Физрук навсегда - Мусаниф Сергей Сергеевич 18 стр.


— Не было никаких трупов, — сказал я. — Когда я уходил с пляжа, я оставил их лежать на песочке, и все четыре тела вполне себе дышали.

— Судорожно, прерывисто, с громкими всхрипами? — уточнил Федор.

— В сортах всхрипов не разбираюсь, — сказал я.

— Кто это хоть, сука, был?

— Местная шпана.

— Вот странно, — сказал Виталик. — Что же в тебе такое есть, Василий, что мимо тебя даже провинциальные гопники спокойно пройти, сука, не могут? Я, по молодости своей бурной и необузданной, на раз-два выкупал, к кому лучше не соваться, сколько бы друзей с тобой ни было. А от кого вообще лучше на другую сторону улицы перейти. А к тебе они все лезут и лезут, липнут, как мухи на вот это самое.

— Может быть, просто видят во мне неместного, — сказал я.

— Сейчас курортный сезон, — напомнил Виталик. — Тут полгорода, сука, неместных.

— Ну и вот.

— Сколько их было?

— Четверо.

— И как ты умудрился никого не убить?

— Я был очень аккуратен, — сказал я. — Можно даже сказать, нежен.

— Вот что женщины с человеком делают, — сказал Виталик. — Как хоть ее зовут?

— Белла, — сказал я.

— Красивое имя, — сказал Федор.

— И главное, редкое, — согласился Виталик. — А ты внимательно смотрел? Там никакой субтильный юноша с бледной кожей и капающей с клыков кровью рядом не отирался? А собаки ненормально больших размеров рядом не бегали?

— Она не школьница, — сказал я.

— Дети растут быстро, — вздохнул Виталик.

— А ты не думаешь, что это может быть замаскированная Немезида? — поинтересовался Федор.

— Нет, — сказал я.

— Почему?

— А смысл?

— Хочет подобраться к тебе поближе, втереться в доверие и узнать твои слабые места.

— Это ж физрук, — сказал Виталик. — У него нет слабых мест. Он сделан из стали и титановых сплавов.

— Ну правда, — сказал я. — На кой Немезиде ко мне так завуалировано подкатывать? Вот застрелить в спину — это вполне ее метод.

— Может быть, она просто хочет вернуть те незабываемые мгновения, которые вы провели, сука, вместе, — сказал Виталик. — А может, она опасается, что Венец с твоего мерзкого холодного трупа не дропнется.

— Дропнется, — сказал я. — Такие вещи всегда дропаются.

— А что, блин, если нет?

— Тогда это печально, — сказал я, смывая остатки пены с физиономии.

— Куда пойдете?

— Не знаю, — сказал я. — Смотреть какие-то древние развалины.

— Очень символично, — сказал Виталик. — Физрук осматривает то, что развалили еще до него. Впитывает, так сказать, опыт предшественников.

— Скорее, наоборот, — сказал Федор. — Смотрит на деяния предшественников и приходит к выводу, что они и разваливать-то ничего толком не умели. То ли дело наш герой — махнул рукой, и нет цивилизации.

— Ах, Альвион, Альвион, — проныл Виталик. — Где твои серебряные башни? Многое ты повидал в этой жизни, выстоял во время прихода Системы, а вот знакомство с физруком тебе пережить не удалось.

— Не было там никаких серебряных башен, — сказал я.

— Но могли быть, — сказал Виталик.

— Вы невыносимы, — сказал я.

— Нас на бабу променял.

— Не провоцируй, я вес равно никого топить не собираюсь, — сказал я.

— Да она у моря живет, скорее всего, плавать умеет, к хренам, — сказал Виталик. — Знаешь, на самом деле я тебя понимаю и где-то даже в чем-то завидую. Особенно незамутненности твоей. Мир этой чувихи вот-вот полетит в тартарары, а ты вернешься к преподаванию физкультуры в Люберцах, однако все равно не упускаешь случая на вот это вот все. Ловишь, так сказать, момент, наслаждаешься каждым мгновением этой кратковременной жизни…

— Я тебе сейчас втащу, — пообещал я.

— А заметил ли ты, друг мой Федор, как пагубно женщины влияют на нашего героя? — вопросил Виталик, нарочито игнорируя мою реплику. — Хоть он и знаком с ней всего ничего, а топ номер один, вершитель судеб и погибель народов уже скатился на лексический уровень малолетнего гопаря из провинциального городка. Что дальше? Разучится ли он говорить вообще? Примется ли бегать на четырех лапах и выпрашивать у прохожих бананы?

