— Участковый уполномоченный…
— Алехин, Владимир Алексеевич, — представился директор. — И что вас привело к нам в школу, Ирина Петровна?
— Ученица Сидорова, — не стала скрывать Ирина. — Одиннадцатый класс, они у вас как раз ЕГЭ сдают.
— Да?
— Да.
— Плохо… пересдавать придется.
Ирина фыркнула.
— Это все, что вас волнует?
— Я отвечаю за учебный процесс, о нем и думаю. Вы уверены насчет похищения?
— Очень похоже, — кивнула Ирина. — Между нами — не она первая.
— Вот даже как? Я ничего не знаю о маньяке…
Ирина покачала головой.
— И не надо. Я бы тоже предпочла о нем не знать.
— Вам по долгу службы положено.
Ирина вздохнула.
— Да вот… занесли его черти. Так что вы можете сказать про данную ученицу?
— Немного. Я у них ничего не вел. Могу пригласить классного руководителя.
— Будьте так добры.
— Вы не возражаете побеседовать в моем присутствии?
Ирин подумала, но недолго.
— Нет, не возражаю.
Директор довольно кивнул, еще раз прошелся масляным взглядом по Ирининым коленкам — и нажал кнопку селектора.
— Наташа, вызови ко мне Королькову. И — мне кофе, а Ирине Петровне…
— Мне тоже кофе.
— Кофе. И конфеты там, что есть…
— Не стоит беспокоиться…
— Поверьте, это не беспокойство. Кофе, конфеты и спиртное — то, что дарят всем педагогам. Я не исключение. На моей памяти только один раз дети оказались оригинальны.
— Они подарили вам пиццу?
— Нет. Здоровущую копченую рыбину. Кажется — чавычу.
Ирина от души улыбнулась.
— Думаю, это было лучше конфет?
— Намного!
***
Кофе оказался выше всяких похвал.
Настоящий, вареный, не растворяшка и не кофе-машина. А сваренный вживую, это чувствовалось. Конфеты тоже были вкусными, и Ирина не стала скромничать.
Директор наблюдал за ней с улыбкой.
— Приятно, когда женщина не жеманится. — пояснил он. — А то каннибалом себя чувствуешь, когда воздушное существо рядом с тобой весь вечер терзает один салатный лист.
Ирина фыркнула. И демонстративно слопала ее одну конфету.
Классного руководителя, Марину Ивановну Королькову, долго ждать не пришлось. Явилась сразу же после кофе.
— Вызывали, Владимир Алексеевич?
— Да. Вот, участковый Ирина Петровна, хочет с вами поговорить про Анжелику Сидорову.
Женщина явно посмурнела.
— Да? Что-то случилось?
— Почему вы считаете, что что-то случилось? — Ирина ощутила себя великим Инквизитором, но знать-то надо! Марина Ивановна еще больше нахмурилась.
— Анжелика Сидорова — достаточно замкнутый ребенок, но моя дочь в том же классе учится… и выводы я сделала…
— Слушаем, — вежливо попросила о продолжении Ирина.
И — услышала.
Анжелика, да еще Сидорова…
Ага сочетается. Дети — они добрые, участливые, тонко чувствующие… хуже приходилось только мальчику с говорящей фамилией — Гнида. Мальчик фамилии соответствовал, а вот Анжелика…
Девочка добрая, но фантазерка и в чем-то слишком ранимая, оторванная от реальности…
Истеричка?
Пожалуй, что нет. Но мишенью для острот она становилась часто, и одноклассников не любила. Не за что.
— Ее травили? — уточнил директор.
— Нет! Такого я не допустила бы!
Нет? Но ведь и обратного не было. Интеграции в класс не происходило, а в школе Анжелика чувствовала себя чужой среди своих.
Подруг не завела, парня не нашла, личной жизнью не озаботилась…
И поэтому не так давно…
Сама Мария Ивановна об этом узнала от дочери. И сейчас пыталась донести, что будь это чуть раньше, до выпускных, она бы конечно! И сразу же! И никак!
Но… ДО выпускных!
А когда начались ЕГЭ…
До того ли ей было?
У Анжелики заметили дорогой телефон. Айфон, последней модели. Цена?
Заоблачная. Дешевле купить эшелон яблок, чем игрушку с изображением яблочка.
