Разумеется, Березин не стал объяснять, что хочет чужими руками подставить под удар возможного конкурента. Потому что господин Голубков слишком резво на чужих мозолях танцевать изволил. С таким рвением может и ненужные мысли у спонсоров зародить. Поэтому — пусть в самом деле волну против князя организует. У дурака возможностей для этого много, а чувства самосохранения пока еще не хватает. Не наработал нужных навыков для подковерной борьбы. Не под тех копать вздумал. Так что — журналистов купеческими деньгами простимулирует, запросы подпишет и с трибуны глупостей наговорит. А Мстислав Святославович за это ему мигом мозги вправит. Причем так, что из кандидатов на Думские выборы с треском вылетит. Да еще штрафы будет платить за оскорбление князя и попытку очернить правящую династию.
Главное — оформить все красиво. Наживку купечеству подбросили, нужную кандидатуру назвали. Дальше — сами, с верой в избранность и причастность к высокой политике. Если люди до сих пор не поняли, что не все за деньги покупается, то в голову мозгов уже не добавишь. Аристократия — это не просто большие капиталы. Это еще связи, игра на десятилетия и звериное чувство опасности. Которое позволяет клану выжить при любых пертурбациях. Именно поэтому в торговый круг каждый год пробиваются новые фамилии, а среди титулованных костяк остается незыблемым столетиями. Дураков вырезали в свое время. Выжили хитрейшие и сильнейшие.
И граф снова отсалютовал фужером в центр зала. День рождения — это дело такое, надо про именинника не забывать. Даже если приглашен в качестве свадебного генерала. Пусть порадуется, в семейном кругу и друзьям похвастает, какие люди его поздравляли. Заодно и дела порешал, скоро можно откланяться.
***
Николай Иванович Романов задумчиво кивнул застывшему у двери караулу и вошел в небольшой кабинет, спрятанный в недрах огромного дворца. Малый Малахитовый, если память не изменяет. Место, которое старший из Великих Князей не любил. Слишком неуютно было, будто сами стены давили со всех сторон. Но — брат зачастую работал именно здесь, в одиночестве. И раз уж позвал, то повод наверняка серьезный.
— Что-то стряслось, Иван?
Император Российский в любимом белом френче с расстегнутым стоячим воротником помахал рукой, приглашая за стоявший в углу маленький столик с пыхтящим самоваром и сластями в розеточках. Закончив читать очередной лист, убрал его в папку и поднялся, потянувшись во весь огромный рост.
Иван Второй в свои пятьдесят пять отличался отменным здоровьем, силой и громким голосом, который мог при случае использовать, устраивая разнос нерадивым подчиненным. Коротко постриженные черные волосы и окладистая борода с редкими нитями седых волос — этот образ любили тиражировать на официальных портретах, не забывая тщательно выписать тонкую полоску ветеранского шеврона на левом рукаве. Знак ранения, полученного во время боевой операции. Конечно, оторваться с егерями во время объезда границы от основного отряда было большой глупостью. Как и дурацкое везение — напороться на хунгузов, уходивших с контрабандой на сопредельную территорию. Счастье еще, что первый залп принял на себя передовой дозор, а подмога подоспела очень вовремя. Но будущий император успел принять на себя командование, замещая тяжело раненного командира егерей, да и проявил себя для семнадцати лет очень неплохо, грамотно командуя, прижав ответным огнем противника и сохранив людей. После чего носил нашивку с достоинством, пользуясь заслуженной любовью и уважением среди людей в погонах.
Но сегодня хозяин Российской Империи позвал брата не для обсуждения бюджета министерства обороны или новых предложений Думы. Сегодня тема была другая. И первая же фраза заставила Николая удивленно замереть, не успев отпить даже глоток обжигающего чая:
— Помнишь докладную записку умника, что на дуэли погиб? Еще поговаривали, что штабс-капитан крайне неудачно на клинок во время дуэли напоролся. И студент явно был сам ошарашен итогом.
— Студента не помню, лишь заключение читал, что концов так и не нашли. Седьмое отделение Генштаба на германцев кивало, но кто там на самом деле зуб заимел на одного из мелких аналитиков — вилами на воде.
— Именно. Очень хорошо следы запутали… Так вот, сегодня с утра я зачеркнул третий пункт из пяти в докладе. Лежит у меня в столе, перечитываю. Напомнить?
