Но член наконец отпускают. Вместо этого Бабур вдруг сдавливает пальцами его челюсть и оттягивает вниз, заставляя открыть рот.
«Ненавижу-ненавижу-ненавижу!»
Ощущения вливаются, словно вода в пустую чашу: похоть, жажда наживы и удовлетворение, превосходство. Это – чужое. Не его. Kак и это возбуждение и эта грязная радость.
Нет, его чувства – это ненависть. Это отвращение и тошнота.
Они – его таран, его щит.
Джи выталкивает их из себя вместе с чужими.
«Отпусти меня! Отпусти!»
Пронзительный звон в голове уже нестерпим. Голова готова расколоться на части. Тьма плещется на пороге, готовая захлестнуть и смешаться со внутренней тьмой.
Пол проваливается.
Джи хватается за первое попавшееся, чтобы не упасть. За руку Бабура.
И вдруг всё исчезает: головокружение, муть и тошнота. Он видит неожиданно чётко расширенные глаза и побелевшее овальное лицо с длинным носом. Мужчина пытается отступить, вырвать руки, но Джи вцепился в них и не намерен отпускать. Он удивлён. Он вдруг понял, что этот человек открыт для него. И его можно наполнить.
«Мы – два сосуда. Но ты этого почувствовать не можешь.»
Медальон ещё пылает. Мужчина всё ещё пытается вырваться, но лишь помогает Джи подняться с колен.
– Что? Сил не хватает? – голос наконец-то вернулся, только какой-то чужой, слишком звонкий и равнодушный. – Не удивляйся. Ведь ты лишь человек.
Рот Бабура округляется, из него вырывается хрип. Омерзительный. Жалкий.
«УМРИ!»
Джи толкает от себя это желание, вливая в чужое тело, заполняя его до краёв – и у Бабура подгибаются колени. Коса, ещё намотанная на его руку, роняет Джи следом.
Мужчина больше не дышит. Он всё ещё странно тёплый. Джи отталкивается от твёрдой груди и пытается освободить волосы – он понимает, что торопится, что если не дёргать, получится быстрее, но справиться с собою не может. Омерзительно каждое лишнее мгновение, которое он вынужден касаться тела этого человека.
Наконец, тяжело дыша, Джи поднимается. Но не отходит. Смотрит на Бабура ещё пару мгновений. Потом наклоняется и вытаскивает из сползших почти до колен ножен бандита короткий меч. Заводит наточенное лезвие себе за спину, под косу, и срезает её.
Отбрасывает.
– Знаешь, не такая уж и большая… эта твоя штука.
Вода во втором ведре ещё не остыла. Джи тратит её на свои ставшие короткими волосы – голове непривычно легко и даже как-то свободно – и тратит воду экономно, но всё равно, чтобы вымыть мыльный порошок, её едва хватает. А, значит, надо набрать ещё. Надев только штаны и больше совершенно не чувствуя холод, Джи с двумя пустыми вёдрами идёт к колодцу, потом собирает ветки для костра. Во второй раз вода нагревается быстрее. Быть может, потому что он сидит и пристально смотрит на пламя.
«…Ситар, это_ты?»
«Лила? Как ты меня?..»
«…это_не_я, Ситар… это_ты_меня_нашёл…»
Нет, всё-таки порошок вымылся не до конца. Джи льёт воду на голову снова и снова, но пальцы чувствуют скользкую пену.
«Не знал, что умею такое… извини, если потревожил… как ты? Как дела в башне?»
«…а где_ты?»
«Недалеко. Xочешь, попробую помочь добраться до меня?»
Резко распрямившись и оставив на стенах свежую россыпь брызг, Джи поворачивается в сторону башни. Её не видно за развалинами, но он точно знает, где она. Он даже может к ней потянуться. Точнее не к ней, а к душе, заточённой в зачарованных каменных стенах. Джи поднимает и вытягивает перед собой руку, вспоминая недавние ощущения, только очищая себя от ненависти и отвращения – и тут же ладони касается что-то невидимое. Почти невидимое. Бирюзовый размытый силуэт. Словно облако сверкающей пыли, едва уловимой для взгляда… Снова мираж? Или там, в бассейне, он её действительно видел?
«…Ситар… ты какой-то не такой…»
– Я…
В голове щёлкает. В один миг возвращается всё: и боль, и тошнота. Каменные стены мутнеют, зелень кустов сливается в пятнистый ковёр.
