Я закатил глаза на ее слова. Тэй тявкнула, словно поддакивая Алекс, и лизнула меня в щеку. Я скривился и вытер её слюни о плечо.
Все шло вполне неплохо, пока я не услышал, как громко булькнула вода позади — это поднялись газы со дна болота. Прозвучал вскрик, а следом — всплеск воды. Мое сердце оборвалось.
Мигом поставив Тэй у своих ног, я обернулся — как раз вовремя: Алекс собиралась прыгать за Энджи, которая барахталась в болотной жиже в нескольких шагах от нас.
— Алекс, стой! — прикрикнул я.
Алекс остановилась и подняла на меня полные ужаса глаза.
— Я сам. Никто не двигается с места. — Я, как можно быстрее и осторожней ощупывая перед собой твердую поверхность, продвинулся ближе к Энджи.
Она плакала и просила о помощи, отчаянно борясь с болотной тиной. Я встал на колени на расстоянии вытянутой руки от нее:
— Энджи, маленькая, успокойся. Не сопротивляйся: ты будешь вязнуть сильнее. Просто держись на плаву. — Дождавшись, когда она успокоится, я одобрительно кивнул. — А теперь я протяну тебе один конец палки. Цепляйся за него очень крепко, но не лезь верхом. Я тебя вытяну. — Я протянул вперед палку.
Энджи тут же вцепилась в нее. Я медленно потянул ее на себя, разговаривая, отвлекая девочку:
— Я думал, ты смелая, а ты трусишкой оказалась, испугалась бульканья водички. И как ты так умудрилась отпрыгнуть далеко? Ты что, горная коза? Или у тебя пружины вместо ног?
Вот так, подзадоривая ее, я вытащил Энджи. Она тут же запрыгнула в мои объятия и громко разрыдалась.
— Шшш… Ну все, успокойся, все позади, маленькая, тише. Давай, возьми себя в руки. — Я прижимал Энджи к своей груди и укачивал. Её всхлипы потихоньку стихли, она отстранилась и подняла на меня блестящие от слез глаза:
— Спасибо, спасибо тебе, Эйтор.
Я подмигнул ей и обернулся к Алекс. Она смотрела на меня с непонятным выражением.
— Алекс, Энджи надо переодеться… — Я поднялся и потянул за собой Энджел, она дрожала.
Вручив её Алекс, я уже развернулся, чтобы отойти, но меня остановила рука Алекс, прикоснувшаяся к моей ладони. Я поднял на нее взгляд.
— Эйтор… ты лучший. Я… Спасибо тебе. — Алекс привстала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.
Я улыбнулся и коснулся поцелуем её лба:
— Не за что, Алекс, я бы сделал все от меня зависящее для каждого из вас. А сейчас — прочь розовые нюни! У нас еще трудный и долгий путь впереди. Встряхиваемся, и больше никто ничего не пугается и не скачет по всему болоту, словно марафонец!
Медленным, но верным темпом мы продвигались по болоту вот уже три часа. Мы устали, измучились, здесь было полно кровососов, вонь перегноя уже в печенках сидела, ноги гудели от напряжения, но я гордился нашей маленькой командой: ни один не пожаловался и не попросил отдыха. Самой удачливой из нас была Тэйни: она мирно посапывала у меня в руках. Она была пятимесячным щенком, а весила как теленок. По этой причине моя поясница начала ныть еще пару часов назад. Сейчас было еще терпимо, но я знал, что спина даст мне жару ночью, когда я лягу и расслаблюсь.
Ткнув в очередной раз в торф корягой, я почувствовал не свойственную ему твердость. Дав знак рукой, чтобы остальные остановились, я присел на корточки, разгреб зеленую растительность рукой и увидел под ней твердую землю. Выпустив из другой руки Тэй и приказав ей сидеть на месте, я прошёлся по кругу, каждую секунду проверяя палкой поверхность, и каждый раз я, к своему облегчению, натыкался на землю. Выдохнув, я рухнул спиной на такую любимую, родную, твердую почву:
— Все! Девочки, Леон, мы пришли! Расслабьтесь!
Мое угрюмое настроение улетучилось. Я был рад, что наконец закончилось это жуткое болото и, самое главное, никто не пострадал (ну, если не считать Энджел — но и с ней сейчас все в порядке). Я почувствовал, как рядом со мной на землю кто-то опустился. Повернув голову, я встретился взглядом с Алекс. Ее глаза сияли, она взяла мою руку в свою и переплела наши пальцы в замок. Я поднял наши руки, поднес к своим губам и нежно поцеловал тыльную сторону ладони Алекс. По другую от меня сторону тоже кто-то опустился. Мы с Алекс одновременно перевели взгляд туда: на нас с улыбкой смотрел Леон.