Поставив чашку, Великий Князь мрачно продиктовал. На память он не жаловался, а уж с подобного рода документами, получившими сразу гриф «в единственном экземпляре, личный архив» — тем более.
— Штабс-капитан Кузьминкин посчитал, что наш сосед готовится к войне за передел колоний. И эта война столкнет нас лбами, потому как выгодна в первую очередь Атлантам. Франко-Британский союз спит и видит, чтобы Рейх споткнулся в своей бесконечной экспансии в Африке и в Южной Азии. Бритты всерьез опасаются, что кусок Малазии могут потерять по итогам. Поэтому схватка с нами ослабит Вильгельма, позволит выиграть время и потратить ресурсы на другом участке… Пять пунктов возможного начала военного конфликта. Это — создание цейхгаузов на границе с Варшавским протекторатом, завершение программ перевооружения по рейхсверу, накопление материалов для трех месяцев по ключевым индустриальным позициям, заключение сепаратных соглашений с франками и итальянцами, формирование ударного кулака на севере Трансильвании. Вроде ничего не забыл.
— Ничего. И ресурсы накоплены, а эмиссары для переговоров уже прибыли в Тулузу. Поэтому я хочу встретиться с родственником через две недели. Думаю, нам придется предложить ему что-то серьезное, что позволит оттянуть возможную схватку.
— Оттянуть? Я надеялся, что мы вообще конфликт погасить сможем. О каком противостоянии может идти речь?
— После того, как Порта потерпела поражение в Австрийском доминионе и попыталась бросить румынских зомби, превратив в итоге Сербию с Долматией в выжженные земли, Рейх с огромным трудом смог восстановить порядок и до сих пор держит усиленные гарнизоны по всей южной границе. А Болгария мечется от одного соседа к другому, в зависимости от грозных окриков из-за рубежа. Поэтому мечта о совместном управлении Белороссией — так и осталась в голове Пятого. Жаль, что отец не объяснил Вильгельму, что мы ничего из взятого под свою руку не отдаем. Никогда… Все вспоминает, что десять лет во времена смуты германский орел вместе с золотым драконом парил над Киевом.
— И что теперь — война? Мало им озлобленных зулусов, нападающих на поселенцев у Берега Слоновой Кости?
— Зулусы южнее.
— Какая разница? Что, Рейх вздумает атаковать армию, которая в три раза превосходит его по численности? Мы же тогда пройдем стальным катком вплоть до Берлина.
Император вздохнул:
— А вот с этим могут быть проблемы… Уже почти сто лет мы живем в мире. Последняя серьезная заваруха триста двадцатом, когда с Чжунго сцепились. Границы с Манжурией мы тогда утвердили, но потери составили в половину больше ожидаемых. Узкоглазые дрались отчаянно… Но уроки толком так и не усвоили. Тебе ли не знать, с каким трудом любое нововведение находит себе дорогу? Те же «Першероны» ввели моим прямым эдиктом. Никто из промышленников в строительстве участвовать не хотел. Приграничные части до сих пор с разносортицей из винтовок, картечниц от силы одна или две на полк. Зато потомственных волхвов, способных огнем залить возможного врага — в каждом штабе. Но проблема лишь в том, что в атаку они не пойдут, да и спалить могут лишь потухшую свечку с перепоя.
Аккуратно поставив опустевшую чашку на стол, Николай вздохнул. Про реальное положение в строевых частях он знал не понаслышке. Бывал с инспекционными поездками и не раз. И старший брат озабочен проблемой вполне обоснованно. Даже гвардейские полки оставляют желать лучшего, что уж про дальние гарнизоны говорить.
— Но ведь победим?
— Какой ценой? Телами закидаем?.. Мы тащим государство за бороду в будущее, а львиная часть народа упирается. Им привычнее существовать в старых укладах, которые уже отмерли. И с закостеневшим мышлением и привычками мы рискуем однажды проснуться, лишившись родного дома. Драка между русским медведем и германским орлом обескровит обе стороны. А без продовольствия Вильгельма Пятого ждут скоро голодные бунты. Не от хорошей жизни он с такой агрессивностью пытается найти новые жизненные пространства. Мир давно уже поделен, вот и вынуждают соседа пытаться укусить там, где послабее. Начать драку и заставить нас уступить часть территории, как было давным-давно. А если упремся, то пусть льется кровь, это лишь на радость заклятым «друзьям»… Поэтому поеду разговаривать. Может быть, даже сумею предложить что-то для взаимной выгоды.
