Утром нас всех разбудил грохот. Казалось, это гром звучит вдали. Но Миэко и Кунико были уже на ногах до того, как я села и протерла глаза.
- Что это? – спросила я у Эми, что протирала глаза рядом со мной. – Сейчас ведь холодно для грома и молний? И на землетрясение не похоже…
Эми покачала головой и нахмурилась. Мы прислушивались, пока одевались. Моя одежда все еще немного сырой и слабо пахла горелым рисом и затхлостью.
Тишину сотряс еще один грохот. Я спала недалеко от кухни, я видела тусклый свет за дверью.
Мы начали сворачивать матрасы. Я хотела снова спросить, что это за шум, но тут раздался новый звук, объяснивший все. Резкий и высокий. Выстрел. И он раздался неподалеку.
Ноги похолодели, я выронила матрас.
Сражения дошли до нас.
Кунико появилась у входной двери, ее лицо было, как обычно, каменным. Она рявкнула на младшего Братишку:
- Охраняй задние врата, - а старшему сказала. – Идем со мной охранять леди, - они с Миэко переглянулись. И это означало: горничная и четверо детей будут обороняться сами.
Я заметила взгляд Эми, я разделяла панику, давящую из меня воздух. Даже Тоуми была бледной и потрясенной.
Еще несколько выстрелов, и низкий рокот – пушка.
Миэко повернулась к нам, она была в тонком одеянии и, казалось, собиралась позировать для рисунка, а не ожидала сражения.
- Аимару, уведи девочек на кухню. Я буду охранять дверь. Там вы должны быть в безопасности.
Мы поспешили к дверям.
- Аимару! – окликнула Миэко, ее голос выдавал больше эмоций, чем то было раньше. – Они – твоя ответственность, понимаешь?
Он резко, словно солдат, поклонился и повел нас на кухню.
Вдали раздался очередной рокот, он звучал дольше и выше, чем пушка. К нам мчались кони.
Аимару схватил изогнутый нож и полки у кастрюль, которые мы начистили в прошлую ночь. Край ножа был изломанным, но острие казалось убийственным. Он проверил оружие двум взмахами, а потом посмотрел на нас. И я поняла, что он напуган не меньше нас.
- Тут есть маленькая кладовая. Поместитесь втроем?
Я хотела возразить, но он перебил меня с внезапным нетерпением:
- Вас учили сражаться? – мы стояли и молчали. – Сможете сразиться с взрослым солдатом? – мы опустили плечи. Он открыл дверь и втолкнул нас внутрь.
- А он знает, как сражаться? – пробормотала Тоуми. Ее плечо прижалось к моему носу. Я не могла дышать.
Кладовая была крошечной. Полки были пустыми, и только паутина покачивалась над нами.
Эми прокряхтела и отвернула голову от волос Тоуми.
- Я была здесь, когда леди Чийомэ подобрала его на горе Хиэй. Его тренировали как воина-монаха.
Тоуми выглядела так, что могла укусить Эми, но громкий вопль со двора отвлек ее.
- Кто это?
Ответом был вопль:
- Убирайтесь отсюда! – и голос был похож на Кунико.
- Похоже, звук идет от главных врат, - прошептала я. Я слышала, как громко ржали наши лошади. А потом был взрыв звука: крики, звон стали о сталь, треск, от которого содрогнулась вся гостиница.
Я слышала, как кричал на заднем дворе Братишка:
- Подходите! Отличный день для смерти! – ответом было несколько злых голосов.
Из гостиницы сбежать не вышло бы.
И теперь я паниковала, оказавшись в тесной ловушке. Если бы я могла забраться на крышу, я бы прыгнула на соседнее здание… Я в отчаянии подняла голову.
Вверху сквозь соломенную крышу пробивался серебряный свет полумесяца. Я не успела опомниться, как оттолкнулась от плеча Тоуми к хрупким полкам.
- Эй! – рявкнула Тоуми.
- Мурасаки, - прошипела Эми, - спускайся!
- Я просто хочу посмотреть, - отозвалась я, чувствуя укол вины за то, что оставляю их. – Я сразу вернусь.
Я чувствовала, как в щели задувает холодный ветер, как шелестит крыша, чувствовала запах тысячи блюд, приготовленных на кухне. Я двинулась вверх, расширяя брешь между соломой и стеной.
Протиснувшись в дымоход, я услышала голос Аимару:
- Что ты делаешь?
