— Ночью он включает в гараже генератор, слушает радио, записывает, редактирует, печатает и разносит по соседям. Это уже второй номер. Приятно, конечно, внимание, хотя читать эту белиберду я все равно не буду.
— Можно взглянуть?
— Да пожалуйста.
Я коршуном налетел на листки и уволок их наверх.
Эмиль оказался весьма добросовестным репортером-любителем. Первую полосу его «газеты» занимали новости местного значения. Последствия кризиса в округе Колумбия и в Вирджинии, перечни зон бедствия и закрытых зон, сообщения об эвакуациях, попытках восстановления местной инфраструктуры. Я просмотрел их и дошел до сообщений несколько иного плана.
Первое касалось оценки солнечного излучения. Эксперты подтвердили, что существуют все основания надеяться на выживание человека как вида даже в теперешних тяжелых условиях. Источники не указывались, так что можно было считать эти утверждения плодом фантазии комментатора или же попыткой предотвратить развитие паники. Однако я, как и любой другой, на собственной шкуре имел возможность убедиться, что «новое солнце» ведет себя хотя и недружелюбно, однако не убивает на месте.
Ни слова о том, как изменившийся климат повлияет на урожаи, на погоду, на экологию в целом. А ведь как адская жара, так и проливные дожди определенно выходили за рамки явлений нормальных.
Далее сообщалось о небесном оптическом феномене, наблюдаемом повсеместно, во всем мире.
Те же самые небесные С и О, замеченные Саймоном в Аризоне, обнаружились на Аляске в Анкоридже и в Мехико-сити на юге. Проскользнули в радиосообщениях и весточки из Европы и Азии. В Индии тоже отметили подобное явление. «Обратите внимание на то, что, несмотря на ненадежность каналов связи, видеоинформация из Индии демонстрирует подобный феномен, но в большем масштабе», — говорилось в газете. Мне осталось предположить, что Эмиль Харди имеет в виду все те же небесные знамения.
Диана ненадолго пришла в сознание:
— Тайлер…
Я взял ее руку. Рука сухая, неестественно горячая.
— Извини, — прошептала она.
— Тебе не за что извиняться.
— Жаль, что ты видишь меня такой.
— Ты уже поправляешься. Это займет какое-то время, но все образуется.
Голос ее шуршал, как сухой опавший лист. Она обвела взглядом комнату, узнала ее. Глаза ее расширились:
— Вот где я…
— Да, ты дома.
— Скажи мое имя.
— Диана… Диана, Диана, Диана…
Состояние Дианы очень тяжелое, но Джейсон умирал. Он сообщил мне об этом, когда я пришел к нему в комнату.
Кэрол сказала, что в этот день он ничего не ел. Вытянул через соломинку немного охлажденной воды, но и пить больше ничего не стал. Он почти не двигался. Когда я попросил его поднять руку, он смог это сделать, но с таким усилием и так мучительно медленно, что я прижал ее обратно. Лишь голос сохранял силу, хотя он ожидал, что утратит и дар речи.
— Если этой ночью повторится то же, что и предыдущей, к утру я буду готов. Поэтому надо выговориться сегодня.
— Ты знаешь, по какой причине твое состояние ухудшается ночью?
— Причина простая. Дойдем и до причины. А пока что сделай одолжение… Мой чемодан еще на комоде?
— Да, на комоде.
— Открой. В нем диктофон. Разыщи.
Я почти сразу наткнулся на матовую серебристую коробочку размером с колоду игральных карт, рядом со стопкой конвертов плотной коричневой бумаги, адресованных неизвестным мне людям.
— Это? — спросил я, поднимая коробочку, и тут же спохватился: ведь он не видел, что я ему показал.
— Если на ней написано Sony, это. И под ним упаковка чистых чипов памяти.
— Вижу.
— Итак, поговорим. Дотемна, а то и позже. Включишь рекордер, и поговорим. Если чип заполнится, сменишь. Или батарейки, если сядут. Сделай это для меня, пожалуйста.
— Если ничего не случится с Дианой. Когда начнем?
