Мужчина прищуривается, но ничего не отвечает. Какая неожиданность.
— Скажите, что вы не мстите мне за то, что я не отвечаю на вашу симпатию, — медленно произносит он, спустя несколько секунд, — и что решили дать графу шанс, потому что он действительно вам понравился.
Смотрю на Охотника широко открытыми глазами и поражаюсь. Искренне поражаюсь.
— Вы сейчас собственноручно закопали всё моё уважение к вам глубоко в землю, — произношу четким ровным голосом.
Больше не произношу ни слова. Лишь взмахом руки предлагаю ему открывать портал.
Собственно, что и происходит.
Оказавшись перед домом вдовы управляющего восточным округом графства Дайго, глубоко вдыхаю и выдыхаю, не смущаясь своей слабости: эти переходы… даются мне не просто. Вестибулярный аппарат страдает от таких финтов.
На мужчину рядом даже не смотрю. Не хочу смотреть.
— Графиня! — вдова управляющего появляется передо мной так быстро, что мне становится неловко: всё-таки не молодая женщина, — Мы ждали вас лишь через пару дней! — затем она поворачивает голову, — Господин Охотник! Чем обязаны вашему визиту?
Внимательно смотрю на свою союзницу. Я уже давно заметила, что мощь Охотника простые люди ощущают иначе, нежели культиваторы — кажется, она не давит на них с той же силой. А оттого и отношение к нему совсем иное: люди не боятся сильнейшего среди мастеров и не хотят от него избавиться при первой возможности, — если на них нет греха…
Они считают его кем-то вроде Чистильщика.
— Господин Охотник предложил свою помощь в поимке поджигателя. Я не могла ему отказать, — отвечаю за нас обоих.
— Ну, да. Одного-то уже поймали, — совершенно серьёзно кивает вдова.
Она знала, что преступников двое?..
Или это был скепсис, потому что поймали явно не того?..
— Расскажите мне всё, что знаете, — произношу и получаю приглашение войти в дом.
— Когда я прочла ваше письмо, то первое, что пришло мне в голову — это проверить исполнителей черных заказов, — отзывается вдова, когда мы все усаживаемся в кресла, — их у нас не так уж и много.
— Черные заказы? — переспрашиваю сосредоточенно.
— Грязная работа: убийства, грабёж, поджоги, заказные нападения, — поясняет та, — проблема в том, что…
Женщина неожиданно поджимает губы и отводит взгляд.
— Что? — переспрашиваю у неё.
— Тот, кого вы нарекли своим телохранителем, и тот, кто был казнён в столице по обвинению в преступлениях черного колдуна — и есть один из исполнителей черных заказов, — напряженно отвечает вдова.
Несколько секунд сижу молча и смотрю на неё.
Затем перевожу взгляд на Охотника.
…
Я помню слова Моры о бездельнике, который берется только за легкую и высокооплачиваемую работу, — так она описала Ха Ру, когда я впервые спросила о нём.
Высокооплачиваемая работа, о которой никто ничего толком не знает…
И навыки профессионального убийцы, которые идут в разрез с образом лентяя и охламона…
Чем не идеальное описание преступника? А затем до меня доходит: а ведь он действительно поджег сарай! Тот самый сарай, в котором я очнулась после странного ритуала. Тот самый сарай, рядом с которым нашли тела жертв черного колдуна — в доме, который в последствии тоже сгорел.
— Ха Ру не… — упираюсь взглядом в пол, окончательно потеряв ориентиры, — он не может быть черным колдуном.
— Почему? — осторожно спрашивает вдова.
— У графини есть причины так полагать, — неожиданно приходит мне на помощь Охотник.
Ловлю его взгляд и цепляюсь за него, как за спасательную шлюпку.
— Надо полагать, эти причины весомые, — поднимает брови женщина.
И мне нечего ей ответить. Почему? Потому что Ха Ру сослан на Запретный Остров, а черный колдун — или тот, кого так называют, — побывал в моём замке пару дней назад.
Это просто невозможно.
Это же невозможно?..
— Однако, соседи убитых могут с вами согласиться, — произносит вдова, вынуждая меня поднять голову и встретиться с ней глазами.