- Ах, хочу посмотреть.
- Спускайся!
- Да, я… - я не хотела бросать его или Эми, это было нечестно. Но я не могла сидеть на месте. Я извивалась, поднимаясь по дымоходу.
Подняв голову, я увидела обгоревшую солому, закрывавшую дымоход от дождя. Как и все в гостинице, она была затхлой. Столбики были в саже, казалось, порыв ветра может сдуть крышу, как пепел от угасшего костра.
Но небо было голубым, серебряно-голубым, и я ощущала далекий запах моря, хотя основной была вонь дыма. Я поднималась и была так опьянена облегчением возможного побега, что чуть не упустила другой запах, от которого встали дыбом волоски на руках.
Порох. И близко.
Я выглянула из дыры в крыше, меня оглушила буря звуков. Выстрелы. Звон стали. Крики.
Я огляделась, пытаясь найти другую крышу, чтобы прыгнуть на нее. Но я видела только облака пыли, серебряные вспышки. Я пыталась найти кого-то из наших, но дымоход был далеко от двора. Я слышала младшего из Братишек, воющего, как разъяренный медведь, но я не могла видеть его из-за края крыши. Куда мне идти?
Вдруг мне в лицо полетела солома. Я не понимала, почему, ведь ветра не было, крышу не могло так сдуть.
Я не слышала выстрел, пока пуля не врезалась в покрытую сажей балку на расстоянии ладони от моего уха. Балка сломалась, крыша заскрипела, начала падать.
Я рухнула обратно в кладовую, я видела облегчение и тревогу на круглом лице Аимару.
- Ну? – прорычала Тоуми.
- Я… не смогла ничего увидеть, - прошептала я, пытаясь не дрожать.
Теперь шум был в коридоре. Старший Братишка сражался, наверное, как демон, чтобы защитить Чийомэ-сама.
Я с ужасом подумала о бедной Миэко, что осталась одна в столовой. Почему она не пошла на кухню с нами или не вышла с Кунико? Она жертвовала ради нас, делала это с тихим достоинством женщины-самурая, и отец всегда надеялся, что мы с сестрой станем такими. Я уже хотела позвать Миэко, чтобы она пряталась с нами, но услышала, как в столовую вошли двое мужчин.
Сквозь тонкую стенку за собой я услышала:
- Эй, Джуро, смотри, что мы нашли!
- Милашка из группы на перекрестке, что мы видели вчера. Эй, милашка. Поцелуешь солдата? – голос был похожим на того самурая, что остановил нас прошлым вечером.
Я услышала Миэко, а она говорила вежливо, как и всегда, несмотря на ситуацию:
- Прошу, господа, уходите. Я не хочу навредить вам.
Навредить?
Солдаты мрачно рассмеялись, мы услышали, как отбросили столы. Один отлетел в стену, к которой прижималась моя спина. Я чувствовала, как мы с Тоуми и Эми пытались подавить вскрики из-за Миэко, и было тесно, мы прижались друг к другу.
Из столовой донесся высокий визг, а потом вздох. И два стука, а потом стало тихо.
Всюду бушевало сражение. Вопли, крики, звон металла – было слишком много звуков, чтобы я поняла происходящее.
Новый звук ревел, как огромная волна, обрушивающаяся на берег, но вместо того, чтобы исчезнуть, звук несся к нам со стороны выстрела пушки.
Сотни бегущих лошадей.
Ото-сан рассказывал мне однажды – только раз – как видел нападение армии Такеда на остров Междуречья. Он сказал, что грохот их копыт был самым красивым и ужасным звуком, выше них были лишь звуки рождения нас с сестрой.
Звуки борьбы вокруг нас превратились в паникующие вопли, топот ног. Криков стало еще больше, а потом стук копыт прекратился.
Несколько долгих моментов стояла тишина, а потом Эми вскрикнула, когда дверь кладовой распахнулась, нас ослепил яркий свет. И мы – Эми, Тоуми и я – застыли, готовые бежать или отбиваться, если нужно.
Аимару стоял на пороге, лицо его было напряженным, как и наши.
- Доброе утро, - сказал он. Сзади показался Братишка, и он был мрачнее, чем обычно. Его лысая голова была с кровоточащим порезом.
- Тшш! – приказал он. – Мы не знаем, кто эти всадники, - он посмотрел на нас. – Где Миэко-сан?