— Знаете, — произнес он, — это было даже круто: мы, как Индиана Джонс, пробирались по опасным местам с природными ловушками. Круть!
Я моргнул раз, другой и громко расхохотался. Алекс рядом вторила мне. Я протянул руку и, все еще смеясь, потрепал по голове Лео:
— Я придумал тебе прозвище: теперь ты Инди — в честь Индианы Джонса. В ближайшем городе я даже тебе постараюсь найти подходящую шляпу.
Глаза Лео загорелись нетерпением.
— А плетку тоже найдешь? Будет круто, если найдешь: тогда я буду, точно как Джонс, расправляться с нашими врагами плеткой.
Едва успокоившись, Алекс снова рассмеялась. Почувствовав наше веселье, к нам присоединилась Тэйни: она с разбегу запрыгнула на мою грудь, отчего я крякнул и дернулся, она заливисто залаяла. Боже, невероятно: этот трудный день закончился счастливым смехом, что было впервые за все время наших путешествий. Всем нужна была разрядка, и мы получили ее в смехе. Энджел тоже хихикала, сидя недалеко от нас. Только Тори не смеялась, но это ей и несвойственно — с ее-то мрачным юмором; ее разрядка была в любимой сигарете.
Примечания:
* Майна — широкая трещина на льду или незамёрзшее место на реке; полынья, прорубь.
Глава 16
Мы прошли вперед еще немного — остановились, когда вокруг нас сгустился лес. Разбив лагерь, разведя огонь, все устало выдохнули. Я бы с удовольствием повалился на свой спальный мешок прямо сию минуту, но нужно было добыть еды, на что оставалось мало времени: начинало смеркаться. Прихватив свои лески, я направился в чащу; Тэйни, как всегда, бежала рядом. Когда я уже почти покинул территорию лагеря, я услышал голос Энджи:
— Эйтор, а можно мне с тобой? Я хочу увидеть, как ты охотишься.
Я посмотрел на Алекс, она согласно кивнула. Я махнул рукой Энджи — с писком она подбежала ко мне. Немедля я зашагал дальше. Энджи шла рядом вприпрыжку и напевала что-то себе под нос, Тэйни трусила рядом совсем притихшая.
— Энджи, не шуми — распугаешь наш ужин.
Она тут же оборвала песню и состроила серьезное лицо. Дальше мы шли в полной тишине.
— Знаешь, а вы с Алекс совсем не похожи на пару, — вдруг произнесла она.
Я удивленно посмотрел на нее:
— Почему?
— Ну не знаю, вы больше на друзей похожи. Ну — у — у… может, с твоей стороны и видны чувства к Алекс, а вот с её стороны — нет, она немного прохладно к тебе относится. Не знаю, может, я неправа и мне это лишь кажется (все же я не знаток отношений, у меня вообще еще и парня-то не было), но это мое мнение. И будь у меня такой парень-муж, как ты, я бы глаз с него не спускала и каждую минуту твердила ему о своей любви и привязанности.
Я замедлил шаг и взглянул на Энджи. Она смотрела в небо.
— Ты правда не смыслишь в отношениях, Энджел. Давай замнем эту тему. Сейчас мне нужна тишина: я буду ставить ловушки.
Я нашел место, где было больше всего следов мелких зверьков, и принялся устанавливать ловушки, но мысли мои были далеки от охоты. Я не мог выкинуть из головы слова Энджи, они жужжали пчелиным роем в моих мыслях. Да что это я? Совсем расслабился: прислушиваюсь к словам малолетки. Девочка совсем ничего не понимает в отношениях, стоит ли прислушиваться? Глупости это… или все же нет? Черт! Да нет же! Я Алекс не безразличен — это видно невооружённым глазом, просто она не привыкла проявлять свои чувства… Успокаивая себя, я заглушил свои подозрения и настроился на охоту, но на душе остался неприятный осадок от слов Энджи — как бы я ни отмахивался, это задело меня за живое.
Я поймал двух зайцев и одну птицу, непонятного происхождения, но крупную. Несмотря на удачную охоту, настроение мое было мрачным, на сердце поселился холод. Энджи, напротив, пестрила энергией и позитивом, и это немного раздражало. Когда мы прошли половину пути до лагеря, она заговорила:
— А сколько тебе лет?
