— Какое еще обещание?
— То, где ты говорил (цитирую): «Все в порядке, Тори, не переживай: в ближайшее время тебе не придется нянчиться с младенцем.»
Из меня вышибло дух, я замер, сердце екнуло и забилось сильнее втройне.
— Ты хочешь сказать, что, по твоим домыслам, Алекс может быть беременна?
— Я почти в этом уверена. — Кивнула Тори. — Все-таки нянчить мне скоро розовощёкого маленького Эйтора, или Алекс, или, боже упаси, обоих.
— Какие признаки у Алекс? — тихо спросил я, все ещё не веря в предположение тети.
— О, их множество! Самый первый — это её резкие перепады настроения. Раньше я не замечала у неё биполярного расстройства, и она не сломлена: если бы это было так, Алекс бы просто ушла в себя и перестала на все реагировать — она же, напротив, реагирует на окружающее очень активно. Возможно, ты не заметил, но она стала много спать, быстро уставать. Вчера я увидела, как Алекс слизывает с ладони соль. Она вытащила её из твоего рюкзака и насыпала в руку — правда, странное вкусовое предпочтение? А еще она прикрывает нос и кривится, когда ты готовишь и пахнет мясом. Поговори с ней, Эйтор. Узнай, когда у неё последний раз были критические дни.
Я кивнул, ничего не ответив. Я находился в состоянии шока, в душе еще теплилась надежда, что Тори ошибается. Я не мог протянуть до утра: я бы свел себя с ума.
Я подошел к спящей Алекс и разбудил её поцелуями. Алекс медленно распахнула сонные глаза:
— Что случилось, Эйтор?
Алекс поднялась, я сел рядом и, приподняв её, усадил себе на ноги:
— Алекс, есть серьезный разговор. Сосредоточься и ответь на несколько моих вопросов, хорошо?
Алекс с беспокойством заглянула в мои глаза. Её настроение снова изменилось: ложилась она злой, а проснулась мягкой и притихшей.
— Хорошо, спрашивай.
Я удобней усадил Алекс, оборачивая руки вокруг неё:
— Ты хочешь спать, потому что чувствуешь внезапную усталость, слабость? Есть головокружения?
Алекс задумалась:
— Да, всё вместе.
— Так, у тебя появились предпочтения в еде?
— Да, я хочу соли и кислого, хотя я сладкоежкой всегда была… Откуда ты знаешь о еде?
Я вздохнул и зарылся лицом в её волосы:
— Есть недомогания по утрам или в любое другое время?
— На что ты намекаешь, Эйтор?
Я отстранил голову и посмотрел Алекс в глаза:
— Кажется, мы скоро станем родителями, Алекс. Когда у тебя в последний раз были критические дни?
Алекс вскочила, вырываясь из моих рук:
— Ты что, рехнулся?! Какая еще беременность?! Я не беременна. Если тебя насторожило мое предположение о том, что я забыла выпить отвар, успокойся, я… почти уверена, что все сделала.
Тори наблюдала за нами со стороны с легкой полуулыбкой. Я кинул на не сердитый взгляд. Чему она, собственно, радуется? У нас тут намечается катастрофа мирового масштаба, а она ухмыляется! Тори перехватила мой взгляд и подмигнула, отчего я взбесился ещё сильнее.
Я вернул взгляд к Алекс, которая разбушевалась не на шутку. Перехватив её за запястье, притянул вплотную к себе и крепко поцеловал. Она сопротивлялась пару секунд, но в конце концов уступила и ответила на поцелуй. Я отпустил её, когда она затихла.
— Просто подумай об этом, Алекс. Я оставлю тебя наедине с собой. Мне тоже страшно, но я уже принял это, прими и ты: мы в безвыходном положении. — С этими словами я удалился от Алекс.
Я соврал: я не принял это; и мне было не просто страшно — у меня была паника. Я не готов, так же как и Алекс. Я ощущал дикий, всепоглощающий страх перед предстоящим отцовством. Теперь я был на сто процентов уверен: Алекс беременна, никаких «но» не может быть. Я остановился у огня. Боже, я стану отцом в это непонятное, жестокое время, я стану родителем крохи, которому не повезло быть зачатым именно в этот долбаный жизненный период. Я до сих пор считал, что младенцу не место в этой новой жизни, но уже ничего не изменить: мы с Алекс облажались. Я представил маленький комочек, частицу нас, так похожий на Алекс с её упорным, сильным характером, и мое сердце сжалось от нежности к еще не рождённому ребенку… Я вдруг ощутил огромную ответственность за него. Несмотря на все творящееся вокруг, на мой страх, я уже любил этого малыша всем сердцем.
