Русские газетчики откопали старую историю о лихом разбойнике Гвозде. По всем газетам прошла серия публикаций в духе — «если хотите поймать разбойника, позовите другого разбойника». Благодаря этой славе, Проскурину и Рыченкову ход в английские порты был попросту заказан. Не официально, конечно. Но кто сказал, что бриты не сыщут возможность поквитаться за свои обиды.
Зато в России популярность русских каперов была на высоте. Флотские офицеры подкручивали усы, мол вот это по нашему. Не грабительством живет, а за счет самих разбойников. Да и могло ли быть иначе, коль скоро за дело взялся георгиевский кавалер. Сам царь, обронил скупое — «русскому человеку не свойственно жить грабежом, он труженик и защитник слабых». Мальчишки повсеместно играли в Гвоздя, крушащего пиратов направо и налево.
Но помимо славы они несомненно остались в плюсе и в материальном плане. Более полутора миллионов рублей за вычетом всех налогов. Правда, немалая часть этой суммы попросту нигде не была указана. Потому что официально судовые кассы и ценности большинства каперов попросту ушли на дно. И как уже говорилось, львиная доля этих денег принадлежали Борису.
Вдобавок к деньгам более двух миллионов очков опыта. Обнуление гражданских, это преступление против устоев. Не сказать, что этим не грешат в тех же колониях. Но все же не выпячиваются. Зато с военнопленными можно не церемониться и выкачивать досуха.
Вообще, на фоне таких показателей совершенно непонятно, зачем Морозову было устраивать охоту за Борисом, а неизвестным ласково брать его под ручки. Опыт? Да вон его целое море разливанное. Хотя конечно, Один Борис выдает на-гора столько, сколько и не всякая команда корабля поднимает.
Кстати, вскоре после освобождения капитанов захваченных кораблей оба способа стали достоянием общественности. Газетчики тут же обозвали методы бесчестными, на которые способны только коварные русские, воспользовавшиеся открытостью честных каперов принявших их в семью как родных и пригревших на груди змею.
Было много шума по поводу нового артефакта «Страж». Борзописцы твердили что необходимо ограничить его распространение. Не забыв в очередной раз пройтись по поводу русских, которые способны извратить любое полезное открытие во вред человечеству и прогрессу. Борис склонялся к тому, что решение на международном уровне все же будет принято. Все что касается посягательств на устои, тут в приоритете. Есть здесь такая Лига Наций, которая вырабатывает международные законы. Так то, озаботятся.
Штука и впрямь забористая. Хотя никаких сомнений, что спецслужбы наоборот постараются сделать все, чтобы заполучить себе образцы. Так что, максимум что случится, это изъятие «Стража» из свободного оборота. Ничто так не способствует гонке вооружения, как призывы к разоружению. Уж это-то Измайлов знал доподлинно…
На этот раз сворачивали паруса не для маневра, а по поводу захода в гавань Голубицкого. А куда же еще должен был направить свое судно номинальный его владелец, Проскурин Павел Александрович. Потомственный дворянин и вассал боярина Голубицкого. К тому же и капитан брига так же связан с этим островом. И новому кораблю быть приписанным к нему же. А за одно следовало бы исключить из списков проданную «Газель».
С портовыми формальностями управились довольно быстро. Впрочем, как бы скоры на руку они ни были, еще до их схода на берег, к ним прибыл посыльный от боярина Голубицкого, который приглашал к себе на аудиенцию Профессора Проскурина и лейтенанта Рыченкова.
— Чего уставился? — рассерженным котом фыркнул шкипер.
— Лейтенант?
— Военного времени.
— Так мы вроде не воюем, — не унимался Борис. — Мичманы, те могут быть не из дворян. Но лейтенант… — многозначительно замолчал Борис.
— Почитай положение о георгиевских кавалерах. Имею право на звание лейтенанта без производства в дворянское сословие.
— О как.
— Да уж так.
— Ладно. А чего ему от тебя понадобилось-то, Дорофей Тарасович. Столько лет ты ему не нужен был, а тут вдруг понадобился.