— Хлебные запасы у нас на треть перезаложены купцами. Спекулируют на прошлогоднем неурожае в Персии и Индии. Не зафрахтован лишь семенной фонд. Будь у чиновников в Рейхе деньги, они бы давно уже купили недостающий провиант.
— Вот поэтому и надо ехать. Есть варианты… Вот тебе документы, завтра пролистай, подумай. Вечером еще раз встретимся, уже в деталях обсудим. Потому что когда пятый пункт придется вычеркивать, дороги назад уже не будет. Вильгельм упрям. Иногда даже слишком. И до сих пор грезит реваншем, который запросто может привести к войне, в которую будет втянут весь мир. А мировая война — это последнее, что нам нужно.
***
Первое, что сделал Сергий в подвале библиотечного архива, так это навел подобие порядка. Освободил место на стеллажах, туда прибрал чужие документы. После чего прошелся по полкам, вчитываясь в названия на корешках. В голове появилась подобие системы, по которой Зевеке раскладывал свои сокровища. Вон там, в самом углу, три толстых тетради с заметками. С них и начнем. Главное — никаких записей, любой клок с запретной информацией в руках — это приговор. Значит — раз большую часть из наследства покойный некромант помнил и мог использовать, то будем обновлять и проходить заново. А стопка листов — исключительно по бухгалтерии. Местный налоговой кодекс, схема торговых выплат и переписанные из толстого журнала вопросы, по которым надо будет сдавать экзамен. Остальное — зубрить.
Единственное исключение — краткая выписка по датам. Потому как меряют здесь календарь от сотворения мира и на дворе семь тысяч четыреста двадцать шестой. Как он бьется с привычными для Сергия датами — непонятно. Поэтому тупо учить, включая привязку к важным для местных событий. Хорошо еще, что в голове из церковно-приходского курса что-то осталось.
Итак. Шесть тысяч триста восемьдесятый. Первый из Рюриков, первое княжество, выросшее из Великого Новгорода. Затем больше ста лет ожесточенных драк с соседями, поглощений и появление одаренных, бежавших из Европы. Кстати, причина крестового похода против владеющих магией проста. Папа и окружение оказались бесталанными и сумели ударить первыми, вышибая с рынка возможных конкурентов. Потом еще двести лет зачисток и в итоге все, кто более-менее мог что-то изобразить, поводив руками, оказались тонким слоем размазаны по Белой Руси — конгломерату княжеств, протянувшемуся от западных современных границ почти до Урала.
Кстати, надо будет потом официальную историю полистать. Потому что в наследство от Германа остались лишь общие заметки, что именно благодаря бесконечным сварам и незатихающим войнам с германцами, византийцами, хазарами и частью родственных варяжских родов удалось поддерживать боевые навыки магов на достаточно высоком уровне. Правда, магами их уже не называли. Местные ведуны фактически растворили пришлых между собой, смешав кровь и получив в итоге неплохих кудесников, способных и молнией поджарить, и огнем приложить.
Именно поэтому заглянувшие в гости чингизиды были вынуждены задеть лесной край лишь по касательной, основной массой ударив по территории современной Болгарии, затем двумя клиньями вонзившись в мешанину германских и итальянских княжеств. На Францию их уже не хватило. В итоге с шесть тысяч шестьсот сорокового и позже до семитысячного вытянутая кишкой Великая Степь то гоняла рыцарей и давила восстания на захваченных территориях, то скукоживалась, теряя города и замки. Кстати, Русь умудрилась на последнем этапе оказать помощь экспедиционным корпусом, который помог объединенным войскам отбросить Цинскую непобедимую армаду до Великой стены, которую как раз спешно и возводили после первых поражений. В итоге — из Европы местные чужаков выпроводили, но созданное на обломках Хивинское Ханство просуществовало еще долго и влилось в состав Российской Империи наряду с Варшавским протекторатом как условно-самостоятельная территория. Кстати, у германцев что-то похожее, куча псевдонезасимых доминионов, только сейчас потихоньку незалежные рейхс-княжества под одну гребенку подводят, проводя очередную реформу по итогам драки с Портой. Османы изрядную оплеуху умудрились закатить напыщенным бюргерам, превратившись во «второе поколение варваров». Пришли снова с востока и дали прокашляться, претендуя на мировой господство. Кстати, Кавказ с Бакинскими промыслами именно тогда у бодрых парней росичи и отжали. И границу утвердили в рекордно короткие сроки, лишь намекнув, что могут и дальше пойти. Правда, Персия возмутилась и даже попыталась армию мобилизовать, но в итоге обошлись дипломатами. Но вот Рейх до сих пор икает, когда про осман слышит.
