцев наслаждении.
После такого пробуждения, конечно, пришлось приложить больше усилий, чем обычно, чтобы заставить себя выбраться из шалаша. Но всё-таки преодолев лень и негу, я с приятным удивлением обнаружила, что, несмотря на бурную и сложную ночь, чувствую себя гораздо лучше, чем вечером. Да, перетруженные мышцы неприятно ныли, тело слушалось не особенно хорошо, но я твёрдо и уверенно стояла на ногах!
Это открытие ещё больше приободрило, а понимание, что совсем скоро всё так или иначе разрешится, настраивало на боевой лад. Нир тоже был собран и не расположен к флирту и нежностям: сначала — дело. Был бы повод забеспокоиться и напридумывать себе кучу глупостей, если бы не на пара деталей. Во-первых, его хвост постоянно норовил обвить меня за ближайшую конечность, стоило оказаться в зоне досягаемости, а во-вторых, теперь он называл меня исключительно «моя маленькая урши». И вот это «моя» было красноречивей всех других слов.
Шли мы сегодня гораздо меньше, чем в прошлые дни. Встали лагерем через пару часов после полудня, фрукты собрали по дороге, а какую-нибудь живность Нидар обещал подстрелить на обратном пути. Сам же отправился на разведку: до храмового комплекса тут было рукой подать.
Я очень хотела напроситься с ним, но сдержалась и даже не заикнулась об этом. Ловкому и бесшумному харру я стала бы серьёзной обузой, и вместо того, чтобы быстро и тихо всё проверить, он бы нянчился со мной.
Вот только промолчать-то я сумела, а успокоиться — нет, и потянулись трудные часы ожидания. Учитывая, что я уже через десять минут после ухода Нира подумала, что его слишком давно нет, за время, которое потребуется мужчине на рекогносцировку, рисковала совершенно озвереть от беспокойства. Чтобы себя занять, осмотрелась в ближайших окрестностях лагеря, стараясь держаться подальше от любых незнакомых растений. Набрала подходящих для растопки веток, потом — набрала ещё. Попыталась отвлечься и развлечься при помощи шимки, но поймала себя на том, что больше прислушиваюсь к лесу и то и дело проверяю, нет ли какого-нибудь подозрительного радиосигнала.
А через какое-то время мне начали слышаться звуки, которых, кажется, не могло существовать в реальности.
В первый момент, когда естественный шум леса немного поутих, негромкий перестук в отдалении показался звуком какого-то местного аналога дятла. Потом я услышала новый и странный птичий голос — гулкий, низкий, похожий на крик выпи.
А потом поняла, что к животным всё это не имеет никакого отношения: сквозь тишину леса порой доносились до слуха шаманские песни, которые сопровождали мои сны.
Сначала пыталась отогнать эту мысль, но вскоре признала: проблема усугубляется, вот уже и галлюцинации начались.
Теперь приходилось отвлекать себя не только от мыслей о Нире, но и от звуков. Но это не получалось, я всё равно постоянно прислушивалась и уже, кажется, начала придумывать их даже тогда, когда не слышала. Пыталась петь, зажимать уши руками — не помогало. Вообще ничего не помогало, включая встроенные в шимку простенькие виртуальные игры, книги и прочие развлечения.
Больше того, в очередной раз попытавшись спрятаться от действительности в виртуальной реальности, я очнулась оттого, что споткнулась о какой-то корень. В лесу, куда зачем-то пошла. Порадовало только то, что далеко от лагеря уйти не успела, но утешение это оказалось очень слабым. Обратно к оставленным вещам я вернулась в состоянии, близком к панике, и сразу же полезла в аптечку за успокоительным. Слабым, потому что сильные может назначить только врач и выписать по рецепту, но — хоть что-то.
Помогло, но несильно и ненадолго. Нидар всё никак не возвращался, музыка продолжала звучать, и это ужасно изматывало. Несколько раз я уже почти сознательно порывалась пойти за харром, почему-то совершенно уверенная, что знаю направление, в котором находится храм. Я словно чувствовала его на расстоянии, и это — пугало еще больше.
В общем, не знаю, как я не рехнулась до возвращения Нира. Но выглядела, наверное, впечатляюще, потому что подошедший харр замер на краю полянки и растерянно спросил:
— Мара, что с тобой?!
— Наконец-то ты! — только и сумела я выдохнуть, уже обнимая его за талию — переместилась к харру я, кажется, мгновенно.
Растерянный мужчина обнял меня в ответ свободной рукой, кажется, обеспокоившись ещё больше. Потянул к будущему кострищу, бросил на землю небольшой мешок с собранными по дороге плодами, чуть в стороне — тушку убитого зверя. Сам сел, притянул меня к себе на колени, обнял, баюкая и привычно уже гладя по голове.