Я почувствовал, как вокруг моего торса обвились руки Алекс. Она прижалась щекой к моей спине, я слышал её учащенное дыхание. Она все поняла и пришла к тому же выводу, что и мы с Тори. Я положил свои руки поверх её, приободряющее сжимая их.
— Я беременна, Эйтор. Ты не ошибся. Все признаки налицо, и у меня задержка на две недели. Это значит, что все произошло в тот безумный вечер. Я действительно настолько ошалела, что забыла выпить отвар. У нас срок уже месяц. Прости, Эйтор, это мой косяк, я повела себя безответственно.
Я резко развернулся в кольце рук Алекс и, обхватив её голову руками, заставил её посмотреть мне в глаза:
— Нет! Ты не виновата. Мы оба в этом виноваты, вместе: не самооплодотворилась же ты, в самом деле! Все будет хорошо, Алекс, мы справимся. Мы есть друг у друга — это куда важнее всего остального. Мы будем оберегать нашего малыша изо всех сил. Я отдам жизнь за вас, Алекс. Мне есть за что бороться: вы для меня вселенная.
Глава 23
Я окружил Алекс заботой и… кажется, перестарался. От моих бесконечных хождений вокруг неё, вопросов, все ли в порядке и как она себя чувствует, Алекс приходила в бешенство. В утро на третий день после того, как мы пришли к выводу, что станем родителями, она окончательно сорвалась. Заметив, что Алекс встала, а потом, схватившись за голову, снова присела на свой спальник, я подлетел к ней с бешеной скоростью и подхватил на руки, намереваясь отнести ее, куда бы она ни попросила, за что получил болезненный тычок в плечо, а следом Алекс окатила меня водой из бутылки, что была в её руках:
— Поставь меня на землю! Я не беспомощна, Эйтор! И я не тяжело больна, это природа: беременность — естественное явление. Через несколько месяцев я буду весить как бегемот и ты от земли меня оторвать не сможешь, так что завязывай с этим, мне нужно двигаться самой.
Я, отфыркиваясь от воды, поставил Алекс на землю и сделал шаг назад, вытирая рукавом рубашки мокрое лицо:
— Ладно, но ты больше не участвуешь ни в каких драках. Как только нас настигают проблемы, ты отходишь в сторону вместе с Лео и даешь во всем разобраться нам с Тори, договорились?
Алекс зло сузила глаза и шагнула ко мне:
— Я пока еще могу за себя постоять, Эйтор: у меня маленький срок, я так же быстро двигаюсь, как и раньше. Я не слабачка!
Я обхватил Алекс за запястья и притянул к себе:
— Я знаю, малышка, ты крута — не каждый мужчина сравнится с тобой — и ты все так же опасна, как и раньше, но подумай о малыше, что растет внутри тебя. Не подвергай его опасности: тебя могут ранить. Все, что происходит с тобой, влияет и на него (или на нее).
Алекс вырвалась из моих рук и отошла в сторону:
— Я все понимаю, но я могу быть осторожна: я не буду кидаться в гущу драки в случае чего, но я могу прикрывать ваши с Тори тылы.
Не сказав больше ничего и подарив мне многозначительный взгляд, Алекс удалилась к Лео. Рядом со мной заскулила Тэйни. Я опустил глаза, присел на корточки и погладил ее по густой шерсти:
— С ней так трудно… Все женщины ведут себя так, когда беременны? А? Тэйни, не подскажешь? — Я вздохнул. Тэйни смотрела на меня с преданностью. — Молчишь? Докатился: задаю вопросы собаке… Не то чтобы до этого у Алекс был характер золотой, но сейчас она просто невыносима… Ох, Тэй, ну и влип же я!
Чуть позже я подошёл к уже успокоившейся Алекс и привлек к себе, целуя в шею. Она расслабилась в моих объятиях.
— Что дальше, Эйтор? — Алекс развернулась в кольце моих рук и взглянула в мои глаза. — Что нас ждет? Через три-четыре месяца я не смогу преодолевать такие дальние расстояния: я уже быстро устаю. Еще зима на носу… Эйтор, я… Мне страшно. — Алекс опустила голову и уткнулась лбом в мою грудь.
