Андерсон одним глотком допил свою порцию и со стуком поставил стакан на стойку.
— Налей мне еще, Маавда.
Бармен выполнил его заказ.
— Возможно, эта ситуация временная, не так ли? — спросил он, наполняя стакан Андерсона. — Может, со временем вы возобновите свое партнерство?
Андерсон покачал головой:
— Не стоит на это надеяться. Все кончено. Пора двигаться дальше.
— Легко сказать, но нелегко выполнить, — понимающе заметил бармен.
Андерсон принял стакан, но отпил совсем немного. Не стоит увлекаться новым напитком: кто знает, каковы могут быть последствия. Он уже почувствовал возникновение необычного ощущения. Из желудка по всему телу разливалось поразительное тепло, от которого зудели ноги и покалывало кончики пальцев. Нельзя сказать, чтобы ощущение было неприятным, но и знакомым оно не было.
— Насколько крепок этот напиток? — спросил он бармена.
Маавда пожал плечами:
— Зависит от того, сколько выпить. Если хотите выползти отсюда на четвереньках, могу оставить вам бутылку.
Предложение прозвучало чертовски заманчиво. Ничего другого Андерсону сейчас не хотелось так сильно, как напиться до потери сознания, чтобы ушла тупая мучительная боль развода, чтобы исчезли видения мертвых тел на Сидоне и ослабло неопределенное, но гнетущее напряжение, сопутствующее первым дням после возвращения из патруля. Но утром ему предстояла встреча с послом человечества в Цитадели, и было бы непрофессионально показываться в ее кабинете в состоянии похмелья.
— Извини, Маавда. Лучше я пойду. — Он допил содержимое стакана, поднялся со стула и с радостью убедился, что комната вокруг него не кружится. — Запиши на мой счет.
Он еще немного полюбовался танцовщицей, а потом повернулся и направился к выходу. Двое туриан все так же смотрели на него, пока Андерсон проходил мимо их столика, и один из них что-то едва слышно пробормотал. Андерсону не потребовалось разбирать слова, чтобы понять, что его оскорбили.
Невольно сжав кулаки, он в нерешительности замедлил шаг. Но лишь на секунду. Никуда не годится — прийти на завтрашнюю встречу с похмелья, но еще хуже, если придется объяснять, почему его арестовала служба безопасности Цитадели после того, как он выбил дух из двух туриан, вся вина которых заключалась в неумении держать язык за зубами.
Вот почему так трудно было быть офицером Альянса. Он являлся представителем своей расы, его поступки характеризовали поведение всего человечества. Даже в самом дурном настроении и под воздействием винных паров он не мог позволить себе роскошь набить им морды. Андерсон сделал глубокий вдох и вышел, проглотив обиду и игнорируя донесшийся сзади резкий издевательский смешок. Так велел долг.
Во всех обстоятельствах он в первую очередь оставался солдатом.
ГЛАВА 8
Андерсон проснулся в 7.00. После вчерашнего вечера в «Берлоге Коры» голова немного побаливала. Но трехмильная пробежка на тренажере, установленном в углу спальни, и обжигающе горячий душ выгнали из организма все остатки эласы.
К тому времени, когда он снова надел форму — выстиранную и выглаженную накануне вечером, — лейтенант уже чувствовал себя как обычно. Все мысли о Синтии и разводе он загнал в самый дальний уголок сознания; пора снова заняться делами. Этим утром его интересовало только одно — происшествие на Сидоне, и Андерсон надеялся получить кое-какие ответы.
По утренним улицам он дошел до остановки общественного транспорта. Предъявив удостоверение офицера, вошел в скоростной лифт, предназначенный для доставки пассажиров с нижних уровней районов Цитадели на верхнюю ступень, где располагался Президиум.
Андерсон всегда с удовольствием посещал это место. Если жилые районы располагались на длинных лучах, простиравшихся от середины Цитадели, то Президиум занимал центральное кольцо станции. И поскольку все его пространство было отдано правительственным учреждениям и посольствам различных рас, он составлял резкий контраст с жилыми районами.