Она развернулась и посмотрела на меня, идя задом наперед — спиной к лесу и лицом ко мне.
— Мне двадцать два, а что?
Она пожала плечами:
— Да нет, ничего. А мне через пять недель шестнадцать исполнится — я уже взрослая.
Я ухмыльнулся и ущипнул ее за щеку:
— Ты еще маленькая, шестнадцать не показатель взрослости.
Она нахмурилась и потерла свою щечку:
— Ну ведь Алекс тоже младше тебя, но с ней ты как со взрослой обращаешься.
— Энджи, Алекс восемнадцать. Когда мы встретились, ей семнадцать было, но она вела себя взрослее нас с тобой, вместе взятых. Порой мне кажется, она старше меня: она очень ответственная. Вот когда похвалишься мне такими же достижениями, как Алекс, тогда и поговорим как взрослые люди, а пока наслаждайся детством, Энджи.
Больше Энджи не произнесла ни слова. Кажется, она надулась. Я не имел ничего против: тишина меня устраивала.
Леон уже крепко спал, когда мы вернулись, ужин его не интересовал: мальчик совсем вымотался. Тори и Алекс сидели у костра. Когда мы приблизились к ним, Алекс поднялась на ноги, подошла мне навстречу и забрала тушки животных:
— Мы с Тори займемся готовкой, а ты отдохни немного, Эйтор: ты все же не робот, тебе надо расслабиться. Вздремни немного, я разбужу, когда все будет готово.
Забота Алекс растопила лед в моем сердце, который образовался после разговора с Энджи. Я благодарно улыбнулся и, склонившись, коснулся губами впадинки за ее ушком. Она вздрогнула; я заметил, как её тело моментально покрылось гусиной кожей. Безразлична ко мне? Ага, как же! Так не реагируют на парня, который безразличен. Я самодовольно улыбнулся и кинул мимолетный взгляд на Энджи: её хорошее настроение пропало, она стояла в стороне и взирала на нас с Алекс с хмурым выражением лица. Все-таки, наверно, усталость сказалась и на ней.
Я решил прилечь — на пару минут, не больше. Присев, я наконец сосредоточился на себе и почувствовал, что моим ногам холодно. Сняв ботинки, я обнаружил, что они промокли. Взяв ботинки в руки, я внимательно их осмотрел со всех сторон. Все верно: они прохудились. Прекрасно просто! Я швырнул их в сторону и, плюнув на свои мокрые носки, вытянулся на спальном мешке во весь рост, блаженно вздыхая. Я прикрыл глаза рукой. Рядом со мной засопела Тэйни, в этот раз она ничего не поймала на охоте, только крутилась рядом со мной. Я вытянул другую руку и, нащупав ее мягкую шерсть, потрепал за ушком. Она немного покрутилась и устроилась под моим боком. Я окончательно расслабился. Последнее, что я помню перед тем, как провалиться во тьму, — это как смешно чихнула Тэй.
Кажется, прошла всего минута, как я уснул, когда меня разбудила Алекс. Я едва разлепил глаза. В голове словно долбили молотком, виски ломило от боли. Кое-как заставив себя подняться, я пошёл к костру. Аппетита не было совершенно, но нужны были силы, а без пропитания их у меня не будет. Насилу я заставил себя поесть, но отказался от горячего чая — вместо этого я выпил холодной воды: в горле была пустыня. Едва волоча ноги, я снова вернулся к своему спальному мешку, чувствуя боль в пояснице, лег на живот и, игнорируя свое непонятное состояние, провалился в сон.
На следующее утро легче не стало: тело ломило, поясница стреляла болью, мозг в голове словно распух — я не мог ни на чем сосредоточиться. Подавляя в себе нытье организма, я продолжил наш путь. Алекс кидала на меня подозрительные взгляды, но молчала. Энджи постоянно крутилась рядом. Девочка не давала мне проходу. Несмотря на то, что о ней больше заботилась Алекс, Энджи сильнее привязалась ко мне. Я не отталкивал ее (наверное, моим обществом она заменяла себе брата), но у нее не было чувства меры: она не отходила от меня ни на шаг и пару раз даже брала меня за руку. И снова я не говорил ничего против: может, таким образом она ощущала себя уверенней.