Ладно. Это все времена прошлые. Главное для Сергия сейчас было понять — за что хвататься первым, не считая будущих экзаменов. Две столицы на Руси? Ну, знакомо. Пусть города другие, но власть в любом случае где-то далеко, а текущие проблемы рядом. Поэтому надо набросать план учебы, затем решить вопрос с оставленными деньгами и заморочки с историей отложить на будущее. Благо, Малахий Венедимович обязанности помощника библиотекаря разжевал, по всем нужным закуткам провел и с местными начальством познакомил. Помогло еще то, что в отличие от наглых студиозусов Сергий вел себя скромно, говорил мало, любые указания и ценные советы аккуратно в маленький блокнотик фиксировал и за неделю ни одной промашки не совершил. В половину одиннадцатого вечера поднимался из подвала, собирал оставленные книги, укладывая их для сортировки. Если таких было мало, то даже успевал часть на места вернуть. Затем вместе со сторожем гасил внутри свет, осматривал замки на дверях, прощался и шел к себе. Последние пару раз даже везло — местный городовой кивал трамвайным объезчикам, что катили на дребезжащем тарантасе, и те подбрасывали парня практически до места забесплатно. Как оказалось, центральная дорожная компания проверяла основные ветки, которые тянулись через приличные районы, чтобы успеть устранить мелкие неисправности и наметить план работ на утро для крупных. Поэтому и окрашенные в голубой цвет трамвайчики бегали по всему Новгороду практически без задержек.
Но сейчас у самоучки в распоряжении пара свободных часов и поэтому — некромантия…
Первое, что удивило, так это базовое определение.
Некромантия — это наука об управлении неживым. Все. Точка.
Когда Сергий это прочел, то поначалу впал в ступор. Потому что слишком обще. Как сферический конь в вакууме. Вот конь. Здравствуйте. Он — мертвый. Значит — вы можете его использовать… То есть?
Пришлось пролистать все тетради, что лишь добавило сумбура в голове. И лишь на второй вечер, когда несостоявшийся «повелитель неживого» сидел и мрачно разглядывал корешки книг, в голове будто прозвучал старческий голос. Похоже, ближе к закату Герман Ерофеевич любил разговаривать сам с собой, что теперь переродилось в эдакого ментора, проговаривающего элементарные вещи для бестолкового ученика. Точнее говоря — не проговаривая, а поднимая факт за фактом всю цепочку, заботливо выстроенную за долгие годы практики. Все, что составляет собой квинтесенцию тяжким трудом добытых знаний. Основа основ, на которой базируется выстроенное понимание мироздания и того, чем же в самом деле приходилось заниматься бывшему советнику Департаменты Сыска.
Любой из планов бытия, которые слоями располагаются в вечной Тьме, связан с любым живым существом тысячью разнообразных нитей. Это энергетические потоки, эфирные оболочки, магнитные и электрические поля и многое другое. Самое главное — что цветок на поляне, что девочка рядом — они живы. Они существуют, отражаясь в окружающем мире и взаимодействуют с ним. Но попутно с этим реальность состоит из элементов, которые напрямую не обладают жизненной силой, не способны преобразовывать полученную извне энергию и не могут менять окружающий мир под себя. Фактически любой живой объект является творцом, создателем новой реальности. А мертвая материя — лишь кирпичики, из которых можно возвести будущий шедевр. При этом даже травинка обладает возможностью изменить вечно голодную Тьму, если ей подарить такой шанс. Но раскаленная лава, изливающаяся из вулкана — мертва по своей сути. Она переполнена энергией, но безжизненна. И найти эту грань между творцом и его материалами — иногда очень сложно, потому что и то, и другое представляют собой вечную борьбу противополжностей. Инь и янь круговорота веществ в извечном мироздании.