«…Ситар!»
Но тьма уже захлёстывает стены сознания. Джи чувствует, как падает, а вот удара об мокрый пол – уже нет.
***
В комнате душно. Он добрался сюда лишь ближе к вечеру. Как только пришёл в себя.
Лила исчезла.
Подбородок болит, Джи ударился им, когда падал. Ещё спина, плечо, ягодицы… Всё тело покрыто ссадинами и синяками, но больше всего волнует тишина, царящая на первом этаже. Когда он вернулся в «дом Гаури», занят был только один стол, и Джи показалось, что внимания на него не обратили. Но вот за окном уже темно, дым от костров поднимается к небу и втягивается сквозь ставни в комнату – обычно к этому времени внизу уже успевают надраться и даже разок подраться, но сегодня всё не так.
И на столе ещё вчерашняя еда. Словно Гаури забыла об их договоре…
Что-то случилось. Они уже нашли тело Бабура? Но если бы кто-нибудь прибежал с сообщением, Джи бы услышал: о таких новостях здесь кричат во всё горло, надеясь получить лишний глоток на халяву.
Или Бабур успел растрепать о своих подозрениях? И вместо него стоит ждать ещё гостей с магическими артефактами?
Если старуха узнает, что он ганда… даже если просто заподозрит… никакая договорённость Джи не спасёт.
«Надо бежать».
Он давно думал об этом, но всё время откладывал, сегодня же сомнения умерли вместе с Бабуром. Джи окончательно понял, что должен решать сам, а не ждать, пока кто-то поставит на колени и лишит выбора.
Из вещей только одежда и пузырёк. Да ещё коса – он взял её с собой, в крайнем случае можно попытаться продать.
Первый же шаг даётся легко, но вдруг пол ударяет прямо в лицо. Джи не успевает даже выставить руки. От удара не сразу соображает, где низ, а где верх, и какое-то время лежит, тупо пялясь на ножку стола. И на брошенный рядом с ней на пол медальон. Его он тоже забрал, уходя от тела Бабура. Медальон не светится, просто круглый, медный, с каким-то угловатым рисунком по контуру, смутно знакомым… кажется, Джи видел такой где-то в башне… да, на этаже, где спальня Рохана…
Тело всё ещё легкое, словно пёрышко. Потому встать очень трудно. Но если сосредоточиться и взяться за стену, то вполне возможно. Эта слабость преследует с того самого момента, как он открыл глаза на мокром каменном полу под темнеющим небом несколько часов назад.
Может, подождать ещё? Пока не станет лучше?
Нет! Больше никаких отговорок! В этот раз он уходит, и точка!
Половицы скрипят. Один раз, второй, третий… – а ведь Джи старается ставить ноги помягче – и всё же головы поворачиваются в его сторону, стоит свернуть на последний пролёт.
Стена кажется такой надёжной, но её приходится отпустить.
Да, он еле стоит, но чтобы убить, ему теперь, кажется, достаточно просто коснуться.
Джи не смотрит на бородатые лица, он берётся за перекладину с самым уверенным видом. Но перекладина не поддаётся, и свет загораживает густая тень.
«Человек? Зря.»
Но из-под сползшей повязки на Джи устремляется взгляд глаз, которых у человека быть не может: полностью жёлтых с чёрными точками зрачков. Рагху.
– Ну здравствуй, Ситар. Куда собрался?
Глава 19. Переговоры
***
Вдоx, за ним плавный выдох.
Глядя на Pагху, непpивычно cгорбившегося, прячущего под повязкой половину лица, Джи пытается вспомнить, видел ли эту обезьянью фигуру здесь раньше. Kак давно ратри известно, где он? Как давно он за ним… наблюдает? Или нашёл только сегодня?
За спиной гостя с хромого на одну ножку табурета поднимается полуголый Дебдан, подходит и наваливается над стойку:
– Гаури! Hу сколько можно ждать!
Охранник пьян, от него несёт так, словно тот искупался в бочке с уксусом, не иначе. Однако на ногах держится лучше, чем Джи… или это просто стойка служит такой хорошей опорой?
– Да чтоб тебя, старая!
Один рывок перекладины – и Рагху легко отодвигают с пути. Чтобы не оказаться сметённым, Джи тоже приходится отступить.
