Затем из имения вызывали ещё несколько слуг. К тому же я выяснила, что извещения о необходимости явки для дачи показаний, пришли Денизе. О чём она не преминула сообщить мне в письме. Велели наведаться к герцогу даже Фабрису, который сейчас был слишком занят хлопотами о том, чтобы накрепко засадить моего управляющего в тюрьму.
Такому рвению даже позавидовать можно, будь оно направлено в полезное и мирное русло. И пока мне не удалось толком ничего сделать. Лишь собрать всех свидетелей с винодельни, которые могли бы поддержать Перетта и поручиться в том, что он совершенно точно не мог так поступить.
Признаться, я ещё уповала на Ксавье и его возможные связи, что могли бы помочь. Он даже подпитал мои надежды, прислав записку с уверениями: всё будет в порядке! И букет — на этот раз из лилий совершенно невероятного розово-бирюзового цвета. Тут явно не обошлось без магии — ещё и потому что положенный природой срок их цветения пока не настал. Может быть, над ними поколдовал как раз тот самый легендарный садовник. Но легенда на то и легенда, чтобы оставаться недостижимой сказкой, которую только и передавать из уст в уста. Без возможности проверить её подлинность лично.
Я смирилась с этим довольно быстро — отчасти благодаря пылким извинениям маркиза. Отчасти из-за того, что у меня теперь была Ивлина. Моя волшебница стеблей и корней. Повелительница пыльцы и коры. А ещё совершенно непостижимых для меня реагентов, зелий и увеличивающих артефактов, с помощью которых она могла рассмотреть все собранные на винограднике материалы в самых детальных подробностях.
Я заглядывала в давно опустевшую лабораторию мужа, что временно стала пристанищем для этой увлечённой аспирантки, с особым благоговением. Умирала от нетерпения и любопытства — и в то же время опасалась спросить.
Но когда видела над заваленным листками, образцами и фолиантами стол, над которым торчала рыжеволосая макушка, на сердце невольно становилось легче. Даже странно, что его скромнейшая светлость не пожелал признаться в помощи во время нашей последней встречи. И глазом не моргнул, на его безупречном лице не дрогнул даже самый малюсенький мускул. Выдержка достойная подражания. Браво, месье дознаватель!
Но я не могла пока решить, как к этому относиться. Как и вообще ко всем его вспышкам совершенно непонятной мне заботы. И мимолётного беспокойства о том, что со мной происходит.
Что вообще со мной происходит? Тоже вопрос немаловажный. Кажется, ни одна моя мысль о Ксавье не обходилась зеркальным воспоминанием о его брате. Я даже порой ловила себя на том, что размышляю над нашими не вполне однозначными беседами. Гадаю, понимает ли нас его пёс и разговаривает ли с ним на самом деле каким-то ментальным способом.
Как же вцепился-то в мою жизнь месье суровый дознаватель! Словно под кожу влез — и зудит, зудит, не давая покоя.
Но сегодня моим размышлениям суждено было свернуть в другое русло. С утра меня огорошили не слишком приятными новостями: уведомлением о дате, на которую назначен суд над Переттом. Похоже, совсем этого избежать не удастся даже при всём вмешательстве Ксавье, подробностей которого я ещё не знала. Может, и к лучшему.
Первое слушание — как хотелось, чтобы и последнее — назначили через неделю. Похоже, прежде чем судить моего бедного Перетта, его решили хорошо помариновать в камере. Этого Фабрису я тоже не прощу!
Вторым утренним пинком от судьбы стал приезд — точно перед обедом — Денизы. Словно она учуяла запах утиного жаркого из самой столицы и решила непременно его отведать. Удивительно всё же, как при всей сухости фигуры она имела такой потрясающий аппетит. Впрочем, может, у неё дома скверный повар… Тогда её только пожалеть и остаётся.
Но жалеть «падчерицу» я передумала ровно в тот же миг, как она появилась в гостиной. Словно чернильное пятно, которому кто-то вдруг решил придать форму женщины.
— Вокруг тебя, как и всегда, куча забот! — выдала она вместо приветствия, отчего мне захотелось запустить в неё увесистой книгой расходов, которую я как раз держала в руках, делая пометки о последних закупках продуктов в имение.