Он медленно повернул ко мне голову. Засияли странным светом его усеянные бриллиантами зрачки.
— Лучше всего сейчас.
Ars moriendi[2]
Из сказанного Джейсоном следовало, что марсиане вовсе не столь просты и наивны, как можно было заключить, если невнимательно слушать Вана.
Верно, они не славились излишней воинственностью. Пять Республик давно уладили свои политические разногласия мирным путем. В каком-то смысле их образ жизни можно назвать пасторальным — поскольку большинство их ресурсов посвящалось сельскому хозяйству. Но простотою они никоим образом не отличались. Марсиане достигли выдающихся успехов в синтетической биологии, их цивилизация базировалась на этой отрасли. Мы сделали их планету обитаемой биотехническими средствами, и с самого первого поколения марсиане понимали функции и возможности ДНК.
Техника их и тяжелая индустрия характеризовались некоторой грубоватостью. Космический корабль Вана, к примеру, оказался чуть ли не примитивным, какое-то ньютоновское пушечное ядро, но причины этого кроются в ограниченности природных ресурсов. Марс лишен нефти и угля, крайне ограниченны его запасы воды и азота. Базирующейся на обильных природных ресурсах экономики, подобной земной, на Марсе невозможно себе представить. Усилия жителей планеты Вана направлялись, в первую очередь, на прокормление населения, численность которого строго регулировалась. Биотехнология служила именно этой цели. И обходилась без «кузниц тяжелой индустрии», коптящих небо высоченными дымовыми трубами.
— Это тебе Ван рассказал? — спросил я Джейсона под непрекращающийся шум дождя.
— Да, он, хотя практически все это можно вывести из его архивов.
Ржавый вечерний свет отражался в изменившихся слепых глазах Джейсона.
— Но он мог… исказить истину.
— Не припомню, чтобы он когда-нибудь соврал, Тайлер. Другое дело, что он иной раз оказывался скуповат на правду.
Микрорепликаторы, доставленные Ваном на Землю, представляли собой последнее слово марсианской биотехнологии. Способные выполнить все, что обещал Ван, они могли выполнять и еще кое-какие функции, о которых он не упоминал.
Среди этих неупомянутых возможностей оказалась их способность поддерживать связь между собой и точкой происхождения при помощи также неупомянутого Ваном канала связи, не то узконаправленного радио, не то чего-то еще более экзотического. Джейсон подозревал последнее, требовавшее приемника, на Земле не существовавшего. Впоследствии Ван сообщил, что приемник должен быть биологическим. Приемником могла стать модифицированная человеческая нервная система.
— И ты решился?
— Я бы решился, если бы меня попросили. Но Ван мне доверился лишь потому, что с первого дня пребывания на Земле опасался за свою жизнь. Он не питал иллюзий насчет природы человеческой и видел, какими средствами у нас делается политика. Ему нужно было кому-то доверить фармакопею и информацию на случай, если с ним что-нибудь приключится. Он не предлагал мне превратиться в приемник. Модификация срабатывает лишь на Четвертых. Помнишь, что я тебе говорил? Долголетие — лишь база для модификации в других направлениях. Это — одно из направлений.
— И ты целенаправленно применил эту модификацию к себе?
— Я ввел себе это вещество после смерти Вана. Сильной реакции на инъекцию не последовало, никакого непосредственного действия я не ощутил. Надо иметь в виду, что не существовало способа проникнуть сквозь функционирующую Спин-мембрану. Я привил себе лишь возможность коммуникации.
— В таком случае зачем?
— Потому что не хотел умереть в невежестве. Мы полагали, что, когда «Спин» отступит, мы погибнем в течение нескольких часов или дней. Модификация давала мне возможность в течение этих последних часов или дней жизни, пока я жив, поддерживать контакт с базой данных чуть ли не с галактику величиной. И в результате узнать, кто такие гипотетики, зачем они все затеяли, с какой целью…
Меня подмывало прервать его вопросом: «И ты узнал?» Может быть, и узнал. Может быть, именно это он и хотел сообщить, пока еще в состоянии говорить. Может быть, именно это он и стремился записать на пленку.
