– Силен, – согласился я и нагло нырнул в открытый проход.
Вслед за мной показался задохнувшийся от возмущения моей наглостью Саныч. Но я уже перестал обращать на него внимание, рассматривая открывшуюся комнату. Комната в сечении имела полукруг, сводчатый потолок уходил на пяток метров вверх. Сориентировавшись, я понял, что по замыслу строителей гравитационный вектор направлялся, скорее всего, к центру сооружения, то есть конфигурация силы тяготения задумывалась по планетарному типу. Перегруппировавшись, я включил магниты подошв брони, но так и остался висеть в нескольких сантиметрах от предполагаемого пола. Видимо, материал поверхности не пылал любовью к магнетизму.
– Ну и ладно, – сказал я, – просто хотелось встать на позицию хозяев этого заведения.
– Похоже на диспетчерскую, – предположил Саныч, – куча аппаратуры, практически все стены заняты.
– Всякое может быть, – согласился я, – только вот не видно ни одного кресла или хотя бы пуфика для персонала, в принципе, не факт, что тут предполагалась гравитация или атмосфера. А в невесомости тебе любая поверхность – что пуховая перина.
– Значит, все это для охранки, – рассмеялся Саныч, – а все эти камеры для наблюдения за женскими душевыми! Пошли дальше, эти приборы уже давно мертвы.
Из комнаты наблюдалось два выхода. Ближний вел в небольшое помещение, заполненное плавающими в невесомости предметами, напоминающими обычную коллекцию барахла, вытряхнутого из шкафчика. Знакомых вещей, естественно, не обнаружилось, но и впечатления какой-либо системы в кружащем изобилии не угадывалось. На поверхностях стен виднелись ниши, часть из которых оказалась закрыта или частично прикрыта. Тут Саныч мог оказаться прав, походило все это на многоярусную раздевалку, в которой часть вещей повылетала из шкафчиков. Единственно полезное наблюдение касалось моей догадки на счет гравитации, которая все же должна была присутствовать на станции. Во второй комнате на стенах крепились различного рода конструкции, больше всего походящие на кукол, порожденных техно-гротеском обкурившегося слесаря.
– Ха, да это – скафандры! – обрадовался Саныч и поплыл к ближайшему устройству, – странные какие-то они и маленькие совсем. Ты таких «зверей» не встречал, пока болтался с «Бурундуком»?
– На туррутов, явно не походят, – ответил я, осматривая один из скафандров, – хотя, по размерам они туда вполне могли бы поместиться. Может, это какая-нибудь рабочая модель, помнишь глубоководные водолазные скафандры Земли?
– Сейчас поглядим, – понял Саныч это по-своему, и попытался открыть одну из «кукол».
Открыть «орешек» не получалось, да и вообще все устройства крепко держались на поверхностях стен, зафиксированные в специальных захватах. Все это походило на стенды для техоблуживания и зарядки. К каждому скафандру поднималась небольшая пологая рампа, а под ним находились панели управления. Пока я рассматривал панель ниже рампы, Саныч все же смог оторвать часть скафандра, из которой при разыве вылетели клубы каких-то газов, а из поврежденных трубопроводов посыпались капли-шарики жидкостей. В потрохах скафандра что-то несколько раз сверкнуло, а две верхние пары манипуляторов конвульсивно дернулись, видимо, отрабатывая последние крохи чудом сохранившейся энергии. Внутри оказалась мягкая и с виду скользкая обивка, с поверхности которой иногда срывались довольно крупные шарики жидкости, искрившейся в лучах наших фонарей темными рубинами.
– Фу, зараза какая, – отодвинул Саныч голову, – это кровь что ли? Там что, сдох кто-то?
– Кровь или нет, откуда мне знать, попробуй на вкус, расскажешь, – ответил я, рассматривая внутренность устройства, – скорее всего, наиболее комфортная для хозяина скафандра жидкость, вполне может статься, что там и покойник находился, разные существа разлагаются по-разному, иногда ни костей, ни хрящей, вот такая вот разноцветная жижа.
– Ты придуриваешься? – спросил Саныч серьезно.
