А когда Северус опомнился, было уже поздно. Лучшая подруга превратилась в идейного врага, и считала его предателем. Он до сих пор жалел, что не удержал ее тогда. Что позволил гриффиндорцам запудрить ей мозги своими «светлыми» идеями и привлечь на свою сторону, а ведь она могла бы стать выдающимся мастером зелий, так же, как он сам. Могла бы достичь очень и очень многого, если бы присоединилась к Лорду, тот всегда способствовал развитию и самосовершенствованию своих сторонников. Конечно, ей пришлось бы долго доказывать, чего она достойна, но с ее-то потенциалом… При его, Северуса, поддержке даже ее статус магглорожденной не играл бы особой роли.
А что в итоге? Умная, сильная колдунья, подававшая огромные надежды, превратилась в обыкновенную домохозяйку, не способную разглядеть потенциал собственного сына. За те месяцы, что Гарри Поттер провел в Хогвартсе, Снейп успел не раз убедиться, что с мальчиком дома почти не занимались, что при его невероятной тяге к знаниям было просто преступлением. И не важно, что у него скромные магические способности, в истории было множество колдунов, прославившихся за счет открытий и изобретений чего-то нового. Да что там в истории, один из выдающихся зельеваров современности, у которого Северус учился после Хогвартса, был почти сквибом, но кого это интересовало после того, как старик составил рецепт кроветворного? Вот именно, никого.
Северус вздохнул и ослабил ворот мантии.
Впрочем, он и сам хорош. Уже десятый год сидит в этой дыре, гордо именуемой школой, вместо того, чтобы заниматься карьерой. Сколько открытий он мог бы совершить, если бы не тратил время на ерунду вроде уроков и проверок бездарных эссе? А главное, все бестолку. Лорд по-прежнему в коме, его сын, если верить редким оговоркам Дамблдора, растет у магглов, и сколько еще все это будет продолжаться, совершенно непонятно.
Только и остается, что развлекать себя теориями мелких заговоров. Хотя эта история с троллем действительно несколько странная… Начиная с того факта, что Дамблдор вообще позволил этому недоумку Квирреллу поселить тролля в замке, и заканчивая тем, что о нем каким-то неведомым образом узнал Блейз Забини. Да к тому же, Квиринус клялся всеми святыми, что на клетку были наложены защитные чары, которые изнутри разрушить было невозможно. Но тогда получалось, что тролля кто-то выпустил специально, а это уже попахивало паранойей… Или нет?
***
В кабинете директора Хогвартса царила по-обыкновению оживленная атмосфера. Феникс Фоукс возился на своей жердочке, переговаривались портреты на стенах, стрекотали и жужжали бесчисленные диковинные приборы на круглых столиках…
— Мерлин, Альбус, я не понимаю, как тебе удается работать в подобной обстановке! — пожилой маг, облаченный в фиолетовую мантию, всплеснул руками, опускаясь в кресло.
Дамблдор мягко улыбнулся.
— Такой уж у меня характер, Джонатан, не могу долго находиться в тишине. Люблю чувствовать… биение жизни, — он внимательно посмотрел на своего собеседника поверх очков. — Итак, что с мальчиком?
— Я провел полную диагностику, пока он спал, — Джонатан тяжело вздохнул. — Новости неважные. Как ты и предполагал, под влиянием сильного стресса наложенная мною одиннадцать лет назад защита была повреждена. Полагаю, именно это повлияло на улучшение его зрения. Если ты помнишь, я предупреждал тебя, Альбус, что меры, предпринятые нами, чтобы спрятать мальчика, могут серьезно отразиться на его здоровье — магическом и физическом. Такие ритуалы противны природе и не могут пройти без последствий.
— Джон, надеюсь, мне не нужно напоминать тебе, ради чего мы это сделали? — в тоне Дамблдора послышалось сожаление. — Это был единственный способ оградить ребенка…
— Да, да, я помню, — с досадой отмахнулся тот. — Вот только ты не предупредил меня, что у мальчика может оказаться столь сильный потенциал!
— Увы, я и сам не знал этого, — Дамблдор развел руками.
— Так вот, это неведение может нам дорого стоить, — Джонатан слегка подался вперед. — Печати, наложенные мной, не были рассчитаны на подобное. Скажу тебе для примера, чтобы ты понял, при встрече с троллем у мальчика произошел магический выброс такой силы, что если бы не защита, от тролля и двух других ребят остались бы горстки пепла! Удивительно, что сорвало только одну печать, а не все семь.
