Харр замолчал. А я… Я бы много что хотела сказать и спросить, но мысли толкались в голове, и никак не получалось начать хоть с какой-то. Возмутиться его цинизмом поначалу, порадоваться, что всё-таки передумал. Запретить ему куда-либо ходить и участвовать во всём этом, рискуя жизнью, да и вообще идти в этот проклятый храм, потому что…
Вин! Зачем я вообще сюда прилетела?! Свихнулась бы тихо дома, и всё…
— Но почему ты не хочешь обратиться за помощью к нашим шретам?! — наконец, выбрала наиболее разумный вопрос.
— Ваши шреты — это ваши шреты, — возразил харр. — Сейчас они есть, завтра — нет. Глупо полагаться на них.
— Но ведь и преступники наши! — возразила упрямо, даже понимая в глубине души разумность и правильность подхода Нидара.
Тот даже отвечать не стал, поцеловал меня ласково — в губы, в щёку, в висок. Опять погладил по голове.
— Нир, я не хочу, чтобы ты так рисковал! — повторила в который уже раз.
Рыжий опять промолчал, вернулся к губам, отвлёк новым поцелуем — чувственным, пьянящим. Моего упорства и сопротивления хватило ненадолго, харр выбрал верную стратегию.
Есть что-то пугающее, ненормальное в том, как я реагирую на близость этого мужчины. С точки зрения биологии он вообще не должен меня привлекать. Вот только мои инстинкты, кажется, об этом не знают…
Один поцелуй, тяжёлая ладонь на бедре, гладкая кожа и мягкий мех гривы под пальцами — и всё. Я уже не помню, что меня беспокоило, что хотела сказать или сделать, имеет смысл только вкус жадных, чутких губ и жар желанного тела.
Через несколько секунд я уже сидела верхом на его бёдрах, с наслаждением запустив пальцы в гриву, полностью сосредоточенная на поцелуе. Ладони мужчины заскользили по моим ногам вверх, огладили талию, потянули вверх разом майку и нижнее бельё. Я вскинула руки, позволяя избавить меня от одежды, и в следующее мгновение крепче вцепилась в его плечи, запрокинув голову, чтобы Ниру было удобнее целовать мою шею, и ключицы, и…
— Моя маленькая сладкая урши! — от хриплого шёпота и горячего дыхания по коже побежали мурашки, меня пробрала мелкая дрожь, а с губ сорвался полувздох-полустон.
Не представляю, как у него получается, как вообще подобное возможно в жизни. Ладно сон, но когда так неправдоподобно хорошо, так ярко и остро в реальности — это… Почти пугает. Но отказаться — выше моих сил.
Некоторое время спустя я, чувствуя приятную опустошённость, почти привычно лежала на широкой груди харра. Лениво поглаживала кожу, перебирала бусины и клыки на шнурках и вяло думала, что, наверное, нужно бы как-то пошевелиться, что-то сделать. Ладони Нира грели мои плечи, потом медленно двинулись вниз, оглаживая бока. Вдоль позвоночника шаловливо прошлась кисточка хвоста, рассыпая по коже мурашки и вызывая знакомое тянущее чувство внизу живота. Я непроизвольно выгнулась, не сдержав шумного вздоха.
Начинаю думать, что хвост — это совсем не недостаток…
Нидар в ответ крепко прижал меня к себе, дотянулся губами до макушки, что-то неразборчиво пробормотал.
— Что? — лениво переспросила я.
— Ты моя арриши, — тихо повторил рыжий.
— Я твоя кто? — Любопытство заставило пошевелиться, повернуть голову, чтобы заглянуть мужчине в лицо, утвердив подбородок на его груди.
— Арриши. Это… цветок. Хищный, — с лёгкой улыбкой пояснил Нир. — Сладкая ловушка. Его нектар — манящий дурманный яд. Насекомое, которое попробует его, обречено погибнуть в цветке. Но умирает оно счастливым.
— Ну спасибо! — насмешливо фыркнула я, возмущённо ткнув мужчину кулаком в бок. — Умеешь же ты сказать приятное, да.
— Не ругайся, моя маленькая урши, — продолжая улыбаться, харр сел. Легко коснулся губами моих губ; уворачиваться я, конечно, не стала. — Я хотел заняться костром. Но достаточно одного твоего поцелуя, чтобы забыть обо всём, — добавил негромко, подцепил костяшкой указательного пальца моё лицо. Пристальный взгляд огладил овал лица, спустился к губам. — Сладкий, желанный яд, — голос стал тише, глуше.