– Может да, а может, и нет, – ответил я, – отгибая край разорванной пластины, чтобы лучше заглянуть внутрь, – тебе-то что? Даже если там чьи-то останки, ты же в изолированной броне, да и в первый ли тебе раз быть по уши в дерьме?
– Дерьмо дерьму рознь, – философски изрек Саныч, брезгливо отпуская скафандр, – чего ты там нашел только?
– Да так, смотрю на контуры внутренней циркуляции, – ответил я, запуская руку глубже, – думаю, что это как раз имитация комфортных условий обитания хозяев станции, полагаю, что, по крайней мере, те, кто носил эти костюмчики, жили либо в жидкой среде, либо на границе жидкой среды в атмосфере повышенной влажности.
– Ну и что тебе-то с этого? – удивился Саныч.
– А то, что это не могут быть турруты, – ответил я, – к кому же тогда летел правительственный корабль?
– Может, это местные аборигены, которых наняли на работу? – предположил Саныч. – Чего им рабочую силу черт знает куда тащить, тут и набрали.
– А ты видел в пределах системы обитаемые планеты? – спросил я. – Эти разумные смогли изготовить довольно надежные скафандры, а возможно и не только их, не знаю, как они выглядели и где жили, но они могли быть и посмышленее туррутов.
– Ладно, это все – песенки, куда нам идти-то? – задумался Саныч.
– Будем искать, – пожал я плечами, – не могли же они через стены проходить, как якутские шаманы.
– А они могут? – удивился Саныч.
– Они все могут, только никому не говорят, – ответил я, осматривая помещение. – Давай-ка исходить из утверждения, что на станции имелась гравитация, оно нам должно помочь, не стоит думать, что у чужих раздевалка через дорогу от бани.
Нужный нам проход оказался перекрыт очередной дверью-поршнем, которая в рабочем состоянии, видимо, выполняла как роль шлюза, так роль и лифта. Саныч в расстройстве смог только попинать злобную преграду ногами, ибо уцепиться руками там оказалось особо не за что. Пришлось возвращаться, благо в невесомости легко двигаться как вниз, так и вверх. Решили попробовать ломать дверь ангара для техники, ибо при взломе второй круглой дверки оставалась слишком большая вероятность упереться в очередную дверь-поршень.
Видимо, у Саныча образовался некоторый опыт космического взломщика, так как дырка в ангар появилась значительно быстрее, чем при взломе круглой двери-тамбура. Ангар оказался таким же тоннелем, только овального сечения, расстояние до «пола» составляло метров сорок. На дне через летающие ошметки дверных осколков просматривалось пять единиц какой-то техники.
– Странно они как-то покинули станцию, – удивился Саныч, – я бы прибрал с собой технику.
– Саныч, иногда просто экономически не выгодно тащить с собой через все обитаемое пространство частично истратившую свой ресурс технику, – предположил я, – может, ребята тут заработали столько, что просто решили бросить старые железки.
– Как ты думаешь, а вон те мелкие фигурки, разбросанные у крайней машины, могут быть забытыми в спешке трупами? – ехидно выдал Саныч. – Или отслужившую свой срок рабочую силу они тоже предпочти бросить?
– А вот это мы сейчас и проверим, – согласился я, – может случиться, что это просто брошенные скафандры, которые куда-то собирались перенести.
– Не будь блажен, мой друг, держи обрез под шубой, – пробормотал Саныч, протискиваясь в слегка тесную дыру.
Мы плавно опускались на дно ангара. Саныч аккуратно закончил свой прыжок на крыше транспортного средства с открытым люком, видимо, сказывались частые тренировки. Мне же пришлось признать, что точность моего приземления оказалась не совсем на высоте. Попал я в совершенно пустую часть ангара, хотя, при определенном ракурсе всегда можно было списать это на излишнюю осторожность. Пока я парил вдоль «пола» в сторону разбросанных скафандров, Саныч нырнул в люк транспорта.
– Серж, ты прикинь, а телега-то, похоже, в порядке, – послышался удивленный возглас Саныча, – далеко на ней не уедешь, но четвертушка чего-то на каком-то индикаторе светится.
– Уверен, что это – не остаток времени до самоликвидации? – пошутил я, – дай мне пяток минут уйти подальше до начала твоих попыток освоить этот агрегат.