— Такое возможно? — с тревогой спросил Дамблдор.
Джонатан прищурился.
— Выставь его против дракона и узнаешь! Я серьезно, Альбус, последствия могут быть непредсказуемыми. Один Мерлин знает, что будет при следующем всплеске! Магия мальчика в сочетании с ограничениями — это бомба замедленного действия, и основную опасность она представляет для него самого. Счастье, что этот выброс не причинил серьезного вреда его здоровью, а если бы он стал инвалидом? Или вообще умер?
— Что ты предлагаешь?
— Провести ритуал очищения, — Джонатан откинулся на спинку кресла. — Убрать к чертям все печати, тогда ограничители спадут сами собой…
— Нет, — твердо оборвал его Дамблдор. — Этого нельзя делать. Мальчика тут же обнаружат.
— О, ради Мерлина, кто его обнаружит? — маг поморщился. — Одиннадцать лет прошло, его давно никто не ищет! Тот-кого-нельзя-называть мертв, пожирателей много лет не видно, все в прошлом!
— Я бы не был в этом так уверен. Ты знаешь, я тогда сомневался в смерти Волдеморта и сомневаюсь до сих пор. Но даже если допустить, что он действительно мертв, вспомни, сколько последователей он собрал вокруг себя. А в Британии сейчас очень неспокойно, и если появится новый лидер…
— Альбус, очнись! Гарри Поттер всего лишь ребенок! Даже если кто-то из особо упорных пожирателей все еще помнит о нем, так что с того? Или ты думаешь, они выкрадут его из Хогвартса? Чтобы что? И потом, он уже сформировавшаяся личность. Ты ведь хотел, чтобы он вырос в хорошей семье, чтобы его окружали достойные и благородные люди, и все получилось! Теперь он не пойдет по пути своего отца, пора успокоиться и дать мальчику жить собственной жизнью.
— Нет, — взгляд Дамблдора стал жестким. — Расслабляться рано. Ты видишь, что происходит, Джон? Несмотря на все мои усилия, Гарри все равно оказался на Слизерине, он замкнутый, недоверчивый и слишком амбициозный. Никого не напоминает? Ты ведь работал в Хогвартсе, когда здесь учился Том Реддл. Ты помнишь, каким он был, и помнишь, к чему его это привело. Я допустил слишком много ошибок в жизни, но еще одной я не совершу. Этого мальчика я не имею права потерять.
Джонатан внимательно посмотрел на него и обреченно покачал головой.
— Сколько лет мы с тобой знакомы, Альбус? Ты знаешь, я никогда не сомневался в твоей мудрости, но сейчас… мне кажется, ты не прав. Этот мальчик не поможет тебе победить твоих внутренних демонов, даже если ты вырастишь из него святого. Потому что проблема не в нем, и даже не в его отце, а в том, что ты до сих пор не можешь простить себя…
— Довольно, — Дамблдор поднял руку. — Я выслушал твою точку зрения.
Джонатан невесело усмехнулся.
— Но поступишь, как всегда, по-своему, — он вздохнул и поднялся на ноги. — Я не могу указывать тебе, Альбус. Не могу требовать, чтобы ты прислушался к моим советам, но имей в виду… сейчас судьба одиннадцатилетнего ребенка в твоих руках, и если с Гарри Поттером что-то случится, это будет только на твоей совести.
========== Глава 16. Друзья детства ==========
Насыпное Нагорье — крошечная живописная деревушка, затерявшаяся среди холмов к югу от реки Эйвон, была одним из тех немногих мест, где маги испокон веков мирно сосуществовали рядом с магглами, избегая конфликтов даже во времена средневековой инквизиции.
Все здесь знали друг друга в лицо, двери домов никогда не запирались, а их жители всегда готовы были оказать помощь соседям или просто с удовольствием посплетничать за чашкой вечернего чая. И только один дом стоял вдалеке от дороги, окруженный высоким забором, а ставни и двери его были плотно заперты большую часть времени.