— О чём вы? — спрашиваю ровным голосом.
— То, что происходило на границе ваших земель, крайне странное явление, ваша светлость, — аккуратно подбирая слова, отвечает женщина. — Ходит молва, что между смертью всех жертв черного колдуна и поджогом тех мест проходило более суток, а это может значить, что…
— Что это дело рук двух разных людей… — протягиваю напряженно.
То, о чём говорил Охотник, подтвердилось: преступник не стал бы оставлять трупы на всеобщее обозрение, если изначально собирался их сжечь.
Ловлю на себе тяжелый взгляд мужчины и киваю.
Я поняла. Мы ищем не одного убийцу; мы ищем культиватора, запугивающего моих подданных байкой о черном колдуне, и человека, который за ним подчищает. Одному необходимо, чтобы все увидели дело его рук… А второй либо помогает первому, либо желает стереть его деяния с лица земли.
Но одно совершенно очевидно:
— Они знают друг друга. Убийца и поджигатель, — произношу негромко, — найдём одного — выйдем и на другого.
— Я сделала такое же предположение, — кивает вдова, — и как только получила ваше письмо, дала задание своим людям узнать, кто из исполнителей черных заказов мог поджигать дома с убитыми.
— И? — поторапливаю её.
— И тут расследование зашло в тупик, — разводит руками вдова, — потому что никого из свободных исполнителей в то время не было в этом округе.
Да. Здесь был только мой телохранитель.
…
Что же ты за человек такой, Ха Ру? Ты присоединился ко мне, пытаясь понять, что стало со старой знакомой, которая вдруг перестала тебя узнавать? Или по какой-то другой причине?
…
Перевожу взгляд на Охотника и слегка прикусываю губу.
Должна ли я извиниться за все свои нападки на систему правосудия? Теперь очевидно, что вынесенное наказание, — с учетом всех секретов и недомолвок, — мягчайшая мера.
Откидываюсь на спинку кресла, складывая руки на груди… и задаю себе второй по значимости вопрос: значит ли всё это, что я должна выдохнуть с облегчением? Ведь появление последней жертвы доказало невиновность графини.
Она не убивала своих подданных в попытке раскачать свой дар!
Это делал кто-то совершенно другой.
— А почему тела пролежали в домах больше суток? — спрашиваю после долгой паузы.
— Их не трогали, — осторожно произносит женщина, косясь на моего спутника, — боялись навлечь на себя беду…
Ясно… Если вспомнить тех работяг, что встретились мне первыми в этом мире, то никто из них не хотел находиться в доме с трупами: им было проще создавать видимость поиска убийцы на улице — вне его стен.
— Так, когда происходили поджоги? — спрашиваю, постукивая по подлокотнику.
— Это может прозвучать странно, — вновь покосившись на Охотника, произносит вдова управляющего, — но в основном дома с телами поджигались после того, как на них взглянул господин Охотник. Буквально через час после его ухода.
То есть, это происходило прямо под носом у тех, кто занимался похоронами?.. Поджог целого дома — дело не простое. Насколько слепыми надо быть, чтобы при свете дня не заметить злоумышленника?
Альтернатива «слепоте» мне нравится намного меньше: это значит, что на местах работал профессионал.
— Прошу прощения, ваша светлость, — склоняет голову женщина, — если бы мой муж был жив, подобного бы не случилось.
Прикрываю глаза и рукой показываю, чтобы она успокоилась. Естественно, что это не её вина. У этого округа уже есть новый управляющий. И это ему я должна предъявлять претензию за безответственность.
— Так, говоришь, никого из исполнителей черных заказов и близко не было, когда тут горели дома? — перевожу тему, не имея другого варианта.
Обсуждать с этой женщиной очевидную проблему, название которой — «для кого-то было принципиально, чтобы Охотник увидел трупы», я не могу.
Хоть и хочу…
— Из тех, что мне известны, — кивает вдова.
Плохо. Никакого крючка, никакой зацепки.
— Есть, правда, одно место, в котором можно задать подобный вопрос — и даже ожидать, что тебе ответят, — осторожно протягивает женщина, — однако, мне и моим людям туда ход закрыт.
— Что за место? — нахмурившись, уточняю.
