Гнев Первородных! А ведь месье дознаватель точно порождение Бездны, как и его пёс!
Иного источника его прозорливости я никак не могла придумать. Как и другого мужчины, кто ещё мог провернуть всё это.
Ведь на руках у меня было заключение по исследованию ауры Перетта. Где ясно говорилось о том, что никаких заклинаний, которые могли бы навредить Фабрису, им просто не могли быть использованы.
Подобная глубина расследования не доступна обычным сыскарям жандармерии. И их чтецам аур тоже. И вряд ли она доступна Ксавье, как это ни прискорбно.
Но теперь я лично и во всех подробностях могла изучить приложенные к письму копии документов. Схемы, формулы заклинаний, ровные строчки сделанных на их основе выводов. Не такая уж Перетт значительная личность, чтобы его делом занимался сам королевский дознаватель. Но он всё же занялся — и поэтому сейчас меня одолевали очень смешанные чувства.
Зачем? Неужели лишь из непобедимой жажды справедливости Ренельд де Ламьер обременил себя посторонними хлопотами? Что вообще творится в его наполненной сразу сотней задач голове? И как только она не разрывается на части!
Моя, например, уже была опасно близка к этому.
Но пришлось заставить её ещё немного потерпеть. И ненадолго отложить крайне любопытные документы.
Мы с Ивлиной снова наведались на виноградник. Почти до самого вечера топтали слегка заболоченный берег пруда, из которого с помощью особо устроенных каналов вода попадала к заражённым лозам. Изгвазданные в глине, с сырыми подолами, чуть съехавшими набекрень шляпками и полной сумкой образцов мы вернулись в имение, весьма довольные результатами.
Заходить в дом не стали. Вечер был поразительно прекрасен: тёплый, тихий, наполненный трелями цикад, что просто сходили с ума в ветвях мандариновых деревьев. Усаживаясь в плетёное кресло на террасе, я вяло подумала о том, что пора бы обработать сад от насекомых, не то этих певучих мух разведётся слишком много.
— Теперь я наверняка смогу расшифровать заклинание, что вредит лозам, — устало пробормотала Ивлина, вытягивая ноги. — Вода довольно сильно фонит тёмной энергией. И я даже пока не могу представить, что случилось с аурой того мага, кто всё это сотворил.
— Надеюсь, ты всё же поймёшь, — не стала я спорить. — Мне казалось, что я знаю довольно много. А теперь понимаю, что всё, чему меня учил муж, это лишь тонкая корочка на поверхности бесконечной толщи чего-то совершенно неизвестного.
Ивлина покосилась на меня, развязывая ленты шляпки.
— Кажется, вам просто надо отдохнуть, миледи. Хорошенько отдохнуть. У вас очень измотанный вид. Вы ведь собираетесь на пикник, верно?
— Что-то мне не слишком-то хочется туда ехать. Но у меня есть платье! — я воздела палец вверх. — А значит, ехать придётся.
— Да уж, это очень веская причина, — девушка рассмеялась, а затем добавила серьёзно: — Но я считаю, что вам просто нужно… Хотя бы день не копаться в земле, грязи, документах или во всех этих неприятных делах, а побыть в обществе равных себе.
— Я сейчас и так в обществе равных себе. Не думай, что я держу тебя за кого-то вроде служки. Ты вообще умнее меня.
— В чём-то, — хитровато добавила Ивлина. — Но далеко не во всём.
Мы замолчали и уже, кажется, обе начали задрёмывать, когда мадам Хибоу позвала нас ужинать.
Ивлина вновь занялась исследованиями с самого утра. А я, приведя себя в порядок, ещё долго кружила у письменного стола в кабинете, размышляя, ответить ли на письмо Ренельда де Ламьера. Выразить благодарность за заботу и потраченное время. Или смолчать? Ведь он не подписал своим именем ни один документ, что прислал.
Вообще почему я решила, что это от него?
Задумалась. Ещё раз перечитала послание: уверенный, чуть рубленый почерк, почти без наклона. Солидные росчерки заглавных букв — очень похоже на месье дознавателя.
В Бездну! Ещё не хватало поставить себя в глупое положение. Их перед де Ламьером у меня и так накопилось — не разгрести.
Желает умалчивать о своей личности — это его дело. А на пикнике можно будет выяснить всё вернее.