Весь комплекс Президиума был выполнен в виде обширной парковой экосистемы. В центре уровня доминировали большие озера с проточной водой, берега покрывали лужайки с пышной зеленой травой. Легкий ветерок из искусно спрятанных труб, мягкий, как весенний бриз, морщил поверхность воды и разносил ароматы тысяч цветущих деревьев и трав по всем уголкам Президиума. Искусственное солнце светило с мнимого голубого неба с плывущими по нему белыми облаками. Иллюзия получалась настолько правдоподобной, что многие люди, включая Андерсона, не могли найти отличий от естественных явлений.
Правительственные здания Президиума тоже были построены согласно классическим канонам красоты. Все сооружения, кроме плавной арки, отмечавшей край центрального кольца станции, ненавязчиво скрывались на заднем фоне. Широкие открытые переходы тянулись от одного здания к другому, не нарушая ландшафта тщательно поставленной пасторальной сцены в сердце Президиума, демонстрируя удивительную комбинацию формы и функциональности.
Андерсон покинул лифт, вышел на уровень и тотчас вспомнил, что в этом месте не только красота здешнего пейзажа вызывала его восхищение. Вход во внутренний круг Цитадели был строго ограничен; сюда допускались лишь высокопоставленные чиновники правительства и армии и представители посольств, а потому только в Президиуме, в отличие от остальной Цитадели, Андерсон не чувствовал себя в окружении сумасшедшей и торопливой толпы.
Конечно, и это место не производило впечатления пустынного. Аппарат галактической бюрократии, включая посольства, обслуживали тысячи служащих из самых разных рас. Но их численность была несравнимо меньше, чем миллионы обитателей жилых кварталов.
Путь к посольству человечества пролегал по берегу озера, и Андерсон, неторопливо шагая к назначенному месту встречи, наслаждался спокойствием и тишиной. Вдали виднелась Башня Цитадели, где Совет проводил встречи с послами рас, чтобы решить проблемы межзвездной политики и законности. Шпиль Башни, едва видимый над краем кольца, создававшим мнимый горизонт, в гордом одиночестве возвышался над всеми остальными зданиями.
Андерсону никогда не приходилось посещать Башню. Если бы он захотел обратиться к Совету, ему пришлось бы пройти соответствующие инстанции, и, скорее всего, вопрос решался бы в посольстве. Его это устраивало. В конце концов, он был солдатом, а не дипломатом.
По пути ему встретился хранитель — молчаливое и загадочное существо, представитель расы, которая поддерживала функционирование Цитадели. Эти создания напоминали ему гигантскую тлю — жирные зеленые тела и множество тонких ножек и ручек; они всегда торопливо сновали по всему комплексу, выполняя какие-то свои задачи и поручения.
О хранителях не имелось почти никакой информации. Они обитали только на Цитадели и больше нигде в Галактике не встречались. Они просто ждали, пока асари около трех тысяч лет назад не появились на станции. И отреагировали на вторжение новой расы так, словно были слугами, дождавшимися возвращения хозяина: суетились и хлопотали, стараясь обеспечить асари все условия для комфортной жизни на Цитадели.
Все попытки вступить в непосредственный контакт с хранителями наталкивались на пассивное молчаливое сопротивление. Казалось, у них нет другой цели, кроме обеспечения жизнедеятельности Цитадели, ее обслуживания и ремонта. В свое время велось немало споров, можно ли их считать разумной расой, кое-кто даже утверждал, что это органические машины, созданные и запрограммированные протеанами на выполнение единственной задачи — обслуживание Цитадели. Теоретики заявляли, что хранители подчиняются исключительно инстинкту и даже не способны осознать исчезновение собственных создателей пятьдесят тысяч лет назад.
Андерсон проигнорировал встреченного хранителя — подобным образом поступали и все остальные. Эти существа вели себя так скромно и ненавязчиво, что обитатели Цитадели быстро привыкли к их присутствию и воспринимали их заботы как должное.
