Случившееся вчера, похоже, здорово прибавило Доку Вайту популярности в городе — со мной теперь почтительно раскланивались все прохожие подряд. Меня так и подмывало устроить парочку образцово-показательных казней, лишнего назойливого внимания я категорически не переношу, но во избежание сложностей — приходилось терпеть.
Сестра Каранфила всё так же проповедовала на том же самом месте и точно так же без какого-либо успеха.
Вчера, в перерыве между своим похождениями, я устроил её в ту же гостиницу, где проживал сам. Думал взять ей более приличный номер, но монахиня категорически отказалась и согласилась на обычную каморку. А из еды потребовала вообще только хлеб с водой.
В первую очередь, с монашкой я действовал из самых прозаических побуждений — мне нужна умная и сноровистая помощница и сербка на эту должность как нельзя кстати подходила. Впрочем, тот момент, что она почти соотечественница и знает русский язык, тоже сыграло немалую роль. Я, конечно, редкостная мизантропическая скотина — но определённых чувств не лишён. Уж не знаю, к счастью или несчастью.
— Сестра…
Монашка опять застенчиво улыбнулась.
— Здрав ли ты?
— Здрав… — невольно поморщившись, ответил я.
— Пивал, вчера? — догадалась сербка. — Надо рибля али мясена чорба много кушать и пивать ракия — здрав будешь сразу.
— Надо. Но потом. Идёмте сестра, я покажу, где вы будете помогать мне.
— Идём, — охотно согласилась Каранфила.
По пути не разговаривали, мне было не до разговоров, монахиня тоже молчала, то и дело украдкой косясь на меня. Мусичка воспринял сербку довольно прохладно — и даже пытался цапнуть её за руку, но сама монашка на кошачье хамство ничуть не обиделась.
— Мистер Вайт!!! — аптекарь Тиммерманс обрадованно выскочил из-за прилавка. — Я вас ждал, у меня появились кое-какие мысли…
Но увидев монахиню — Ганс застыл, как будто его паралич разбил.
— Знакомьтесь, герр Тиммерманс, — это сестра Каранфила… — я хлопнул немца по плечу, чтобы привести его в себя. — Она будет помогать мне с приёмом больных.
— Простите, очень приятно, очень приятно! — дойч наконец очнулся и исполнил почтительный поклон. — Я Ганс Тиммерманс, аптекарь!
— Сестра Каранфила… — пробасила монашка, а потом улыбнулась и добавила несколько слов на немецком языке.
Аптекарь, услышав родную речь, вообще чуть в экстазе не забился, и я снова был вынужден приводить его в себя.
— Эй, эй, на меня смотрите. Так что вы там удумали, герр Тиммерманс?
— Ах да! — немец смущённо заморгал и покраснел. — Я вот что думаю. Пока у вас нет своей клиники, можете вести приём у меня. Я съеду в чулан, а моя комната освободится — места хватит.
Немного подумав, я согласился — чем быстрей начну практику, тем лучше.
Дальше мы занялись обсуждением прожектов в фармакологии, а сестра Каранфила, критически обозрев аптеку, потребовал ведро воду и тряпку, после чего энергично принялась за уборку.
— Майн гот… — аптекарь судорожно сглотнул. — Какая женщина! А она… — он смутился. — Она монахиня? То есть, дала обет безбрачия? Если так, как же несправедливо…
— Нет такого обета, который нельзя нарушить… — досадливо буркнул я. — С обетами сами разбирайтесь, а мне недосуг. Так, на чём мы остановились? Ага… кора белой ивы — это источник…
Неожиданно звонко брякнуло стекло, на пол вместе с осколками бухнулся здоровенный булыжник.
Я выскочил на улицу, но успел увидеть только убегающих мальчишек.
— Грюне шайзе!!! — взвыл аптекарь, потрясая кулаками. — Опять эти свиньи! Майн гот! Где я достану стекла?
— Думаю, пора заняться вашим недругами… — я надел шляпу и принялся натягивать перчатки. — Где можно найти этих… как там…
— Тернер и Беркович, — охотно подсказал Тиммерманс. — Недалеко от офиса шерифа.
— Здесь всё недалеко от офиса шерифа. Точнее, герр Тиммерманс.
— Простите, герр Вайт! — аптекарь отбарабанил чёткий маршрут. — Только… они… как вы…
— Что они, как я?
— Не очень похожи на врачей… — выдавил из себя Ганс. — Сущие, гм, бандиты…
— Разберёмся. Мусий, ты со мной?
