— Иисусе! — голос сэра Гарри перешёл в шипение. — Значит, у меня полно дел, а времени мало.
— Тогда давайте перестанем тратить время зря, — парировал Губва. — Я тоже очень занят, знаете ли.
— Согласен, только давай уладим кое-что. Важно, чтобы я узнал о смерти Гаррисона в ту же минуту. Я не могу начать действовать раньше, чем узнаю точно, но мне нужно будет выехать как можно быстрее. С этим будут какие-то проблемы?
— Никаких. Вы будете знать, что Гаррисон мёртв, через минуту после того, как я сам это узнаю. Это вас устроит?
— Да, вполне. Но, Харон?
— Да?
— Я отдал бы свою правую руку, чтобы знать, как тебе удалось всё это провернуть.
— О, я уверен, вы бы отдали, — Губва снова засмеялся. — Но это секрет!
Кладя телефонную трубку на место, Губва испытал соблазн прочитать разум сэра Гарри. Он решил этого не делать. Сейчас его мысли, должно быть, в хаосе; он мало что получит. Искушение появилось просто потому, что он почувствовал какое-то смутное подозрение в глубинах собственного разума, словно плохой вкус на задней стенке глотки. Сэр Гарри был, всегда был, наблюдательным человеком. Но Губва устал, и было ещё много дел. Лучше поберечь свои способности, держать их в резерве на случай в самом ближайшем будущем, когда их использование может оказаться важным.
Это было третьей ошибкой Харона Губвы и, наверное, самой большой. Первая была, когда он вообще заинтересовался Гаррисоном. Второй было причинение вреда, в любой форме, Вики Малер. Но эта? Небрежность к своему инстинктивному предчувствию в отношении ближайших намерений сэра Гарри… была началом конца.
На другом конце уже разорванной линии мысли сэра Гарри были отнюдь не хаотичными. Они были кристально ясными, какими бывали редко уже долгие годы. Губва предложил ему убить двух зайцев, но он целился ещё и в третьего.
Первым был Гаррисон, потому что на него уже был заключён контракт. Вторым — Лондонская Мафия, потому что, раздавив её, он прославится, и его положение ещё больше укрепится. А третьим был сам Харон Губва. Отчасти потому, что был заряженным пистолетом возле головы сэра Гарри — но в основном ради забавы…
Глава 18
Джонни Фонг выследил чёрный седан примерно в то же время, когда Рамон де Медичи, Толстяк Фаселло и Тони Мурелли пришли к выводу, что Гаррисон действительно прячется на многоэтажной парковке. Их маячок показывал, что его автомобиль неподвижен и находится поблизости, поэтому автостоянка казалась единственным вероятным местом.
Китаец припарковался в переулке неподалёку, вышел из машины и наблюдал за происходящим с безопасного расстояния. Впрочем, он постоянно держался вне поля зрения, как приказал Губва, поэтому истинную суть дела уловил несколько расплывчато. Вот, что произошло на самом деле.
Медичи подъехал и остановился на дороге напротив входа на автостоянку, но фактически не заезжая на въезд. В результате он заблокировал и въездную, и выездную полосы. Затем Мурелли и Фаселло выбрались из машины, нырнули под шлагбаум и пошли к будке. Де Медичи наблюдал с водительского сиденья автомобиля. Фаселло и упитанный парковщик, сидящий своей будке, обменялись несколькими словами. Некоторое время последний, судя по всему, возмущался, он размахивал руками и немного покраснел, но сразу утихомирился, когда Фаселло зашёл к нему в кабинку. После чего Мурелли обернулся, показал Медичи поднятый большой палец, и зашёл на пандус с пистолетом наготове. Гаррисон словно сделал им одолжение — они и сами не смогли бы выбрать лучшего места для нападения!
Машина Гаррисона/Кениха была припаркована четырьмя этажами выше, почти прямо над входом. Он допил кофе и съел бутерброды почти час назад. Пора было двигаться дальше. Вот только… что-то было неладно.
Слишком уж тихо, и Сюзи странно нервничает на своём месте в задней части автомобиля.
Звуки транспорта внизу были по-прежнему слышны, но стали какими-то приглушёнными. Чайки кружили над круглым Эдинбургским замком, морской бриз доносил их жалобные крики. Прекрасный день — но часть его личности, Кених, думал свои плохие мысли, и беспокойство Сюзи тоже должно было иметь смысл.