К вечеру мы остановились на небольшой полянке. Когда мы разбивали лагерь, я уже едва стоял на ногах, но нужно было идти ставить силки. Я их уже достал из своего рюкзака, когда почувствовал руку на своем плече. Обернувшись, я встретился с обеспокоенными серо-голубыми глазами Тори. Подняв руку, она приложила её к моему лбу и нахмурилась:
— Эйтор, ты горишь, у тебя высокая температура. Какого хрена ты молчал, что тебе плохо?! Ты такой засранец, мальчик мой! Разве так можно?! Чем раньше обнаружить болезнь, тем легче её вылечить — молчанием ты сделал хуже себе.
Вырвав из моей ослабевшей руки силки, она повернулась в сторону Алекс, которая разводила огонь:
— Алекс! Эйтору плохо, он заболел. Будь добра, пригляди за ним, а я схожу на охоту.
Грозно на меня взглянув, Тори удалилась. Я перевел глаза на спешащую ко мне Алекс. Она проделала ту же процедуру, что и Тори. Убедившись в том, что у меня температура, она раздраженно вздохнула, ее зеленые глаза тут же потемнели от негодования.
— Эйтор! Какого… ты молчал! Быстро ложись в свой спальный мешок, и не поверх, а укутайся в него. Я сделаю горячий лечебный чай (мне его дала жена твоего отца).
Я кивнул и послушно забрался в спальный мешок: спорить сил не было. Как только отошла Алекс, рядом со мной оказалось взволнованная Энджи.
— Ты заболел? — участливо спросила она.
Прикрывая уставшие глаза, я едва кивнул.
— Я помогу Алекс поухаживать за тобой: одна пара рук хорошо, а четыре — лучше. Я принесу тебе воды и смочу тряпочку: холодный компресс облегчит головную боль. Я мигом!
Я не ответил. Услышав ее отдаляющиеся шаги, я вдохнул побольше воздуха и выдохнул. Легкие горели, я никак не мог насытиться кислородом: он будто не присутствовал в воздухе, который я вдыхал. Не хватало мне для полного счастья воспаления лёгких! Я уже почти уснул, когда рядом со мной присела Алекс. Она заставила меня сесть и выпить противный на вкус травяной чай.
— Что тебя беспокоит помимо температуры, Эйтор? — спросила она с сосредоточенным выражением лица.
— Легкие: тяжело вздохнуть. Поясница — ломящая боль. Горло горит.
Мое дыхание участилось, говорить становилось все труднее; уши заложило, я чувствовал, как с меня пот льет градом. Алекс быстро расстегнула пуговицы на моей клетчатой байковой рубашке и приложилась ухом к моей груди. Её щека показалась мне такой прохладной по сравнению с моей разгоряченной кожей! Я приподнял голову и посмотрел на нее. Все, что я увидел, — это ее темную макушку.
— Что ты делаешь? — тихо спросил я.
Она подняла голову и обратила на меня свой взгляд:
— Прослушиваю твои легкие. У тебя хрипы — значит, жидкость в легких. Скорее всего, это бронхит, но он легко может перерасти в воспаление легких, если не лечиться. Мы остаемся здесь, пока ты не поправишься, даже не спорь.
Я хмыкнул (я и не собирался спорить):
— Откуда ты знаешь, что у меня не воспаление легких?
— Ну, я все-таки врачом хотела стать, вот и читала много медицинской литературы. Ты заболел недавно (скорее всего, умудрился переохладиться: возможно, намочил ноги и промолчал), о воспалении легких еще рано говорить: пока таких осложнений нет. Вот когда ты будешь чувствовать сильную боль в определенном месте при вдохе и выдохе, когда появятся также сильные хрипы, лающий кашель и мокрота с кровью — вот тогда это будет воспаление. А пока будем усердно лечить то, что имеем… — Алекс прервала свою речь: подошла Энджи.
Она присела напротив Алекс и положила мне на лоб прохладную мокрую ткань. Я застонал от удовольствия. Но вот холодную воду Алекс мне пить не позволила — только теплую. Я уснул задолго до того, как вернулась Тори.
Меня снова разбудили (казалось, через совсем короткое время). Это была Энджи, в руках она держала дымящуюся кружку:
— Это горячий бульон, он сейчас тебе нужен. Давай, выпей.
Я приподнялся и забрал чашку из рук Энджи. Поблуждав взглядом, я наткнулся на фигуру Алекс: она сидела у спального мешка Леона и что-то ему говорила. Я задался вопросом, почему бульон мне принесла не она? Выпив все, я почувствовал, как на моем лбу снова выступает испарина. Энджи подскочила с земли и умчалась, но через пару минут вернулась, и снова я почувствовал прохладную ткань на своем лбу. Я приподнял уголки губ в улыбке: девочка была очень заботливой.