В доме у них до поздней ночи горел свет. За занавесками виден был силуэт высокой фигуры. Вскоре после того, как братья поселились в деревне, из таинственного дома однажды ночью донесся приглушенный звук взрыва. Яркое пламя вырвалось из окон. Деревенские пожарные быстро потушили огонь. Для этого им пришлось войти в лабораторию, где произошел взрыв. То, что они увидели, обсуждала вся деревня, хотя братья и поспешили выпроводить пожарных — похоже, боялись, что те увидели слишком много. Некоторые начали подозревать в братьях фальшивомонетчиков.
Братья отремонтировали дом, и разговоры утихли. Следующее знаменательное происшествие было связано совсем с другим.
С гроздью бананов. Существо нашел среди бананов местный зеленщик. Это был волосатый паук с ярко-красным пятном на спине. Дело было в разгар зимы, и отвратительное создание от холода впало в спячку. Зеленщик решил, должно быть, что оно послужит хорошей рекламой. Он не убил паука, а посадил его в маленькую проволочную клетку с электрической лампой для подогрева.
В оценке рекламного потенциала паука зеленщик не ошибся. Паук отогрелся и стал ползать по клетке, ища выхода. Вся деревня приходила смотреть на паука, только и говорила о пауке, и наконец паук привлек внимание молодого химика: он ведь, как поясняли местные, «все ловил жуков и всякое такое».
Один взгляд на паука — и молодой человек затаил дыхание.
— Черная Мадонна, — прошептал он.
Деревенским это, понятно, ничего не сказало. Он объяснил. Выходило, что «черная Мадонна» — самый ядовитый паук, известный науке. Его укус почти неизбежно вызывает смерть.
Зеленщик покрылся холодным потом: он вспомнил, как беззаботно обращался с пауком. Паука, сказал он, нужно немедленно уничтожить. Молодой химик предложил купить паука, но только живьем. Зеленщик посомневался и согласился. В конце концов, чистый доход. Больше паука никто не видел.
Весна принесла холодные и яростные снежные бури, следовавшие одна за другой. Дом двух братьев оказался более или менее отрезан снежными заносами. Запоздалые путники говорили, что окна в нем горели ярко, как всегда.
Начиная с этого момента, мой рассказ будет представлять собой частично догадки, частично умозаключения, основанные на том, что стало известно позднее.
Вернувшись домой со своим пленником, молодой человек отнес паука к себе в комнату. Он наблюдал за пауком, держал его клетку в тепле и кормил пленника мошками. Паук чувствовал себя прекрасно. Но молодой ученый не забывал и о своих исследованиях.
Два брата шли к цели разными путями, независимо друг от друга. Старший любил работать по ночам, младший трудился днем. Об успехах исследований они не распространялись, и каждый держал подробности работы при себе. Странный метод, что и говорить.
Победил младший. Как-то, проработав всю ночь, старший брат проснулся далеко за полдень. Глаза у младшего сверкали. Да, случайно вышло. Только что получилось. Всемирная слава!
«Только что получилось! Случайно!» Эти слова травили душу старшего. Он чуть ли не возненавидел брата. Столько работы — и все впустую. Старший брат больше всего мечтал о славе, которую должен был принести успех.
Его брат ничего не замечал. Он был в восторге и не видел, какое выражение набежало на лицо старшего. Выражение, не предвещавшее ничего хорошего. Молодой химик запер свои записи в стол и направился к себе в комнату. Там он на миг протрезвел. Паук сбежал!
Он внимательно и тщательно обыскал всю комнату. Паука нигде не было. Форточка была приоткрыта, и молодой человек рассудил, что паук покинул комнату через окно. Ну что ж, он скоро погибнет от холода.
Старший брат допоздна не выходил из лаборатории. После первых жадных вопросов он, казалось, утратил всякий интерес к открытию. Утром он придет в себя и рассыпется в поздравлениях, подумал младший. Со старшим это бывало. Он иногда болезненно воспринимал поражение.