Зачарованная его звучанием, я не вслушивалась в слова, не отрывая взгляда от лица мужчины. Резкие черты, широкий нос, гипнотические зелёные глаза — в какой момент я перестала считать его чуждым и начала находить красивым?..
Большой палец мужчины невесомо приласкал нижнюю губу. Я машинально её облизала. Нир глубоко, протяжно вздохнул, прикрыв глаза. Не заметить его возбуждение, вот так вот сидя верхом, было просто невозможно, и во мне в то же мгновение вспыхнуло ответное желание.
Но харр проявил волю.
— Вставай, моя арриши. Мы и так уже остались без мяса.
— Что? — растерялась я, но послушно поднялась на слегка подгибающиеся от слабости ноги.
Оказалось, пока мы были увлечены друг другом, какая-то местная живность успела украсть Нирову добычу. Вот уж точно — увлеклись…
Пофыркивая от смеха, я начала одеваться. Нир смерил меня долгим, буквально физически ощутимым взглядом, под которым вся решимость едва не растаяла. Но тоже встал и последовал примеру, после чего молча исчез между деревьями — опять отправился на охоту.
Временное отсутствие рыжего я сейчас восприняла с облегчением, это дало возможность немного успокоиться и взять себя в руки. Всё-таки сравнение харр подобрал удачное, нас действительно тянет друг к другу с пугающей силой. Со мной такого прежде не случалось, даже в шестнадцать лет, в мою первую сумасбродную влюблённость на пике гормональной перестройки. Судя по растерянности Нира, в его — тоже.
Нет, я и умом понимала, что Нидар — потрясающий мужчина. И наверняка давно уже влюбилась в него, иначе известие о том, что изначально рыжий планировал ловить бандитов на живца, произвело бы куда более сильное и неприятное впечатление. Вот только одно дело — интерес и удовольствие, а совсем другое — полная потеря связи с реальностью. Даже для меня это странно, я же понимаю, что мы не дома в безопасности. А уж для харра такая рассеянность тем более странна и тревожна.
— Нир, а может, это тоже симптом? — спросила я харра, когда тот вернулся с добычей и, разведя костёр, начал ловко потрошить тушку у ручья. — Имею в виду, наше с тобой чрезмерное взаимное влечение. Как продолжение снов. Ты не подумай, ты мне действительно очень нравишься, но всё-таки это ненормально — настолько полно терять самоконтроль от поцелуев и прикосновений. Да и… Мне кажется, вчера всё было не так.
— Скорее всего, — спокойно кивнул Нидар. — И это тоже причина поскорее разобраться в происходящем. Ты нравишься мне и без этих навязчивых желаний, они только всё портят.
— А ты отличаешь, какие навязчивые, какие — нет? — полюбопытствовала я.
— Ещё утром они были настоящими, правильными. Сейчас — уже слишком.
— Выходит, что-то изменилось после твоего визита в храм? Ты в него заходил? — насторожилась я.
— Внутрь — нет, но был очень близко. Скорее всего, да, дело в нём. Или в том, что мы сейчас ближе к нему.
— Не понимаю, — после короткой паузы вздохнула я.
— О чём ты?
— Не понимаю, в чём смысл всего этого. И, главное, не понимаю как?! Когда я пытаюсь думать об этом, мне кажется, что я уже сошла с ума. Вин. Это просто груда камней. Да, хорошо сохранившаяся груда камней, но… Как такое вообще в принципе возможно?! Даже при помощи современных технологий такого не добиться. Что, древние были настолько круты, что легко влияли на разум на огромнейших расстояниях? И именно эту технологию хотят добыть бандиты? А как она сохранилась до нынешнего дня?! Нир, ну скажи хоть что-нибудь! А то я кажусь себе всё более безумной…
— Я не знаю, моя маленькая урши, — с сочувствием посмотрел на меня рыжий. — Но это очень похоже на правду. Мы мало помним о богах, только то, что они были очень умны, но совсем не разумны, даже хуже урши, — заметил он, опять вернувшись к понятиям, слитым моим переводчиком воедино. — Наверное, они могли создать что-то подобное.