– Да пошел ты! – беззлобно пробурчал Саныч, – я все же не полный чайник в технике.
– Да шутка это, Саныч, – усмехнулся я, – продолжай исследовать, только пальцы в подозрительные дырки не суй, больно будет. Я, кстати, уже почти подобрался к фигурам здешнего антуража, похоже, ты прав, ребята схлопотали чего-то горяченького.
На палубе ангара в разных позах «лежало» или скорее парило невысоко над полом восемь тел, облаченных в знакомые уже нам скафандры темно-синего цвета с тусклыми фиолетовыми вставками. Рядом «валялись» или парили несколько предметов, больше всего походившие на орудия убийства или же защиты, смотря с какой точки прицела их рассматривать. Внимательно осмотрев прилегающие пространства, я заметил еще кое-какие принадлежности погибших, видимо, отлетевшие в процессе боя. Борт ближайшей машины имел следы попаданий из какого-то энергетического оружия, скорее всего, плазмы или мощного импульсного лазера, частично обшивка оказалась пробита и оплавлена в местах попаданий. В этих местах синий с металлическим отливом цвет корпуса покрылся практически космической чернотой с вкраплениями серебристых потеков материала, напоминавших одинокие звезды. Серебристая палуба попадания выдержала без нареканий, лишь слегка окрасившись в сизые цвета.
Включенные магниты подошв тюкнулись в покрытие палубы, оказавшееся пригодным для поцелуя со старым добрым магнитом. По крайней мере, даже если покрытие имело керамическую основу, какой-то процент металла, приемлемого для проверенных временем магнитных держателей там присутствовал. Передвигаться стало не столько легче, сколько привычнее, я как бы окунулся в привычную для станции систему координат.
По всему судя, существа от кого-то убегали под сильным обстрелом со стороны темного проема основного ангара, где под лучами моего фонаря смутно вырисовывались ряды техники или агрегатов. Пол был «усыпан», насколько это возможно в невесомости, осколками битого стекла или пластика, игриво подмигвающего россыпью отраженных всполохов.
Я всегда старался вжиться в события прошлых побед или трагедий, стараясь представить себя в «тот самый момент». Попытался я реконструировать бой и сейчас. Не могу сказать, что это могло нам сильно помочь, но вреда от моего хобби, явно, не наблюдалось.
Похоже, что самые близкие к транспорту существа вели огонь, прикрывая отход остальной группы, трое из которой не смогли даже достичь укрытия. Об этом говорили огромные прожженные в скафандрах черные дыры, кое-где это были следы от двух, а иногда и трех попаданий. Из этого стоило предположить, что противник обладал большей огневой мощью и не сильно считал боезапас. Сам факт того, что около поверженных бедолаг осталось оружие и какие-то предметы говорило о том, что нападающие отнимали жизнь не ради грабежа. На палубе только возле одного трупа остались следы когда-то растекшихся жидкостей, видимо, беглец получил луч по касательной к скафандру, пропаливший материал вдоль тела. Тела же остальных участников сражения, видимо, оказались повреждены или сожжены попаданием внутрь скафандра. Еще трое несчастных лежали под прикрытием транспорта, видимо, вытащенные товарищами из-под обстрела, но погибших позднее от ран или разгерметизации скафандров. Двое оставшихся бойцов, прикрывавших до последнего момента отступление группы, погибли с оружием в «руках». В скафандре одного, лежавшего возле дальнего конца транспорта, виднелась огромная дыра, края которой сплавились с находившимся в «руках» оружием. Скафандр второго бойца оказался вообще сожжен и сплавлен практически на треть, но «руки» его тоже сжимали непривычного вида оружие. В борту транспорта среди подпалин красовалась довольно большая пробоина, а ближе к противоположному борту корпус вспучился, как будто кто-то пытался надуть его изнутри. Скорее всего, взорвались топливные элементы или накопители энергии.