— Ван знал о твоем намерении?
— Нет. И вряд ли он бы его одобрил. Хотя сам он выполнял именно такую функцию.
— Неужто? Я не знал.
— Ничего удивительного. Имей в виду, то, что случилось со мной, с моим телом и мозгом, не проявление этой функции. — Он повернул слепые глаза в моем направлении: — Это не функция, а дисфункция. Сбой.
Репликаторы, запущенные с Земли, распространились за пределами Солнечной системы, улетели к другим солнцам. Заметили ли это гипотетики? Поставили ли они в вину землянам это фактически марсианское мероприятие? Соответствовало ли это, как предполагал И-Ди, хитроумному замыслу коварных марсиан? Джейсон этого не касался. Скорее всего, он этого и не знал.
Шло время, репликаторы распространились до ближайших звезд, до следующих звезд, далеко, возможно, очень далеко. Ни в какой телескоп их колоний не разглядишь, но, если составить карту их распространения в нашей галактике, возникла бы внушительная картина, громадное облако ледяной искусственной жизни. Разумной жизни.
Репликаторы не бессмертны. Как индивиды, они живут, размножаются, умирают. Но построенная ими сеть расширяется, растет, как коралловый риф взаимосвязанных узлов, обменивающихся информацией, накапливающих информацию и передающих «домой», в точку происхождения.
— При последнем нашем разговоре ты упомянул проблему, — напомнил я Джейсону. — Ты сказал, что численность репликаторов уменьшается.
— Они встретились с чем-то… незапланированным.
— И что это было, Джейс?
Он несколько мгновений помолчал, как бы собираясь с мыслями:
— Запуская репликаторный проект, мы считали, что вводим во Вселенную нечто совершенно новое, новый вид искусственной жизни. Так вот, мы, человеческие существа, люди как Земли, так и Марса, оказались простачками и наивнячками. Не одни мы в галактике наделены разумом, и не мы первые. Куда там. Напротив, мы — явление заурядное. Практически все, что мы предприняли в своей короткой истории, предпринималось прежде нас другими, в других местах.
— То есть репликаторы напоролись на других репликаторов?
— Наши репликаторы попали в мир репликаторов. Звездный мир, Тайлер, оказался джунглями, а не пустыней, как мы предполагали.
Я пытался представить себе процесс, описываемый Джейсоном.
Далеко от захваченной «Спином» Земли, вдали от Солнечной системы, там, откуда наше Солнце кажется заурядной захолустной звездой, какой-то репликатор, осев на ледяную пылинку, начал процесс репродукции, инициировал стандартные процедуры роста специализированных «кирпичиков» колонии, наблюдения, сбора и передачи информации, уже многократно повторявшийся ранее предками. Может быть, новая колония достигла зрелости, может быть, далее начала передавать данные. Но в этот раз цикл прервали.
Что-то учуяло присутствие наших репликаторов. Что-то голодное.
Этот хищник (по выражению Джейсона) какой-то иной полуорганической автокаталитической системы с обратной связью — другая колония саморепродуцирующихся клеточных механизмов, полумашина, наполовину живое существо, — вторгся в нашу систему. Хищник более развитой, более сильный, со встроенным в генетику агрессивным инстинктом, способный искать и употреблять в качестве питательного вещества конкурирующие системы. Земные репликаторы, слепые и беззащитные, не способные даже удрать, пали жертвой этого хищника.
И нападающий не просто сожрал наших посланцев, не просто усвоил составляющие их молекулы. Он проанализировал состав и назначение структуры жертвы, он усвоил то, что посчитал для себя полезным, на ходу внедрил новое в свою структуру, реорганизовал, если в том возникла нужда, свою колонию. Наша колония не умерла, она оказалась втянута в новую, так сказать, онтологически пожравшую ее систему, более сложную, иерархически превосходящую…
Не в первый и не в последний раз.