Минут через пять он подошел к зданию, где располагалось посольство человечества. Андерсон вошел внутрь, и уголки его губ мгновенно приподнялись в приветливой улыбке, адресованной привлекательной молодой женщине, сидящей в приемной. Дежурный секретарь подняла голову и на его робкую усмешку ответила ослепительной дружелюбной улыбкой.
— Доброе утро, Аврора.
— Давненько я здесь вас не видела, лейтенант. — Голос служащей был под стать внешности — теплый, приветливый и уверенный, лучшее приветствие любому посетителю. — Я уж начала думать, что вы меня избегаете, — насмешливо добавила она.
— Нет, я просто стараюсь держаться подальше от неприятностей.
Свободной рукой секретарь нажала несколько клавиш на своем пульте и взглянула на монитор.
— Ого, — произнесла она с нарочито озабоченным видом. — Вам предстоит встреча с самим послом Гойль. — Насмешливо приподняв бровь, Аврора шутливо попеняла: — А я решила, что вы действительно держитесь подальше от неприятностей.
— Я сказал, что стараюсь их избегать, — напомнил лейтенант. — Но никогда не утверждал, будто мне это удается.
В ответ раздался веселый смех, возможно тщательно отрепетированный, но тем не менее приятный.
— Капитан уже здесь. Я доложу им о вашем, приходе.
Андерсон кивнул и стал подниматься вверх по лестнице к кабинету посла, и его походка, казалось, стала легче, чем несколько минут назад. Он был достаточно сообразителен, чтобы не придавать значения легкой болтовне с секретарем. Аврора лишь выполняла свою работу: дежурный секретарь присутствовал в приемной еще и для того, чтобы посетители расслабились и почувствовали себя комфортно. Но он не мог отрицать, что ее шутливое заигрывание доставляло удовольствие.
Дверь в кабинет оказалась закрытой. Аврора сказала, что его ждут, но Андерсон все же помедлил, прежде чем постучать.
— Войдите, — послышался из-за двери женский голос.
Едва он переступил порог, стало ясно, что встреча будет серьезной. В кабинете, кроме письменного стола посла, стояло несколько кресел и маленький журнальный столик между ними, но и капитан, и посол стояли, ожидая Андерсона.
— Лейтенант, прошу вас, закройте за собой дверь.
Андерсон выполнил просьбу, прошел в комнату и замер по стойке «смирно».
Анита Гойль была одной из важнейших и самых влиятельных персон на политической арене, и ее внешность полностью соответствовала образу представителя власти. Эта смелая и решительная женщина в свои пятьдесят с небольшим лет выглядела потрясающе. Она обладала средним телосложением, длинными серебристо-седыми волосами, уложенными в элегантный пучок, и высокими изящными скулами. Черты лица выдавали восточноазиатское происхождение, но у Аниты Гойль были темно-зеленые глаза, странно выделявшиеся на фоне матово-смуглой кожи. В данный момент взгляд этих глаз был сосредоточен на лице Андерсона, и ему пришлось напрячь всю волю, чтобы не поежиться под проницательным взором посла.
— Вольно, — скомандовал капитан.
Андерсон выполнил приказ, расставил ноги на ширину плеч и скрестил руки за спиной.
— Я не собираюсь вас обманывать, лейтенант, — заговорила посол. Она была известна как человек, пренебрегающий дипломатическими уловками, и Андерсон высоко ценил эту черту ее характера. — Мы собрались, чтобы попытаться понять, что произошло на Сидоне и как избежать неприятных последствий.
— Да, мадам, — ответил Андерсон.
— Я хочу, чтобы здесь вы свободно выражали свои мысли. Это понятно, лейтенант? Ничего не утаивайте.
— Понятно, мадам.
— Как вам известно, лаборатории Сидона были строго засекречены. Но, надеюсь, вам еще не известен тот факт, что это была первая научная станция Альянса, персонал которой занимался созданием ИИ.
