— Видишь, тебя уже не рвет при виде мертвецов, — видимо это глубокомысленное заключение должно было приободрить Диту.
Женщина грустно усмехнулась:
— У тебя каждый день вот так, — кивком головы она указала на пиршество воронов.
— Нет, — Геральт поправил ножны с мечами и мягко повлек Диту туда, где их поджидали смирные лошади. — Сегодня прямо насыщенно как-то. Надеюсь, что больше монстров не будет, мне и бруксы хватило.
— У княгини для тебя еще и Бестия припасена, — напомнила ведьмаку Дита.
— Бестия — это не самое страшное, — Геральт пнул ногой особенно наглого ворона, который попытался атаковать сапог ведьмака. — Вечером мы приглашены на какую-то забаву во дворцовых садах. Вот это будет испытание. Никакая брукса рядом не стояла…
Дита озабоченно посмотрела на лицо мужчины, к которому уже начал возвращаться нормальный цвет:
— А ничего, что ты ранен?
— На мне, как на собаке, — отмахнулся Геральт, — поехали, Дита, не будем заставлять добродетельную княгиню ждать.
========== 4. Бестия за зайцем, ведьмак за Бестией, баба за ведьмаком ==========
— Чегой седая такая? Спужал кто? — пожилая женщина с полной корзиной пирожков сочувственно посмотрела на Диту, плетущуюся за ведьмаком в сторону турнирных полей.
— Нет, — буркнула Дита, втягивая голову в плечи и ускоряя шаг. - Родилась такая вот.
— Ой, милка, тяжко тебе, — бабулька тоже засеменила быстрее, — кто ж на такую-то с изъяном позарится…
— Вот он и позарился, — женщина ткнула пальцем в спину ведьмака, который, соизволил обернуться и грозно зыркнуть на торговку пирожками.
— Ой, святой Лебеда! — взвизгнула бабка, круто развернулась и побежала прочь, причитая. — Возьмак! Мутант! Чур меня! Какая баба, такой и мужик! Видать, проклята, что седая вся…
Геральт посмотрел на Диту, слегка приподняв бровь:
— Привыкнешь, — женщине даже показался намек на сочувствие в голосе ведьмака.
— Куда ж я денусь, — ворчливо ответила Дита уже спине отвернувшегося Геральта.
Приближаться к ведьмаку ей как-то не хотелось, просто потому, что он решил захватить с собой голову Голиафа, которая уже начинала слегка пованивать. «Может, какой рыцарь или охотник за редкостями позарится. На турнирах много разного люда бывает», — объяснял Геральт, отвязывая башку от седла Плотвы.
Народу на турнире действительно собралась тьма. Лавочники, рыцари, зеваки, карточные игроки, мелкие воришки, бродячие менестрели — все они, будто деловые муравьи, сновали вокруг деревянных трибун, сколоченных в форме амфитеатра, заглядывали в торговые палатки, пели, смеялись, шумели. Храбрецы, готовые сразиться на ристалище, полировали оружие и доспехи, а детвора, разинув рты и засунув пальцы в грязные носы, наблюдала за настоящими рыцарями. Дита чувствовала, что не особо отличается от малышни. Во всяком случае, один господин, щеголяющий в широкополом берете, украшенном павлиньими перьями, и в красно-золотом кафтане с рукавами-буфами, строго потребовал прекратить на него таращиться, а ведьмаку наказал: «Построже за бабой своей приглядывай, а то, ишь, зенки вылупила и смотрит!».
— Ей, милсдарь, — окликнул Геральта какой-то бородатый мужлан, стоящий перед желто-черным шатром с развивающимся над ним таким же полосатым флагом. Возле шатра сверкал свежей краской прислоненный к плотной ткани щит, где на черно-желтом поле виднелся зверь, отдаленно напоминающий смесь вепря и оленя.
— Чего надо? — ведьмак остановился и зачем-то ухватил Диту за локоть.
— Благородный рыцарь Филиппо фон Демино-Мунтиаро хочет поговорить с тобой в своем шатре!
— И по какому же поводу благородный Филиппо фон что-то там хочет со мной поговорить? — не особо вежливо поинтересовался Геральт.
Мужик воровато озирнулся, а потом на цыпочках подбежал к ведьмаку и прошептал ему что-то на ухо. Геральт кивнул и, бросив Дите: «Жди здесь», — двинулся к полосатому шатру.
