Кунайо, помощник Изоа, распорядился накинуть трос на фаркоп джипа, при этом дал четкие указания о том, чтобы, как только машину дернут обратно на твердую землю, солдаты открыли дверь и вытащили водителя, пока тот еще не пришел в себя и не стал оказывать сопротивление. Он предупредил, что водитель пока нужен был живым.
То, что в машине всего один человек, было видно под светом фар, которые пронизывали машину насквозь.
Если бы не всплывающие воспоминания этих недель в мозгу у Кая, он бы давно выпрыгнул из машины и вступил в бой с теми, кого он видел стоящими на дороге в боковое зеркало и зеркало заднего вида.
Но его состояние было сейчас не для боевых действий. Пока он пытался сосредоточиться и решить что делать, последовал резкий толчок, и машина оказалась на дороге, одновременно с этим все двери открылись, и его достаточно грубо вытащило множество рук из-за водительского сидения.
Кая поставили на колени перед господином Изоа, заломив ему руки назад и надев наручники.
Дождь немного поутих, Кай почувствовал отрезвляющие струйки холодной воды на своем лице. И понял, как глупо он попался. О чем он только думал?!
Изоа не поверил своим глазам, что перед ним Кай
— Поднимите его, — Изоа шагнул поближе и взглянул в лицо пленника, которого держали с двух сторон его солдаты.
Да, это Кай! Это утонченно красивое лицо и выразительные глаза, которые даже в ночи при свете фар мерцали зеленым светом.
«Странно, почему он так глупо попался? А в прочем, какая разница! Это невероятная удача преподнести своему господину то, что он так долго желал, — Кая.»
— Наручники не снимать, но аккуратно — это очень ценный человек для господина Такеру. Посадите его в мою машину, едем прямо сейчас в лагерь, и машину Кая заберите, — отдал распоряжения Изоа, продолжая разглядывать Кая.
Кая посадили в машину Изоа на заднее сидение между двумя солдатами и тронулись в путь.
Сидя в машине спереди, Изоа повернул зеркало так, чтобы видеть в нем лицо Кая, не оборачиваясь.
— Странно — ты попался...
— Здравствуй, Изоа. Куда мы едем? — спросил Кай, смотря в глаза Изоа через зеркало.
От этого взгляда Изоа стало не по себе:
«Эти глаза — в них боль и смятение, он не ошибается, и этот спокойный тихий голос — в нем тоже боль, что такое случилось с Каем?»
— Мы едем к господину Тоями Такеру, — ответил Изоа.
«Только не сейчас!» — мысленно воскликнул Кай, и его аж передернуло от такой новости.
— А он здесь?
— А ты не знал? Мы здесь уже давно стоим лагерем, сейчас это наша территория. И с вами мы вроде сейчас не очень дружим, — по лицу Кая Изоа понял, что это новости для него, — а где ты был, что не в курсе всего этого?
— Изоа, может, ты меня просто пристрелишь? Можно тебя попросить о таком одолжении? Как самурая.
— Кай я не хотел бы когда-либо вообще лишать тебя жизни, даже если мы встретимся в бою, и, тем более, лишать тебя жизни как пленника, у которого руки связаны, — Изоа говорил это искренне, он уважал Кая как воина, и сейчас ему было приятно общение с ним даже в таких не совсем для Кая благоприятных обстоятельствах. Вернее, очень неблагоприятных. Он чувствовал на себе молящий взгляд Кая.
Но он служит Такеру, и это было его личное тайное распоряжение к нему, его верному слуге: поймать Кая. Для чего — Изоа прекрасно догадывался.
Их странные отношения, вернее, это безумие, которое охватило его господина Тоями, было неприемлемо для Изоа, несмотря на то, что он был воином клана Сэндай, древнего клана, где отношения между мужчинами были основой жизни воина. Он сам это отвергал.
Сейчас просьба Кая тронула его, но долг перед своим господином превыше всего, и он отвезет Кая к Тоями.
Кай понял, Изоа больше говорить не будет и делать что-либо тем более. Спасения нет. Он откинулся на подголовник заднего сидения. Влажные волосы спадали на его лицо.
Изоа видел в зеркале аристократические черты Кая и понимал, почему Тоями совсем слетел с катушек, — Кай идеал воина. Связь с таким воином — это высшее наслаждение души и тела.