— Там собираются самые отбросы, — поджав губы, отвечает вдова, — а местные власти делают вид, что этого трактира и нет вообще…
Смещу всех. К чертовой матери.
— Но вам не следует там появляться, ваша светлость, — поспешно произносит женщина.
— Туда пойду я, — подаёт голос Охотник, поднимаясь на ноги.
И то верно. Хоть какая-то польза будет.
— В таком случае я хочу знать обо всём, что вы там услышите, — произношу, взглянув на него; не понимаю значения ответного взгляда, но упускать возможность овладеть информацией не собираюсь!
— Мой слуга объяснит вам, где находится это место, — вдова тоже поднимается на ноги и подзывает своего подчиненного.
Пока тот разговаривает с Охотником, я замечаю напряженный взгляд своей союзницы.
— Говори, — мягко произношу, подходя к ней.
— Я сомневаюсь, что господин Охотник сможет получить ответы: своим приходом он скорее спугнёт нужных людей.
— И что мне делать? — спрашиваю у неё.
— Как я и сказала, вам нельзя появляться в подобных местах, — негромко отзывается та, — однако, вы можете вызвать любого своего подданного в столицу графства.
Внимательно смотрю на неё, а затем незаметно усмехаюсь.
Люблю я свой Совет Вдов и всех его участниц.
Эти женщины знают, как действовать исподтишка.
— И кого мне следует тайно вызвать в свой замок? — уточняю у неё, следя взглядом за Охотником.
— Одну из постоянных посетительниц того места. Говорят, в отличие от остальных, с ней можно вести разговор, — тихо произносит женщина, и по её лицу я вижу — мне предлагают присмотреться к той девице…
Она настолько хороша?
И другой, не менее важный вопрос: пригодятся ли мне её услуги, в принципе?.. У меня уже есть Мора — на такой случай.
— Ты можешь с ней связаться? — негромко спрашиваю.
— Я могу связаться с людьми, которые передадут ей ваш приказ.
— Пусть сообщат, что я буду её ждать. В ближайшее время, — едва слышно произношу и отхожу в сторону. — Нам пора! — объявляю громко, приковывая к себе внимание.
Охотник кивает и выходит из дома вслед за мной.
— Подать вам лошадей? — спохватившись, спрашивает хозяйка дома, — Я не заметила вашего экипажа и предположила…
— Да, — киваю.
— Нет, — одновременно произносит Охотник и встречается со мной взглядом, — я открою портал. Вы не готовились к длительной поездке в экипаже.
— Ваша правда, — соглашаюсь.
И, попрощавшись со своей союзницей, позволяю переправить себя в покои замка. Затем жду, когда мужчина вернётся, оставив меня одну, — но этого не происходит.
— Вы хотите что-то сказать? — приподнимаю брови, удивленная происходящим.
— Я должен объяснить… свои слова, — медленно проговаривает Рэн, глядя в пол.
Свои слова… свои слова… о чём он?
— Я позволил себе задеть вас. И вашу гордость.
О! Эти слова…
— Рэн, — останавливаю его, приподняв ладонь, — прошу, больше ничего не говорите.
— Но…
— Давайте остановимся на этом; меня устраивает, что наши отношения носят чисто деловой характер. Усложнять их было бы ошибкой, — произношу спокойно.
— Вы не даёте мне…
— Господин Рэн, — вновь позволяю себе перебить его, а затем жду, когда на меня посмотрят, — я достаточно людей повидала, — продолжаю, не заботясь о том, что юная Мино вряд ли обладала моим опытом; но я должна сказать это вслух, — и пришла к однозначному выводу: от мужчин, не признающих своих чувств, больше всего проблем. А мне и своих проблем хватает… Так что, повторюсь, давайте на этом закончим.
— Судя по всему, вы уверены, что я к вам что-то испытываю, — спустя некоторое время произносит мужчина.