Глава 15
На следующий день у меня даже появилось некоторое воодушевление для поездки. Утро выдалось чуть облачным, хоть и без дождя. Потому жара пока не грозилась расплавить голову, и охлаждающий артефакт в экипаже не придётся заряжать на полную мощность.
Аби помогала мне собираться, а я вертелась под её руками, попутно стараясь сделать ещё кое-какие пометки в списке претендентов на выплаты из Фонда Д’Амран. В конце концов, первый раз встречусь с Советом без своего мужа. Даже немного волнительно!
— Миледи! — возмутилась наконец служанка. — Вы можете хоть ненадолго оставить дела? Я не могу убрать ваши волосы, как нужно!
Обычно Аби трудно было вывести из себя. Но сейчас я и правда переборщила. Ивлина ведь предупреждала меня — отдохнуть хоть один день! Потому я решительно отложила бумаги в сторону и выпрямила спину, глядя в своё отражение. Ничего такое отражение, надо сказать! Правда, глаза от всех этих тревог поблескивают чуть диковато, кожа слегка бледная, но это не страшно — я ущипнула себя за щёки.
— Миледи! — ещё от самой двери донёсся до меня восторженный голос экономки.
Я повернула голову — и Аби, кажется, тихо зарычала, упустив из пальцев пару прядей.
— Что стряслось? — спросила настороженно, оглядывая Селину, едва не приплясывала от нетерпения.
— За вами приехали.
— Надеюсь, не чёрная карета с решётчатыми окнами?
— Миледи, — укоризненно покачала головой мадам Хибоу. — За вами приехал месье де Ламьер.
Что?! Я в первый миг растерялась. А затем только поняла, о каком из братьев идёт речь. Однако мы с Ксавье о том не договаривались. И для него, думается, немалый крюк — приехать за мной, где бы он ни ночевал сегодня.
— Велите отзывать ваш экипаж? — Селина с великой надеждой и смирением сложила перед собой руки.
— Да, пожалуй.
Я встала, подхватывая со столика приготовленную шляпку и зонтик. Придётся месье де Ламьеру младшему обременить себя объяснениями. То несколько дней ни весточки, а то вдруг такая поразительная настойчивость.
Я спустилась во двор — и Ксавье, что стоял на крыльце, наблюдая, как слуги переносят некоторые мои вещи в его повозку, повернулся ко мне.
— Вы просто… — Его губы тут же растянулись в слегка ошарашенной улыбке. — Знаете, я первый раз в жизни не могу найти подходящих слов. Потому что любое из них не будет достойно вас, миледи.
— Доброе утро, месье де Ламьер, — я опустила ладонь на протянутую мне. — У меня тоже пока нет слов, которыми можно было бы выразить удивление от вашего приезда. Но мы ещё оба сможем подобрать их в дороге. Правда?
Ксавье проводил меня в лёгкий экипаж с откидным верхом — весьма и весьма дорогой, насколько я вообще в этом разбиралась. И мы покатили прочь под внимательным и полным умиления взглядом мадам Хибоу, что украдкой подсматривала за нами в окно.
Всю дорогу Ксавье рассказывал мне о том, как немало ему пришлось побегать, чтобы отыскать нужных людей, способных помочь в деле с обвинениями Перетта. Пыльные кабинеты, слишком занятые другими делами маги — как будто он обошёл без малого весь Жадин собственными ногами. А сегодня решил, что непременно должен позволить себе такую вольность: встретить меня и сопроводить на пикник лично.
— Вы же простите меня? — он улыбнулся, приподняв бровь.
— Разумеется. Это очень мило с вашей стороны.
Я кивнула, разглядывая его приятные во всех смыслах черты: гладко выбритый подбородок, выразительные скулы. Волосы, лежащие мягкими волнами. Отметила вспышку голубых искр в его глазах, когда там отразился свет из окна. И меня вдруг накрыло ощущение, что я разглядываю мраморный бюст в одной из комнат совершенно постороннего мне дома.
Пока добирались до охотничьего поместья семьи де Ламьер — а у них было и такое! — небо вновь расчистилось. Солнце залило всё раскалённым золотом. Во дворе поместья ещё было людно. Но слуги старались скорее принимать гостей и провожать их в комнаты. Кто-то приехал ещё накануне: по аллеям густого, блаженно тенистого сада прогуливались целые компании.