Я прижал ее к себе крепче:
— Все будет хорошо, Алекс, мы выкрутимся. Я найду для нас место, где мы сможем остановиться… хотя бы до наступления весны.
Вечером того же дня Тори обнаружила горячий источник и предложила искупаться Алекс, но я не пустил её: я собирался сходить с ней чуть позже. Тори собралась отправиться одна, но я настоял, чтобы она взяла с собой Тэйни.
Небо начинало темнеть, мы готовились ко сну. Разложив спальные мешки, я сел у огня, Алекс присоединилась ко мне через минуту. Она села впереди меня, прислонившись ко мне спиной; я немедленно обернул руки вокруг нее и притянул к себе на колени, поднимая с холодной земли. Она немного поелозила, устраиваясь поудобней:
— Эйтор, мы женаты, скоро станем родителями, но знаешь, что самое странное? — Алекс слегка повернула голову и посмотрела на меня весело искрящимися зелёными глазами. Я отрицательно помотал головой. — Я даже не знаю твоей фамилии, а я ведь, по сути, должна её носить уже как свою…
— Вот уж действительно странно, я даже и не задумывался об этом…
— Ну так как, Эйтор?
Я усмехнулся и поцеловал Алекс в висок:
— Эйтор Энрике Лейва, к вашим услугам, Александра… Кстати, как твое второе имя, Алекс?
— Александра Беатрис да Силва. Нет, не так, Александра Беатрис Лейва да Силва.
Я опустил голову и накрыл теплые губы Алекс протяжным поцелуем:
— Ну, со своими именами разобрались, что с ребенком? Будем выбирать, или еще рано?
Алекс приподнялась и поменяла свое положение, оседлав меня и сев лицом ко мне:
— Никогда не рано! Есть предложения?
— Ну, я тут подумал… если будет мальчик, почему бы не назвать его Лукас?
Алекс замерла и, кажется, вовсе перестала дышать, ее прекрасные глаза наполнились слезами. Она опустила голову, осыпая мое лицо поцелуями. Я выдохнул, прижимая её к своей груди, чувствуя, как мое сердце ускорило бег, и прислонился лбом к её лбу:
— Это значит «да»? Ты согласна?
— Господи, Эйтор, ну конечно, я согласна! Это будет самое лучшее имя для нашего мальчика.
— Вот и хорошо. Правда, со вторым именем я не определился…
Алекс задумалась на пару минут, подняв глаза к небу.
— Как насчет Лукас Эдуарду Лейва да Силва, м-м-м? — тихо произнесла Алекс, отвлекаясь от едва появляющихся на небе звезд и заглядывая в мои глаза.
— Мне нравится. Ну а что для девочки?
Мы с Алекс одновременно нахмурились и уставились друг на друга. После долгих раздумий в тишине, в которой были слышны лишь шорохи ночного леса и громкое сопение спящего Леона, наконец заговорила Алекс, чему я несомненно был рад, ведь путевого в мою голову так ничего и не пришло:
— Как звали твою маму, Эйтор?
Мое сердце совершило невероятный прыжок в груди и на секунду замерло.
— Катарина, — тихо, едва дыша, ответил я.
Алекс кивнула:
— Мою звали Элейн. Тогда, может, назовем нашу малышку в честь наших погибших мам? Катарина Элейн Лейва да Силва … Как тебе?
Я потрясенно уставился на Алекс. Переплетя наши руки, я поднял их и приложил к своей груди — туда, где гулко билось мое сердце:
— Это самые чудесные имена, лучше я бы придумать не смог…
Мы замолчали. Алекс положила голову на мою грудь, я медленно перебирал рукой её густые, мягкие волосы.
Мы наслаждались тишиной и покоем, но недолго: в лагерь ворвалась Тори. Она тяжело дышала от быстрого бега и держала в руке пистолет, вид ее был растерянным и испуганным — такой Викторию я видел впервые. Мы с Алекс подскочили на ноги.
— Что произошло, Тори? — Я быстрым шагом приблизился к тёте.
— Там… — Тори перевела дыхание и твердо взглянула в мои глаза. — На меня набросились два волка. Сейчас Тэйни борется с ними, силы неравны… Они разорвут ее, Эйтор! Я не могла выстрелить: они образовали плотный клубок, я побоялась ранить Тэй. Ну же, Эйтор, не стой столбом! Надо помочь Тэйни!
Я поднял с земли свой меч и рванул в чащу леса — прямо за уже маячившей впереди спиной Тори.