Женщина рассеянно кивнула удаляющейся спине ведьмака и осталась посреди бурлящего жизнью турнирного поля в одиночестве. Ветер трепал флаги, развевающиеся на верхушках шатров и торговых палаток. Расположившийся неподалеку цирюльник громогласно приглашал всех желающих постричься и напомадиться.
— Милая Дита! А вот и вы! — улыбающийся Пальмерин де Лонфаль, все еще закованный в свой помятый доспех, бодрым шагом двигался к женщине в окружении стайки детей. — Так, малыши, быстро к своим мамам! — строго приказал рыцарь детворе. — А мне нужно переговорить с этой прекрасной дамой, которая, кстати сказать, прибыла в Боклер вместе с мастером ведьмачьего цеха Геральтом из Ривии, который нынче утром одолел великана Голиафа.
Дети уставились на Диту, как на какую-то невидаль, а один мальчуган в нелепой шапочке, чем-то напомнившей женщине чашу от старого лифчика, даже рот раскрыл.
— Ну все, все, — Пальмерин принялся подталкивать малышей в спины, — давайте отсюда, быстро…
— А давайте играть в Гильома де Лонгфаля, ведьмака и великана, — предложил хулиганистого вида мальчишка, усыпанный веснушками.
— И прекрасную даму! — подхватила худенькая девчушка с разбитыми коленками.
Остальные дети подхватили идею друзей и, весело хохоча, побежали по пыльной дорожке, петляющей между шатров.
— Дети, — улыбнулся Пальмерин и пригладил бакенбарды. — А где мастер Геральт?
Дита, пытавшаяся незаметно почесать особо страдающий от колючих штанов зад, пока рыцарь смотрел вслед убегающей малышне, залилась краской и ткнула пальцем в сторону полосатого шатра:
— Его туда позвали.
— Возможно, кто-то хочет дать нашему другу очередной ведьмачий контракт, — Пальмерин деликатно посмотрел мимо раскрасневшейся Диты.
— Или хочет купить голову Голиафа, — чуть понизив голос сказала женщина.
Рыцарь сокрушенно покачал головой:
— Да, милая барышня, не все хвастаются подвигами, которые совершили…
— А может, это просто любитель редкости, которому здоровенный череп позарез нужен на каминной полке, — предположила женщина.
Пальмерин де Лонфаль снисходительно улыбнулся:
— В любом случае, Геральту было бы неплохо поторопиться, если он хочет поговорить с добродетельной княгиней до начала поединка. В противном случае придется ждать, пока Гильом сразит чудище.
— Тот самый Гильом, что утром пытался убить великана? — Дита вздрогнула и почесала икру: уверенность женщины в том, что в проклятых штанах водятся блохи, все крепчала и крепчала.
— Надеюсь, что в этот раз он будет более удачлив, — рыцарь подмигнул своей собеседнице. — Ему предстоит бой с шарлеем, которого подарил двору добродетельной княгини сам император Нильфгаарда, — судя по выражению лица Пальмерина, шарлей был чрезвычайной редкостью, но Дите не пришлось изображать восторг и изумление, потому, что к ним подошел Геральт.
Башки Голиафа при ведьмаке уже не было, и Дита вздохнула с облегчением: запах постепенно протухающей головы был весьма и весьма специфичным.
— Думаешь, Пальмерин, что Дита знает кто такой шарлей? — ведьмак пожал рыцарю руку.
— Я все забываю, что с милой барышней случилось нечто из ряда вон, — рыцарь виновато склонил голову. — Но, полагаю, что скоро Дита все увидит, узнает и будет восхищена победой Гильома. Пойдемте!
Дита пристроилась чуть позади Геральта и спросила у ведьмака так, чтобы Пальмерин не услышал:
— А шарлей сильно страшный?
— Не каждый ведьмак выживает после встречи с ним, — просто ответил Геральт.
— А как же Гильом? — Дита еще сильнее понизила голос, косясь на сверкающую спину рыцаря. — Он-то явно твоими талантами не наделен…
Геральт пожал плечами:
— Не знаю, Дита, сейчас все увидим сами, к чему гадать.
Когда Дита увидела, что из себя представляет шарлей, то окончательно и бесповоротно решила, что Гильом просто-напросто пытается покончить жизнь самоубийством. Иначе зачем сперва лезть в бой с великаном, который в пять раз больше тебя, а потом выходить с мечом против здоровенной бронированной штуковины, пусть и с колокольчиками на хвосте для дезориентации?