Однако, это не пикник, а целый приём на свежем воздухе! Герцогиня любит размах во всём… Или за этим кроется нечто большее, чем просто желание отведать закусок в приятной компании близких знакомых?
Слуга открыл передо мной дверцу, и едва я только опустила ногу на ступеньку подножки, Ксавье подал мне руку. А он удивительно расторопен!
Кажется, десятки взглядов тут же впились в нас со всех сторон, пока младший де Ламьер учтиво и по-хозяйски вёл меня к дому. Но вдруг нас догнали возмущённые вскрики, топот по шуршащему гравию — и меня едва не смело с ног огромной чёрной тушей.
— Лабьет! — донёсся издалека разъярённый рёв. — Проглоти тебя Бездна…
Шинакорн ткнулся мне в живот бугристым лбом, и пришлось опереться на руку Ксавье, чтобы не упасть.
— Удивительно, — проговорил тот. — Никогда не видел, чтобы он так кого-то встречал.
Пёс, кажется, едва не повизгивал, точно щенок, бодая меня и напрашиваясь на ласку. Чем ставил меня в довольно неловкое положение. И правда, с чего бы такие нежности? Я всё же погладила шинакорна между ушами — а тот извернулся и уткнул в мою ладонь холодный влажный нос.
— Ну, здравствуй, — удержать улыбку не удалось, как ни старалась.
— Лабьет… — голос его хозяина раздался уже гораздо ближе.
Слегка взмыленный герцог, оставив попытку догнать своего несносного пса, остановился и одёрнул тонкий льняной жилет, когда мы с ним столкнулись взглядами. На фоне нежно-зелёной листвы, что переливалась солнечными бликами, Ренельд казался ещё более строгим, высоким и широкоплечим. А малахит его глаз — ещё более холодным.
— Я уже подумал, что Лабьет сошёл с ума, — весьма хмуро проговорил он, направляясь к нам уже с гораздо большим достоинством. — А это, оказывается, вы.
— Я думала, на меня упала гора. А это, оказывается, ваш пёс.
Герцог с укоризной покосился на шинакорна, а тот попытался спрятаться за меня — надо сказать, крайне безуспешно. При его-то размерах.
— Доброе утро, Рен, — Ксавье вышел вперёд. — Я думал, ты не приедешь.
— Я тоже так думал, — тот приподнял уголок рта, отметив коротким взглядом, как его брат кладёт мою ладонь себе на сгиб локтя. — Но мать сказала, это важно. Поэтому пришлось.
Он посмотрел на Лабьета и качнул головой в сторону. Шинакорн, наконец перестав корчить из себя блаженного, деловито последовал за ним. Ксавье ещё некоторое время задумчиво смотрел им вслед, а затем повернулся ко мне.
— Насколько часто, миледи, вы общались с Ренельдом? — его вопрос едва не заставил меня вздрогнуть.
Ладонь маркиза, что лежала поверх моей, вдруг сжалась крепче. Тут хочешь, не хочешь, а задумаешься, что же ответить. Как будто он пытался заставить меня считать себя в чём-то виноватой. Заочно. А его сиятельство, оказывается, собственник!
— Исключительно в целях следствия, — я то ли случайно, то ли нарочно умолчала о той недавней встрече в лавке портного.
Почти дружеской — аж целые несколько минут.
Да и вообще, наши отношения с Ксавье ещё не доросли до того, чтобы я отчитывалась. И вряд ли когда-то дорастут. Маркиз для меня должен стать кем-то вроде красивой статуи в саду. Желательно, не обнажённой. Выглядит солидно, показывает статус того, кто её установил — но не мешает. На неё только и любоваться, проходя мимо. Главное, ночью не натолкнуться — а то и до исполнения супружеского долга недалеко. Кстати, это то, над чем тоже не мешало подумать. Потому как избежать рядом с молодым полным сил мужем не удастся.
— Лабьет так не считает, — тон Ксавье стал чуть напряжённее.
— Кто знает, что творится в голове у этого существа, — я пожала плечами. — Разве об этом стоит беспокоиться? Наверное, у него слабость к женщинам.
Как и у обоих братьев де Ламьер, впрочем.
— Он привык к женщинам Ренельда, — заметил маркиз. — И их почти не замечает. Насколько мне известно.
— Может, запах ему мой нравится…
Я коротко рассмеялась, а Ксавье только беззвучно усмехнулся.