– Mожет, проводишь к себе? – снова тихо спрашивает гость, которому место явно не здесь, а в башне, если только он настоящий заложник. – Или продолжим мозолить глаза?
Джи не спешит отвечать. Ещё вчера он бы рванул вверх по лестнице, боясь оглянуться и увидеть устремлённые вслед глаза, но сегодня всё иначе. Cегодня он сам внимательно осматривает собравшихся на первом этаже, их хмурые лица, не оставляя без внимания ни рук, лежащих на рукоятях ножей, ни притворно расслабленных поз, ни косых пристальных взглядов. И что-то похожее на облегчение заставляет Джи улыбнуться: они, эти бандиты, напряжены и готовы к бою, но не из-за него. Их глаза прикованы к неказистой фигуре. Возможно, тело Бабура и правда нашли, но подумали не на хилого постояльца «дома Гаури», а вот на этого внезапно откуда-то взявшегося чужака.
Xотя Рагху почти не отличается от них: у многих на головах повязки то ли из грязных замусоленных платков, то ли шарфов, у многих почерневшие от загара лица и доживающие последние дни сапоги, разве что кожаная куртка только у одного… но ратри всё равно замаскировался неплохо. Почти. Однако кажется, наёмный убийца решил, что внешний вид – это всё, что нужно, чтобы слиться с местной шелудивой толпой. И ошибся. Прежде всего, он тут чужой. Как и Джи. Но Джи сюда привели, да и с хозяйкой он нашёл общий язык… так что, если не считать подозрений из-за цвета глаз, уже почти стал своим – это не догадка, а реальность, ведь он слышит чувства людей.
Как и нетерпение Рагху.
Но пожалуй, тянуть дольше и правда не стоит. Хотя пригласить гостя к себе он тоже не может… как и открыто ответить ему… Поэтому Джи мотает головой.
– Вы меня с кем-то спутали, мистер. Я не оказываю такого рода услуг… вот если вам надо прочесть что-нибудь или написать…
В этот момент сзади раздаётся скрип двери. Из подвала поднимается Дебдан, гружёный подносом с бутылками, следом показывается и старуха, снова поминающая сбежавшую работницу крепким словцом. Джи тут же обращается к ней:
– Госпожа, мне принесут сегодня поесть?
Рагху спокойно переносит игнор, но слегка вздрагивает, когда Гаури вдруг оглашает всю округу сообщением, что мол, если кого-то что-то не устраивает, он может дойти до сточной канавы и утопиться… или подождать.
Джи же спокойно кивает и возвращается к лестнице, надеясь, что Рагху за ним не последует. Хотя, конечно, так просто тот не уйдёт. Можно было бы выйти и поговорить с ним на улице… но и там найдутся десятки любопытных глаз.
Остаётся только вернуться к себе.
И задвинуть дверь столом, морщась от вони.
Подойти к окну, раскрыть ставни… и рухнуть на пол, придавленный стремительно ворвавшейся тенью. Впрочем, тут же соскользнувшей в сторону, словно почувствовавшей его руку. Джи почти успел коснуться его.
Нет, он не собирался убивать Рагху, просто проверить… наверно.
– Постригся? Тебе не идёт.
– A тебе – эти лохмотья, – Джи нервно вскакивает с пола, тут же жалея, что не сделал это спокойнее. Потому что стены и фигура гостя вдруг пускается в пляс, и устоять на ногах выходит с трудом. – Я тебя слушаю.
– Вернись во дворец.
– Как я могу вернуться туда, где никогда не был?
Подоконник кажется надёжной опорой. Прислонившись, Джи скрещивает перед собой ноги и пристальнее всматривается в Рагху. Тот замер между ним и столом. Куртка скрывает жилистые руки, а широкие штаны превращают фигуру в убогий квадрат, не оставляя ни следа хищной грации, но Джи уверен, сейчас ратри опасен, как и всегда.
– Ты знаешь, что я имею в виду. Вернись и подари нам наследника.
– Вам?
– Нам. Империи. Императору.
– А если я… не хочу?
– Тогда я заберу тебя силой.
– Ну, попробуй.
Что-то настораживает Рагху. Возможно, эта напускная бравада. Но, когда Джи протягивает к нему руки, ратри продолжает стоять, не шелохнувшись. И тогда понимание приходит само.
– Или ты уже пробовал? Тот медальон… Бабуру очень повезло заполучить такой сильный артефакт… Это ты его ему дал, собрат?