Бой должен был вот-вот начаться, поэтому Пальмерин проводил Геральта и Диту на трибуну, предложив дождаться окончания поединка, а уже потом поговорить с добродетельной княгиней.
Гильом вышел на ристалище в сверкающих доспехах и галантно преклонил колено перед ложей, на которой расположилась сама княгиня и ее придворные дамы. Герольд распинался, описывая достоинства и перечисляя победы храброго Гильома де Лонфаля, а трибуны гремели от приветственных возгласов. Лицо Анны-Генриетты скрывала тень навеса, увитого зеленью и красными лентами, поэтому Дита смогла рассмотреть только расшитое золотом платье, светлые волосы, собранные в высокую прическу со сверкающей в ней короной, и изящную ручку, взмахом которой княгиня приветствовала рыцаря. Зато прекрасную леди Вивиенну, ради которой Гильом и совершал все свои безумства, Дита рассмотрела в подробностях. Женщина до конца не поняла почему, но что-то в золотоволосой красавице показалось ей неправильным. То ли неестественная осанка, то ли отрешенное выражение лица, но выглядела Вивиенна какой-то искусственной, словно поверх истинного лица девушки кто-то надел очень реалистичную маску. «А может, — сказала Дита сама себе, — тебе не нравится, что она вся ладная, с прекрасной фигурой и волосами, и ей посвящает победы молодой и безрассудно влюбленный рыцарь». Пока Дита соображала, в ком же из них с Вивиенной кроется проблема, бой начался.
Шарлей, одновременно напоминающий здоровенного жука и броненосца, неуклюже вылетел в загон, гремя костяными боками о его стенки и звеня колокольчиками, прилаженными к длинному хвосту. Гильом достал свой меч и принялся кружить вокруг монстра, выбирая правильный момент для атаки. Зрители поддерживали бойца свистом и криками.
— Шарлей себя хорошо контролирует, колокольчиков мало, — Геральт смотрел на происходящее, недовольно нахмурившись. — Если он их собьет с хвоста, то Гильому несдобровать.
— Я видел такие бои, — Пальмерин говорил нарочито спокойно, но Дита заметила, как он судорожно сжимает перила трибуны и покусывает губы: очевидно, рыцарь не на шутку переживал за молодого Гильома. — Обычно боец, хоть и не без труда, но все-таки одолевает шарлея…
А шарлей тем временем барахтался по арене, пытаясь разглядеть собственный гремящий хвост, и совершенно не обращал внимания на Гильома. Молодой рыцарь воспользовался этим и, подбежав к чудищу, пырнул его мечом в переднюю ногу, чуть повыше серой пластины. Шарлей издал плачущий вопль, взвился на дыбы и атаковал противника. Трибуны завибрировали, когда тяжелый монстр прыгнул на Гильома, которому лишь чудом удалось увернуться. Колокольчики, на деле оказавшиеся огромными металлическими бубенцами, оглушительно звякнули, монстр неуклюже обернулся, потерял равновесие и ударился об ограду. Доски затрещали под напором тяжелой туши, а по земле покатились два тяжелых колокольчика, которые шарлей сбил с хвоста, ударив им о землю. Гильом что-то громко крикнул, занес меч над головой и ринулся на чудовище. Внезапно, шарлей спрятал зубастую башку под брюхо и скрутившись, на манер огромного ежа, покатился на рыцаря. Дита вскочила с места, уже представляя себе, что будет, если эта бронированная тварь подомнет бедного парня под себя, но Гильом успел отскочить в сторону. Шарлей снова ударился об укрепленные балки, поддерживающие прутья ограды, но быстро встал на все четыре уродливые конечности и поскакал на противника, издавая грудное рычание. Колокольчики остались лежать на земле, вот только рыцарь этого не увидел. Гильом вскинул клинок и отошел в сторону, готовясь полоснуть тварь по клыкастой морде, но шарлей резко сменил траекторию и врезался в парня.
Зрители зашлись в испуганном крике, когда бесчувственный Гильом покатился по земле. Шарлей с обиженным ревом рванулся к рыцарю, стремясь прихлопнуть обидчика, но в этот миг прямо на его бронированную спину прыгнул ведьмак.
Следом за Геральтом на арену выскочил и Пальмерин. Громыхая доспехами, рыцарь побежал к бесчувственному Гильому. Дита едва не повиновалась безумному порыву присоединиться к мужчинам, но воздержалась, когда под вздох трибун мимо ее лица пролетел ведьмак, сброшенный шарлеем.