Изоа усмехнулся — вот только Кай не пойдет на это. Тогда Тоями обречен на вечные страдания…
Кай, понимая, что он попал, причем по собственной глупости, просто позволил себе уйти в эмоции вместо того, чтобы вникнуть в военную обстановку в период его отсутствия. И теперь он прямиком едет к Тоями.
«Вот хороший подарок он ему сделал — себя, — Кая опять передернуло, — только не сейчас! Когда ему так плохо, когда он еще не пришел в себя после двух недель этого ужаса, когда в ушах стоит крик измученного болью человека. И вот именно сейчас он еще увидит Тоями со всем его безумным бредом и приставаниями!»
Машина остановилась, солдаты вытащили Кая и повели его к огромному шатру.
«Какой большой лагерь, — промелькнуло у него в голове, — и когда они успели все это установить здесь? Ах, да, он же две недели резал людей… Ну почему опять он вспоминает это… хоть на секунду забыть бы все…»
Глава 11
Господин Такеру вел военный совет в шатре, на котором присутствовали его основные военачальники.
— Извините, господа, — сказал, заходя, Изоа и склонился в поклоне, затем выпрямился, перевел взгляд на господина Такеру, — у меня для вас ценный подарок, — Изоа отошел в сторону, чтобы пропустить солдат, которые ввели Кая.
Глаза Тоями и Кая встретились.
На долю секунды глаза Тоями сверкнули, и могло показаться, что они расширились от изумления, но он взял под контроль свои эмоции и холодным ровным голосом, равнодушно смотря на Кая, сказал:
— Спасибо, Изоа, за верную службу. Проводите Кая под охраной в мой шатер и оставьте с охраной до моего прихода.
Никто не посмел возразить своему начальнику, все лишь молча наблюдали, как Кая увели, а затем Тоями продолжил совещание.
Солдаты, конвоирующие Кая, повели его через лагерь к огромному шатру. Кай понял, что это и есть шатер Тоями. Зайдя внутрь, они остановились, Кай огляделся.
«Какой большой шатер, хотя, при современных технологиях и наличии денег можно позволять себе даже на войне такую роскошь.»
Пространство внутри разделяюсь палантинами. Сейчас они стояли в центре гостиной с диванами, столом и креслами, впереди, за приподнятым палантином, Кай увидел край кровати, видно, это была спальня, повернув голову в сторону, он рассмотрел еще один приподнятый палантин и часть помещения с диваном и креслами. Все было в красно-золотых тонах с роскошью японского дворца и в то же время с современными деталями интерьера. Ковры, пуфики, мягкие кресла и диваны. Видно было, как владелец этого шатра ценит роскошь и в то же время обладает изысканным вкусом.
«Видно, Тоями не привык себе ни в чем отказывать. Ненапряжно он воюет, если позволяет себе такую роскошь, хотя, чего удивляться — они особо и не воюют, так, держат небольшие местности под контролем. Для Тоями это больше экзотическая поездка, чем война», — такие мысли пронеслись в голове Кая при виде окружающей его обстановки.
Быстро закончив совещание, Тоями направился в свой шатер. Зайдя внутрь, увидел Кая, стоящего под охраной посреди комнаты.
— Вы свободны, — сказал он, обращаясь к солдатам рядом с Каем, — ключи от наручников положите на стол.
Охрана вышла из его шатра, Тоями перевел взгляд на Кая, на котором был влажный от дождя черный военный френч его мокрые волосы крупными непокорными кудрями лежали на голове, несколько локонов упали на лицо.
«Задуманный мной план сработал — ты теперь полностью в моей власти!» — он смотрел на Кая, пожирая его глазами.
Да, это был его план. Поняв, что он может проиграть Аршаду в этом поединке, Тоями решил играть на опережение. Ведь идет война и попасть в плен может каждый. И он, пользуясь своим положением, дал секретное распоряжение своему верному помощнику Изоа, если сложатся обстоятельства — захватить Кая в плен и доставить ему. Изоа давно уже обо всем догадывался, и ему не пришлось долго что-либо объяснять.