Я с трудом смог открыть боковую дверь, транспортного отсека, которая выбросила мне в забрало брони остатки атмосферы или каких-то газов, чудом оставшихся в герметичном отсеке. Внутри находились еще двое погибших. Один распластался на панели управления за помутневшим и частично треснувшим пластиком прозрачной перегородки. Мне показалось, что он получил массу повреждений при взрыве, раздувшем корпус. Второй боец грустно поник, пристегнутый ремнями безопасности к боковой ячейке, явно предназначенной для транспортировки экипажа. На его скафандре виднелись следы оплавленной дыры небольшого диаметра покрытой светло-голубыми нашлепками ремонтного пластыря. Весь пол транспорта под пристегнутой фигурой покрывали потеки и кристаллы замерзших жидкостей преимущественно зеленого или сине-зеленого цвета. В отсеке плавали обрывки упаковки и какие-то инструменты с пакетами и огрызками какого-то материала.
Неожиданно по палубе прошел несильный гул, закончившийся несильным ударом.
– А, черт, не смогла зараза, – послышался голос Саныча, – все же ты угадал, Сергуня. Что там, кстати, у тебя интересного? Я прав оказался?
– Хорошего ничего, и ты оказался прав, – ответил я, – тут явные следы боя, правда следов противника я еще не обнаружил, может, в основном ангаре окажутся, если не прибрались за собой.
– Сейчас буду, – оповестил меня Саныч, – я тут какое-то оружие нашел в комплекте транспорта, прихвачу.
– Штуковину, малость похожую на круглую шарманку с двумя ручками? – уточнил я.
– Нет, что-то похожее на классическую винтовку, – пришел ответ Саныча, – мне кажется, ребята видели оружие в сходных землянам формах.
– Тащи, посмотрим, – согласился я.
«Винтовка», которую притащил Саныч, наотрез отказалась стрелять. После нескольких минут различных манипуляций из нее удалось выдвинуть несколько специфичной формы выступов и щупов.
– Не заряжена, наверное, – оттолкнул Саныч устройство, – охломоны, потому и померли все.
– Мне кажется, что штуковине ближе по духу быть инструментом, – предположил я, – мульти-инструмент для экстренного мелкого ремонта. Вон, погляди, как у них выглядит оружие.
Саныч вынул из «рук» частично сожженного бойца «шарманку». Какое-то время вертел ее в руках, пытаясь приложить хоть куда-нибудь. Штука в руки явно не ложилась. Все же кое-как пристроив «шкатулку» к плечу, Саныч прицелился двумя отводами, похожими на ручки в сторону основного ангара и начал нажимать похожие на кнопки выступы. Ничего не происходило. Понаблюдав еще немного за стараниями товарища, я предложил ему поглядеть, как «шарманка» расположена на теле второго бойца. Понять тонкости ее употребления оказалось слегка проблематично из-за частичного вплавления в материал скафандра. Но все же у Саныча появились новые идеи, иссякшие в течение следующих пяти минут.
– Может, тут какие-то предохранители? – задумчиво сказал Саныч, – или батареи сели.
– Оно тебе вообще надо? – не выдержал я, – ты же видишь, что тебе от нее толку, как от искусствоведа в партизанском отряде. Брось сейчас же, а то еще уронишь.
– Нет, ну ты не романтик, – отмахнулся Саныч, – должен же я узнать, где у нее кнопка.
– С чего ты взял, что там должна быть кнопка? – полюбопытствовал я, – почему не вон тот крючок или же вон та фиолетовая панелька. А может, вон те утопленные пазы в ручках «шарманки» спусковые триггеры?
Ответить Саныч ничего не успел, так как по мере моего повествования активно пробовал называемые мной детали. Две безмолвные в вакууме вспышки породили хаотичное движение, участниками которого стали Саныч, летящий в одну сторону, и «шарманка» – в другую. Только вот полет Саныча в отличие от общего немого кино сопровождался комментариями и сравнениями по внутренней всязи. У меня сразу отлегло от сердца, раз матерится, значит, существует.
– Ну что, узнал? – спросил я выровнявшегося с помощью маневровых двигателей брони Саныча, – можно выкинуть?
– Мать японского акробата, – выдохнул Саныч, – ну не ожидал я от нее такого.
– Сильно приложило что ли? – удивился я, – штука, походит, на банальный огнестрел.
– Нет, ерунда, броня все съела, – отмахнулся Саныч, – кто же додумался спусковые триггеры туда засунуть, и чем они их, вообще, держали и спускали?