— Может быть, — он огляделся и вдруг легко взмахнул рукой. — Кстати, одна из последних пассий моего брата.
Я невольно проследила за его жестом. Из небольшого экипажа, который только что остановился во дворе, как раз выходили две дамы. Одна старше: строгая и грациозная с благородной проседью в волосах. Другая, гораздо моложе — поразительно на неё похожая. Видимо, дочь.
— Знаете, мне совершенно нет дела до…
— Леонора де Берг, — перебил меня Ксавье. — Талантливая магисса. И одна из приближенных ко двору герцогини девиц.
Ах, герцог, ах да гроргов сын! Топчет цветник своей матушки. Интересно, а она знает? Или только брату доступна сия тайна, что ещё не стала достоянием высшего света.
Я всё же заставила себя присмотреться к этой девице внимательнее. Хоть от упоминания её отношений с Ренельдом во мне поднялась удивительно тугая волна неприятия. Прямо в груди запекло, словно к ней приложили горячую ладонь. Что странно, ведь я эту мадемуазель де Берг совсем не знала.
Кстати, нас в густых сумерках, наверное, и правда можно было бы перепутать.
Но в целом Леонора оказалась не роковой красоткой, какой я успела её себе представить. Миловидная девица с убранными в высокую причёску волосами цвета тёмного шоколада, хрупкой шеей и округлыми плечами. На её вполне обычном личике ярко выделялась только одна деталь: чуть наивно распахнутые глаза удивительно густой синевы. В сочетании с пышной грудью, что вполне красноречиво была обтянута бежевым шёлком утреннего платья, они наверняка составляли совершенно неотразимый для мужчин тандем.
Ренельд-Ренельд. А я в вас ошибалась. Не только стальные девы томятся в списке ваших побед. Есть в нём место и для трепетных графских дочек. А когда трепещут те их части, что предназначены для этого лучше всего, это, верно, и вовсе завораживающее зрелище.
— Что ж, — сделала я вывод после беглого осмотра «той самой» Леоноры. — Думаю, она неплохо дополняет его светлость.
— Ренельд всех пытается убедить в том, что ему не нужно дополнение, — Ксавье пытливо взглянул на меня.
— А зачем мы вообще разговариваем о вашем брате? — я улыбнулась, наверное, так очаровательно, что у меня перенапряглись мышцы щёк. — Лучше поговорить о чём-то более приятном.
Банальность, конечно. Но она всё же возымела действие: Ксавье чуть успокоился. Только вот я почему-то нет.
После того, как гости устроились в комнатах, все начали собираться на огромном заднем дворе поместья. Да его и двором-то назвать было стыдно. Целый луг, что зелёным полотном простирался вперёд до границы светлого лесочка.
Здесь уже были раскинуты полосатые шатры и лёгкие навесы с полупрозрачным занавесями со всех сторон: чтобы не донимали насекомые. Если хоть какое-то из них смогло бы прорваться через купол отпугивающего их заклинания. Всё для комфорта гостей.
— Матушка любит внимание и размах, — ведя меня по выложенной плиткой дорожке, заметил Ксавье.
Кажется, сегодня он не собирался отходить от меня ни на шаг.
— Думаете, и правда нас ждут какие-то важные новости? — я без особого интереса скользила взглядом по лицам приглашённых.
— Не без этого. И я предполагаю, какие. Однако сохраню загадочный вид, — маркиз дёрнул бровями, когда я посмотрела на него. — Но не переживайте, она не заставит всех томиться слишком долго. Просто так охоту не устраивают.
И то верно. После того, как любителей охоты на существ из Бездны стали ограничивать в их увлечении, накладывая один запрет за другим, такие увеселения стали проводить только по особым случаям. Например, как сегодня.
Наконец гости все собрались на полукруглой площадке между шатрами. Женщины — все в светлых платьях, в шляпках и с зонтиками. Никому не хочется, чтобы кожа потемнела под солнцем. Косметических заклинаний и отбеливающих кремов не напасёшься! Многие из мужчин уже были одеты для охоты: в удобные чуть широковатые брюки, заправленные в высокие сапоги, свободные рубашки зеленовато-коричневого цвета — чтобы сливаться с окружением в лесу. Ксавье тоже сменил одежду, пока я обустраивалась в положенной мне комнате. И даже она ему удивительно шла.