Старший медленно просматривал свои записи. Время от времени он выглядывал в окно, борясь с ужасным искушением. Вошел брат и сел за свой письменный стол. Глаза старшего уперлись ему в спину. Так легко! Спрятать тело, потом как-нибудь объяснить. Нет, нельзя о таком думать. Он стискивал кулаки, пока не побелели костяшки.
Прошло какое-то время. Младший встал, пожелал брату спокойной ночи и ушел к себе. Старший не знал, хватит ли у него решимости. Его охватило безумие. Он выжидал.
Несколько часов спустя дверь комнаты младшего тихо отворилась. В комнату прокралась высокая фигура. Нож действует бесшумно. Вскоре все было кончено.
Подвал с земляным полом стал отличной могилой. Старший вымыл руки. В его глазах блестела маниакальная радость. Теперь лучше подняться и удостовериться, что нигде в комнате не осталось пятен крови. Если человек срочно уезжает в город, он не оставляет пятен крови на простыне. Нужно вести себя осмотрительно!
Он быстро привел комнату в порядок. Когда выходил, по спине пробежал холодок. На спинке кровати висел старый свитер брата. Он спокойно надел свитер. Простудиться было бы лишним. Так, теперь записи.
Он стал аккуратно копировать записи брата своим почерком. Никто не придерется. Методичность ученого ненадолго подавила безумие. Он снова стал химиком.
Пока он работал, зашевелилось живое. Оно шевелилось в кармане старого свитера. К краю кармана потянулась волосатая нога. Может, привлекло тепло тела. Отвратительное существо начало медленно карабкаться по свитеру. Человек продолжал писать. Волосатые ноги медленно потянулись к воротничку. Человек не заметил. Затем паук почему-то свернул. Прополз по внутренней стороне руки, подрагивая в такт движениям. Добрался до манжеты, помедлил и спустился на пальцы. Человек выронил карандаш и выругался. В следующую секунду по его телу пробежала долгая дрожь, кровь отхлынула от лица, зрачки сузились и сделались меньше булавочных головок…
Жители деревни обнаружили его труп несколько дней спустя. Он сидел, глядя перед собой мертвыми глазами. На руке виднелись две крошечные красные точки, на столе были разложены доказательства его преступления.
Аноним
ЖЕНЩИНА-ПАУК
Я увидел Лидию Реминг в первый раз, когда она стояла в одной из парижских церквей рядом со своим женихом, и поразился ее замечательной красотой.
Никогда не приходилось мне видеть такой прелестной женщины.
Дивная фигура, прелестное лицо, очаровательные, глубокие глаза!
Бэском Кеннинг, жених, стоял подле нее у алтаря, окруженный толпой друзей.
Это был плотный молодой человек, — бедный студент, обладавший выдающимися способностями.
Ему завидовали, так как он женился на богатой женщине, и находили, что он сделал прекрасную партию.
Кеннинг был слишком ленив, чтобы усиленно работать, и желал посвятить себя исключительно живописи.
Луч солнца скользнул из окна и озарил лицо жениха: мне показалось, что он был очень бледен.
Невеста казалась прекрасным изваянием в своем роскошном наряде, лицо ее было неподвижно, только в больших глазах сверкали загадочные искорки.
Церемония ничем не отличалась от всех других церемоний подобного сорта.
Жених немного нервничал, но это было в порядке вещей.
Мой коллега, доктор Арман, взял меня под руку, и мы тихо пошли по улице.
Это был молодой врач, без практики.
Он был богат и посвящал все свое время наблюдениям над всевозможными случаями психоза и аномалии у различных субъектов.
— Кеннинг — славный молодой парень, — произнес доктор Арман, — мне очень жаль его!
Я был изумлен.
— Жалеть его? — возразил я, — у него очаровательная жена и богатство, чего же вам жалеть его?
Доктор Арман усмехнулся.
Мы подошли к писчебумажному магазину.
Мой коллега зашел туда, купил лист бумаги, написал несколько строк, запечатал бумагу в конверт и подал мне.