Сибиряк, алчно принюхиваясь, нарезал круги возле полки, на которой стояли пузырьки с лекарствами и на меня не обратил никакого внимания.
— Только не вздумайте давать ему валерианы! — предупредил я тевтонского аптекаря и вышел из аптеки.
По пути к недружественным лепилам заскочил к шерифу и как раз попал на церемонию освобождения инженера Гофмана и Ромео. Заслуженные узники совести на выходе из тюряжки сразу попали в надёжные женские руки. Немца встречала мисс Эльза Йодль, а потомственного дворецкого — мисс Пруденс Меллори. Перебросившись с ними парой слов, я вошёл в офис.
— О! Док! — шериф Эмерсон пребывал в отличном настроении. Закинув ноги на стол, он одновременно дымил сигарой, чистил револьвер, попивал кофе из огромной жестяной кружки, мурлыкал какую-то песенку и дирижировал себе шомполом.
— Шериф… — я прислушался и узнал мелодию, оказалось, Бак напевал ту самую песню из фильма «Человек с бульвара Капуцинов», что я вчера исполнял в салуне.
— Ну, хорошо же! — Эмерсон напел, немилосердно фальшивя. — Далека дорога твоя, далека-а-а, дика-а-а и, пустынна-а-а. Прямо про меня!
— Ага, — поддакнул я присаживаясь. — Я тебя чуть позже научу ещё одной песенке: о том, как сватался Джон.
— Учи сейчас! — потребовал законник и не отстал, пока я ему не напел песенку Роберта Бернса на мотив исполнения Жанны Бичевской.
А потом шериф долго ржал, утирая слезы.
— У-у-у! Это же надо же… Женись на ком хочешь сынок!!! У-у-уф…
Мне надоело изображать из себя благодарного слушателя.
— Шериф, тут такое дело. Эти два урода…
— О каких уродах речь? — Эмерсон мгновенно стал серьёзным.
— Тернер и Беркович выживают из города аптекаря Тиммерманса.
— А-а-а, знаю! И что?
— Приструни или я сам приструню, — с угрозой в голосе пообещал я.
— Делай… — шериф великодушно махнул рукой. — Всё равно они скверные докторишки. Только не убивать и не калечить. Только эти и сами могут ноги выдернуть.
— Смотри, ты это сам сказал, — я взялся за шляпу. — Кстати, как задница!
— Не прошло, но меньше болит! — радостно отрапортовал шериф. — Сегодня ещё раз батат себе в жопу засуну.
— И виски меньше жрите, шериф Эмерсон… — я вышел и прямым ходом направился к лепилам.
Доктора оборудовали себе пристанище в невзрачной хибаре, гордое название на аляповатой вывеске гласило — «Дипломированные врачи Тернер и Беркович — гарантировано вылечим всех!»
— Я вас сам вылечу, уроды… — пообещал я и саданул ногой в дверь.
— Чего надо? — на крыльцо мгновенно вылетел здоровенный верзила. — Кому тут ноги вылечить?
— Я те как стукну… — через пару секунд появился второй, держа в руках массивную кость с куском мяса на ней.
От обеих эскулапов ощутимо несло сивухой.
Я ошалело вытаращил на них глаза. Честно говоря, Тиммерманс оказался прав — лепилы напоминали собой кого угодно; портовых грузчиков, вышибал, братков из девяностых, но только не на врачей.
Первый был похож на гориллу: сутулый, весь бугрящийся мышцами, с длинными руками, а из расстёгнутой рубашки на груди выбивалась густая кучерявая шерсть. Да и рожа, с ярко выраженными надбровными дугами и тяжёлой челюстью, прямо намекала, что эскулап недалеко ушёл от наших далёких предков.
Второй выглядел немного благовидней, но, чёрт побери, всё равно смахивал своей циничной мордой со сломанным носом на типичного гопника.
Моя собственная физиономия на них не оказала должного впечатления, скорее всего из-за того, что грёбаные гиппократы уже хорошенько приняли на грудь.
— Пшёл вон… — рыкнул второй, смачно отрывая лошадиными зубами мясо от кости.
— Иди с богом… — первый благожелательно помахал ручкой.
— Кто из вас Тернер, а кто — Беркович? — быстро взяв себя в руки и подпустив в голос наглости, развязно поинтересовался я.