У Анжелики заметили платок от какого-то модного дома. Преподавательница не помнила название, но клялась и божилась, что стоит платочек — в районе пары сотен тысяч рублей.
Какая-то греческая фирма…*
*- Гермес. Есть у них такие…. Шелк, кашемир — и два лишних нолика к цене за бренд, прим. авт.
И заметили кольцо с топазом.
Золотое, дорогое, не ширпотреб.
Анжелика отмалчивалась, и это еще подогревало любопытство. Нет бы похвастать, а она — молчит! С мужчиной ее никто не видел…
— Почему я об этом не знаю? — мягко поинтересовался директор.
— Так выпускные же…
Классная руководительница себя сильно виноватой не чувствовала. Оно и понятно — с глаз долой, из сердца вон. Что там дети после выпускных делать будут, ее не волнует, пусть хоть в борделе работают.
— А кто может знать? — подумала вслух Ирина. — Неужели у девочки во всей школе нет подруг? Вообще во всей школе?
— Такого не бывает, — покачала головой Марина Ивановна. — Есть, наверняка. Но…
— Но кто — вы не знаете. Понятно…
— А кто может знать? — прищурился директор.
— Я могу спросить у детей…
— Звоните, Марина Ивановна, звоните, — Владимир Алексеевич усмехнулся и сделал еще глоток кофе.
***
С Полиной Валиной в школе побеседовать не удалось.
Пришлось отправляться к ней домой.
По утверждению детей, Полина была… не то, чтобы подругой, но хотя бы ближе всех к Анжелике. И Ирина решила не звонить.
Телефон здорово облегчает работу, но явиться самой, посмотреть в глаза человеку, понять, врет или нет…
Да и не работает ведьминское чутье по телефону. Надо лично явиться, в глаза посмотреть, рядом постоять. А Ирине нужно было сейчас именно это.
Слишком дорого встанет ошибка. И ей, и девочкам.
Полина оказалась дома.
Симпатичная брюнетка семнадцати лет от роду готовилась к ЕГЭ. Сидела с учебниками, и Ирину встретила без особого восторга.
— Добрый день. Проходите.
Ирина поздоровалась, нацепила бахилы — разуваться было лень, и прошла в комнату девочки. Огляделась.
Барби-дом.
Все розовое, белое, в рюшечках… брюнетке — совсем не в тему. А вот блондинка здесь смотрелась бы очень органично.
Полина проследила за ее взглядом.
— Да. Мать обставляла.
— И?
— Обещала поменять обстановку, как мне восемнадцать будет. Летом в магазин пойдем, если ЕГЭ сдам не ниже восьмидесяти баллов.
— Стиль модерн?
— Именно! — кивнула девушка. — Минимализм и простор.
— Вам пойдет.
Полина посмотрела с чуточкой симпатии. Приятно, когда тебя понимают, так?
— Мать просто не понимает, что мне вся эта мишура не нравится. Только и слышно: Поленька, ты же девочка! Ты должна быть нежной и женственной!
— У родителей это бывает, — согласилась Ирина. — Они просто не слышат детей.
— Не хотят слышать.
— Как и у Анжелики?
Полина тряхнула головой так, что метнулась толстая коса.
— Да. Там только еще хуже было. Мы, правда, не дружили, Алка вообще дружить не умела, хоть и пыталась.
— Алка?
— Анжелика свое имя вообще ненавидела. Просила называть ее Аллой. Ребята, понятное ело, плевать на это хотели, а я называла. Пусть, если ей приятно.
— Я думала, ее все устраивало?
Полина скривилась.
— Устраивало? С такой мамашей? Шутить изволите?!
Ирина подняла брови.
— А что не так? Бить — не били, травить не травили, каторжно пахать за кусок хлеба тоже…
— Когда вы так говорите, выходит, что мы и правда сволочи неблагодарные.
— А вы — благодарные? Или не сволочи? Вы объясните, чтобы я поняла? — поддела Ирина.
Полина посопела немного, здорово напоминая при этом сердитого ежика, а потом заговорила.
Любовь. Зачем ты мучаешь меня?*
*_ собака на сене, серенада Дианы, прим. авт.
Автор имел в виду немного другие мучения, а детям его фраза тоже подошла. На отлично!
Родители любят своих детей, да. И дети любят родителей. А достигнуть взаимопонимания не могут.