Мы испуганно вдохнули – в облегчении мы забыли о бедной Миэко. Мы вырвались в столовую, чтобы помочь ей.
Миэко сидела на коленях, ее волосы свисали вокруг милого грустного лица. Она вытирала длинный тонкий меч платком цвета ржавчины. Перед ней лежали двое солдат в броне с гербом лорда Имагавы. Тот, что поменьше, был тем самураем, что приказал нам уйти с дороги. Оба были мертвы, их лица – искажены от шока.
Отмыв меч, Миэко спрятала его в маленькие плоские ножны. Левой рукой она собрала волосы в пучок, а правой спрятала ножны в складках одежды.
Она делала все четко, словно выполняла ритуал жрицы, готовящей богам подношения в виде чая и сладостей.
7
Ветер
Миэко встала и спокойно поклонилась нам.
Из-за занавески в конце зала мы услышали стон. Аимару бросился туда с кривым ножом в руке. С криком он отдернул занавеску, а там оказались старые хозяева гостиницы, скорчившиеся на полу комнатки.
После мига потрясенной тишины Аимару поклонился им.
- Прошу прощения, - сказал он, словно ошибся дверью.
Старики едва понимали, что он там был.
Мы вышли в коридор. Еще два солдата Имагавы лежали замертво, старший Братишка стоял над ними. Мы с Эми побежали к входной двери, чтобы посмотреть. Кто нас спас, но леди Чийомэ крикнула:
- Стойте, дурочки! Мы не знаем, кто эти всадники!
Мы пристыжено вернулись, обойдя гору мертвых солдат у лестницы.
Братишки шагали с мечами наготове. Дверь висела на одной петле, на стену коридора падал солнечный свет. Младший Братишка с окровавленной головой выглянул за дверь.
- Все хорошо! – крикнул он. – Это армия Такеды.
Я была поражена: нашими спасителями оказалась сила, что была кошмаром во время работы воином моего отца, и врагом его второго покровителя, когда он работал писцом. Во что я ввязалась?
Леди Чийомэ подгоняла нас, и мы пошли к выходу. Я была перепугана. Отец говорил, что кавалерия Такеды была ветром, бурей, что сметала все на своем пути. Тоуми прижалась к моей спине, или это я застыла на месте.
Когда мы все собрались, старший Братишка потянулся к двери, но она сорвалась с петли со скрипом и рухнула на пол.
Я издала вопль, но резко захлопнула рот, зубы клацнули.
В теплом свете нас встретила ужасная сцена нового утра. Перед конюшней три солдата Имагавы лежали на земли в крови. Среди них неподвижно лежала Кунико, ее окровавленная глефа была зажата в руке. В ее груди торчал меч. Миэко и Братишки побежали к ней.
Леди Чийомэ тихо выругалась.
На входе в гостиницу четверо всадников блестели на черных жеребцах. На спине каждого был красный герб со знаком из четырех бриллиантов. Такеда.
Первый самурай, с рогами на шлеме, спрыгнул с коня и решительно пошел к нам.
Аимару поднял нож, но Чийомэ-сама накричала на него:
- Опусти это, мальчик. Ты поранишься.
Самурай Такеда опустился на колени перед леди Чийомэ и низко поклонился.
- Чийомэ-сама, - сказал он с уважением, - большая честь видеть вас снова. Нас послали найти вас. Я не ожидал, что это будет так просто.
Женщина была польщена его уважением.
- Просто, лейтенант Масугу. Мне говорили, что армия Такеда оставит провинцию Чистоты отрядам лорда Матсудаиры, - она выгнула бровь. – А он, видимо, нападает с другой стороны.
Самурай снял шлем, открыв потное лицо с острыми чертами и морщинами. Он осмотрел всех нас.
- Имагава понял, видимо, что попал в челюсти, и теперь борется, - он указал на мертвых воинов. – Они напали на наш лагерь прошлой ночью. Мы отбились, и они побежали сюда, решив нажиться на своих деревнях, а не защищать провинцию.
Леди Чийомэ посмотрела на трупы с отвращением.
- Бандиты, - сказала она, и было ясно по ее тону, что в ее случае это ужасное оскорбление.
Она посмотрела в сторону конюшни. Миэко сидела, и голова Кунико была на ее коленях. Она не плакала, но ее лицо было белым. Братишка, что был крупнее, тряс головой, а леди Чийомэ издала звук, похожий и на фырканье, и на вздох.