— А тебе какое дело? — гаркнул обезьяноподобный. — Ну я — Беркович, Джон Беркович, а он… — ручища показала на второго, — Джереми Тернер. Для тебя мистер Беркович и мистер Тернер, понял?
— Я — Бенджамин Вайт. Для вас, его превосходительство и святейшество, доктор Вайт. Поняли, убогие?
— А-а-а! — в глазах лепил наконец появилось понимание. — Значит тот самый Вайт.
Судя по радостному выражению на мордах, эскулапы даже обрадовались.
— Поговорим? — я показал на хижину.
— Поговорим, поговорим… — осклабился Беркович.
Тернер молча распахнул каблуком дверь и элегантно показал костью направление движения.
Я пожал плечами и вошёл внутрь.
Под потолком клиники витал табачный дым, а на столе стояла увесистая бутыль с желтоватым содержимым, в окружении немудрящей закуски. О том, что это клиника, напоминала только сбитая из необструганных досок жутковатая конструкция с ремнями для рук и ног, судя по всему, операционный стол, пара раскрытых докторских саквояжей, да здоровенный ланцет, которым, похоже, Тернер и Беркович резали мясо.
— Чего надо? — Беркович запер дверь и угрожающе набычился.
Я ухмыльнулся и процедил:
— Оставьте в покое Тиммерманса — иначе пожалеете.
Тернер хмыкнул.
— Джонни, ты слышал, он нам ещё и приказывает…
Беркович кровожадно ухмыльнулся, взял из угла дробовик и демонстративно взвёл курки.
— Положи на место, мозги нахрен вышибу… — револьверы вылетели из кобур как по мановению волшебной палочки.
В меткой ковбойской стрельбе я пока не преуспел, а вот красиво и быстро выхватывать «Смиты» уже научился — прямо как в кино.
Эскулапы неуверенно переглянулись, после чего Беркович аккуратно примостил лупару в уголок.
— Вот так… — удовлетворённо хмыкнув, я снял со взвода шестизарядники и положил их на стол. — А теперь поговорим, детки…
Эскулапы переглянулись и с ревом кинулись на меня.
Тернера я вырубил сразу — прямым в челюсть, а вот с Берковичем пришлось не сладко. Образцово-показательная двоечка его не остановила, он успел обхватить меня ручищами и саданул как котёнка об стену.
С грохотом рухнул шкаф и почти сразу же сложился стол.
Чудом успев уйти от молодецкого пинка, я перекатился и подбил его ногой под колено. Но верзила рухнул прямо на меня и принялся молотить кулачищами куда попало.
— Убью, суку!!! — остервенело рычал он, брызгая слюной.
— Твою же мать… — я изловчился и въехал ему локтем в переносицу, а когда Беркович отшатнулся, вторым ударом сбросил его с себя.
Быстро дополз до массивного табурета и для надёжности саданул им по башке всё никак не успокаивающегося эскулапа.
А потом методично принялся лупцевать докторов по очереди, не забывая добавлять ногами.
Угомонился только тогда, когда от табуретки в руке осталась одна ножка.
— Бля… — с трудом отдышавшись, я полюбопытствовал, не пришиб ли светочей медицинской науки до смерти, потом взял с пола чудом не разбившуюся бутыль и зубами выдернул из горлышка кукурузный початок.
Подозрительно принюхался и свирепо зашипев, когда ядреной пойло обожгло расквашенную губу, сделал пару долгих глотков.
Тернер и Беркович на удивление оказались крепкими на рану и уже начали снова шевелиться и мычать.
— Ещё раз тронете аптекаря, убью нахрен!.. — я помедлил, подошёл к увечным лепилам и сунул бутыль уже окончательно очнувшемуся Тернеру. — Держи и слушай. Мешать я вам не буду. Крепко запомните: где надо лечить — лечите вы — где надо резать — режу я. Будете хорошими мальчиками — научу такому, о чём ваши профессора даже ещё не подозревают. Станете настоящими докторами — с руками в любом большом городе оторвут. Понятно, жертвы аборта?
— Так сразу бы и сказал… — просипел Беркович, осторожно трогая пальцем зуб.
— Угум-с!.. — Тернер с хлюпаньем присосался к бутыли как младенец к сиське матери.
— Эй, эй, мне оставьте! — я отобрал у него самогон. — Ну что, будем дружить?
Эскулапы дружно кивнули.
Вот так просто и незатейливо решился вопрос с врачебной конкуренцией в славном городе Бьютт.