— Мы просто собираемся посмотреть на развалины, — сказал я.

— Ну, если теперь это так называется… — сказал Виталик. — Ладно, теперь серьезно. Чапай, а ты не думаешь, что твои действия здесь могут повлиять на то, что произойдет в будущем?

— Чьи угодно действия где угодно могут повлиять на то, что произойдет в будущем, — сказал я. — Причинно-следственные связи так и работают в принципе.

— Ну да, — сказал Виталик. — Но я бы на твоем мере держался от местных подальше. Для их же собственного блага. А то вдруг Система ударит по ним в три раза сильнее только потому, что они тебе нравятся?

— Мне кажется, ты переоцениваешь мое влияние на Систему и значимость моей роли в ней же, — сказал я.

Федор закашлялся.

— У нас демократия и свобода слова, — сказал я. — Если тебе есть что сказать, привлекать к себе внимание таким образом необязательно. Можно просто сказать.

— Я по поводу значимости, — сказал Федор.

— А что с ней?

— Позволь рассказать тебе одну историю, — сказал Федор. — Можно даже сказать, легенду.

— А то надолго? — спросил я. — Мне уже через полчаса выходить надо.

— Я уложусь, — пообещал Федор.

— Тогда валяй, — сказал я, подумав, что со свободой слова все-таки погорячился.

— Жили в одном городе мальчик и девочка, — начал Федор. — Для краткости и большей узнаваемости назовем их Каем и Гердой, хотя на самом деле их звали вовсе не так. Девушка была красоты неописуемой, вот прямо как твоя Белла, которую я никогда в жизни не видел, и Кай тоже хорошо одевался. Но однажды о ее красоте прослышал Добрый Император из Светлой Империи. Или Злой Император из Темной Империи, или вовсе даже Владыка Ситх, это для нашей истории не так важно. Важно другое. Прослышав о ее красоте, Добрый Император выкрал Герду и заточил ее в Железном замке на самом берегу моря. А может быть, и не на берегу, а в горах…

— А нельзя опустить все эти геополитические подробности и перейти сразу к сути? — поинтересовался я, вообще не понимая, к чему он клонит.

— Ну, поскольку дело происходило в системных мирах, Вычислители тут же выкатили безутешному Каю персональный квест по спасению любимой, — сказал Федор.

— Так они были не брат и сестра? — заинтересованно спросил Виталик.

— Да какая разница? — спросил Федор. — Что за мещанские предрассудки? В общем, Кай проявил творческий подход к прохождению квеста, продал все, что у него было, включая недвижимость, и купил себе заклинание метаморфа, которое должно было превратить его в дракона. Да не простого огнедышащего дракона, а кислотного, чтобы кислотой, значит, растворить железо того самого замка, в который его любимую заточили.

— Безумно интересная история, — сказал я. — Она трогает душу и поднимает вопросы. И главный вопрос, который она поднимает: на хрена ты мне все это рассказываешь?

— Но, как и водится в Системе, дракона в себе тоже надо было прокачивать, — сказал Федор. — А как прокачивать драконов? Известно, как. В общем, стал Кай летать на местное пастбище и барашков жрать. Но поскольку было он человеком совестливым, то жрал их не просто так, а всегда сотавлял вместо них мешочек с золотыми монетами.

— Видать, осталась-то у него сдача после продажи недвижимости, — сказал Виталик.

— И казалось Каю, что местный пастух ему даже помогает, — сказал Федор. — Даже как-то зелье подсунул для увеличения кислотности.

— А на самом деле пастух деньги присваивал, — сказал Виталик. — Да еще и дополнительно баранов крал, списывая ущерб на дракона, а сам шашлыки каждый день жарил. Знакомая до боли история, к хренам.

— И вот настал день, когда Кай был полностью готов к штурму Железного замка, — сказал Федор. — Черканул он сообщение своей любимой, а может быть, и сестре, это не столь важно, и полетел к Железному замку. Но, на свою беду, решил он подкрепиться перед дорогой. И вот когда он уже подлетал к пастбищу, что-то вжикнуло, и рассек его прямо в полете клинок неведомый. Затухающим взором увидел Кай, как выливается из его драконьего тела что-то неприятное и вываливается что-то неаппетитное. И перед тем, как его игровой интерфейс мигнул в последний раз, перед тем, как погаснуть навсегда, получил Кай системное сообщение о том, что убил его герой великий за сумму малую, за цену суточного проживания в трехзвездочном клоповнике. А звали того героя…

— Да фигня же, — сказал я, наконец вспомнив ту нелепую историю с драконом.