— У тебя всегда озабоченный вид, — я глянула на Денизу исподлобья. — Даже и не поймёшь, со мной это связано или с больным зубом.
— Меня вызывали к королевскому дознавателю, ты представляешь? — Дениза гневно сдёрнула митенки и уселась в кресло рядом. — Как тебя угораздило вляпаться в такую неприятность? Кого ты вообще могла заинтересовать? С твоими-то способностями. Знаешь, я подумала, что, может, ловушка была расставлена не на тебя?
Я отложила книгу расходов в сторону и глянула на каминные часы. Ещё успею до обеда дать распоряжение на кухню, чтобы порцию Денизы отравили? Или хотя бы подлили в него слабительное снадобье.
— А на кого, позволь узнать?
— Я слышала, в твоём доме стали часто бывать более сильные маги… — голос «падчерицы» обрёл настолько фальшивую загадочность, что плохонькая актриса из погорелого театра умерла бы от зависти.
— В таком случае, этот замысел был с очень далёкой перспективой. И он дал осечку.
Дениза прищурилась, растягивая губы в сухой, словно стручок фасоли, улыбке.
— Мотивы злоумышленников порой бывают гораздо сложнее, чем нам хотелось бы. Впрочем, ты права. Если кому-то хотелось поймать в твоём доме мага, ловушку надо было устанавливать в спальне. Кто попадёт туда первым? Младший де Ламьер или старший? — она на миг задумалась. — Нет, старшего ты не потянешь. Слишком велика фигура.
Фигура там и правда выдающаяся. Память, на которую я не жаловалась ни разу до одного злополучного дня, мгновенно встрепенулась. Быстро и задорно она подкинула мне самый красочный вид на широкую спину и крепкие… гхм… бёдра герцога. Даже зажмуриться захотелось, словно я вновь узрела всё это перед собой. О-очень уместно! Даже уши ощутимо загорелись.
И отчего-то я была уверена: при всей своей неприязни к мужчинам, Дениза вполне была способна оценить привлекательность месье дознавателя. Что наверняка разозлило её ещё больше.
— Боюсь, об этом судить не тебе, — я пожала плечами, едва сохраняя холодную сдержанность. — Ты не потянешь даже гимназиста.
Кажется, от порыва вцепиться мне в волосы Денизу уберегло только появление в гостиной Ивлины.
— Я даже не знаю, миледи, хорошие у меня для вас вести или плохие… — проговорила она бодро, глядя в листок, что держала в руках.
Но, натолкнувшись на ответное молчание, остановилась и посмотрела на мою «падчерицу», затем на меня, затем снова на неё — и тогда только вспомнила, что надо бы присесть в книксене.
— Надо же… — протянула Дениза. — Ты теперь берёшь на работу не совсем вменяемых аспиранток?
Она покрутила у виска растопыренными пальцами.
— На твоём месте я выбирала бы выражения, — предупредила я мрачно. — Ты всё же в моём доме.
«Падчерица» тут же состроила удивлённо-обиженный вид.
— Это и мой дом тоже! Уж этого ты не можешь у меня отнять, — пожала плечами.
— Увы, могу, — я мстительно улыбнулась. — Все бумаги о собственности говорят, что это мой дом. И я принимаю тебя здесь только из вежливости и памяти Эдгара. И уж тем более я сама решаю, кого нанимать на работу. Особенно тогда, как твой братец едва из штанов не выпрыгивает, чтобы досадить мне. И если Ивлина поможет мне излечить виноградник, весьма значительную часть годичного фонда я отправлю именно на её кафедру.
— Совет не позволит тебе это сделать! — Дениза даже с места подскочила от негодования.
А Ивлина качнулась назад, словно решила тотчас уйти. Конечно, декан факультета заклятий — опасный противник. Она и в козу превратить может так, что даже вернувшись в облик человека, блеять будешь до конца дней. Но я взмахнула рукой, веля аспирантке остаться на месте. Никто не посмеет оскорблять моих гостей!
— Не беспокойся, я подберу достаточно веские аргументы, чтобы убедить Совет в правильности моего решения. Тем более, насколько я помню, кафедра Магической ботаники частенько оставалась не у дел. Это несправедливо. Там учится много толковых голов.
