– Уводите их в город, – махнул он рукой на бледную как полотно Пелагею с трехмесячным младенцем на руках и двух парнях малолетних, что жались к ее юбке. – Раненым оказать помощь. Кирасиры и драгуны, за мной!
После чего он повел всадников обратно – к дороге, чтобы организовать преследование. Но было уже поздно. Недалеко от места нападения он обнаружил стоянку и следы лошадей, на которых злодеи и ушли.
– Мерзавцы… – тихо процедил Ярослав, как осознал всю ситуацию в целом.
Он нервничал. Сильно нервничал. И было с чего. Ведь у нападающих все бы получилось, если бы они чуточку не промахнулись по времени. Задержись нападение на Пелагею всего на четверть часа – и все бы удалось. Ярослав бы преследовал тех, кто напал на него. И на помощь десятку легионеров никто бы не успел прийти на помощь.
– Кто это такие?! – Рявкнул он, открывая экстренное совещание.
– Похожи на берберов, – произнес глава драгун.
– И что ЗДЕСЬ могут делать берберы?
– Я слышал, – осторожно произнес представитель хазар, – что через Кавказ шел отряд, желающий поступить тебе на службу.
– Хороша служба, – раздраженно фыркнул Ярослав. – Как выяснить – они ли это?
– Дай мне седмицу, и я это проверю, – склонился хазарин.
– Действуй.
– Государь, – тихо произнес Виктор. – Они ведь не убить твою жену хотели. Если я правильно все понял.
– Я тоже так думаю, – кивнул Ярослав. – И мне очень интересно, как они собирались отходить с ними. Ведь это не так просто. Думаю, что в городе были их подельники, а может и есть до сих пор. Надо проверить все корабли в порту. И, особенно те, что спешно отчалили.
– Это мало что даст.
– Это шанс. И им нужно воспользоваться. Всем это ясно? Хорошо. Так. Что у нас по потерям?
– Среди кирасир и драгун потерь нет. Только четырех коней хороших сгубили. Легионеров два погибло, еще пятеро ранены. Ополченцев семеро умерло, в том числе от ран. Дюжина ранена.
– Суровые ребята, – уже спокойнее произнес Ярослав. – Крепкие. Хорошие доспехи, доброе оружие. Да еще и воевать умеют. Абы кто их послать не мог. Но кто?
– А что с теми, кто отходят верхом от города?
– Надо организовать преследование. Но я не уверен, что это хорошая идея. Судя по тому, как они действуют – ребята опытные. Любят и умеют делать засады. Я бы на их месте организовал засаду на преследователей. Ловушку какую-нибудь. Поэтому если и организовывать преследование, то с умом.
– Я сам поведу сотню.
– Сотню?
– Мы не знаем, сколько там человек. Десяток, два, три. Не ясно. Я возьму сотню улан и поведу их. Их должно хватить.
– А лучники? – Спросил Ярослав и скосился на главу драгун.
– Я выделю десяток своих ребят, – кивнул тот.
– Отменно. Так. Теперь за дело. Я хочу, чтобы убитых самым тщательным образом обыскали…
Короткое совещание продлилось еще десять минут. После чего все разошлись, выполняя поручения Государя. А он сам отправился к жене и детям.
– Как ты?
– Жива…
– Ни тебя, ни детей, надеюсь, не задели?
– Слава богу.
– Это хорошо, – тихо произнес он и обнял ее.
– Нападения ведь не прекратятся? – Спросила она, отстранившись.
– Не знаю. Сначала нужно понять кто и зачем хотел тебя с детьми похитить. Видимо этот кто-то хотел меня шантажировать или вымогать деньги.
– Они ведь могли убить наших детей… – тихо прошептала Пелагея и всхлипнула. – Случайно. Много ли им надо? Тем более, что они без доспехов.
– Я разберусь.
– Ох… слабо вериться… – покачала она головой. – Скоро ты со всем миром будешь воевать, если не прекратишь так вести свои дела. Сдюжишь али нет – я не ведаю, а нас потерять можешь легко. Сегодня ты успел. А завтра?
– Предлагаешь сидеть как побитой собаке и головы не высовывать? Ты серьезно?
– Мне страшно за наших детей.
– Я РАЗБЕРУСЬ, – с нажимом повторил Ярослав. – И мне очень важно, чтобы я мог доверять тебе в этом деле. Ты понимаешь? Никаких выходок. Тобой могут манипулировать. И через тебя – мной. Нужно быть крайне осторожными.