— А его любимая, а может быть, сестра Герда проплакала все глаза, и слезы ее окаменели и превратились в жемчуг, и местные жители еще долго находили его в море и пересказывали друг другу эту легенду.

— А потом пришел Добрый Император из Светлой Империи и отобрал у них весь этот жемчуг, к хренам, — сказал Виталик. — И велел нашить его на подвенечное платье для Герды, которая перестала рыдать и маяться дурью и наконец-то согласилась выйти за него замуж. И жили они долго и счастливо, пока не случилась революция.

— Полный бред, — сказал я. — Не может быть, чтобы оно на самом деле так все было. И вообще, это не может быть никакая древняя легенда, потому что с тех пор и года не прошло.

— Может быть, на самом деле все так и не было, — сказал Федор. — Я понимаю, что для тебя это всего лишь незначительный эпизод в твоей игровой карьере, я по лицу вижу, что ты только под конец истории вообще об этом драконе вспомнил. Но люди-то говорят. Люди обсуждают. И эту версию легенды, которая еще вполне может стать древней, я слышал еще когда в академии учился.

— Люди вечно несут какую-то чушь, — сказал я, а про себя подумал, что Коллегия Бардов должна быть разрушена. До основания. А потом на ее месте нужно будет разбить парк с аттракционами, холодными напитками и увеселительными заведениями.

— Как ни крути, Чапай, а ты — игровая легенда, — сказал Федор. — Ты выбился в топы всего за год, может быть, даже чуть быстрее. Ты сокрушил Дом эльфов. Ты сокрушил клан контрабандистов. Ты сокрушил изначальный мир Архитекторов. Ты сокрушил Альвион…. Черт побери, я устану перечислять все, чего ты успел сокрушить за это время. Ты первым прошел Данж Воли. Ты бился с Пожирателем Миров и был свидетелем смерти Разрушителя. Сама Немезида убежала от тебя, поджав хвост.

— А еще он создал Пожирателя, — вставил свои пять копеек Виталик.

— Ты тоже там был, — напомнил я.

— Да, но кто об этом знает? Я — простой элитный зомби, уже даже не высокоуровневый. А ты — топ номер один, главный деструктор всея Системы.

— Можно подумать, что я специально. Оно как-то само так получается, — сказал я.

— Ты — игровая легенда, — повторил Федор. — За твоими приключениями пристально следят. Каждый твой шаг обрастает мифами и легендами вроде той, о которой я сейчас рассказал. И все, что ты сделаешь на этой планете, тоже войдет в историю.

— Если, конечно, кто-нибудь вообще уцелеет. Потому что историю кто-нибудь должен будет, сука, рассказать.

— Кто-нибудь обязательно уцелеет, — сказал Федор. — В этом смысл существования Системы, помните? Как бы сильно планета не получала в самом начале, всегда есть выжившие, которые своим присутствием могут обогатить общую палитру Системы. Не было еще такого, чтобы вообще никто не выжил.

— Так и Чапай при первичном Апокалипсисе раньше ни разу не присутствовал, — заметил Виталик.

— Кстати, да, — сказал Федор. — Это опасный фактор, и он наверняка может на что-то повлиять.

— На самом деле, я думаю, что здесь Система должна нам подыгрывать, к хренам, — сказал Виталик. — По крайней мере, я бы на ее месте все сделал, чтобы выключить Чапая из игры любым способом. Потому что пройдет совсем немного времени, и Чапай превратится во второго Магистра, а двух Магистров даже эта Система не потянет. Легенды, они ведь как? Они лучше всего работают, когда существуют в отрыве от личности, которая их породила. Легенда при жизни — это одно, а жизнь при легенде — это совсем другое.

— Ну и к чему вы мне все это рассказываете?

— Сам подумай, — сказал Виталик. — Впоследствии тебя наверняка опознают по описаниям, а описания будут, я тебя уверяю. Эту историю начнут копать, чтобы сделать из нее очередную легенду или очередную страшилку, это уж каким боком политическая ситуация развернется. И у девушки, если она уцелеет в результате вот этого вот всего, могут возникнуть неприятности просто по факту знакомства с тобой.