В присутствии харра, которое подействовало гораздо лучше лекарства, я довольно быстро сумела собраться и вывалила на рыжего все свои переживания, благоразумно больше сосредоточившись не на том, как соскучилась и беспокоилась за его жизнь, а на тревожащих странностях собственного поведения.
— И где находится храм? — задумчиво спросил Нир, когда я закончила пересказ.
— Там, — уверенно ткнула в лес, только после этого сообразив, что указала немного не то направление, откуда появился харр. И спросила с затаённой надеждой: — Нет?..
— Там, — кивнул рыжий, хмурясь. — Он и правда зовёт тебя.
— И что делать?
— Идти, — мужчина слегка пожал плечами. — Мы ведь с самого начала шли за этим.
— С самого начала это были просто сны и жест отчаянья! — вздохнула я тоскливо. — Я не думала, что это вообще к чему-то приведёт, просто решила вот так провести отпуск. Надеялась, что возвращение в храм, где всё произошло, сдвинет что-то в моей голове в нужную, правильную сторону. Но сейчас кажется, что я лезу в такие дебри и в такое место, куда вообще не стоило бы соваться. Причём с самого начала, еще пять лет назад. Потому что всё это невозможно, безумно и отдаёт не то фантастикой, не то триллером, не то вообще ужастиком! А я веду себя как самый тупой из персонажей последних: там страшно и опасно, давайте туда пойдём! Особенно сейчас, когда там кишмя кишат эти бандиты. Вин… Мне уже кажется нормальным вариант просто застрелиться!
— Их там не так много, — заметил Нидар после короткой паузы. — Пятнадцать человек. Я видел самого главного. Обычный урши, полуседой, невысокий.
— Невысокий в сравнении с тобой? — хмыкнула я нервно. — И почему ты думаешь, что он самый главный?
— Невысокий даже для урши, — спокойно пояснил Нир. — Сложно объяснить почему. Язык тела. Он меньше других, безоружен, но другие его опасаются, слушаются. Иногда ненавидят. Они называли его… моор? Нет. Мааор… сложный звук. Маэор. Да. Я слышал это слово среди ваших шретов, не имя.
— Майор? — предположила напряжённо.
— Да, так.
— Вот же… дно. Куда мы влезли?! — пробормотала я, уткнувшись лбом в его шею. Мягкий мех щекотал нос, но сейчас это ощущение казалось приятным. — Это воинское звание. Как бы тебе… В общем, наши шреты различаются статусом, среди них бывают рядовые, а бывают начальники разных уровней. Вот майор — это один из таких уровней. Не самый высокий, но и совсем не низкий.
— Даже если и так, это не шреты, — спокойно отмахнулся Нир. — Точно не шреты. Они упоминали ваших шретов, полисиу, и боялись, что те прилетят. И других шретов, исэбэшэков?.. Главный их за это ругал, но он тоже боится. Они явно волнуются и спешат. Кажется, у них мало времени, и это связано со шретами.
— То есть ты предлагаешь просто посидеть здесь и подождать, пока они рассосутся? — обрадовалась я.
— Пока… что? — растерялся рыжий.
— Ну в смысле пока проблема не решится сама. Если они улетят, можно будет спокойно туда пройти, безо всякого риска. Да?
Нидар помолчал, хмурясь и встопорщив вибриссы, потом всё-таки медленно кивнул.
— Ты права. Тебе действительно лучше побыть здесь.
— А тебе? — насторожилась я. Подняла голову, напряжённо заглянула ему в лицо.
— Если они улетят сейчас, то вернутся потом, — ответил харр уже гораздо твёрже и уверенней. — Я должен разобраться, кто эти урши и чего именно они хотят. Ты останешься здесь, а я ночью вернусь туда.
— И как ты планируешь разбираться? — Настрой мужчины мне совсем не нравился.
— Не волнуйся об этом, — поморщился рыжий.
— Нир? — с нажимом повторила я. — Что ты задумал? Я не хочу, чтобы ты рисковал!
— Я буду осторожен, — улыбнулся он. — Не бойся, моя маленькая урши.
— И всё-таки?
— Попробую выкрасть их главного. Или кого-то из тех, кто к нему ближе.
— Но это же самоубийство. Там наверняка охрана, тебя поймают!
— Я буду осторожен, — мягко повторил харр. Погладил меня по щеке, лизнул в кончик носа, заставив вздрогнуть от неожиданности, что вызвало у мужчины лёгкую довольную улыбку. — Они точно такого не ждут.
— Но неужели нет другого способа?
— Есть. Но им я пользоваться не буду.
— Почему? Ведь…
— Другой способ — отдать им тебя и посмотреть, что они станут делать, — недовольно прижав уши, оборвал меня Нидар. Обнял крепче, словно боялся, что после этого признания я решу удрать, крепко обвил хвостом лодыжки. — Я собирался так сделать. Сначала. Когда ты была чужой и я тебя не знал.