– Кто бы говорил, – покачала она головой.
– Я говорю! А ты меня слушаешь и подчиняешься! Ясно?!
– Ясно, – глухо ответила Пелагея.
– Посмотри мне в глаза, – тихо произнес Ярослав.
– Зачем?
– Если ты меня ослушаешься, то я заберу у тебя детей. И ты будешь их видеть только в моем присутствии. Изредка. Я не хочу, чтобы из-за того, что ты строптивая дура опять взбрыкнешь, потерять не только тебя, но и малышей. Уяснила?
– Ты не посмеешь, – вскинула подбородок Пелагея.
– Хочешь проверить? – Холодно процедил Ярослав.
Несколько секунд шла их игра в гляделки, наконец она опустила взгляд, тяжело вздохнула и произнесла:
– Я все поняла.
– Ну вот и славно, – произнес Ярослав и чмокнув ее в щеку, удалился. Пелагея же, сев у окошка уткнулась в рукав и зарыдала. Ей безумно не нравилось подчиняться. Но сейчас он почувствовала, что еще чуть-чуть и ее муж, от которого буквально пахло кровью и яростью, сделает что-то ужасное…
Глава 6
867 год, 4 июля, Новый Рим
«Охоту на ведьм», которой Ярослав занялся сразу после покушения, прервал визит венгров. Тех самым венгров, о которых он уже и думать забыл. Когда-то пригласил и они пропали, утонув в пучине степных разборок. Из того горнила вышло всего пять тысяч человек, которые еле плелись нищие и обездоленные.
– Твою же… – тихо процедил Ярослав, когда увидел эту «радость». А где их стада? Где лошади? Где повозки? Где пожитки?
– У них все отняли, – констатировал очевидно представитель хазар, прекрасно зная историю этих бедолаг.
– А что они едят?
– Что найдут. Рыбачат. Охотятся. Грабят.
– Поднять гарнизон! Комитатов привести в полную боевую готовность!
– Правильно, – кивнул хазарин. Под нож их надо.
Ярослав смерил его неприязненным взглядом, но промолчал. Пять тысяч отчаявшихся человек – это не тот ресурс, которым можно было разбрасываться. Они ведь сейчас находились в такой ситуации, что готовы на все. В том числе и на интеграцию в новую державу и оседлую жизнь. Но чтобы с голодухи не набросились – нужно продемонстрировать силу. А наш герой уверен – в этой толпе хватало людей, которые уже день или два вообще ничего не ели.
Встретились. Толпа оборванных измученных людей и правильные ряды комитатов, сомкнувших щиты и держащих практически идеально ровную линию строя. Отчаяние и порядок. Сила и ничтожность…
Ярослав выехал вперед на своем Буцефале и, проезжая мимо толпы, вглядывался в их лица. Но встречал ты лишь пустые, обреченные взгляды. Войска, что стояли напротив них, не оставляли им никаких шансов. Даже иллюзорных. Не то, чтобы победить, но даже просто удрать. Да и куда бежать? Не они, так другие добьют. Поэтому такой безнадеги, какой повеяло от этих венгров наш герой еще никогда не встречал. Безнадеги, смешанной с отчаянием и бессилием. Жуткая, просто кошмарная смесь.
– Кто принесет присягу, – громко произнес Ярослав, – попадает под мою руку. А значит от голода не умрет. Кто хочет принести присягу, шаг вперед!
И вся толпа жутковато качнулась вперед, шагнув. Ни один человек не отказался. Тем более, что из-за войск, что стояли перед ними, сладко пахло свежим хлебом. Его аромат приносил ветерок, что крайне удачно дул в нужном направлении. Но между хлебом и голодными людьми находились комитаты. Что только и останавливало этих обездоленных венгров от немедленного рывка вперед – к еде.
Произнесли они клятву верности. После чего выстроившись в несколько колонн начали получать еду. В одни руки пока давали всего кусок хлеба. Не очень большой. Опасаясь, чтобы с животом ничего не случилось. Голодали ведь долго.