— Ну так, я все это время извозчиком работал. А тут вдруг учудил такое, что вся Европа на ушах.
— Уверен, что не из-за Павла Александровича?
— Не. Он мужик взрослый и самостоятельный, сам за себя ответит. И вообще, куда вольготнее себя чувствует в боярских хоромах.
— Ну не пуха.
— Ой, да ладно, чего я там не видел, — одергивая китель, отмахнулся шкипер.
Может и так. Но в кои-то веки он был обряжен в форму сидящую на нем как влитая. Все такой же худой. Но уже не производит впечатление старика и варнака. Подтянутый офицер, до синевы выбрит и… Трезв как стеклышко. Разве только с неизменной трубкой. Причем той самой, старой и видавшей виды.
— Ну что Терентий Андреевич, навестим наши механические мастерские?
— Если верить письмам Кротова, то там уже не мастерские, а чисто завод. Настаивает на расширении.
— С этим мы пока погодим.
— Что так. Решил как царь Кощей над златом чахнуть?
— Нет. Но и вкладываться в экономику боярина Голубицкого желания не имею. Вы со своими деньгами можете поступать как пожелаете.
Несмотря на то, что корабль был приобретен и оснащен полностью на средства Бориса, старики разбойники были не просто на жаловании, но и имели долю. А потому в настоящий момент имели вполне солидный капитал. Раньше они собирали деньги, чтобы приподнять Разумность и получить возможность для роста ступеней развития, и обретения дополнительного возрождения. Но так уж вышло, что опыта в их распоряжении оказалось куда больше, чем они могли переварить. А на банковских счетах осели немалые деньги.
— То есть и новинки передавать никому не станешь? — уточнил Носов.
Угу. Завлекательно ему конечно участвовать во внедрении нового. Может тут главное и не деньги вовсе. Хотя, вот такие денежные дожди явление достаточно редкое. Да и не было бы ничего такого, если бы не новаторство Бориса. Теперь же остро встает вопрос о том, куда вложить деньги, чтобы они не лежали мертвым грузом, постепенно истаивая как сугроб под мартовским солнышком.
Григорий к ним со всем уважением и роднее у него в этом мире никого нет. Ну-у, кроме Кати конечно. Однако, и складывать все яйца в одну корзину не дело. А еще, он прекрасно помнил одну заповедь, которой неизменно придерживался. Он никогда не имел финансовых дел с близкими людьми. Потому что деньги скорее рано, чем поздно, непременно разрушат все то светлое и чистое, что есть между родными.
А потому, желательно дистанцироваться. Или принимать самое минимальное участие. А лучше и вовсе передать все в руки компаньона. Пусть уж лучше он идет рядом, но на особицу. Так оно всяко надежней.
Хотя, быть может он и не прав. Ну, хотя бы потому что в его мире взгляды были другими. А еще, там нет такого понятия как вассалитет. Куда как серьезные узы. Так что, может он и на воду дует.
— Не вижу причин для принятия поспешных решений. Жареный петух в задницу не клюет, — оставив промелькнувшие мысли при себе, ответил Борис.
— Так-то оно так, н-но-о… Я тоже погожу пока вкладываться.
— Э-э не-эт. Давай сначала навестим Кротова, посмотрим что он там вообще предлагает. Посчитаем, прикинем, а там и принимать решение будем. Глядишь оно того и стоит.
Ну что сказать, увиденное их по настоящему впечатлило. Не зря управляющий все время клянчил деньги на расширение. По здравому размышлению, Измайлов предложил ему не жалование, а долю от прибыли.
Договор скреплен по сути, с определенными штрафными пунктами за нарушения. Причем не так, когда работодатель в случае невыполнения обязательств платит копейки, а работник остается без штанов. А достаточно жестко для обоих сторон. Это должно было показать Кротову всю серьезность намерений нанимателей.
И он проникся. Затянул пояс чуть не до хребтины, и все время наращивал производственные мощности. То есть, трудился не щадя себя как раб на галерах, чуть не впроголодь содержал семью, стараясь на дальнюю перспективу. И то, чего он добился всего лишь за неполный год впечатляло.