И вот, по прошествии столького времени, его план сработал. Кай попал к нему в плен. Неважно, что отношения с русскими вроде опять восстанавливаются, это там, на верху, а здесь, на фронте, все по-другому. На войну можно списать все. Он слишком долго ждал этого момента. И теперь он уже не отступит. Готов ли он сейчас дойти до конца? Наверное. Эта игра в кошки-мышки затянулась. Кай несговорчив, даже на обычные встречи не пошел, что же, тогда стоит попробовать сменить тактику. Тем более, он так этого сам хочет. Он хочет его! Хочет так, что все это время сходил с ума от воспоминаний о его губах, шелковой коже, его тихих стонах и сбившемся дыхании…
За это время Тоями, как влюбленный мальчишка, извел себя воспоминаниями о том, кем он хотел обладать. И, наконец, пришел к выводу, что не готов быть мечтательным юнцом, ожидающим чуда. Он взрослый, ему скоро уже будет тридцать, он многое повидал и испытал и сейчас готов вести себя как человек, чье самолюбие было задето и чьи искренние чувства были отвергнуты. Он готов взять то, что хочет. А потом уже решать, что с этим делать дальше. Он хочет насытить свою страсть, дать волю своей темной стороне. Если Кай отверг его светлую сторону, может, он примет темную? Может, его низменная страсть, его развратные желания будут для Кая более привлекательны, чем романтические чувства?
Но было и еще одно, то, что сделало окончательный перевес в таком поступке — это Аршад. Он не уступит ему Кая. Никогда! Аршад и их затянувшаяся игра — Тоями ее понял, и это толкнуло его сейчас на решающий шаг. Он не уступит того, кого он хочет, другому.
Тоями продолжал рассматривать Кая, стоящего перед ним. Его заведенные назад руки, скованные наручниками, влажные волосы, затемненный ресницами блеск изумрудных глаз. Он мысленно раздевал его, наслаждаясь этим чувственным зрелищем. У него была достаточно хорошая фантазия, чтобы представить сейчас Кая без одежды, только с наручниками на руках.
Тоями шагнул к нему, пристально смотря Каю в глаза. Ему показалось, что он видит там боль и страх.
«Кай меня боится! Он боится того, что я хочу ему предложить. А боль, почему в его глазах столько боли? Сегодня он странно выглядит… Не важно! Я на эту уловку не поведусь! Он не хотел ответить на мои чувства, когда был свободным, — теперь он в моей власти.»
Тоями медленно приблизился к Каю, и, практически касаясь его, стал обходить по кругу. Вдыхая его запах и наслаждаясь такой близостью человека, которого он так долго хотел видеть рядом, и вот, наконец, это сбылось.
Военное кимоно Тоями шуршало при каждом его плавном движении. Кай чувствовал безумную энергетику, которая исходила от него, и это его действительно пугало. Пугало наваждение Тоями, его безумие!
«А я сейчас беспомощен, с наручниками на руках. Как глупо я попался!» — понимая все это, Кай не знал, что теперь делать.
Опять перед глазами всплыли воспоминания:
«Стол, свет ламп, скальпель, он должен сейчас сделать надрез и продолжать дальше…»
Кай очнулся от прикосновения руки Тоями, который убрал мокрую прядь с его лица. Их глаза встретились. Тоями провел пальцами по лицу Кая, линии скул, по нервно сжатым губам.
— Здравствуй, Кай. Тебе не кажется, что в последнее время мы стали часто встречаться с тобой? Зачем ты ехал сюда? Впрочем, это не важно! Это судьба! — Тоями помолчал, улыбаясь, — как я рад тебя видеть, особенно, когда ты полностью в моей власти! — он продолжал прикасаться к лицу Кая, — помнишь, я тебе сказал, что всегда добиваюсь своего?
— Здравствуй. И чего ты хочешь добиться? — Кай пытался отстраниться от руки Тоями на своем лице.
— Того, в чем ты мне отказывал все это время, — коварно улыбнулся Тоями, — но сейчас ты мне в этом уже не сможешь отказать.
— Я, кажется, военнопленный? Разве это нормально — такое обращение с пленным?
— Ты что, заявишь, что тебя изнасиловал японский офицер? — Тоями рассмеялся, глядя в глаза Каю, — я же не убивать тебя собрался.
Услышав это, Кай отвел глаза от Тоями, понимая, что все складывается не в его пользу, затем обвел взглядом шатер, ища выход из сложившегося положения.