— Ты ходишь по грани, Этти, — шипя, словно прижатая ножкой дивана змея, проговорила Дениза, дёргано надевая митенки. — Я не удивлена, что Фабрис нашёл способ потрепать тебя, словно старую газету. Хоть и не одобряю его поступок. Ты много на себя берёшь. Но ты всего лишь женщина среди мужчин, которые, уж прости, часто видят в нас только грелку для постели. До нашего ума и амбиций им совершенно нет дела.
— Это печально. Но поправимо, — я премило улыбнулась. — Именно в этом направлении мы с Ивлиной и работаем. Будем на Фабрисе испытывать методы повышения нашей значимости. Возможно, потому я напишу об этом. Пусть и не научный труд, но хотя бы мемуары.
Дениза вздохнула, вдруг растеряв всё ехидство. Словно чем-то я задела её за живое.
— Сбор Совета через десять дней. Тебе придёт официальное письмо. И вот, — она достала из строгого портфеля, что был при ней, тонкую стопку бумаг, — это список претендентов на стипендии и гранты. Может, ты всё же решишь ознакомиться.
Она бросила её на стол передо мной и быстрым шагом удалилась. Ну что ж, хотя бы аппетит за обедом никому не испортит.
— А теперь рассказывай, — я вновь повернулась к аспирантке, которая, забывшись, так и стояла, комкая исписанный какими-то расчётами листок в кулаке.
— О чём? — пискнула та, явно опасаясь, что сейчас я её вдруг прогоню.
Но я ещё не дошла до той степени злости, чтобы вредить себе самой, не разобравшись.
— Что случилось между тобой и иногда любезной мадам деканом? Чего это вдруг она стала разбрасываться столь уничижительными выржаениями в твой адрес?
Я похлопала по дивану рядом с собой, и Ивлина, обречённо понурившись, поплелась ко мне. Явно заинтригованная шумом, в гостиную вошла и мадам Хибоу, но я выпроводила её сразу, поручив отнести книгу расходов и оставленные Денизой списки в мой кабинет. За это время притихшая Ивлина успела собраться с мыслями.
— Я не ссорилась с мадам д’Амран лично. Но была одна неприятная ситуация… — она покусала губу и продолжила. — Мне были необходимы некоторые исследования — для моей работы. И за ними нужно было обратиться на факультет Заклятий. Месье Селери посоветовал одного магистра. Мол, у него как раз есть отличные материалы по нужной теме. Но отчего-то тот решил, что они слишком значительны, чтобы отдать мне их просто так…
— И что? — я нахмурилась, уже ощущая горечь на языке от подкатившей к горлу гадливости.
— Он назначил мне встречу. Личную. Намекнул, что мне надо бы и отблагодарить его… — девушка вздохнула, задрав глаза к потолку. — Ну, я же не наивная дурочка! Сразу поняла, что ему было нужно. И встреча не в кабинете, а у него дома. Мол, всё это хранится там, а не на кафедре, — она тряхнула головой, резковато убрала со лба упавшие на него прядки. — Я и пришла. Что мне было делать? Работа застопорилась. Вроде, и вопрос не слишком обширный, а ответ мне был нужен срочно. Магистр, конечно, начал распускать руки. Я подыграла. Сказала, мол пусть раздевается. Пока он не видел, подсыпала ему в постель порошок из корня карранского плюща. Он лёг. Собрался посмотреть, как я тоже буду снимать одежду. А когда начал чесаться и орать, я схватила бумаги и сбежала.
Ивлина замолчала, внимательно разглядывая свои сложенные на коленях руки. Я ещё миг ждала продолжения, но его не последовало.
— И о его позоре узнали все…
— Нет, — аспирантка презрительно фыркнула. — Узнали о моём позоре. Мол, это я хотела его соблазнить, чтобы получить нужные мне исследования и заклинания. А затем ещё и навредила ему. Он сидеть не мог неделю от сыпи на… по всей…
— Плохо, что не месяц, — хмыкнула я. — Пожалуй, я попрошу у тебя мешочек такого порошка. На всякий случай.
Ивлина улыбнулась, всё же не сумев скрыть гордость от собственного поступка. Признаться, на её месте я поступила бы так же. И сейчас мне скорее было смешно оттого, как рыжая девица ювелирно сыграла на похотливости и наглости того, кто возомнил, что может требовать плату там, где достаточно просто вежливости.