— И что ты предлагаешь?

— Ничего, — сказал Виталик. — Или на свидание, но думай головой, в конце концов, она дана тебе не только лишь для того, чтобы в нее есть. И паспорт не забудь, зря я его полночи рисовал, что ли?

Я взял из его рук паспорт и покрутил в руках. Похож на настоящий, в смысле, фотография моя, печать не отличить от подлинной…

— Подумали, раз уж ты бродишь по городу, документы тебе не помешают, — сказал Федор.

— Но как?

— Да запросто, — сказал Виталик. — Федор выкрал образец при помощи магии, а потом, после того, как я все скопировал, вернул его обратно. И даже никто не пострадал, обрати внимание. А ведь если бы я отправил за документом тебя, ты бы наверняка вернулся назад с тремя пробоинами, а документы были бы заляпаны кровью.

— Многие, казалось бы, неразрешимые проблемы можно уладить при помощи магии, — сказал Федор. — Самый удобный из инструментов, что у меня когда-либо были, и в будущем, если у нас все получится, мне будет сильно ее не хватать.

— Если у нас вес получится, ты о ней даже не вспомнишь, — заметил я.

— Верно, — сказал Федор. — И за это я тебя дополнительно ненавижу.

— Миллиарды жизней…

— Не начинай, к хренам, — сказал Виталик. — Федор все понимает, просто ему нужно время, чтобы примириться с реальностью. А ты вали на свое свидание, а то еще опоздаешь и опозоришь всех землян.

— Опозоришь вас, — сказал я. — Будут еще какие-нибудь напутствия?

— Конечно, — сказал Виталик. — Будь осторожен, ходи опасно, никогда не садись спиной к двери и помни лицо своего отца.

— А я знал, что не надо было спрашивать, — сказал я.

— И чтоб к десяти был дома, — сказал Виталик. — А то вдруг Апокалипсис начнется, а ты не на посту.

— Без меня справитесь, — сказал я. — По сути, я вам на этой стадии уже и не нужен.

— Ты нам всегда нужен, — возразил Виталик. — Как дезорганизующий элемент, вносящий приятную частицу хаоса в любое, даже самое безобидное мероприятие. И постарайся не разрушить город. А то прискачут сюда всадники Апокалипсиса на конях бледных, всех в мыле, а тут уже все в руинах, потрескивает и дымится, и как мы после этого будем выглядеть? Стыдно ведь нам будет, и перед бледными лошадками, сука, неудобно.

Глава 17

Как говорил мой старик-отец, если я захочу посмотреть на древние развалины, то съезжу в деревню навестить твоих бабушку с дедушкой.

Я, признаться, от всей этой архитектурной старины тоже не в восторге. История, застывшая в камне, древность, застывшая в вечности, суть в том, что что-то в чем-то застыло и произошло это в черт знает, какие времена и никакого отношения к текущим событиям не имеет.

Но я все же вполуха слушал своего экскурсовода, потому что если женщина поймет, что ты ее не слушаешь, то начнутся проблемы. Даже если вы только второй день знакомы.

У фортификации, как это водится, была трудная судьба. Пока она еще окончательно не превратилась в развалины, она имела стратегическую ценность (ну как же, на холме) поэтому любая войнушка, затрагивающая этот регион начиналась с ее штурма. Защитники, конечно, держались героически, но крепость раз за разом меняла своих хозяев, а те перестраивали ее сообразно своих вкусам и представлениям об оборонительных сооружениях, что, впрочем, ни к чему хорошему не приводило.

Последняя в этих краях война велась уже при помощи более-менее современных наступательных средств, так что крепость развалили до такого состояния, восстанавливать ее из которого было уже нерентабельно. Сейчас это была просто груда камней, по большей части бесформенная, которую немилосердно опаляло полуденное солнце.

Попутно я вполглаза наблюдал за окружающим пространством. И в какой-то момент это стало любопытно. Нет, развалины как были скучными и горячими, так скучными и горячими остались, но я обнаружил кое-что еще.

Меня «пасли».

Причем, хвостов было аж целых два, и, судя по всему, работали они независимо друг от друга. Потому что один четко знал о наличии второго, а второй о конкуренции в выбранной сфере деятельности даже не подозревал. Первый был крепким профессионалом, и я заметил его чисто случайно. Второго было видно невооруженным глазом аж за километр, и создавалось такое впечатление, что он не особо и скрывается.

Назад Дальше