— Прочитайте это через 6 месяцев! — сказал он, и мы простились.
Я вернулся в Париж поздней осенью, отправился на старую квартиру и начал распаковывать чемоданы. Когда я встряхнул свой черный сюртук, из кармана выпал забытый конверт.
Открыть его и прочитать было для меня делом одной минуты.
«Кеннинг умрет до наступления зимы», — было написано рукой доктора Армана.
— Какие глупости! — проворчал я по адресу доктора и бросил бумагу в огонь.
В этот самый вечер я отравился в ресторан «Трех братьев» и, от нечего делать, начал просматривать газеты.
Совершенно случайно глаза мои упали на траурные объявления и я прочитал:
«Во вторник 10 ноября скончался в Бигорре Бэском Кеннинг 29 лет от роду. Врачи определили полное истощение сил вместе с упадком нервной системы. Останки его преданы земле в Бигорре».
Я отправился к доктору Арману с газетой в кармане.
Он холодно встретил меня и сейчас же заговорил о смерти Кеннинга.
— Друг мой, эта прелестная женщина — ядовитый паук в образе человека. Конечно, она не виновата в этом, как неповинен и паук в своих злодеяниях, но мы убиваем ядовитых пауков, и Лидия Реминг должна быть убита.
Она — великолепная представительница типа человеческих пауков…
Я знал это уже давно, почти 3 года усиленно наблюдал эту физическую ненормальность, эту особенность несчастной женщины, эту ужасную аномалию, но остерегался начать процесс против нее, не имея положительных доказательств.
Здесь, в Париже, Лидия Реминг имела трех мужей.
Первый был русский, второй — американец-миллионер, третий — несчастный Кеннинг…
Все трое умерли от истощения сил и упадка нервов.
— Как вы объясняете это?
— Я решительно не могу объяснить себе, да и никто не сможет объяснить, я думаю. Это выше всякого понимания и идет вразрез всем физическим и духовным законам. Я знаю только одно, что подобное явление существует.
Тип женщины-паука, вероятно, существовал еще с первых времен появления нашей расы.
На этом основании создалось много легенд. Весьма возможно, что придет время, когда наука добьется возможности определять этот тип людей-пауков в младенческом возрасте и будет истреблять их раньше, чем они получат способности вредить окружающим!
Лидия Реминг была арестована в эту самую ночь. Красавица не встревожилась и не удивилась, оставаясь по-прежнему спокойной и даже не спросив о причине ареста. Все произошло в самой строгой тайне.
Лидия была помещена в частную санаторию, как страдающая легким помешательством, и окружена строгим надзором и наблюдением д-ра Армана и других врачей.
Они следили за ней и оберегали ее так тщательно, словно дикое животное редкой породы, умирающее в неволе ради прогресса науки и культуры.
Вскоре после заключения в санаторию, Лидия Реминг начала терять силы.
Ни обильное питание, ни дорогие вина не могли укрепить ее. Несколько раз производились опыты, причем один из врачей держал ее за руки. В таких случаях Лидия сейчас же оживлялась, в глазах ее загорался хищный блеск, щеки покрывались румянцем, а врач сейчас же слабел и лишался сил…
Очевидно, Лидия сознавала близость конца.
Она умерла в этом же году, исхудав, как тень.
Доктор Арман продолжает свои интересные наблюдения, разыскивая ненормальных субъектов человеческого рода.
Дон М. Лемон
ПАУК И МУХА
Пер. В. Барсукова
Из соседней комнаты донеслось негромкое восклицание. Роберт Нейл бросил книгу и поспешил туда. Он увидел, что жена с тревогой смотрит на свою левую руку, которую она держала перед собой, чуть выставив вперед.
— Ах! — заохала она. — Меня укусили!
— Укусили, Джулия?! Но кто?
— Жуткий черный паук!
Нейл взял руку жены в свою и осмотрел. На ладони виднелось небольшое красное пятно. Он осторожно поцеловал пострадавшую руку и обнял жену.