На крепостном валу замка выстрелили из Часовой Пушки.
Гаррисон/Кених закрутил головой, внимательно осматриваясь, его ум омывала психическая осведомлённость. В зеркале заднего вида «Мерседеса» что-то промелькнуло. Тони Мурелли появился на въездной рампе, пригнувшись, водя перед собой пистолетом, вглядываясь в пыльную дымку парковки. Яркий солнечный свет снаружи и сумрак внутри. Глаза Мурелли ещё не совсем привыкли.
Затем он увидел «Мерседес»; передние дверцы были открыты, напоминая смешные оттопыренные уши. Подбежав ближе, Мурелли обнаружил на переднем пассажирском сиденье термос, ещё горячий. Рядом с ним лежали пустые обёртки от сэндвичей. Мурелли усмехнулся. «Отлично, Гаррисон, детка, — подумал он. Расслабься. Сделай перерыв».
Мурелли был уже практически позади автомобиля, подкрадываясь слева. Теперь он видел, что водитель откинулся на спинку сиденья, полулёжа. Его улыбка становилась шире и шире. Он выпрямился, быстро, в три шага, покрыл оставшееся расстояние, обхватил запястье руки с пистолетом свободной рукой и сунул обе руки в машину. Его палец начал было нажимать на спусковой крючок, но в следующую секунду улыбка сползла с его лица.
Гаррисон/Кених вышел из-за массивной квадратной бетонной опоры и пнул дверцу машины, прищемив Мурелли оба запястья. В то же самое время Сюзи зарычала, бросилась вперёд из задней части автомобиля и вцепилась в держащие пистолет руки. Её беспощадные клыки сомкнулись, прокусив кости правого запястья.
Вопль Мурелли и негромкий хлопок его пистолета с глушителем раздались одновременно. Гаррисон/Кених налёг всем весом на дверцу и пнул Мурелли в пах, так что тот ударился о капот. У киллера вышел остаток воздуха из лёгких. Пистолет выпал из вялых, покусанных рук, оставшись внутри автомобиля. Сюзи отгрызла киллеру два пальца и принялась за остальные. Гаррисон/Кених распахнул дверцу, схватил Мурелли и выволок наружу, толкая и поддерживая. Толкал он по направлению к бетонному балкону. Мурелли, одуревший от боли и страха, увидел, что балкон приближается, и предпринял последнюю отчаянную попытку спастись. Он замахнулся окровавленным, изорванным кулаком, целясь Гаррисону/Кениху в голову. Тот спокойно нагнулся, захватил киллера под колени, приподнял его и толкнул.
На мгновение Мурелли, казалось, повис в воздухе. Его побелевшее лицо со щёками, которые надувались и опадали от дыхания, напоминало какую-то странную рыбу, медленно уходящую на глубину в прозрачной воде. Он упал, даже не попытавшись закричать. Его тело грохнулось возле переднего капота чёрного седана, словно сто семьдесят пять фунтов свинца.
Несколько долгих секунд Де Медичи просто сидел за рулём своего автомобиля, словно парализованный, глядя в одну точку. Стекло со стороны водителя было опущено, и он услышал тошнотворный хруст, когда Мурелли упал. Наконец он запустил двигатель и стал отъезжать от трупа Мурелли — и в то же время услышал рёв мощного мотора «Мерседеса», когда автомобиль Гаррисона/Кениха помчался вниз по пандусу, подобно огромному серебряному зверю. Искры летели, когда металлические бока задевали низкие бетонные стены пандуса.
Гаррисон/Кених видел капот сдающего назад седана. Он видел также и Толстяка Фаселло, который стоял, мертвенно-бледный, в будке парковщика. Упитанного шотланца нигде не было видно, но, вероятно, ему уже не будет никакой разницы. Граната болталась на кольце, зажатом в оскаленных в усмешке зубах Гаррисона/Кениха, её корпус слега перекатывался по подбородку. Раздалось металлическое «щёлк!», когда он выдернул кольцо и бросил гранату в будку. Затем передний бампер «Мерседеса» врезался в переднюю часть седана, промяв его на пару дюймов, и оттолкнул в сторону. В то же время Гаррисон/Кених снова крутанул руль, так что комбинированное действие придало «Мерседесу» эффект разворота на месте, и выскочил на улицу. Колеса пробуксовали на крови Мурелли, затем, взвизгнув шинами и плюясь дымом, большой автомобиль рванулся прочь по улице, покачиваясь на рессорах.