О… а этот случай — запущенный… Придется открыть ему глаза на то, чего он в упор не видит:
— Я не знаю, что произошло между нами в те два дня, что вы забрали из моей памяти, но после этого именно вы начали появляться в моей спальне. Вы в моей. А не я в вашей, — уточняю ровным голосом, чтоб лучше дошло, — И вы же, оказавшись рядом со мной в очередной раз, первым поцеловали меня. Я лишь ответила и прошу прощения, что не испытываю за это стыда. Обещаю, в будущем я буду работать над своим поведением, — опускаю голову, каясь, — поэтому, простите, но, да, я уверена — вы ко мне что-то испытываете.
— А вы? Что вы можете сказать о своих чувствах? — глядя мне в глаза, спрашивает Охотник.
— Я в вас не заинтересована, — отвечаю прямо.
Жестко? Возможно. Но мужчина, отрицающий очевидное, запутает нас обоих.
— Я вас понял, — сухо отвечает Охотник и исчезает из моей спальни.
Выдыхаю, отводя взгляд в сторону и прикрывая глаза. Всё верно: лучше сейчас отрезать, чем потом страдать, ожидая любви и заботы, а получая лишь равнодушные взгляды и… приглашение на свадьбу с принцессой.
— Прощай, Охотник, — произношу негромко и иду переодеваться.
Мои тренировки ждут меня.
Спустя неделю…
Изумленная, смотрю вниз… даже боль от удара перестаю чувствовать…
Это что, кровь?..
В каком-то состоянии аффекта поднимаю голову и встречаюсь взглядом с Охотником. Глаза мужчины расширяются, а затем наполняются чем-то настолько страшным, что я перестаю дышать.
В следующую секунду тот, что ударил меня, мертвым падает на землю.
Глава 8
Пятью днями ранее…
Поправляю волосы перед зеркалом, затем быстро выхожу из покоев, спускаюсь вниз по лестнице и останавливаюсь перед дверью в гостиную. Киваю слуге. Жду, когда дверь откроют. И вхожу в комнату, ощущая легкое волнение.
— Признаюсь, я не ожидал от самого себя, что буду ждать нашей встречи с таким нетерпением, — произносит Хан, разворачиваясь ко мне лицом.
Опускаю голову, скрывая улыбку на губах. Не буду говорить, что это взаимно. Уверена, у него и так высокая самооценка — раз он без какого-либо смущения позволяет себе такие высказывания…
— Мне тоже приятно видеть вас, Хан, — вместо этого отвечаю.
— Приятно — это не совсем верное слово, — замечает тот, затем подходит ко мне, — слышал, вы всё ещё не замужем…
— Я решила постараться оправдать ваши надежды, — не удержавшись, усмехаюсь.
И замолкаю под интенсивным взглядом молодого человека.
— Думаю, нам стоит выйти на воздух… — произносит Хан, глядя на меня сверху вниз, — мне определённо необходимо остудить голову.
— Ничего не имею против, — отвечаю, завороженная его глазами.
Мы молча выходим из замка и идём в сторону сада. И если моё тело в это осеннее утро греет меховая накидка, то за здоровье Мастера я искренне переживаю: как ему не холодно без верхней одежды?
— Я прошу прощения, — протягиваю, глядя четко перед собой, — но не могу не заметить: вы одеты не по погоде. Может, нам стоит вернуться в замок?
— Сразу видно, что вы не вращаетесь в светских кругах, — улыбается Хан, опуская голову.
— Что это значит? — с любопытством уточняю.
— Если бы вы посещали приёмы и балы, устраиваемые знатными семьями, то были бы в курсе, почему холод мне не страшен, — отвечает молодой человек.
— Даже так? — заглядываю ему в глаза, — И почему же?
— Моя сила не позволяет мне замерзнуть. Точнее будет сказать — она не реагирует на холод, потому и я перестал быть чувствительным к нему, — звучит ответ, — это всем известно.
— Ваша ладонь теплая, — замечаю, прикоснувшись к его коже.
И останавливаюсь, осознав свою ошибку — это был слишком фривольный жест для разведенной графини; взгляд молодого мастера становится внимательным, а моя ладонь тут же попадает в захват.
— С вами слишком легко общаться, — произносит Хан.
— Это плохо? — уточняю осторожно.
— Это вызывает зависимость, — звучит ответ.
— Не могли бы вы отпустить мою руку? Ваши прикосновения тоже… вызывают зависимость, — произношу ровным голосом, не отрывая от него глаз.