— Ага, а еще у них были проблемы с чувствами, — вздохнула я. — Слушай, может, они так пытались эмоции изучать? Или, может, размножаться не могли естественным путём? Только это всё равно и пичь не объясняет…
*Пичь — жаргонное: «мало», «немного», от размерной приставки «пико».*
— Что не объясняет?
— А, жаргон, — немного смутилась я. — Имею в виду, остаётся ещё куча вопросов. Ну ладно, были они так круты, что их техника до сих пор работает. Но куда они сами-то подевались? Хотя… Если верить сну, они же были такими, как вы. Может, доэкспериментировались в конечном итоге, пробудили у себя чувства и смешались с остальными? Слушай, а кстати, у вас не сохранилось преданий, как именно богам поклонялись?
— Никак, — пожал плечами Нидар. В этот момент он закончил с потрошением добычи, и мы переместились к костру, чтобы заняться готовкой.
— Погоди, в каком смысле? А храм?
— Они там жили и управляли миром, — пояснил мужчина. — Всё.
— А чем же они отличались от всех остальных харров?
— Они были очень умными, — терпеливо повторил он.
— Да, но… Хм. Погоди, так это, получается, просто были две цивилизации харров, просто одна более развитая в нашем понимании. Приехали к дикарям и… Стоп! — я аж подпрыгнула.
— Что случилось? — озадаченно глянул рыжий.
— Слушай, я так привыкла называть это место храмом, я его всегда только так и называла, и даже как-то мыслей других не было. Да и некогда им было появиться, мы же даже толком осмотреться не успели, — помрачнела я, с тоской вспомнив первую и последнюю экспедицию. Впрочем, почти сразу встряхнулась, заставила себя отвлечься от мрачных мыслей и продолжить, пока мысль не ускользнула. — Я к тому, что «храм» — это ведь наше понятие. И если никто им там не поклонялся, они там просто жили и работали, то это выходит просто небольшой город? Или вообще научно-исследовательский институт?! С ума сойти, — я нервно захихикала. — Но почему он всего один на планете уцелел? Почему остальные похожие, которые мы встречали, сохранились далеко не так хорошо, да и были, кажется, не такими древними? Просто совпадение, потому что форма удобная?..
Запоздало подумалось, что все догадки об истинном предназначении этих строений, шокировавшие меня, вряд ли удивили бы старших. Это мы, молодёжь, называли пирамиды «храмом», так было проще тогда, да и потом слишком привыкла. А Говоров предпочитал официальную формулировку «комплекс мегалитических сооружений» или, для краткости, говорил просто «пирамиды». Но на то он и был профессором, а я — всего лишь младший научный сотрудник.
— На! — с тяжёлым вздохом Нир сунул мне в руки плод.
— А? Почистить? — сообразила я.
— Съесть. Молча, — насмешливо улыбнулся он. — И успокоиться. Я не знаю ответов на твои вопросы, и никто не знает. Это было очень много лет назад, все, кто знал правду, уже давно умерли. Скорее всего, ты ничего не узнаешь точно. И лучше бы тебе правда не знать, — добавил уже себе под нос с тяжёлым вздохом.
— Ничего подобного! Если до сих пор сохранились их технологии, то можно…
— Последовать за остальными? — мрачно глянул на меня харр.
— Ну почему сразу… — пробормотала я тоскливо, осеклась и проговорила: — Нир, я прекрасно понимаю, что это опасно. Я могу приложить волевое усилие и не лезть туда, но перестать думать и строить версии физически не способна. Я же учёный, в конце концов. Да, молодой, и многого не знаю, но изучать такие вот древности — моя работа. Конечно, рутину я тоже люблю, и с удовольствием засела бы за описание и всяческие классификации построек, если бы было что описывать, но… Нир, это ведь такая тайна. Это открытие, которое мечтает совершить, наверное, каждый мой коллега. Никто, конечно, не признается, потому что это вроде как несолидно и сродни вере в сказку, но всё равно в глубине души мечтает. А я сижу тут в двух шагах от неё и… Я понимаю твоё отношение к нашему способу познания, но не могу себя переделать.
— Я и не прошу, — возразил Нидар мягко. Подсел ближе, всё-таки обнял одной рукой и хвостом, хотя до сих пор, кажется, старательно избегал прикосновений — наверное, опять боялся увлечься чем-то неуместным. Поцеловал меня в висок, потом потёрся об него же носом. — Мне хватит просто твоего обещания никуда не лезть одной. Я боюсь, что ты пострадаешь.