После выдачи еды бедолаги ее тут же съедали, практически не жуя. Заглатывая с удивительной скоростью. А потом отправлялись на санитарную обработку. Мыться. Бриться. Стираться. И вообще – приводить себя в порядок. Повара же тем временем готовили для них горячее. Не крутое, но жирное и наваристое, чтобы опять – таки не угробить долго голодавших…
Ярослав тем временем думал над тем, где и как размещать этих людей. И куда их в дальнейшем девать. Они ведь в сущности ничего не умели из полезного для жизни в этих краях. Кочевники. Степняки. А здесь лес с редкими лугами. Да река.
Ну и язык, конечно, сказывался. Венгры говорили в основной массе на своем, на венгерском. Хотя печенежский знали все очень хорошо. Поэтому Ярослав про клятву говорил на тюркском наречии. Но окружающие его люди и тюркского как правило не знали. Они ведь славянами были в основной массе. И смотрели эти жители на венгров дико и с раздражением. Но оно и понятно – их жизнь изменилась за минувшие годы очень заметно. Настолько, что такие вот бродяги вызывали у них удивление и раздражение. Не только из-за языка. Отвыкли они от них. От бродяг и чудовищной, всеобъемлющей нищеты…
Жившие еще десять лет назад в маленьких, кишащих насекомыми и отапливаемых по-черному землянках, эти люди шагнули далеко вперед. Потому что в самом Новом Риме и его окрестностях более не имелось ни одной землянки от слова вообще.
В столице жилые дома, исключая казармы, строились по новой типовой технологии. Двухэтажные землебитные стены имели деревянные перекрытия и утепленную, крытую черепицей крышу. Пол настилался не только на втором, но и на первом этаже. Окна со ставнями. Печь из кирпича, которую топили по белому, по конструкции представляла собой обычную групку, то есть, голландскую варочную печь из Нового времени. После старых землянок в таких домах было намного суше, теплее и уютнее.
За городом, на селе, применялось деревянное строительство. И там ставили обычный сруб пятистенок с жилой комнатой и сенями. Обмазывая его снаружи глиной для теплоизоляции. Внутри опять-таки стояла «голландская» варочная печь. А небольшие окна прикрывались ставнями. Через них, конечно, убегало тепло, но каменный массив печи в целом прогревался и неплохо спасал по ночам. А наличие топора уже теперь в каждом таком доме, позволяло заниматься заготовкой дров посущественнее, нежели хворост. То есть, дрова теперь были вполне решаемой проблемой даже для простых обывателей, ходящих под рукой обывателя.
Впрочем, где только можно было Ярослав старался заменять деревянные дома землебитными. Пусть даже и в один этаж. Из-за банальной пожарной безопасности. Да и тепло они держали лучше, обладая куда более толстыми стенами.
Понятное дело – жизнь всех кривичей и уже тем более радимичей с дреговичами Государь изменить тотально не сумел за эти годы. Но там, где люди служили ему, она менялась кардинально.
Все те поселения, что он организовал вдоль дороги от Нового Рима до Новой Трои, были отстроены нормальными домами. Частью деревянными, частью землебитными. И люди там чувствовали себя хорошо. Во всяком случае – куда лучше, чем проживающие совсем недалеко от них древляне, остававшиеся номинально вольными, а не державными.
Кроме жилья, Ярослав был славен среди своих подданных питанием. А точнее голодом, которого при нем не случалось. Не вообще, а только среди тех, кто ему служил. Амбары Государя были полны, и он всегда мог помочь. Да, не бесплатно. Да, требуя взамен службу. Но посильную. И это лучше, чем пухнуть от голода всю весну, обдирая кору с деревьев. Для IX века – это было сказкой. Просто несбыточной сказкой. Потому что урожаи в те годы не отличались регулярностью. А логистика была из рук плохой. Из-за чего иной раз даже высшая аристократия могла недоедать. Простые же люди голодали на регулярной основе. А тут… раз и вот уже почти десять лет не голодает никто из ходящих под рукой нашего героя. Да, от пуза Ярослав их не кормил. И просто так никого не кормил. Но возможность у него своим посильным трудом прокормить и себя, и своих близких поднимало его рейтинг среди обывателей буквально до небес.
Кроме еды и жилья, служащие Ярославу, обзавелись к 867 году более-менее приличной одеждой и металлическими инструментами в достатке. Топоры, ножи, косы и прочий скарб. Они радикально облегчали им жизнь. А добрая одежда и крепкая обувь продлевала ее, уменьшая количество заболеваний. И прочее, прочее, прочее. И все это категорически контрастировало с жизнью тех, кто не служил Ярославу и жил вот – буквально под боком, формируя два мира. И жители того, внешнего мира, стремились перебраться под руку Государя, чтобы жить также хорошо, как и вот эти ребята.