— Оставайся в лагере, Алекс, мы справимся! — Я кинул на нее строгий взгляд.
Она послушно осталась на месте, едва заметно кивнув. В кои-то веки наконец она меня послушалась.
Я услышал рычание и визги задолго до того, как мы прибыли на место. То, что предстало моим глазам, когда мы все-таки добрались до Тэй, разозлило меня не на шутку: два крупных волка пытались уцепиться своими клыками в глотку моей Тэй! У одного из волков было разодрано ухо, он прихрамывал на переднюю лапу и из его шеи сочилась кровь — это заставило меня гордиться моей девочкой.
Я только поднял меч, как раздался душераздирающий визг. Мои глаза метнулись к мелькавшей в драке рыжей шёрстке Тэйни: её бок обагрила кровь. Меня перемкнуло, я бросился в самую гущу мелькавших белых клыков и острых когтей. Я не раздумывая вонзил лезвие меча в тело первого попавшегося волка. Мне было мало — я вытащил клинок и, взмахнув, со всей силы обрушил его на шею животного. Его голова покатилась по земле, заливая кровью мои ботинки и джинсы.
Избавившись от одного врага, на которого она постоянно отвлекалась, Тэй сосредоточила все свое внимание на другом животном — в разы крупнее её, но это не помешало раненой Тэйни вцепиться мертвой хваткой в глотку волка. Он выл и извивался, пытаясь вырваться из захвата Тэйни, но она держала крепко.
Через несколько минут все закончилось: волк затих, его мощное тело опустилось на землю и неподвижно замерло; Тэйни, наконец расцепив свои челюсти, легла рядом, тяжело дыша и поскуливая. Я опустился на одно колено около неё: в ее боку, у основания ребер, была огромная рваная рана, из которой очень быстро хлестала кровь. Не теряя ни минуты, я поднял Тэй на руки. Взволнованная Тори зашагала рядом. Тэйни, виляя хвостом, облизывала мое лицо. Я склонился и чмокнул её в горячий нос.
— Все хорошо, Тэй. Я в порядке, и ты будешь в порядке. Сейчас обработаем твою рану и перевяжем — будешь как новенькая. Ты такая молодец! Я горжусь тобой, Тэйни. Ты только потерпи, девочка моя, я позабочусь о тебе. — На последних словах я вошёл на территорию нашего лагеря.
Алекс тут же кинулась к нам. На её глаза навернулись слезы, как только она увидела кровь Тэйни, стекающую по моим рукам.
— Не смей реветь, Алекс! — рявкнул я, но через секунду взял себя в руки и виновато взглянул в наполненные ужасом глаза Алекс. — Прости, малышка, я тоже напуган. Не плачь раньше времени: мы выходим Тэйни, она сильная и такая смелая. Все будет хорошо, доверься мне.
Алекс кивнула, подавляя рыдания и сглатывая слезы. Протянув дрожащую руку, она погладила Тэйни; та, поскуливая, принялась облизывать руки Алекс. Хорошо, что Леон крепко спал: истерика ребенка не то, что сейчас нам нужно.
Я попросил постелить что-нибудь на мой спальник. Тори сняла свою верхнюю кофту и расстелила её, и мы принялись за работу. Тэйни ни разу не взвизгнула, не зарычала и не пыталась вырваться, хотя, я уверен, ей было чертовски больно. Напоив её водой, я уложил ее на спальники между собой и Алекс: мне нужно было, чтобы она была рядом — я должен был слышать ее дыхание. Таким образом, я не сомкнул глаз всю ночь, все ожидая, что Тэй затихнет и я больше не услышу ее тихого поскуливания и частого дыхания. Но критический период прошёл, и Тэй продолжала жить.
Мы кружили вокруг Тэйни все по очереди, никто не обделял её своим вниманием, отчего собака разомлела и её вид приобрел довольное выражение. Но, к сожалению, Тэй не могла передвигаться самостоятельно. Нести ее постоянно было не так просто: она уже весила не меньше тридцати килограммов.
После драки с волками прошло два дня. Передвигались мы медленно: я часто отдыхал — моя спина начала отказывать. Но мы не могли останавливаться: вот-вот должны были ударить первые морозы — нам надо было найти себе убежище.
Глава 24
Я остановился в очередной раз, моя рубашка, несмотря на прохладный воздух, промокла насквозь от пота. Я положил Тэй на землю у своих ног и рухнул рядом, вытирая со лба капли пота.