Семья Дамблдор вопреки обычаям деревни всегда держалась обособленно. Никто из жителей не знал, почему статный, мужественный Персиваль и его жена Кендра — темноволосая, черноглазая красавица с явной примесью индейской крови, не желают общаться с соседями, предпочитая замкнутый, уединенный образ жизни, но факт оставался фактом. Ни старшие Дамблдоры, ни трое их детей не поддерживали дружеских отношений ни с кем, кроме своих ближайших соседей — Бенджамина и Мэри Фоули и их маленького сына Джонатана.
Только Фоули, также как и Дамблдоры являвшиеся волшебниками, были в курсе истинной причины их вынужденной изоляции от мира и искренне сочувствовали Кендре и Персивалю — все же, их младшая дочь, ради которой семья заперла себя в четырех стенах, была ровесницей Джона.
Сам Джонатан до поры до времени и не подозревал о трагедии, постигшей соседей. Он с удовольствием ходил вместе с родителями к ним в гости, ел национальные индейские блюда, приготовленные Кендрой, и играл во дворе с Альбусом и Аберфортом, которые хоть и были старше, но никогда не отталкивали Джона, и со временем мальчик начал воспринимать их кем-то вроде старших братьев.
О том, что в семье Дамблдоров есть еще и дочь, он, конечно, знал, но девочку почти никогда не было видно. Большую часть времени она проводила у себя в комнате, а родители, отводя глаза, объясняли это тем, что Ариана слаба здоровьем и колдомедики рекомендуют ей постельный режим. Альбус и Аберфорт вообще предпочитали не говорить о сестре, словно ее вовсе не существовало, и Джонатан перестал расспрашивать, боясь, что друзья рассердятся и откажутся играть с ним.
Правда выяснилась осенью тысяча восемьсот девяносто первого, когда Джонатану исполнилось шесть. В тот год отношения в семье соседей почему-то резко испортились. Кендра и Персиваль то и дело ссорились, да так, что слышно было даже в доме Фоули, десятилетний Альбус и восьмилетний Аберфорт, словно перенимая настроение родителей, постоянно дулись друг на друга, ругаясь из-за любой мелочи. Джонатан старался, как мог, примирить их, но между братьями точно черная кошка пробежала, и в какой-то момент, в пылу очередной ссоры, перед Джоном встал выбор: Альбус или Аберфорт. Дружить втроем, как раньше, уже не представлялось возможным.
И Джон, которому спокойный и рассудительный Альбус всегда был ближе жизнерадостного, но слишком шебутного Аберфорта, скрепя сердце, встал на сторону первого.
Именно тогда Альбус, будто в благодарность за поддержку, поделился с ним семейной тайной — болезнь его сестры была вовсе не физической. Более того, оказалось, что девочка родилась на свет с очень и очень сильным магическим потенциалом, превосходя обоих старших братьев и даже родителей, вот только контролировать свои силы малышка была совершенно неспособна. Первый же магический выброс, произошедший у Арианы в годовалом возрасте, едва не стоил жизни Персивалю, а от следующего серьезно пострадала Кендра. В первые годы родители всерьез пытались обучить дочь контролю, чтобы хоть частично обуздать ее магию, но после того, как от очередного выброса чуть не сгорел весь дом, поняли, что девочку необходимо изолировать.
Никаких стрессов, никаких волнений, никаких ярких цветов в окружающей обстановке, громких звуков, ничего, что могло бы спровоцировать новый выброс. И несколько лет семья жила относительно спокойно, пока родители не стали замечать, что дочь не только не может контролировать магию, но и серьезно отстает в развитии. Ариана с трудом научилась говорить, но предпочитала молчать, игнорируя любые обращения в свой адрес. Могла часами сидеть на одном месте, глядя куда-то в пустоту, а затем вдруг ни с того ни с сего заплакать, а то и вовсе впасть в истерику.
Ни Кендра, ни Персиваль не знали, как помочь дочери, боялись, что если о состоянии Арианы кто-то узнает, то девочку признают душевно больной и упекут в Мунго до конца ее дней, а помимо постоянного контроля за ней, нужно было еще воспитывать двоих сыновей…
В общем, к шестилетию Арианы общее напряжение, страх и растерянность достигли критической точки, и крепкая, дружная семья дала трещину. Родители обвиняли друг друга в дурной наследственности, из-за которой якобы страдала Ариана, и не могли прийти к единому мнению в вопросе дальнейшей судьбы девочки. Альбус во время одной из ссор встал на сторону отца, который настаивал на том, что дочери нужна квалифицированная помощь, а Аберфорт, с детства очень привязанный к матери, поддержал Кендру, которая наотрез отказывалась отдавать малышку колдомедикам. С того дня семья Дамблдор окончательно разделилась на два лагеря, и, разумеется, подобная атмосфера вражды не могла не сказаться на состоянии самой Арианы.