Андерсон не смог скрыть своего удивления. Тема разработки искусственного интеллекта была одной из немногих, специально запрещенных конвенциями Цитадели. Создание полностью синтетической жизни, как клонированной, так и полученной в процессе промышленного производства, считалось преступлением против всей Галактики.
Эксперты почти всех разумных рас предсказывали, что подлинно искусственный интеллект, такой как синтетическая нейронная схема, способная воспринимать и анализировать данные, — будет расти в экспоненциальной пропорции с того самого момента, когда научится усваивать знания. Он станет учить самого-себя, быстро превзойдет способности своих органических создателей и выйдет из-под контроля. Почти все сообщества Галактики использовали компьютеры; транспортные и торговые системы, а также системы безопасности и жизнеобеспечения были объединены через экстранет в огромные сложные сети. Если бы какой-нибудь мятежный искусственный разум проник в эти сети и воздействовал на программы, последствия могли быть катастрофическими.
Положения конвенций основывались на том, что данный сценарий не был просто возможным вариантом, он был неизбежным. Согласно заявлениям Совета, искусственный интеллект представлял собой единственную и величайшую угрозу для органической жизни в Галактике. И эта позиция подтверждалась фактами.
Около трехсот лет назад, задолго до того, как человечество вступило на галактическую сцену, квариане преуспели в своих научных изысканиях и создали расу синтетических существ, используемых ими в качестве солдат и рабов, как расходуемый и замещаемый контингент. Геты — такою было название новых созданий — не являлись полностью существами с искусственным интеллектом, в их нервных системах предусматривались строгие ограничения и сдерживающие факторы. Но, несмотря на все предосторожности, по прошествии некоторого времени геты восстали против своих кварианских повелителей, тем самым подтвердив все самые мрачные предсказания и предостережения.
Кварианам не хватило ни сил, ни способностей, чтобы противостоять своим бывшим слугам. После недолгой, но ожесточенной войны их общество было почти полностью уничтожено. Лишь несколько миллионов особей — менее одного процента населения — сумели избежать геноцида и были вынуждены бежать на оставшихся в их распоряжении кораблях.
Геты же после войны превратились в самостоятельную изолированную расу. Они отказались от любых контактов с органической ветвью Галактики и распространились в малоизведанных областях Вселенной, скрытых огромной туманностью, известной как Пелена Персея. Все попытки установить с ними дипломатические отношения провалились: любой посольский звездолет, посланный с целью начать переговоры, подвергался жесточайшей атаке и уничтожался, едва пересекал границы владений гетов.
Поначалу Совет готовился к массированному вторжению гетов, и у границ Пелены Персея собрались флотилии всех рас, объединенных Цитаделью. Но ожидаемая атака так и не состоялась. Со временем корабли были отозваны, и до настоящего времени, через несколько столетий после поражения квариан, на случай агрессии гетов в той области остались только немногочисленные патрули, наблюдавшие за обстановкой.
Но урок квариан не был забыт. Они потеряли все, проиграв борьбу против синтетических существ, которых сами же создали. Кроме того, гетов еще нельзя было назвать настоящими созданиями с искусственным интеллектом.
— Мне кажется, вы хотите что-то сказать, лейтенант.
Андерсон, как мог, постарался скрыть свои чувства, но Гойль видела его насквозь. Не зря она стала одним из самых могущественных политиков Альянса.
— Простите, мадам. Я удивлен тем, что мы проводили разработку искусственного интеллекта. Это довольно рискованно.
— Мы прекрасно осведомлены обо всех опасностях, — заверила его посол. — И у нас не было намерений выпускать существо с ИИ в Галактику. Цели научной работы были довольно специфичны: создать имитатор с ограниченным искусственным интеллектом для дальнейшего наблюдения и изучения. Человечество до сих пор остается на положении аутсайдера, — продолжала она. — Мы расширяем свои владения, но пока еще не имеем соответствующего флота и не достигли численности, дающей право сравняться с основными расами, заправляющими в Совете. Нам необходимы дополнительные преимущества. Постижение принципов искусственного интеллекта даст нам необходимые козыри, чтобы соревноваться с соседями по Вселенной и выжить.