Я обняла его обеими руками в ответ, прижалась, пристроила голову на плече.
— Обещаю. Без тебя — никуда. Только ты ночью тоже будь очень аккуратен, не надо недооценивать наши технологии.
— Я же обещал, — серьёзно отозвался он.
Больше мой поток гипотез и предположений рыжий не прерывал, но, впрочем, тот и сам вскоре иссяк за неимением подтверждений. Пока я хотя бы не осмотрюсь на месте, всё это останется чтением спама. Да и после, как бы мне ни хотелось верить в обратное, тоже. Да, мои странные сны невозможно объяснить с рациональной точки зрения, особенно те, которые мы с Нидаром делили на двоих. Но стоило быть откровенной с самой собой: нет никаких доказательств, что это всё — нечто большее, нежели порождения моей собственной фантазии.
О том, что храм и так зовёт меня к себе, я старалась не думать. Ну зовёт. Как-нибудь переживу, в конце концов. Потому что… а какие есть варианты? Оставаться Нидару тут — бессмысленно даже предлагать. Обидно, конечно, но я, выросшая в семье военного, прекрасно понимаю, что такое долг. С Ниром идти — только мешаться. Связать меня — мысль интересная, вот только страшно. Я не хочу, чтобы что-то случилось с рыжим, и даже думать об этом больно, но если вдруг случится… Да лучше к бандитам в руки, чем лежать тут без возможности пошевелиться. Я же тогда просто от страха умру!
ГЛАВА 8. Посторонние
После всех этих мыслей, странного дня и явственно зашевелившихся страхов я была уверена, что не сумею уснуть, особенно в одиночестве, в сумерках проводив Нидара «на дело». Но в шалаш всё-таки забралась, свернулась там калачиком в спальнике — всё равно снаружи нечего делать. Почти без удивления отметила, насколько мне неудобно, пусто и неуютно без объятий огромного харра, но тут оставалось только терпеть и надеяться, что скоро он вернётся. С добычей или без, главное, чтобы живой и здоровый.
С этого ощущения мои мысли свернули к важной, но для разнообразия не потусторонней и пугающей проблеме, а именно — к нашим с Ниром внезапно завязавшимся отношениям и их возможному будущему. Конечно, решать эту проблему стоило вдвоём, не могла же я вот так самовольно распоряжаться судьбой взрослого разумного существа, инопланетного к тому же. Но гадать и строить предположения это не мешало.
Странно было думать, но я, как ни пыталась, больше не видела ничего ужасного в том, чтобы остаться на этой планете. В конце концов, я никогда не была помешана на электронике, и скромных возможностей шимки было более чем достаточно, а работа…
Вин. Для меня уже сделали исключение, мне разрешили сунуться туда, куда людей несколько лет официально не пускали, и это о многом говорит. Например, о довольно широких полномочиях Нидара. И, наверное, если он захочет, сумеет выбить для меня разрешение и на проживание на Харре, и на исследования. Скорее всего, и Елена Львовна согласится пойти мне навстречу и оформит, например, продолжительную рабочую поездку, а я буду собирать материалы и делиться с родным институтом. Конечно, всё это только предположения, и вообще неизвестно, насколько я нужна самому Ниру, но…
Самое главное, этот очень зыбкий план не выглядел откровенно невыполнимым. То есть имелся вполне реальный шанс обойтись без серьёзных трагедий в жизни, без надломов и значительных жертв. И пусть промежуточное, пусть эфемерное, но это решение здорово меня успокоило. Наверное, подсознанию требовалось хоть немного определённости и каких-то планов на будущее, чтобы обмануть страхи.
И, успокоенная, я вдруг осознала, насколько сильно устала, в каком нервном напряжении провела последние часы. Тут же навалилась сонливость, и вскоре я провалилась в темноту.
Музыка звучала чуть иначе. Вроде та же, но — объёмнее, полнее, словно добавилось несколько таких же инструментов. И сам сон был немного другим. Прежде я не участвовала в происходящем, оставалась сторонним бестелесным наблюдателем, а теперь — именно я шла по коридорам храма. И там, во сне, я точно знала, куда именно и зачем иду.