Девочка, чутко улавливавшая нервное напряжение, царившее вокруг нее, становилась все более замкнутой, часто просыпалась по ночам от кошмаров, будя всех в доме, а ее магия снова начала вырываться наружу. Взрыв был неминуем, это понимали все, но вот последствий, которых он за собой повлек, никто не мог себе представить даже в страшном сне.
Трагедия случилась третьего октября. Джон и Альбус после обеда забрались на крышу сарая, стоявшего на участке Дамблдоров, и увлеченно читали книгу об основателях Хогвартса, добытую в библиотеке Фоули, Аберфорт, демонстративно игнорируя их, унесся куда-то с мячом, а Ариана, которую родители после обеда выпускали на полчаса во двор подышать свежим воздухом, тихо сидела на траве возле одной из клумб, сосредоточенно рассматривая цветы.
Ничто не предвещало беды, пока Джон, мельком взглянув в сторону девочки, не замер вдруг, увидев, как повинуясь взмаху ее руки, опавшие лепестки цветов поднимаются в воздух и кружатся, создавая красивый разноцветный вихрь. Альбус, которого Джон потряс за плечо, указывая на удивительную картину, тоже опешил, недоверчиво глядя на сестру. Ведь все в семье были твердо уверены, что Ариана не способна управлять своей магией, а тут…
Изумленные этим внезапным открытием, мальчики даже не заметили, в какой именно момент с другой стороны забора появились деревенские мальчишки, которые частенько крутились вокруг дома Дамблдоров, движимые любопытством и желающие разнюхать, что за странности творятся за высокой оградой.
А дальше все происходило будто в ночном кошмаре. Альбус и Джон не успели толком понять, в чем дело, а один из маггловских мальчишек уже бросил через калитку камень с криком: ведьма! Остальные двое мгновенно последовали его примеру, но ни один из камней так и не долетел до девочки.
Перепуганная их криками Ариана вдруг сжалась в комок и выдала огненный смерч такой силы, что его жар ощутили даже Джон и Альбус, хотя сарай, на крыше которого они сидели, находился в другом конце сада. Когда привлеченный криками Персиваль выскочил из дома, он обнаружил на месте газона выжженную воронку, в центре которой заливалась плачем Ариана, полыхающий забор и три обугленных тела.
Что происходило в доме соседей дальше Джон не знал, прибежавшие спустя минуту родители почти силой увели его домой и велели сидеть в своей комнате, запретив высовываться до их возвращения. Насмерть перепуганный мальчик послушался беспрекословно и до вечера трясся от пережитого ужаса в своей кровати, замотавшись в одеяло. В ушах еще долго звенели вопли горящих мальчишек, а страшная картина вставала перед внутренним взором, стоило закрыть глаза.
О том, что Персиваль взял вину на себя и был арестован, Джон узнал только на следующий день от мрачного и подавленного Альбуса. Лучший друг за одну ночь как-то резко повзрослел, на вопросы отвечал неохотно, а после и вовсе выставил Джона, сославшись на занятость. Впрочем, мальчик не обижался, он был достаточно сообразительным, чтобы понимать — у соседей горе, и лучше сейчас их не беспокоить.
Откровенно говоря, он надеялся, что со временем, когда страсти поутихнут, их дружба с Альбусом возобновится, но уже спустя неделю Кендра, напоминавшая теперь лишь тень себя прежней, спешно собрала вещи, схватила детей в охапку и уехала из Насыпного Нагорья.
Все произошло в одну ночь, и о внезапном отъезде Дамблдоров стало известно лишь утром, когда их дом оказался пуст. Джон поначалу отказывался верить, что Альбус уехал, даже не попрощавшись с ним, а затем страшно обиделся, но родители мягко объяснили ему, что, вероятно, другу было не до прощаний. А еще через неделю прилетела сова с письмом от Альбуса, в котором тот извинялся за то, что не предупредил об отъезде и просил не держать на него зла.
Зла Джонатан и не держал, но дружба их на этом закончилась.