К Тиммермансу возвращался в благодушном настроении — грёбаные лепилы всё-таки умудрились меня отделать, но похмелюга наконец прошла.
Но только свернул в переулок, как услышал очень подозрительные звуки.
Трусцой добежав до аптеки, я недоуменно уставился на тевтонского аптекаря и монашку, осторожно заглядывающих в окошко.
Изнутри доносились свирепые кошачьи вопли, в сопровождении грохота и звона.
— Вы что, дали ему валериану? — ахнул я.
— Этот монстр нас заставил!.. — жалобно проблеял Ганс, прикладывая к ободранной морде платочек.
— Диавол, а не кот, проклетство!!! — поддакнула сестра Каранфила, размашисто крестясь. — Ние мачка, прави диавол!
Глава 22
— Не отвлекайся… — я дёрнул за рукав Рамзи Макалистера, уставившегося на сестру Каранфилу, вскидывающую себе на плечо как пушинку здоровенный брус.
— Ох, какая… — восхищённо прошептал шотландец. — Вот это женщина…
— Рамзи, чёрт побери! Ещё пару таких взглядов и аптекарь тебе глотку перережет.
— Ну да, ну да… — Рамзи с трудом оторвал взгляд от сербки. — Говори, Бен, говори…
— Короче, из-за того, что в Монтане очень плохо с ячменем, ты не можешь гнать свой виски в товарных количествах, так?
— Так, — Макалистер кивнул. — И я вынужден гнать на продажу кукурузное дерьмо.
— А это дерьмо здесь гонит каждый второй, поэтому ты не можешь развернуться как следует. Так?
— Так! — шотландец сплюнул. — Развелось, понимаешь, винокуров…
— Выход есть! — я хлопнул его по плечо. — Надо гнать этиловый спирт!
— Спирт? — Рамзи озадаченно наморщил лоб.
— Да, спирт! Уверен, будет спрос и на чистый продукт, но, главное, спирт послужит основой для других благородных напитков — таких, которых здесь никто не делает. А вот с них у нас и будет основной доход. Наливки, настойки, ликёры, водка, джин и так далее. Я тебе столько рецептов дам — охренеешь. Что такое хлебное вино знаешь?
— Хлебное, что? Нет, не знаю, — шотландец скептически поморщился. — А из чего гнать спирт?
— Из всего! Маис, батат, да из чего угодно, хоть из опилок!
— Опилок? — Рамзи вытаращил на меня глаза. — Поди врёшь?
— Чистая правда, Рамзи, чистая правда. Но, думаю, до опилок у нас дело не дойдёт. Тут и другого сырья хватает. Но придётся вложиться в оборудование.
— Вложиться… — Макалистер поскучнел. — Место для винокурни есть, как положено, с водой рядом, но с деньгами проблема…
— Для начала — я выделю пятьсот долларов…
— Эй, бездельники, работать кто будет? — грозно заорал Дадли Додвел. — Совсем охренели, сам заместитель мэра на вас батрачит, а они яйца проветривают.
Заместитель мэра славного города Бьютт, сидел верхом на стропиле и работал топором как заправский плотник.
— Идём, идём… — уныло буркнул шотландец. — Вот же скотина, ещё и погоняет…
Я сделал последнюю затяжку и тоже встал.
— Муся, помогать будешь?
Котяра презрительно фыркнул и вообще убрался со строительной площадки.
После своего валерианового запоя, он пару дней едва шевелился, даже не жрал, но уже отошёл и уже успел навести ужаса на городских собак.
— Шерстяной предатель!.. — я вздохнул и взял молоток.
Клинику строим мы. Я, Рамзи Макалистер, Ганс Тиммерманс, Кросби, ставшие на путь перевоспитания доктора Тернер и Беркович, сестра Коранфила и ещё десяток добровольцев, подрядившихся за полтора доллара в день и кормёжку. Заместитель мэра Дадли Додвел осуществляет общее руководство и тоже не чурается плотницкой работы. Шериф Эмерсон работать не захотел, зато предоставил в качестве бесплатной рабсилы проштрафившихся жителей города.
Землю под клинику по льготной цене, фактически за бесценок, предоставил город, я вместе с немецким аптекарем вложился только в стройматериалы. Конструкция простейшая, как вся архитектура Дикого Запада, каркасно-щитовая, правда по моему настоянию сделали фундамент и основание из дикого камня, для пущей надёжности. Благо этого камня полным-полно. Дело идёт споро — через пару дней въедем в готовое здание.