— Был большой скандал. Но, к счастью, меня не отчислили из аспирантуры. Заступились многие преподаватели нашего факультета. А вот мадам д’Амран была очень недовольна. Пострадал её заместитель. Тот, кого она прочила на своё место, если на следующих выборах ректора победит она.
И тут я поняла, о ком идёт речь, хоть имени девушка и не назвала. Надо же, именно тот магистр, всегда такой учтивый и сдержанный, производил вполне благопристойное впечатление. Но, как известно, за маской вежливости и приятной внешностью порой скрывается скверно попахивающее нутро.
— Странно, что я не слышала никаких слухов о случившемся.
— Такое не выносят на всеобщее обозрение, — Ивлина развела руками. — А уж тем более перед учредителями Фонда.
И то верно. Похоже, у меня теперь есть ещё одно маленькое дельце — не допустить, чтобы маг, который позволяет себе подобное отношение к адепткам или аспиранткам, занял высокое положение в столь уважаемом заведении, как Санктур.
— Ну что ж, — я улыбнулась, стараясь поскорее сгладить неприятные воспоминания, которые Ивлина сейчас наверняка перекатывала в голове. — Теперь я готова слушать, какие у тебя для меня есть новости. Ты что-то поняла?
— Поняла, — сразу оживилась та. — Но, боюсь, нам придётся ещё кое-что исследовать. Потому что источник заразы не в самой земле, где растут лозы.
— Так где же, если не там? Если заклинание наведено не «с воздуха» и не появилось из земли… — я осеклась, уже начиная догадываться.
— Скажите, — проговорила Ивлина, подпитывая мои подозрения. — Ту часть виноградника поливают из отдельного водоёма?
— Да, — я уверенно кивнула. — Нам пришлось устроить отдельный пруд для полива. Так было удобнее.
— Скорей всего отравлена именно вода. Но мне нужно взять забор образцов. Как вы понимаете. И трудность в том, что это может оказаться не конец. Потому что пруд набирается…
Она дала мне возможность закончить мысль.
— От ручья. Он питается от рукава реки, что течёт неподалёку.
— А значит, следы заклятия могут затеряться неизвестно где. Это плохо, если вы хотите отыскать источник. Но есть и положительная сторона, — Ивлина коротко коснулась моей руки. — Вода гораздо лучше сохраняет структуру заклинаний. И расшифровать его я смогу намного точнее.
— Ну хоть что-то во всём этом есть хорошее! — от сердца тут же отлегло. — Тогда сегодня снова отправимся в Шато.
И я ещё не успела развить мысль и построить план действий, как к нам подошла служанка и звонко сообщила:
— Привезли ваш заказ от мастера Паскаля, миледи.
Вот ещё одна приятная мелочь: посыльный доставил моё платье для пикника. Портной, как и всегда, очень расторопен и услужлив перед самыми важными клиентами. Меня он ни разу не подводил: ни в посадке платья по фигуре, ни в сроках пошива.
— Идите в столовую. Там уже наверняка подают обед, — я повернулась к Ивлине. — Я только проверю свой заказ и присоединюсь.
Девушка, кивнув, ушла. А я поднялась в свою комнату, держа в руках коробку, педантично перевязанную лентой с биркой мастерской Паскаля.
От упаковки исходил лёгкий приятный аромат — наверняка внутри лежит пучок подсушенных трав и цветов — отличительная черта мастера. Он любит, чтобы изготовленные им наряды приятно пахли истинной свежестью.
Но когда я откинула крышку, то сразу позабыла о платье. Потому что внутри, кроме него и того самого фирменного букетика от портного, лежал ещё и большой конверт, явно с какими-то бумагами внутри.
Сколько я ни вертела его, не отыскала никакой подписи. Зато запечатан он был сургучом с вензелем дома де Ламьер. Может быть, от Ксавье? Вот только как оказался здесь, вместе с моим платьем?!
Я торопливо открыла его, резко плюхнулась на кровать. И, подпрыгнув на упругой перине, замерла, жадно читая отправленное мне послание. С каждой строчкой моё сердце то замирало, то принималось колотиться, как сумасшедшее — то от радости, то от неверия, что я и правда вижу всё это своими глазами.