— Ты, наверное, ищешь «выход»? — Тоями улыбнулся коварной улыбкой, — тебе даже Коджи не поможет. Он в Японии, у него отпуск.
Да, Кай надеялся, что Коджи где-то рядом, он бы явно стабилизировал ситуацию с Тоями. Но теперь и эта надежда исчезла.
Тоями грубо схватил Кая за форму и потащил в сторону кровати, а затем швырнул его на нее. Кровать была мягкая, Кай упал на нее спиной, попытался отползти, но оказался моментально придавленным Тоями, который теперь смотрел на него сверху вниз.
Глаза Тоями и все его действия выражали не только безумную страсть, но и холодную жестокость.
Да, он посмеялся над чувствами Тоями, хотя, вернее, ему до него и всех его страданий не было никакого дела. Да и еще грубил ему — Кай это понимал и осознавал, что своим грубым поведением обозлил Тоями.
Затем опять всплыли воспоминания последних дней:
«Свет лампы... простыни... скальпель и крик человека…»
Тоями увидел, что Кай сначала был здесь, с ним, а потом опять эта боль в глазах, этот взгляд в никуда, сквозь него.
«С ним что-то не так? — подумал Тоями. — А когда со мной было не так? Когда я сходил с ума все это время, не находил себе места, не находил покоя ни в чем?! За это сейчас я буду беспощаден и жесток с ним — я просто возьму, что хочу.»
Тоями, удерживая Кая за плечо одной рукой, приподнял его подбородок другой и жадно прильнул к его губам. Поцелуй был бесконечно длинным.
Это вернуло Кая в реальность.
«Дергаться глупо с наручниками и заломленными назад руками. И это еще больше раззадорит Тоями, и тогда достучаться до его разума будет нереально. Хотя, когда Тоями адекватен, он вполне вменяем и разумен. Вот только как привести Тоями в этот адекват?» — думал Кай, не сопротивляясь проникшему в его рот языку Тоями.
«Хорошо целуется, но сейчас это было не так, как тогда в палатке», — промелькнула в мозгу Кая.
За это время столько всего произошло, и последние события постоянно возвращали его в ужас этих двух недель. Сейчас он ничего не чувствовал, он просто ждал, пока Тоями это прекратит.
«Достал уже с поцелуем! Вот если бы на месте Тоями была бы Ирка, вообще было бы отлично, — это была следующая мысль Кая, который дожидался, когда Тоями оторвется от его губ, — ну как он не поймет, не интересует он меня в таком плане. Конечно, у Тоями вековые традиции и воспитание, о которых ему рассказывал его сэнсэй, но у меня другие традиции, которые не допускают такого рода отношения!»
Кай, ощущая на своих губах жар поцелуя, чувствуя его язык у себя во рту, вспомнил опять о Ирке — и ответил на поцелуй.
Тоями отшатнулся как ужаленный.
— Ты что? Тебе понравилось? Ты меня тоже любишь хоть немного?
«Как его с любовью-то поднакрыло ко мне!» — подумал Кай и закрыл глаза, чтобы не видеть счастья на лице Тоями, ведь он его обманул, это не ему он ответил на поцелуй. Нет, он его не любит нисколечки, но он не хочет выяснять это сейчас. Зато его действия привели Тоями в нормальное состояние, это ему на руку.
«Нужно воспользоваться моментом», — подумал Кай.
— Сними наручники, пожалуйста, — Кай открыл глаза и посмотрел в глаза Тоями, — пожалуйста, руки затекли, больно.
Тоями уже начал привставать, чтобы дойти до ключей от наручников, но разум напомнил ему о поведении Кая при их встречах, его упрямство и полное отвержение всего, что он ему предлагал.
«Ну нет! Я не поддамся на твои чары! Пусть теперь ты помучаешься. И от боли тоже. О, какую боль я тебе доставлю, боль наслаждения!»
Кай видел, как Тоями меняется в лице, он видел, что уже достучался до его разума, а потом опять Тоями стало накрывать. Эта жестокая улыбка, блеск холодных чуть раскосых серых глаз.
«Вот блин, засада какая! Вот его с этой любовью накрыло. Вот что значит — тонкая душевная организация.»
«Свет лампы в глаза… белые простыни…стол… кровь на его руках… стон… кровь…»