— Цивилизации разумных существ рано или поздно приходят к использованию репликаторных сетей, — продолжал Джейсон. — Субсветовые полеты в космосе — штука дорогая и малоэффективная, поэтому большинство технологически развитых культур в конце концов упираются в необходимость использования фоннеймановских машинных систем, каковыми и являются репликаторы. Очень выгодная затея, ведь репликаторы сами себя строят и обслуживают, на них не нужно тратить ни сентаво самой девальвированной валюты. А объем поступающей информации экспоненциально увеличивается с течением веков.
— Понимаю. Марсианские репликаторы не уникальны, они вошли в новую для себя, но привычную для космоса экологию…
— Экологию фон Неймана. По математику XX века Джону фон Нейману, первым предположившему возможность создания самовоспроизводящихся машин.
— …экологию фон Неймана, хорошо… Вошли в эту экологию и ушли от нас. И ни черта не сказали нам ни о гипотетиках, ни о «Спине».
Джейсон капризно выпятил губы:
— Тайлер, как ты не понимаешь… Экология фон Неймана и есть гипотетики. Это ведь то же самое.
В этот момент я мысленно как бы отпрыгнул назад и попытался осмыслить, с кем же я беседую.
Внешне вроде Джейс. Но его слова как-то заставляют не верить глазам своим.
— Ты… Ты общаешься с этой… системой? Я имею в виду, сейчас, во время нашего разговора?
— Не знаю, не знаю. Не знаю, что ты называешь общением. Общение действует в обе стороны. Это — нет. То есть это не то, что ты имеешь в виду. Общение не бывает столь… ошеломляющим. Это — да. Особенно ночью. Днем поток умеряется, вероятно, Солнце глушит сигнал своим излучением.
— Значит, ночью сигнал сильнее.
— Может быть, термин «сигнал» тоже не вполне корректен. Сигнал — это то, что должны передавать наши репликаторы. Я же получаю информацию на той же несущей, но информация эта не пассивная, какую мы получали раньше, и даже не просто активная, но откровенно агрессивная. Со мной пытаются сделать то же, что сделали с каждым другим узлом системы. Фактически, Тай, это пытается овладеть моей нервной системой и перепрограммировать ее.
Значит, мои подозрения оправдались. С нами в комнате присутствовал третий. Во время нашего разговора гипотетики продолжали пожирать Джейсона заживо.
— И они в состоянии это сделать? Перепрограммировать твою нервную систему?
— Не думаю. Они считают меня еще одним узлом сети репликаторов. Та биотехнология, которую я инициировал инъекцией, сделала меня чувствительным к их манипуляциям, но не так, как они этого ожидают. И поскольку они не воспринимают меня как органическую биологическую единицу, они могут лишь убить меня.
— Может быть, есть какой-то способ экранировать тебя от их излучений?
— Насколько мне известно, нет. Если бы марсиане что-то знали, они бы включили это в свои архивы.
Окно комнаты Джейсона выходило на запад. Заходящее солнце пронизывало облака и окрашивало стены розоватым свечением.
— Они и сейчас с тобой. В тебе. Разговаривают с тобой.
— Они… Оно… Это… Надо найти для них какое-то другое местоимение. Вся эта общность, вся экология фон Неймана представляет собой единую сущность. Она мыслит и кует свои планы, медленно, по верно. Но все триллионы составляющих ее частей одновременно представляют собой автономные существа, часто конкурирующие, более быстрые, чем вся сеть, и куда более интеллектуально развитые, чем любая человеческая особь. Спин-оболочка, к примеру…
— Спин-оболочка — индивидуум?
— Во многих отношениях — законченный индивид. Цель ей задается сетью, но она сама оценивает события и выбирает действия. Она сложнее, чем мы себе представляли, Тай. Мы, к примеру, предполагали, что она либо включена, либо выключена, как электрическая лампочка, что она работает в двоичном коде. Ан нет. В зависимости от обстоятельств и целей она выбирает нужное из множества состояний. Взять, к примеру, различие проницаемости. Мы давно знаем, что оболочка пропускает космический корабль, ракету, но задерживает астероид. А сколько того, что мы не знаем… Почему мы до сих пор не уничтожены солнечным излучением? Потому что мембрана все еще защищает нас до известной степени.