Никак.
Полину ломали под барби-долл, наплевав на то, что ей хочется заниматься единоборствами, научиться стрелять из пистолета и поступить в юридический. А лучше — сразу в школу полиции.
Впрочем, она собиралась все равно поступить по своему. Тут же что главное?
Подать документы, поступить на бесплатное, и чтобы общагу дали.
На первое время у нее деньги есть, шмотки есть — справится. А там и подработает.
Анжелике было еще хуже.
Мама научила дочку читать. Но делать выводы не научила. А дочка смотрела вокруг, и видела — она живет в нищете. Ладно, не то, чтобы в гольной нищете, но в бедности.
А рядом ходят люди, которые на обед могут просадить больше, чем у нее карманных денег за месяц.
И ей хотелось!
Денег!
Много!!!
ОЧЕНЬ много!!!
Любви тоже хотелось, но меньше, чем денег. А вот их…
Очень хотелось. И Анжелика допустила распространенную ошибку.
Вместо того, чтобы как Полина, сказать — я выучусь, вырасту, и заработаю миллионы — и это реально! Просто пахать придется каторжно, и не день, не год, а лет десять, минимум…
Анжелика, начитавшись романов, поняла, что в мире есть богатые мужчины. А она — красивая девушка. И тут главное — не продешевить.
А то, что купленное — только вещь. То, что называя себе цену, ты перестаешь быть личностью.
То, что купленную вещь можно заменить на другую такую же….
Об этом в романах не пишут.
Там пишут о великой любви… да к чему?
К тапочкам?
Даже если вы будете прижимать их к сердцу, так ведь все равно выкинете в свое время! Или еще одной парой обзаведетесь…
Но и об этом сейчас не пишут. А уж после пропаганды БДСМ и стокгольмского синдрома…
Ирина бы таких в морг водила.
Ага, недавно было, жаль в газеты не попало. Поигрались детки в 'Оттенки серого'.
Девочка в морге, мальчик в тюрьме. Размазывает сопли и уверяет, что все было по добровольному согласию. Просто девочка какая-то хрупкая попалась…
Анжелику в морг никто не водил. И она мечтала о принце. Обязательно — на белом лимузине. Ладно, мерседес тоже допустим.
И недавно…
— Она не говорила, где познакомилась?
— На улице. Бежала в магазин, а машина ее водой из лужи окатила.
— Действительно, зачем изобретать велосипед? — хмыкнула Ирина. Способу этому лет уж сто как будет. — А что потом? Ей предложили купить новые шмотки?
— А вы откуда знаете?
Ирина закатила глаза.
Да, да, кто бы спорил, читать романы — полезно. Но хоть что-то могла бы на себя примерить юная дуреха? А не только свадьбу с принцем?
— А мать об этом почему не узнала?
— Она в поликлинике была в тот день. Алка еще смеялась, что повезло. Днем раньше, днем позже… и точно ничего бы не склеилось.
Значит, еще и следили.
— Она своего парня не описывала?
— Говорила, что они как инь и янь.
Ирина кивнула. В принципе, подходило для вампира, тот — брюнет.
— А еще что-то? Нет?
— Что богатый, что предлагает ей уехать, что в любви признавался… кольцо показывала.
— Ей предложение сделали?
— Да. И это на помолвку.
— С топазом? А что ж не с бриллиантом?
— С бриллиантом, — кивнула Полина. — Просто всем сказала, что с топазом, у нас в огранке не особо разбираются. А так это бриллиант, но коньячный, Алка сказала — дорогой. Эксклюзивный…
— Хм.
Ирина пометила себе посмотреть.
— Описать кольцо не сможете?
— Посмотрите сами.
Ирине сунули под нос телефон. И девушка взглянула на фото.
Анжелика была на редкость хороша.
Кудри золотых волос, громадные глаза, маленький пухлый ротик, не жутковатые утиные губы, а все свое, натуральное, сразу видно, и фигурка точеная… танцы — штука полезная.
— А вот кольцо.
Полина указала пальцем на руку девушки.
Ирина раздвинула изображение — и порадовалась.
Айфон все же стоил своих денег, кольцо было — шикарным.
Не стандартная 'малинка' или там, ободок.