Глядя туда, лейтенант Масугу раскрыл и закрыл рот.
- Бедняжка… Мне жаль, - он повернулся к Чийомэ. – Она… умерла с честью.
- Да.
Что Кунико там делала? Что делала с этой длинной глефой в руках? Сражалась. И погибла.
Масугу растерянно скривился и осмотрел нас – Аимару, Эми, Тоуми и меня, стоявших там в одежде для сна.
- Кто это? – спросил он с любопытством. – Новые жрицы храма?
- Конечно, Масугу, - сказала Чийомэ-сама. – Богов нужно почитать и в такие времена.
Я моргнула. Жрицы?
Чийомэ-сама хитро сказала:
- Лейтенант Масугу, позвольте представить вам юных дев-самураев: Таругу Тоуми, Ханичи Эми и Кано Мурасаки, - было неловко слышать свой статус и имя. Я вежливо, но скованно поклонилась. Остальные сделали то же самое.
- Кано?.. – Масугу смотрел на нас так, словно пытался вспомнить, где еще нас видел. А потом вскинул брови и присвистнул. – Вот так компания! – он указал на Аимару. – А он кто? Оживший наследник Го-Дайго?
Леди Чийомэ сдержанно улыбнулась.
- Нет, лишь мальчик, - она посмотрела на Миэко, что баюкала Кунико на своих коленях, пока Братишки стояли рядом, как статуи. – Но он пригодится.
Самурай Такеды почесал макушку и осмотрел нас.
- Чийомэ-сама, - сказал он. – Мы пришли с Горы, чтобы отвести вас и ваш, эм, груз в Мочизуки. Соблаговолите ли вы вывести вас из зоны сражений?
Леди Чийомэ окинула окрестности взглядом, скользнула им по гостинице, что выглядела еще хуже, чем вчера, по нам, не готовым к пути.
- Мы уйдем, как только я переоденусь и соберу вещи, - заявила она. И пошла в свою комнату. Миэко безмолвно шла за ней, а мы принялись готовиться к пути.
* * *
Как можно быстрее мы вернулись во двор. Отряд лейтенанта Масугу прошел туда, напоминая океан черных жеребцов. Все были с красным знаменем Такеды на спинах. Кони выдыхали пар в свете утреннего солнца.
Трупы солдат Имагавы собрали в углу двора.
Перед ними на деревянной платформе было тело Кунико, завернутое в грязную белую ткань.
Это было странно. Я едва ее знала, она мне даже не нравилась. Но я скорбела из-за ее смерти.
Леди Чийомэ стояла перед стариками-хозяевами гостиницы. Она передала женщине маленький тяжелый мешочек:
- Пусть будет сказана молитва для моей женщины, - она посмотрела на выбитую дверь и добавила. – Оставшееся пусть пойдет на восстановление этого места.
Старики пробормотали обещания и благодарности, поклонились до земли.
Леди Чийомэ развернулась и скользнула в паланкин. Лейтенант Масугу протянул руку Миэко, предлагая ей ехать с ним. Но она прошла, не взглянув на его жест. Подавив потрясение, Масугу повернулся и протянул руку мне.
8
Гора
Мы быстро двигались три дня, не говоря, пока солнце не скрывалось за горами. Первые два дня мы прошли большие группы солдат с меткой Такеды, они шли сражаться туда, откуда мы только ушли. На третий день мы могли быть единственными людьми в провинции Достоинства, во всей Японии. Никого вокруг не было. Деревни казались пустыми.
Каждую ночь солдаты устраивались на ночлег среди сухих рисовых полей, на их краю. Они готовили простой ужин, а Эми, Тоуми, Аимару и я помогали потом все убирать. Мужчины начинали говорить друг с другом, с Братишками. Они вежливо общались с леди Чийомэ, и даже порой шутили над Аимару и нами, девушками.
Никто не говорил с Миэко-сан, хотя лейтенант всегда знал, где она.
Путь на лошади истощал сильнее, чем я ожидала, хоть я и была лишь пассажиром.
Я удивленно обнаружила, что я, умеющая забраться на самое высокое здание или дерево без страха, чувствовала себя на лошади неуверенно. Каждый день Масугу-сан осторожно помогал мне забраться на коня, каждое утро я старалась не вырвать пучки волос из гривы бедного животного от страха. Мне казалось, что я еду верхом на землетрясении.