Да, при этом приходилось коренным образом менять свою жизнь. И это выступало довольно серьезным тормозом. Но голод не тетка. И каждый год все больше и больше людей, откинув предрассудки, тянулись к Новому Риму.
Что же так их пугало?
Да служба и пугала. Все, кто шел под руку Ярослава, становились служилыми людьми. Кто-то воинским ремеслом, кто-то кузнечным, кто-то иным. Даже сельскохозяйственные работы проводили не так, как издревле завелось. Их выполняли служивые. Кто-то служил агрономом. Кто-то разнорабочим. И каждый за свою службу получал плату.
Это позволяло Ярославу обрабатывать уже достаточно большие пашни не крестьянами, а по сути рабочими, организованными в предприятие. Кто-то назовет этих трудяг батраками. Ну так и что? Главное, что они сами, добровольно шли заниматься этим ремеслом. И были вполне удовлетворены своей жизнью.
Да, в полном смысле слова, наш герой еще не развернул сельскохозяйственные предприятия. Но он был уже к этому очень близок. И мог уже употреблять широкий маневр не только тягловыми животными и фургонами, но и рабочими руками. Плюс ко всему – применять маломальскую механизацию. Тоже на животной тяге. Но для тех двух сеялок это было не беда. Из-за чего резко росла удельная эффективность труда.
И было куда все применить. К весне 867 году одной только пашни было уже больше двух тысяч гектаров. Да не абы какой, а правильно организованной и разбитой на аккуратные поля. По гектару каждый. С перелесками между ними, да объединенные сетью проселочных дорог. И все эти поля нужно было по вспахать, засеять и убрать. А ведь еще имелись заливные луга под покосы. И с ними тоже нужно было что-то делать.
Понятное дело, что Ярослав применял не только служилых работников, но и наемных, сезонных. Но все одно – без такой организации труда, ничего бы у него не получилось. Наемные, сезонные трудяги без скелета, на который они налипали, просто бы не сумели организованно работать.
Кроме обширной пашни и покосов у Ярослава имелось уже три рыбоводных пруда с желтым карасем да сазаном. Двадцать семь небольших козлятников, по выращиванию этих вонючих, но крайне неприхотливых животных. Почти полсотни курятников с весьма впечатляющим поголовьем «пернатых».
Имелся и конезавод, на котором старательно пытались разводить тяжелых лошадей. И две малые фермы с коровами. И опытное сельскохозяйственное предприятие для проведения селекционных работ. Например, по выведению сахарной свеклы. И маленькая ферма, на которой пытались освоить разведение песца на мех. И даже крошечная станция на Днепре, где экспериментировали с выращиванием речного жемчуга. Плюс пасека с относительно нормальными ульями, которая к лету 867 года насчитывала уже три десятка пчелиных семей. А ведь еще были организованные артели речных рыболов на Днепре и Двине. И артели охотников, промышляющие не столько мясом, сколько мехом да рогами.
И это – только то, что касалось сельского хозяйства. И все это – требовало рабочих рук. И вот на фоне этой картины нарисовались венгры. Целых пять тысяч мужчин, женщин и детей. Восьмая часть полной орды. Все, что осталось от степного народа, оказавшегося зажатого между сильными и жестокими неприятелями. Хотя, конечно, про жестокость говорить излишне в тех моментах, когда идет речь о борьбе за место под солнцем. Все хотят выжить и жить хорошо. Ресурсов же хватит немногим…
Так вот. Венгры.
Кочевники. Они на дух не переносили земледелие, считая его позорным трудом. Сейчас, да, оказавшись в безвыходной ситуации, венгры согласились бы заниматься чем угодно, лишь бы выжить. Но это сейчас. А потом? И чтобы спустя пять-десять лет не начались проблемы, Ярослав решил подойти к этому делу с умом. Прежде всего – не расселять венгров консолидировано. То есть, разбить половину из пяти тысяч на семьи да небольшие группы и распихать их по тем селениям, что выросли между Новым Римом и Новой Троей. Остальных же распределить по иным поселениям, включая оба города, пристроив к артелям строительным, ремесленным и рыболовным. Главное – держать их подальше от землепашества, которое вызывало у них исключительно унизительные ассоциации.