На пальце девушки расправляла крылья золотая летучая мышь. Тельцем ее служил большой бриллиант, в глазах были маленькие осколочки того же камня, крылья смыкались, переходя в ободок кольца… смотрелось.
Действительно смотрелось, мордочка вообще была, как живая.
— Оригинально.
— А то! Я бы себе такое заказала!
— А что помешало?
— Алка обиделась бы. Подражательство….
Ирина кивнула. Да, обидно, когда у всех такая же вещь, как у тебя. Неинтересно.
— А навести справки вы не пробовали? К примеру, с изумрудом заказать. Только не мышь, а ящерицу?
— Бесполезно. Спрашивала, — повинилась Полина. Кольцо ей действительно понравилось, но аналогов она не нашла нигде.
— Ясненько. Можете мне фотку скинуть?
— Да, конечно.
Полина поделилась фотографией, Ирина сохранила ее в отдельную папку и поблагодарила.
Еще с полчаса расспрашивала девушку, что, как, где…
И лишний раз убедилась, что вампир.
Клубы были те же самые, которые проверяли Ирина и Кирилл. Развлекательный центр.
А Полина пару раз составляла подруге алиби. Вплоть до того, что Алла оставляла ей свой телефон, а Полина присылала с него фотографии Анжеликиной матери.
— Поганки подосиновые, — беззлобно ругнулась Ирина. — Чипирования на вас нет!
— Ага, вы еще ошейник предложите! Или намордник!
Ирина только вздохнула.
Чипирование — зло или добро? А черт его знает! Потому что стоит появиться компьютерам — и появляются хакеры.
Появляются онлайн-банки — появляются мошенники.
Появятся чипы — будут и подделки, и глушилки, и опять же, мошенники… и смысл?
Хотя высший смысл в них есть, это точно. Стоит только представить, как наварится производитель чипов! Даже если по рублю с носа — это уже миллиарды, а там не рубль будет, нет…
Чип мог бы отследить Анжелику.
А мог бы — и не отследить. Преступники тоже не идиоты. И если ведьминское чутье заблокировали, то уж чип-то точно глушанут.
Или — вырежут. Или отрежут с куском организма.
Да запросто!
Ладно. Ирине эта идея тоже не нравилась.
Она попрощалась с Полиной и отправилась на работу.
***
На работе было весело.
Видеосъемка Ирины дошла по назначению и произвела такой фурор, какого и последние хиты Голливуда не удостаивались.
Полицейским было видно, что все это — реальность. Что съемка идет в режиме реального времени, что трупы настоящие.
Вопрос!
Кто — благодетель?
Кто прислал видеосъемку?
Своего имени Ирина не называла, на камеру не светилась, ничего не говорила, труп переворачивала так, чтобы даже руки в камеру не попали… пару раз попали, но в перчатках — сойдет.
Колец она не носит, опознавательных знаков нет.
Обычные женские руки, ногти подстрижены, лака нет…
Не уникум.
Родинки и прочие особые приметы, вроде шрамиков — пятен — полосок?
Так перчатки же!
Ирина осталась неузнанной, что ее радовало. А вот девчонок предположительно опознали. И жаждали приехать на место, познакомиться поближе и с оператором, и с постановщиком…
Особенно с режиссером спектакля.
Объявили бы по городу план 'Перехват' — да кого хватать?
Нет, неясно…
Так что просто зарегистрировали посылочку в дежурной части и оповестили начальство. У Ивана Петровича подозрения, конечно, были, но Ирину он к себе не позвал. Ни к чему. Вместо этого погрозил ей пальцем и пообещал, что если еще раз!
Она!
Не уследит за наглой птичьей тварью!
Перья он из них обоих повыщипывает! И — подушку набьет!
Попугай Кант понял, что речь идет о нем, слетел с люстры — и уселся на спинку кресла. Прямо перед носом начальства.
— Кант хороший!
— Да неужели?
— Кант умничка!
— Не заметно!
— Кант философию знает!
— Да неужели? — против воли втянулся в диалог Иван Петрович.
— Кант знает! Философия — это когда ты любишь мудрость, которая возлюбляет тебя.
Иван Петрович фыркнул.
— Инициатива любит инициатора. А мудрость — мудреца.
— Что знаем, то нас и имеет, — согласился попугай. И склюнул орех из вазы.
Определенно, птица вписалась в будни участка.
***
У Ирины была только одна зацепка.