В зеркало заднего вида Гаррисон/Кених увидел, как Фаселло выскочил из будки, руки и ноги толстяка казались размытыми от быстрого движения. Затем…
Будку поглотила вспышка белого огня с клубами дыма с оглушительным взрывом. Фаселло подбросило вверх, все его восемнадцать стоунов, и швырнуло на крышу седана. От взрыва на ближней стороне седана вылетели стёкла. Это было всё, что Гаррисон/Кених успел разглядеть, потому что в следующий момент он завернул за угол и нажал на тормоза, сбавляя скорость, чтобы влиться в поток уличного движения и стал следовать указателям, направляющим его к мосту через Форт.
Он убил одного из них, возможно, двоих, и, вполне возможно, их седан выведен из строя. По крайней мере, он на это надеялся. Так что теперь ему остаётся беспокоиться только о маленьком китайце, а Гаррисон/Кених был не из тех, кто сильно беспокоится…
На секунду он задался вопросом, что сталось с упитанным парковщиком; он не мог знать, что тот уже был мёртв, заколот ножом в сердце, и лежал на полу будки, когда граната взорвалась, и что десятифунтовая банкнота, перепачканная кровью и с приставшим кусочком хряща, теперь трепыхается от восходящих потоков воздуха, прилипнув к бетонному покрытию на первом этаже парковки.
Только позже, на широкой подъездной дороге к мосту, когда Гаррисон/Кених остановился, чтобы осмотреть удивительно небольшие повреждения «Мерседеса», он задумался о своих способностях, которые даже не пытался применить в противостоянии с мафией. Он знал, конечно, что обладает ими, но мысль об их использовании едва мелькнула в голове. Зачем брать пулемёт, чтобы прихлопнуть муху? И, конечно, его сила не безгранична, её источник быстро иссякает. Возможно, он просто экономил то немногое, что осталось.
Не использовать по пустякам и экономить… это две большие разницы.
Незадолго до 3:00 Джонни Фонг позвонил Харону Губве, рассказав ему всё, что произошло со времени его последнего доклада, особенно подробно об инциденте на парковке. Звонил он из автомастерской, расположенной у извилистой дороги, с видом на лежащую внизу деревню Грампиан. Там, в такой же автомастерской на противоположной стороне деревни, «Мерседес» Гаррисона проходил беглый осмотр. На обочине дороги, с ближней стороны от лоскутного одеяла улочек, полей, церквей и домов, стоял седан мафии, никаких движений возле него заметно не было. Всё это Фонг видел в бинокль.
— Я не знаю, Харон, — сказал он, — как они его выследили, но они его опять преследуют. И я, конечно, просто следовал за ними. Теперь, однако, мне надо держаться подальше, потому что даже если Гаррисон не знает, что я еду за ним, очень вероятно, что знают они.
— Тогда держись подальше, — сразу приказал Губва, — до тех пор, пока они с ним не разберутся. Он, должно быть, быстро слабеет, Джонни, ведь зная, что они его преследуют, он должен был уже ликвидировать их. У него есть силы, у этого Гаррисона, но они покидают его, как крысы покидают тонущий корабль. И всё-таки я предпочитаю не рисковать. Что касается того, как мафиози снова взяли его след: в его машине стоит «жучок», а у них имеется устройство слежения… но скажи мне, почему, по-твоему, он едет на север?
— Я думаю, что он дурак, Харон. Смелый, но дурак. Местность становится все более дикой, день клонится к вечеру. У его автомобиля уже давно барахлит двигатель. Возможно, это вызвали взрыв и столкновение, я не знаю. Но я думаю, что с наступлением ночи они, безусловно, должны догнать и убить его. Если бы у меня была винтовка, я сам мог бы перестрелять их всех, и никто бы меня не увидел.
— Нет! — рявкнул Губва. — Через тебя он ещё может найти способ напасть на меня. Ты должен просто наблюдать за всем, что происходит. Наблюдать и докладывать.
— Как скажешь, Харон. Но сейчас я думаю, что сумел обогнать их. Они находятся в стороне от главной дороги. Я могу проехать прямо через деревню и дальше, в горы. Может быть, я смогу найти подходящее место, чтобы поджидать их.