— Давай сделаем горячий компресс, чтобы снять воспаление. Через пять минут ты будешь в полном порядке.
— Ах, дорогой, это был такой ужасный, огромный черный паук! — сказала жена после того, как ее рука была обработана горячей водой и перебинтована мягкой лентой.
— Ерунда, Джулия! Всего лишь обычный домовой паук.
— Ну уж нет, дорогой, — настаивала жена. — Это был не обычный паук. Я слышала, как он пел на стене перед тем, как укусил меня.
— Пел?!
— Да, пел.
— Чепуха, милая!
— Но, дорогой, он на самом деле пел — или издавал певучий звук. Я сначала подумала, что к нему в паутину угодила муха и что это она производит крыльями такой звук. Потом я увидела, что никакой мухи не было, а странное пение издавал паук. И затем это ужасное насекомое прыгнуло мне на руку и укусило меня!
Роберт Нейл снова взял пострадавшую руку в свою и покрыл повязку поцелуями. Не то его поцелуи, не то смех и уговоры возымели действие: жена вернулась к домашним обязанностям и думать забыла об укусе паука.
Нейл, однако, осмотрел стену комнаты и нашел большого черного паука. Тот сидел в центре своей паутины и пел. Нейл раздавил существо, оставив на стене красное пятно. Пятно он, как мог, стер носовым платком, а платок после этого сжег.
Прошла неделя, и муж с женой совершенно забыли о случае с пауком. Нейл неожиданно вспомнил о нем, услышав, как поет в соседней комнате жена. Песенка была иностранная — и тем не менее, у милой певицы не было никаких причин повторять свистящие мелодичные нотки черного паука.
Нейл обозвал себя дураком и решил, что ему померещилось. Но не прошло и минуты, как он вошел в комнату жены и попросил ее спеть что-нибудь на родном языке. Он объяснил, что песенка ему не понравилась: голос жены не мог проявиться в ней во всей своей красоте.
Молодая супруга согласилась. Наклонившись, чтобы поцеловать ее в макушку, Нейл обнаружил среди блестящих черных локонов жены затаившегося черного паука. Содрогнувшись и ни слова не говоря жене, Нейл незаметно смахнул волосатое существо на пол и раздавил.
Затем он прошелся по всем комнатам и осмотрел все стены. Он охотился на пауков. Больших черных пауков, которые сидят посреди своей паутины и поют. Но он не нашел ни одного паука.
С неделю пауки не появлялись. И вдруг Нейл увидел на ковре черного паука. Паук взбежал по платью жены и спрятался в ее волосах. Жена в это время сидела за пианино и пела.
Роберт Нейл все понял. Голос жены, вернее, эта особая свистяще-певучая нотка — вот что привлекло паука. Черному волосатому созданию жена Нейла казалась одной из своих.
На следующее утро, тихо войдя в комнату, Нейл увидел жену у окна. Она склонила голову над носовым платком, лежавшим на маленькой полочке для нот, и к чему-то внимательно прислушивалась. Что бы это могло быть? Нейл незаметно подошел и поглядел через ее плечо. Под платком билась пойманная муха, и жена прислушивалась к жужжанию ее крыльев.
Роберт Нейл был храбрым человеком. Но сейчас, когда он тихо выбрался из комнаты и бросился на луга, его колени тряслись, как у испуганного ребенка.
Он вернулся через час. Жена сидела на веранде с книгой на коленях. Ее очаровательное личико казалось оживленным. Нейл посмотрел в ее обрадованные нежные глаза и назвал себя дураком и трусом. Нет, небеса не могли обречь это прекрасное юное создание на чудовищную судьбу, которой он страшился!
Нейл поцеловал ее приподнятое лицо. Притаилось ли в ее тяжелых черных локонах что-то черное и ужасное? Он не стал приглядываться и сел рядом с женой. Джулия начала подшучивать над ним.
— Дорогой, — сказала она, — жаль, что ты такой худой. Мне нравятся толстые мужчины.
— Как, Джулия? Плотские пристрастия?