Приземлившись на зад, Геральт проехал несколько метров по земле, но тут же вскочил и выбросил вперед левую руку. Пламя возникло прямо из воздуха перед мордой чудища. Шарлей шарахнулся в сторону, крича и размахивая башкой, в то время как ведьмак ловко ударил мечом в незащищенное броней место на боку монстра. Пальмерин оттащил Гильома подальше от беснующейся твари и тоже обнажил клинок.
Два воина и монстр сошлись в смертельном танце. Пальмерин кричал, топал ногами, рубил мечом твердый панцирь, дезориентируя и отвлекая шарлея от ведьмака, в то время как Геральт наносил короткие и точные удары между костяными пластинами, покрывающими лапы и спину чудища. Дите показалось, что бой длился очень долго: она то и дело вскакивала, волнуясь за ведьмака и рыцаря, грызла ногти, теребила проклятые кружева на рукавах, и облегченно выдохнула, когда обессиленный шарлей повалился на бок.
Герольд радостно возвестил о победе ведьмака над чудищем. Пальмерин тяжело прислонился к прутьям изгороди. Трибуны неистовствовали, требуя добить шарлея, хриплое дыхание которого доносилось даже до Диты.
— Давай, ведьмак! Доверши дело! — воскликнул чистый женский голос.
Геральт спокойно подошел к шарлею и посмотрел на раненого монстра. С клинка ведьмака капала темная тягучая кровь чудища.
— Доверши свою победу, славный воин! Убей чудовище и освети свое имя вечной славой! — надрывался герольд.
Ведьмак поднял голову, встретился взглядом с Дитой и пожал плечами, словно говоря: « Лучше уж так…» — а потом занес меч и вогнал его в шею шарлея. Монстр последний раз дернулся и затих, под ним растеклась лужа густой антрацитовой крови. Зрители разразились радостными криками и аплодисментами. Пальмерин одобрительно кивнул ведьмаку и принялся поднимать Гильома, который уже некоторое время безуспешно пытался встать на нетвердые ноги. Ворота, ведущие в арену, распахнулись и на поле боя вышла сама благодетельная княгиня Туссента Анна-Генриетта.
***
Гильом де Лонгфаль, родственник странствующего рыцаря Пальмерина де Лонгфаля, тяжело перебирал ногами, буквально повиснув на поддерживающих его мужчине и женщине. Дита скрипела зубами, чувствуя, как металлические пластины доспеха храброго рыцаря впиваются ей в плечо, но упрямо шагала дальше.
— Еще немного и будем в госпитале, Гильом, — уговаривал парня Пальмерин.
Молодой рыцарь уходил с ристалища крайне неохотно, несмотря на то, что досталось ему похлеще, чем от утреннего великана, поэтому Пальмерину и выскочившей на арену Дите пришлось уволакивать Гильома едва ли не силой.
По счастью, эффективно сопротивляться парень не мог, а вместо связной речи из его рта вырывалось невнятное: «Вивиенна… Геральт… мне надо… ведьмака надо… говорить…» — так что забрать его удалось относительно легко.
Сам же Геральт, с которым столь страстно желал пообщаться Гильом, удалился куда-то в компании досточтимой княгини и ее свиты, бросив Дите небрежное: «Жди возле лошадей». Удержало женщину от соответствующего ответа только то, что именно в этот момент раненый Гильом с новой силой начал рваться к ведьмаку, и Дите пришлось полностью сконцентрировать внимание на нем.
— О-о-о, каков красавец! — восхитился доктор в госпитале, обустроенном неподалеку от арены. — Подавайте его сюда!
Запах в шатре медиков показался женщине очень знакомым: стерильная чистота — она в любом мире стерильная чистота. Пахло спиртом, металлом инструмента, разложенного на небольших столиках и прикрытого чистой тканью от пыли, марлей и бинтами, немного кровью и травами.
Дита помогла Пальмерину усадить Гильома на койку и принялась расстегивать ремни, стягивающие броню молодого рыцаря, но получалось у нее очень медленно, потому что женщина во все глаза таращилась на врача. Человеком этот доктор определенно не являлся. Он был невысоким, даже карикатурно коротконогим, с очень широкими плечами, длинными мускулистыми руками, сплошь заросшими густыми волосами. Голова у странного врача сверкала безупречной лысиной, зато рыжая вьющаяся борода была такой длины, что из нее получилось бы два дивных парика и еще осталось бы на парочку шиньонов.