— Хорошо, — согласился Губва. — Я дам тебе один час. Только не попадись им на глаза. Ровно через час я приду к тебе, мысленно. Я пойду на риск, ты это понимаешь?
— Ты будешь в безопасности, Харон, я клянусь.
— Надеюсь! Ты преданный слуга, Джонни.
— Я люблю только тебя, Харон…
Когда трое солдат Губвы пришли за Вики и Стоуном, они оба почувствовали, что теперь им действительно пришёл конец. Стоун сейчас для альбиноса мало полезен, а Вики под гипнозом уже выложила всю информацию, что могла дать. Стоун мог бы завязать с ними драку (влияние Губвы на него длилось только до момента завершения его задания), но не имел даже малейших шансов. Трое мужчин, одетых в мундиры Замка, были вооружёнными и хорошо подготовленными. Они быстро привязали пленников к креслам-каталкам, и в то время как двое из них толкали кресла, третий шёл сзади с автоматом наперевес.
Они были доставлены в Командный центр, где согласно соображениям Губвы они должны были находиться в течение ближайших часов. И в соответствии с его натурой, соображения Губвы не сулили ничего хорошего.
Огромный альбинос был одет в махровый халат и тапочки, признаки того, что комфорт настолько важен для любого использования его способностей, что стал необходимым. Лицо его было покрыто морщинами, но всё же не выглядело измождённым, несмотря на недостаток сна. Пленники заметили, что теперь в нём появилась какая-то дикость: то выражение напряжённого, едва контролируемого предвкушения, возбуждения разума и духа, которое неизменно появляется у самовлюбленных, а также маниакальных личностей в стрессовой ситуации или во время кризиса.
— Дорогая мисс Малер, — начал он, дав знак своим солдатам отойти, — и мистер Стоун, конечно, — кивнув при этом с преувеличенным радушием. — Безусловно, вам обоим интересно, почему я попросил вас сюда привезти.
— Не так чтобы очень, — сухо ответил Стоун. — Поскольку мы — единственные люди в этом месте, естественно, вы хотите поговорить с кем-нибудь. Должно быть, вам чертовски одиноко среди уродов, которых вы называете своими слугами, и зомби, которых вы используете в качестве охранников!
Губва снисходительно улыбнулся.
— Вовсе нет, мистер Стоун, наоборот. Я ведь тоже являюсь уродом, помните? А что касается моих «зомби»: ни один генерал не знал такого послушания, как отданным мной приказам. Разве вы не испытали это на себе?
Он подождал, пока Стоун переваривает услышанное.
— Но… я приказал доставить вас сюда не ради пустой болтовни или забавы.
— Поэтому давайте не будем болтать, мистер Губва, — сказала Вики, найдя в себе немного металла, чтобы придать жёсткость голосу. — Итак, почему мы здесь?
Он уставился на нее, и фальшивое радушие медленно, плавно соскользнуло с его серо-крапчатого лица. Глаза его сделались розовыми огоньками.
— Огонь во взгляде, мисс Малер. Огонь в сердце. Восхитительные эмоции. Насладитесь их жаром, поскольку скоро вы будете столь же холодны, как эти стальные стены.
— Мы ничего другого и не ожидали, — проворчал Стоун. — Нам просто было интересно, произойдёт это скоро или позднее, вот и всё.
— Что касается молодой леди, скоро, — ответил альбинос. — Если то, что она уже сказала мне, и то, во что она верит, правда.
— Ричард! — ахнула Вики.
— Да, ваш любовник Гаррисон, — кивнул Губва. — Вы сказали мне, что когда он умрёт, вы тоже умрёте. Недавно мне пришло в голову, что это будет замечательный тест: чтобы вы были здесь, на виду, в тот момент, когда он умрёт. А он умрёт, будьте уверены, в самом ближайшем будущем. Я это видел.
Вики опустила голову и всхлипнула.
— Ты ублюдок, Губва, ты это знаешь? — Стоун цедил слова, его лицо перекосилось от ненависти. — Серый, слизнеподобный, кровожадный, жирный уродливый ублюдок!
— Но завтра я буду жив! — выкрикнул Губва, и глаза его вдруг сверкнули. — И очень скоро я стану богом!
— Ты? — Стоун насмешливо фыркнул. — Бог? Уродливый бог радиоактивного пепелища?