Жёлтые глаза вспыхивают, но не пугают – Джи вспоминает, что голоден.
«Да, яичница бы сейчас была как нельзя кстати».
А Рагху тем временем лишь склоняет голову, даже не пытаясь оправдаться. На чьей он стороне? Разве нечистые не должны помогать друг другу? Или этот «наследник» так ему важен?
– Почему? – всё же спрашивает Джи.
– Потому что, похоже, у тебя есть особые способности и их-…
Неожиданно одна из тускло горящих на стене ламп гаснет. Рагху оглядывается, замирает, глядя на стол, и вдруг берёт с него яблоко. Без разрешения.
– Способности? – подгоняет его Джи. – Вы знаете всё о моих способностях!
– Мы? – хруст громко разносится по комнате. – Возможно, но вряд ли. Кажется, ты говорил, что наполовину мандега, а наполовину саубха?
Джи мотает головой:
– Я этого не говорил.
– Ну да, продемонстрировав одну из способностей урваши, было бы глупо утверждать нечто подобное.
– Ты про то, что я меняюсь? Это правда способность урваши?
– Правда, – Рагху закидывает в рот оставшийся огрызок и глотает его. – Как правда и то, что таких мало осталось. Как ты знаешь, чем жиже кровь, тем меньше толка.
Джи остаётся только вздохнуть и признать, что мама явно многое забыла ему рассказать. Конечно, она велела хранить в тайне всё, что касается его отличий от человека, но могла бы и предупредить…
«Рохан тоже сразу догадался? Нет, он вроде бы решил, что это чары саубха…»
– И что дальше? Даже если я частично урваши?
– … частично урваши… – Рагху рассеянно повторяет за Джи, отвернувшись от него и инспектируя содержимое стола, принюхиваясь к кувшинам, кускам жилистого заветрившегося мяса, каше и супу, больше похожему на помои.
Наконец берёт круглую булочку, разламывает и задумчиво начинает крошить её на пол.
– Знаешь, цвет твоих глаз очень редкий. Я всего однажды видел ребёнка с такими глазами, но долго тот не прожил… Ты знаешь, откуда я родом?
– Из Вивета.
– Верно. Но племя моё живёт в Степи. Точнее, в лесах, окружающих Степь, где обосновался другой народ ганда – дакини. Так вот, когда у дакини и ратри рождается ребёнок, его глаза имеют очень светлый голубой цвет, настолько светлый, что кажутся бесцветными вовсе. Но, как я уже сказал, такие дети долго не живут. Впрочем, как и любые другие, чьи родители принадлежат разным семьям… то есть, разной крови. Так что полукровки – это действительно редкость. Я слышал, что выживает лишь один из сотни. Но скажи мне, Ситар, как смог выжить ты? В тебе же смешались… все шесть семей?
– Так ты и про шанкха понял?
– М-м-м, не я. Это предположил Джагжит. Видишь ли, без регенерации шанкха и вообще их стойкости твоё тело просто разорвало бы из-за столь различных источников силы.
– Возможно, – Джи нет смысла отрицать. – Но я до сих пор не понимаю, что это меняет.
– Да всё!
Рагху так резко это выкрикивает, что Джи невольно роняет взгляд на пол. Гость тоже замирает, прислушиваясь. Но вздох сменяется на выдох, ещё раз и ещё, а ничего не происходит. Хотя чего он ждал? Топота по лестнице? Нет, не сейчас, но может быть, позже…
Ветерок касается затылка и неприкрытой шеи. А Рагху продолжает уже тише, но кажется, его возбуждение можно потрогать.
– Твой ребёнок сядет на трон! С ним будут вынуждены считаться даже боги!
– И поэтому меня пытались отравить?
Рагху морщится, и от этого движения его повязка окончательно сползает на лицо. Поправив замусоленную ткань, ратри какое-то время молчит, бесцельно взбалтывая чашку с прокисшим молоком. Потом резко опрокидывает её содержимое в широко раскрытый рот и, мужественно проглотив, торжественно сообщает:
– Калидас больше не тронет тебя.
– Да не уж то? Какая радость.
– Он не знал о беременности. Пойми, он сделает для трона всё.
– Даже посадит на него нечистого? – Джи снова мотает головой, не дожидаясь ответа. – Нет, уходи. Уходи и забирай свои сказки с собой.