Борис проверил все расходные книги. Обошел цеха. Побеседовал с рабочими. Ознакомился с перспективным планом развития. И пришел к двум выводам.
Все то, что тут устроил Кротов называть мастерскими нельзя, ибо перед ними стоял полноценный завод. Причем с заманчивыми перспективами роста. Хотя казалось бы мелочевка. Канцелярские товары и шайбы Гровера в ассортименте.
А еще, вкладываться в дальнейшее его развитие можно и нужно. Причем как тот и просил, единовременно не менее двухсот тысяч. Это выведет производство на качественно иной уровень. Тем более, что управляющий взял на себя ответственность по подготовке рабочих кадров и преуспел в этом деле.
Глава 20
В преддверии серьезного шага
«Карась» резво пластал воду, спокойной морской глади. Не штиль конечно. Но качки как таковой нет. Скорость выдерживает в десять узлов экономичного хода, что для гражданских пароходов весьма внушительный результат. Удачный вышел кораблик, чего уж там. И похоже послужит прототипом для целой серии.
Рыченков и Носов решили воплотить затею Бориса и создать пароходную компанию суда которой будут ходить между островами княжества по расписанию. Оборудуют под это дело морские вокзалы, с залами ожидания и комнатами отдыха. Затея достаточно дорогая. Но деньги у стариков есть.
Боярин Глубицкий на вчерашнем приеме, воспринял это предложение положительно. Пообещал заручиться поддержкой у князя. Давно уж пора отойти от стихийных перевозок и перейти к регулярному сообщению. Но у Тимошевского ни рук, ни средств на это не хватает. Тут дай бог выдержать темпы задаваемые научно-техническим прогрессом.
Кстати, именно по этой причине Голубицкий пригласил к себе Проскурина. Вызовы бросаемые временем требовали скорейшей подготовки квалифицированных кадров. Образование нужно было выводить на новый виток. А потому не пора ли Павлу Александровичу вернуться в родные пенаты.
Конечно ректора университета никто пододвигать не будет. Не дело так-то благодарить за добрую службу. Ведь никто не виноват, что профессор в свое время сорвался под кручу. Но механический факультет выделяют в отдельный институт, с ориентацией на артефакторику. И кому его возглавить, как не Проскурину.
Признаться, когда Борис узнал об этом, даже заволновался. В нем тут же заговорило чувство собственничества. Мое! Не отдам! Хотя никаких реальных рычагов воздействия на профессора у него не было и близко. Все зависело от доброй воли самого ученого. И к вящей радости Измайлова он остался верен своему слову.
Не сказать, что его решение обрадовало боярина. Надбавки от талантливого преподавателя пошли бы только на пользу. Но Голубицкий все же принял его. Да и правильно в общем-то сделал. Как показала практика, Павел Александрович очень даже мог уйти в штопор, а тогда уж и пользы никакой. А так, она все же имелась. Да еще какая!
Измайлов был категорически против передачи разработанной технологии производства тротила. Решив придержать ее за собой, на будущее. Ведь встанет же он на ноги. А тротил, это даже не миллионы, а миллиарды. Тем более, что Россия уже наладила массовое производство пироксилина, которое было гораздо проще и дешевле. Однако, Проскурин, Лаврентьев и Соболев, которые по факту и были ее разработчиками, настояли на передаче секрета России. Пришлось Измайлову уступить.
Правда, когда господа ученые переполненные патриотическим духом решили сделать это фактически безвозмездно, за символическую единовременную выплату, тут уж он взвился на дыбы. С какого паркуа! Хватит с него, что согласился на грошовое вознаграждение за идею с пироксилином. Но тогда он прятался от всех и вся. Теперь же в этом не было необходимости. Ну или не будет, после посещения им острова Яковенковского и возведения его в потомственное дворянство.
Нет, Борис конечно же патриот. Не вопрос. Он ведь не предлагает тротил другим державам. И потом. Как покупать втридорога за бугром, это нормально. А как выделить скромные пять процентов с каждого произведенного килограмма, своему соотечественнику, так сразу обвинения в отсутствии патриотизма. Да и черт с ними!
Конечно профессор и кандидаты были не в восторге от упрямства Измайлова. Но и отступить от самими же признанного в этом деле его приоритета не могли. Как впрочем и Борис их желанию облагодетельствовать Родину. Правда, до поры не озвучивая его имя.
И ведь что обидно. Все, что Измайлов успел узнать о боярине Голубицком свидетельствовало о том, что личность он в высшей степени практичная. Так что, никаких сомнений, наладит производство и станет снабжать новой взрывчаткой российский флот. Или Борис готов съесть свою бескозырку.
Хм. Вообще-то на нем сейчас фуражка, и одет он не в форму, а кургузый пиджак, брюки прямого кроя и светлую рубашку. Ткань не из дешевых, портной хороший, но фасон присущий обычному мещанину. Ничего не попишешь, он все еще не дворянин.
До Яковенковского дошли без проблем. Хотя, и слышал разговоры о том, что пробавлявшийся в этих водах разбойник Просвира частенько тиранит пароходы. Как будто даже пушечкой обзавелся. Не серьезной, всего-то тридцать семь миллиметров. Но это смотря как на этот вопрос посмотреть. Дырок понаделает без проблем. Вообще-то, за такого пора бы уже полиции и всерьез взяться.
Борис, которого сопровождал Яков, помимо револьверов прихватил с собой футляры с дробовиком и винтовками Маузера и Бердана. Можно было бы и гранаты, благо какое-то количество тротила в лаборатории все же выделать получилось. Только чревато это. Могут и в бомбисты записать.
Кстати, по его подсказкам, Григорий сумел измыслить настоящий оптический прицел, а не то убожество, что пользуют здесь. Как результат Система оценила старания Травкина и одарила его от щедрот, напрочь проигнорировав Измайлова. Справедливо, чего уж там. Он ведь только озвучил техническое задание и на пальцах объяснил, что должно получиться в результате. Но Борис и не в обиде. Зато у него теперь была самая настоящая снайперская винтовка, под которую он определил маузер.
Оно конечно на «Разбойнике» куда безопасней. Но Борис не хотел дергать стариков. Дел у них невпроворот, так что пусть занимаются. И вообще, ему теперь что же, через раз дышать, и кататься в танке? Паранойя до добра не доведет. Проверено.
Со знакомого дикого причала направились прямиком в город. Не в центр. Тамошние гостиницы им не по чину. Во всяком случае пока. Поэтому остановились на окраине, в меблированных комнатах. После чего Борис отправил Якова отдыхать по своему усмотрению. Тот воспротивился было, но парень и слушать ничего не желал. Не на чужбине, поди. Россия. Опять же, уже на завтра назначен прием в доме Москаленко. Он сюда приехал не просто так, а по поводу. И если бы не укладывались, то сначала заглянули бы в гавань Яковенковского.
Знакомая улица, с пышными кронами каштанов, залитая июньским солнцем. Все точно так же как и два года назад. Теплый погожий день, залитая солнцем мостовая, прячущийся в тени листвы тротуар. По обеим сторонам дома из красного кирпича.
Он специально остановился в стороне от нее, чтобы ступить на эту мостовую в одиночестве, без свидетелей. И не зря. Вроде взрослый мужик, а сердце стучит так, что вот-вот выскочит из груди. Еще и под ложечкой сладко так засосало. Ну чисто малолетка какой, перед первым свиданием.
Не торопясь дошел до знакомой кондитерской «Славянка». Содержание витрины уже не то. Ну и правильно. Чего из года в год подманивать покупателей одной и той же бутафорией. Нужно периодически обновлять, чтобы привлекать покупателя.
Но было и что-то неизменное. Сам лавочник, с теми же расчесанными на пробор и прилизанными волосами. Три знакомые девицы в легких летних платья. Разве только стали постарше, самые настоящие невесты. Одна из них взглянула в окно. Постояла несколько секунд глядя на молодого человека не сводящего с нее взгляда. Заказала пирожные, дождалась пока их упакуют в бумажный пакет и вышла на крыльцо.
— Здравствуйте, сударь, — задорно поздоровалась она.